Усилием воли она заставила себя продолжить наблюдение.Даже тусклого света за окном оказалось достаточно, чтобы понять: этот красавец, вне всяких сомнений, в большей степени джентльмен, чем его брат Арман.Безукоризненно одетый, ухоженный, он двигался с уверенной мужской грацией, что не могло не произвести впечатления. «Если это Жак, – подумала Ребекка, – то дела здесь предполагают быть еще более интересными, чем ожидалось. К вечеру нужно подготовиться по-настоящему».Она задумчиво дернула шнурок колокольчика, чтобы вызвать горничную. Необходимо распаковать вещи и привести в порядок одно из самых лучших платьев. Ведь это будет ее первый ужин в «Доме мечты» и первая встреча с семьей Молино. Глава 3 Обеденный стол был очень длинный, и, к неудовольствию Ребекки, ее посадили рядом с Арманом, а напротив села Маргарет с Жаком. Теперь Ребекка могла изучить его более внимательно, и он показался ей еще красивее, чем когда она разглядывала его в щелку между шторами в своей спальне.Эдуард и Фелис были где-то далеко, во главе стола.Эдуард посмотрел на нее и улыбнулся.– Итак, Ребекка, можно считать, что ваша поездка завершилась сравнительно благополучно, если, конечно, такое длительное морское путешествие уместно назвать поездкой.Ребекка лучезарно улыбнулась в ответ:– О да, я не могу сказать, что мы получали от этого большое удовольствие, однако старались мужественно перенести все трудности и, кажется, справились. К счастью, плохая погода сопутствовала нам недолго. Я думаю, самым неприятным для нас в поездке был недостаток свежих продуктов. Ну и конечно, отсутствие некоторых удобств, к каким мы привыкли дома.Эдуарда тогда из окна рассмотреть ей практически не удалось, но сейчас Ребекка увидела, что он почти так же хорош собой, как и его старший сын. Высокие, стройные, с узкими аристократическими лицами, оба имели одинаковые карие, чуть зеленоватые глаза, высокие скулы и полные губы, которые намекали на чувственность. Единственное, в чем они сильно отличались друг от друга, так это волосы – у Эдуарда они были красиво прорежены сединой. Пожалуй, следовало еще отметить морщины около глаз и рта, которые, впрочем, не делали Эдуарда менее привлекательным.Но разумеется, внимание Ребекки привлекал Жак. Ее почти задевало то, что он не сидит сейчас рядом с ней.Он был очень вежлив с Маргарет, оживленно о чем-то беседовал с ней, время от времени несколько меланхолически улыбаясь. Арман же сидел истуканом на своем стуле, как будто был посторонним за этим столом. Однако манеры у него, что несколько удивило Ребекку, были практически безукоризненные. Правда, ел он быстро, как будто стремился поскорее покончить с пищей. Что же касается разговора, то с равным успехом она могла сидеть рядом с одной из садовых статуй.Одно утешение: иногда она могла посматривать через стол на Жака, и, что еще важнее, он тоже посматривал на нее с обнадеживающим постоянством.В дверях появился дворецкий Дупта, толкая перед собой сервировочный столик с огромной серебряной супницей. Приблизившись вначале к женщинам, он начал разливать в их тарелки густой суп. От него исходил такой аромат, что у Ребекки потекли слюнки.Она посмотрела в свою тарелку и разглядела кусочки куриного мяса, ветчины, помидоров и еще какого-то зеленого овоща, определить который не смогла. Были там еще зерна кукурузы и, кажется, даже мелкие креветки. Она попробовала суп и нашла его очень вкусным, но достаточно острым, впрочем, не острее, чем индийские блюда, к которым она привыкла дома.Стол был прекрасно сервирован и украшен. В центре располагалась красивая ваза со свежесрезанными цветами, имеющая несколько ярусов. По обеим сторонам стола возвышались массивные серебряные канделябры.На фарфоровой посуде повторялся изысканный синий узор с китайскими мотивами – мостик через ручей и плакучая ива. Столовые приборы все были из настоящего тяжелого серебра, причем ножи и вилки выполнены в одинаковом стиле, а ложки несколько более утонченно. Ребекка вспомнила фаэтон, который ждал их на пристани, и впряженную в него лошадь. Да, Эдуард Молино, несомненно, очень богат и на предметы роскоши денег не жалеет.– Вы любите музыку, Ребекка? – спросил Жак со своего места напротив.