О том, чтобы предлагать поиски Жаку или Фелис, не могло быть и речи. Фелис и слышать не хотела ничего неприятного, касающегося Эдуарда, а Жак, чувствовала Ребекка, старался как можно скорее забыть о прошлом.Одной начинать поиски тоже было нельзя. В тайной галерее царил полный мрак, а кроме того, она боялась заблудиться в этом лабиринте или натолкнуться на что-нибудь неожиданное. Ей нужен был кто-то в помощь.После долгих раздумий она наконец остановила свой выбор на чернокожем подростке, которого звали Джереми; он помогал ухаживать за лошадьми. Это был живой, смышленый мальчик лет двенадцати, для своего возраста невысокий, но жилистый и крепкий.Главный конюх, добродушный человек по имени Семпсон, наверное, удивлялся тому, что молодая хозяйка так часто вызывает в дом помощника конюха. Правда, бывали случаи, когда нужно было перенести что-нибудь тяжелое. Тогда в дом отовсюду собирали мужчин.Ребекка сказала, что собирается сделать Джереми домашним слугой и теперь проверяет, годится ли он для этого. Впрочем, так оно и было – она действительно хотела перевести мальчика из конюшни в дом. Джереми ей нравился. Смышленый, работящий и добрый, он, по ее мнению, заслуживал лучшего, нежели выносить навоз из конюшни.– Мы здесь уже были, мисс Ребекка. – Высокий мальчишеский голос Джереми эхом отозвался во внутренней деревянной галерее.Там было очень тесно и жарко. Ребекка остановилась. Впереди в желтом свете фонаря, заправленного китовым жиром, были видны балки, подпорки, паутина и пыль.– Ты уверен? Мальчик быстро кивнул:– Конечно. Посмотрите, вот знак, который вы поставили.Ребекка вздохнула. И верно, они возвратились опять к тому же самому месту за библиотекой. Она увидела пометку, которую сделала на стене рядом с дверью. Придуманная ею система пометок, которые она оставляла в тех местах, где они проходили, включающая буквы и цифры, работала хорошо. Во всяком случае, они в любой момент могли знать, в какой части дома находятся. Но лабиринт этот был сконструирован очень хитро: они все время ходили по кругу. Ребекке никак не удавалось составить полную схему лабиринта.– Ладно, – в очередной раз вздохнула Ребекка, – сделай еще одну отметку, чтобы знать, что мы здесь снова проходили. Знаешь, Джереми, я чувствую, тут должно быть какое-то ответвление, которое мой супруг тогда так и не нашел. Если моя схема верна, то осталась еще часть дома, в которую мы никак не можем попасть. Эта галерея охватывает весь дом, следовательно, туда тоже должен быть проход. Ты устал, или походим еще немного?В темноте вспыхнула белозубая улыбка Джереми.– Что вы, мисс Ребекка, я вовсе не устал. Я вообще никогда не устаю. Мама говорит, что я крепкий, как конь.Ребекка не смогла удержаться от смеха.– Ладно, если ты такой крепкий, то пошли дальше. А когда мы вернемся, я прослежу, чтобы тебя как следует накормили и еще дали с собой пирогов, печенья и фруктов, чтобы ты отнес маме. Я тебе и шоколад приготовила.Улыбка Джереми стала еще шире.– Вы очень добры ко мне, мисс Ребекка. Моя мама говорит, что вы добрая леди и мне повезло, что я понравился вам.Ребекка протянула руку и коснулась его небольшой круглой головы.– А как же, ведь искатели сокровищ должны получить какое-то вознаграждение.Он поднял к ней свои блестящие глаза, похожие на маслины.– Значит, вот что мы ищем, мисс Ребекка? Это, наверное, те сокровища, которые, как люди рассказывают, давным-давно спрятали на этом острове пираты?Ребекка засмеялась:– Ну, не совсем так, но в общем, наверное, похоже. – Однако подумав, что мальчик может ее неправильно понять, добавила: – Просто давай условимся называть сокровищами то, что мы с тобой сейчас ищем. Согласен?Джереми смешно затряс головой.– Конечно, мисс Ребекка. Пусть будет так, как вы говорите.Это были редкие моменты, когда, несмотря на духоту и грязь этой темной галереи, она могла отвлечься от своих проблем. Поиски были утомительными, но в то же время и увлекательными. Обнаруживая очередную потайную дверь, они как бы делали еще один шаг к раскрытию тайны, и каждый раз им казалось, что эта дверь ведет в святая святых Эдуарда, в его «потайной кабинет».Находясь в галерее, большую часть дверей отыскать было не так уж сложно, потому что везде имелись смотровые отверстия, сквозь которые пробивался луч света. С противоположной стороны они были скрыты среди орнамента или резьбы и поэтому совершенно незаметны из комнаты.Ребекка заглядывала в эти отверстия, чтобы определить комнату и ее место в лабиринте. Делая это, она все время думала, что тот, кто наблюдал отсюда за обитателями комнат, когда они об этом не подозревали, наверное, чувствовал себя могущественным и сильным.Каждую новую комнату Ребекка отмечала на своей схеме, а рядом, на стене галереи, ставила ее номер.Они двинулись дальше. Джереми впереди, держа высоко фонарь, Ребекка следом. Было очень тихо, только мерно поскрипывал под ногами обшарпанный деревянный пол. Неожиданно Джереми остановился и приблизил фонарь к стене справа.– Что там, Джереми? Ты что-то нашел?– Я еще не уверен, мисс Ребекка, – восторженно прошептал мальчик, – но мне кажется, что да.Ребекка стала рядом с ним и начала изучать часть стены, которая была освещена фонарем. В этом месте от пола к потолку проходила прямая не очень глубокая вмятина.– Передвинь фонарь влево, Джереми, – сказала она, чувствуя прилив возбуждения.Мальчик повиновался, и слева, примерно в метре от первой вмятины, она увидела вторую.– Джереми, мне кажется, это кое-что новое! Дайка я подержу фонарь, а ты надави на стену вот здесь.Джереми протянул ей фонарь и нажал, где она указала. Сначала откололся и с шумом упал кусок пыльной штукатурки, затем скрипнула и застонала стена, но больше ничего не произошло.– Теперь попытайся с другой стороны, – сказала Ребекка, поднимая фонарь выше.Джереми нажал снова, и на этот раз был вознагражден громким скрипом. Стена под его руками слегка покачнулась.Ребекка поставила фонарь на пол и присоединила к усилиям Джереми свои. Они вместе надавили на стену между двумя вмятинами, и она вдруг начала поворачиваться, вначале медленно, а затем быстрее, пока не открылся проход.Ребекка наклонилась и высоко подняла фонарь. Желтый свет проник на небольшое расстояние вперед.Они увидели галерею, которая ничем не отличалась от других, кроме одного: Ребекка была уверена, что здесь им бывать еще не приходилось.Джереми посмотрел на нее и широко улыбнулся.– Это новый проход, мисс Ребекка. Здесь мы еще не были.Она вгляделась в темноту и кивнула:– Думаю, ты прав, Джереми.– Войдем?Ребекка колебалась. Ей не терпелось исследовать новый участок галереи, но они находились здесь уже довольно долго, да и масло в фонаре было на исходе. Если задержаться еще, у Жака и Фелис могут возникнуть ненужные вопросы: где она была и прочее. Придется как-то выкручиваться. Врать же ей не хотелось, а раскрывать свой секрет тем более.– Я думаю, отложим на следующий раз, – медленно проговорила она. – В фонаре осталось мало масла, да и есть что-то захотелось. Ты, наверное, тоже проголодался, Джереми. Мы отметим этот вход и оставим его слегка приоткрытым, чтобы в следующий раз его можно было легко найти.На другой день Джереми понадобился для работы на конюшне, и Ребекка, чтобы не привлекать внимания, решила его не вызывать.Утром они с Жаком поехали кататься верхом, а после обеда, когда он засел в своем кабинете, Ребекка отправилась искать Люти и наконец нашла в садике перед кухней.