– О да, – отозвалась она, опустив ресницы, а затем сразу же их вскинув. Мать называла этот ее прием взглядом Ребекки. – Я играю на фортепиано и пою, хотя, надо признаться, на любительском уровне. Играю я плохо, да и голос у меня не очень сильный.– Не сомневаюсь, что вы скромничаете. И уверен, что чересчур. После ужина мы обычно проводим час, иногда и больше, в музыкальной гостиной. Я прошу вас спеть и, если позволите, буду вам аккомпанировать. Нам с отцом, признаться, собственное исполнение уже порядком надоело, и мама тоже будет очень рада услышать свежий женский голос.Ребекка улыбнулась, с трудом сдерживая радость. И Жак, и его отец – культурные люди, это очевидно. Что же касается оценки своих талантов, то тут Жак прав – она действительно поскромничала. В действительности на рояле она играла вполне прилично, а голос у нее был приятный и довольно сильный.– С удовольствием, тем более если вы будете аккомпанировать, – сказала она.Жак повернулся к Маргарет:– А вы тоже увлекаетесь музыкой? Если так, то, может быть, вы окажете нам честь и споете дуэтом?Маргарет, видно, действительно удалось отдохнуть. Выглядела она сейчас посвежевшей и, надо заметить, необыкновенно милой в своем персиковом платье с распущенными волосами в мелких кудряшках.Услышав вопрос Жака, она порозовела.– О, я немного играю на рояле, но голоса у меня нет. – Смущенная вниманием Жака, она посмотрела на хозяйку дома. – А вы, тетя Фелис, поете?Та улыбнулась и покачала головой. Такая словоохотливая при встрече, теперь она казалась весьма сдержанной.– О нет, моя дорогая, нет. Как ни грустно признаться, я очень немузыкальна. Эдуард сказал бы, что мне медведь на ухо наступил. Но слушать музыку я люблю. В нашей семье я играю роль публики, и очень успешно.Ребекка повернулась к Арману.– А вы, Арман? Следуете по стопам отца и брата или присоединяетесь к вашей матушке?Лицо Армана напряглось, а его щеки порозовели от прилива крови. Он повернул к ней голову, и глаза его в свете свечей как-то неприятно сверкнули. Выражение его лица было столь мрачным, что Ребекка пришла в замешательство. Пожалуй, с этим парнем что-то не так. Ведь она задала ему такой невинный вопрос!– Боюсь, кузина Ребекка, что я не присоединяюсь ни к кому, – произнес он с известной долей сарказма. – Этот достойный сожаления факт в нашей семье обсуждается довольно часто. Я и сам нередко задаю себе вопрос: не подбросили ли меня к порогу этого дома эльфы?Эдуард придержал большим пальцем свой бокал с вином и засмеялся приятным, добродушным смехом. Жак наклонился через стол.– Арман у нас большой шутник, Ребекка, – произнес он, широко улыбаясь. – На самом деле мой брат играет на нескольких инструментах и у него чудесный баритон. Хотя, должен признать, наши музыкальные вкусы несколько различаются.Ребекка с любопытством посмотрела на Армана; «Никогда бы не подумала, что его может интересовать искусство. Он больше похож на простолюдина, чем на джентльмена». На Армане был прекрасно сшитый костюм и белоснежная сорочка, и все остальное тоже безукоризненно (правда, волосы чересчур уж взъерошенные). Несмотря на это, всем видом он как бы отрицал свое происхождение, принадлежность к своему классу.У него не было ничего от обходительности и галантности отца и брата. Ребекке вдруг показалось правдой, что в этой во всех отношениях очаровательной семье случилось так, что эльфы похитили ребенка, а взамен подкинули его, Армана.Ужин закончился, на десерт подали восхитительные сладости. Потом мужчины и женщины разделились: первые отправились к своему бренди и сигарам, а вторые – к своим чашечкам с кофе и хересу, чтобы через некоторое время снова собраться в музыкальной гостиной.Бывая в Лондоне, Маргарет посещала большие музыкальные салоны, но ни в одном из них не видела таких прекрасных инструментов, как здесь.Подобно остальным комнатам в этом доме, какие ей удалось увидеть, просторная музыкальная гостиная была оформлена в китайском стиле и делилась на две половины. В первой рядом располагались два великолепных рояля, инкрустированные ценными породами дерева и перламутром. Неподалеку у окна стояла большая, сияющая позолотой арфа. Во второй части гостиной в высоком застекленном шкафу Маргарет увидела большую коллекцию деревянных духовых инструментов, в основном флейт и блок-флейт. На небольшом столике лежал футляр со скрипкой, а на других было разложено несколько незнакомых струнных инструментов причудливого вида.Она выпила лишь одну рюмку хереса, да и то небольшую, однако чувствовала теперь легкое опьянение и была счастлива. В общении с особами противоположного пола она всегда испытывала определенную неловкость, но компания Жака Молино за ужином доставила ей огромное удовольствие. Он был такой предупредительный, такой обаятельный, старался делать все, чтобы она чувствовала себя свободно. И кажется, почти добился успеха. Сказать по правде, она была очень удивлена, обнаружив в этой, можно сказать, еще дикой стране, в самом отдаленном ее уголке, столь утонченных джентльменов. Жак, как и его отец, не уступал ни одному из тех английских джентльменов, с какими ей приходилось встречаться в Лондоне или Индии. Правда, младший брат, Арман, оставался трудной загадкой.Маргарет посмотрела на братьев, сидевших рядом у камина. Кроме некоторого сходства в посадке глаз, у них не было ничего общего, а темпераменты уж и подавно отличались. Правда, оба они были хороши собой, этого отрицать нельзя. В определенном смысле Армана можно было признать даже более красивым, но его угрюмость, граничащая с явным недружелюбием, вкупе с бросающейся в глаза чрезмерно развитой мускулатурой подсказывали Маргарет, что такого человека следует опасаться, ничего хорошего от него ожидать нельзя. Типу ее мужчины, если, конечно, таковой вообще существовал в природе, соответствовал, разумеется, Жак.Жак посмотрел в ее сторону, и она почувствовала, что краснеет. Конечно, его взгляд на самом деле ничего не значил. Он был внимателен к ней за столом, но это, вероятно, просто потому, что они оказались рядом, ведь хорошие манеры предписывают быть вежливым с дамой. Маргарет знала, что он скоро влюбится в Ребекку, влюбится без памяти. Так было всегда, так будет и теперь.Внимание мужчин. Эта тема всегда присутствовала в их отношениях с Ребеккой. Правда, только присутствовала, но не портила. Конечно, имеется в виду внимание мужчин к Ребекке. Сколько Маргарет себя помнит, вокруг Ребекки всегда роились вначале мальчики, потом мужчины, которые были рады любому ее взгляду, любому ласковому слову.Маргарет знала, что она достаточно миловидна и по-своему даже красива, но, причисляя себя к здравомыслящим девушкам, прекрасно понимала, что вся ее прелесть бледнеет рядом с ослепительной красотой кузины. И тем не менее красота Ребекки и ее успех у мужчин нисколько не трогали Маргарет, и она, не склонная к самоанализу, ни разу даже не задала себе вопрос почему.Ребекку она обожала, та была для нее как сестра, и даже больше. Девочки родились с интервалом в один месяц, с раннего возраста стали практически неразлучны и очень близки, хотя отличались друг от друга не меньше, чем Арман с Жаком.Так уж была устроена Маргарет. Уяснив для себя однажды, что в их отношениях с Ребеккой всегда приходится именно ей соглашаться и давать больше, чем получать, она давно смирилась с этим и не роптала. Маргарет также сознавала, что нет у нее той страстности, огня и энергии, которые были присущи кузине. Ну что ж, на нет, как говорится, и суда нет – она была этому только рада. Если перевести все это на язык театра, то можно сказать, что Маргарет была рождена играть второстепенные роли, а вот Ребекка, напротив, стать звездой. Такова жизнь, и с этим ничего не поделаешь, никакое недовольство и протесты тут не помогут. Но в любом случае сейчас ей было очень радостно сознавать, что для Жака она столь же привлекательна и желанна, что и Ребекка (возможно, впервые в жизни). Маргарет вдруг прочувствовала: это лето она проведет очень приятно.– Что за странные инструменты на этих столиках? – спросила она у Фелис, когда та оказалась рядом. – Я таких еще никогда не видела.Фелис с улыбкой кивнула:– Да, это очень необычные инструменты. Они принадлежали отцу моего супруга, Жану Молино. Насколько мне известно, он привез их из путешествия по Китаю. Говорят, его жена, Миньон, умела на них играть, но у нас никто понятия не имеет, как к ним подступиться. Однако они очень красиво выглядят, вы так не считаете? О, давайте послушаем, кажется, Ребекка и Жак решили для нас спеть.Пение Ребекки Маргарет слышала часто и всегда находила ее голос приятным, поэтому сейчас ей было интересно другое: насколько искусен Жак. Она была рада убедиться, что Жак превосходно играет на рояле и, кроме того, умеет отлично аккомпанировать, что, как известно, не совсем одно и то же.Дуэт исполнил несколько вещей, им дружно аплодировали, затем Эдуард повернулся к Арману:– Арман, твой брат и наша очаровательная гостья подарили нам радость наслаждения дивной музыкой, которую они исполняли. Это было так любезно с их стороны. Я думаю, теперь пришло время послушать тебя.Арман посмотрел на отца, и взгляд его был настолько мрачным, что Маргарет вздрогнула. Не так, совсем не так должен реагировать сын на слова отца. И что особенного попросил его сделать Эдуард?– Я бы предпочел этого не делать, отец, – сказал Арман. – Ты же знаешь, как я не люблю выступать перед публикой.– Не говори ерунды, мой мальчик, – твердо произнес Эдуард. – Здесь нет никакой публики. Здесь собралась семья. Давай же. Внеси свою лепту в наше вечернее развлечение.Плотно сжав губы, Арман прошествовал – другого слова тут не подберешь – к большому роялю. Жак улыбнулся и встал, уступая ему место. Маргарет понимала, что Жак хочет улыбкой успокоить брата, но никаких заметных изменений на угрюмом лице последнего это не вызвало.Арман сел, отбросив фалды фрака назад, и несколько мгновений мрачно смотрел на клавиши, а затем с пугающим неистовым ожесточением обрушился на них.После нескольких аккордов Маргарет поискала глазами Ребекку, и они обменялись взглядами. Чье произведение он играет? Она никак не могла узнать.Аккорды гремели, и это была не музыка, а воплощенная дикая страсть. Ребекка посмотрела на Маргарет с изумленной улыбкой и подняла брови.Маргарет украдкой бросила взгляд на Эдуарда и Фелицию и увидела на их лицах страдальческое выражение. Похоже, эта странная музыка, которую исполнял их сын, была им не знакома, так же как ей и Ребекке.Арман развивал бурную музыкальную тему, и по мере ее раскрытия Маргарет становилось все неуютнее и неуютнее в этой гостиной. Ей вообще не нравилось, когда люди несдержанно выказывают свои чувства. А во время выступления Армана ей казалось, что она наблюдает нечто глубоко личное, драму человеческой души, полную темной ожесточенно-неистовой горячности, свидетельницей которой ей вовсе не хотелось быть. У нее отлегло от сердца, только когда он закончил.Ребекка не понимала, что ее разбудило, но она спала глубоким сном и вдруг внезапно проснулась, на мгновение почувствовав некоторое замешательство, какое всегда бывает, когда впервые просыпаешься в незнакомом месте.Осознав наконец, где находится, Ребекка продолжала лежать с бешено колотящимся сердцем, устремив глаза в темноту, прислушиваясь, пытаясь уловить в ней то, что заставило ее проснуться. Окна спальни были открыты, и можно было разглядеть призрачную бледность штор, колышущихся от дуновения легкого ветерка.Пугливой по своей природе Ребекка никогда не была, и все же сейчас она ощутила холодное прикосновение страха. У нее было отчетливое чувство, неясное ей самой, что она не одна, что сейчас с ней в комнате находится кто-то или что-то еще. «Ну конечно, это смешно. Кто мог войти в мою комнату глубокой ночью? Наверное, мне просто приснился дурной сон».И тут она увидела темную тень на фоне светящейся тьмы, обозначавшей окно, и издала сдавленный крик.Через несколько мгновений тень исчезла, Ребекка услышала звук, как будто дерево скользило по дереву.Трясущимися руками она пыталась нащупать на ночном столике коробку со спичками, наконец найдя, зажгла свечу на подсвечнике.Чтобы лучше осветить комнату, она подняла подсвечник над головой, и маленький язычок пламени, этот сгусток золотой жизни, встрепенулся и начал покачиваться, как будто действительно был живым. В комнате никого не было. Может, ей все приснилось?Но вскоре откуда-то снизу донесся неясный звук – музыка, очень мягкая, едва слышная. Играли на каком-то незнакомом струнном инструменте.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36