Люти беседовала с главным садовником. Разговор был серьезный, поэтому Ребекка решила не вмешиваться. Она направилась к цветнику, за которым рядом с садом росла небольшая ива. Под ней стояла каменная скамья.Во влажном воздухе, густо напоенном цветочным ароматом, мерно гудели пчелы. Ребекка села на скамью, прислонившись к стволу дерева. Покрывало из листьев заставило ее вспомнить деревянный заброшенный павильон и… Армана.Из глаз невольно потекли слезы. Где он теперь? Даже из Флориды сообщения приходили с большим опозданием. Что с ним? Мысль о том, что с Арманом может случиться то же, что и с Жаком в Новом Орлеане, заставила ее содрогнуться.«Думает ли он обо мне и о том, что было тогда… в павильоне? Как же мне его сейчас не хватает!»– Мисс Ребекка.Ребекка вздрогнула и открыла глаза. Перед ней стояла Люти.– Решили отдохнуть в тени?Поспешно смахнув слезы, Ребекка улыбнулась:– Я не отдыхала, Люти, а ждала вас.– Это просто чудесно! В таком случае, я думаю, мне тоже можно немного посидеть с вами рядом. Сегодня был очень хлопотный день. Мадам Молино устраивает званый ужин. Правда, гостей приглашено немного, ведь это первый званый вечер после смерти господина Эдуарда.Ребекка посмотрела на нее с некоторым удивлением.– Я не знала о ее планах. Правда, утром за завтраком мы не виделись. Думаю, неплохо ради разнообразия увидеть свежие лица.Люти кивнула:– Мне тоже кажется, что это желательно. Я ведь вижу, как вам здесь одиноко. Вы ждали меня, чтобы что-то сказать или просто так?– Да пожалуй, первое. Мне не хочется быть бестактной, Люти, вторгаться в вашу личную жизнь, но у меня есть несколько вопросов, которые хотелось бы вам задать.Люти улыбнулась, и в глубине ее прекрасных глаз опять мелькнули веселые искорки.– Нет.– Нет? – Ребекка вдруг испугалась и даже немного отпрянула назад. Она не ожидала такого прямого отказа.Люти улыбнулась еще шире, и ее темные глаза заблестели.– Вы подумали, что я не хочу отвечать на ваши вопросы? Нет, мисс Ребекка, я имела в виду совсем другое. Просто я сразу ответила на то, что, по-видимому, вас больше всего волнует. Нет, с господином Арманом мы любовниками не были. Ведь вас интересовало именно это, не так ли?Ребекка застыла с открытым ртом. Еще никогда в жизни она не была так удивлена.– О, вам бы следовало посмотреть сейчас на себя в зеркало, мисс Ребекка, – засмеялась Люти. – Извините, если я вас чем-то обидела, но ведь вы действительно именно это хотели узнать?Ребекка судорожно соображала, что ей сейчас ответить. Но ничего подходящего не приходило на ум. Внезапно она тоже рассмеялась. Женщины долго вместе хохотали, пока не потекли слезы из глаз. Для радости у Ребекки были две причины: во-первых, Люти оказалась еще интереснее, чем она предполагала, а во-вторых, и это главное, ее подозрения не оправдались. Сегодня Ребекка не собиралась задавать этот вопрос, но он постоянно вертелся у нее на языке. Интересно, как же Люти догадалась?– Люти, вы действительно необыкновенная женщина, – сказала наконец Ребекка, качая головой. – И как давно вы поняли?Выражение лица Люти стало серьезным.– С того самого вашего визита в Ле-Шен. Вопрос этот стоял тогда в ваших глазах.– Вы не ошиблись. Я всегда была очень любопытной. Впрочем, такой вопрос мог возникнуть у кого угодно, потому что вы очень красивая женщина, Люти. И вы, конечно, об этом знаете.– Да, знаю. – Люти задумчиво посмотрела перед собой. – Но могу вас уверить, что рабыне быть красивой плохо.– Почему? Любая женщина хочет быть красивой. Люти пожала плечами:– Любая, но не черная. Для черной женщины быть красивой означает служить забавой для белого мужчины. Мне повезло. В молодости меня защищала мама, а после ее смерти господин Арман перевез меня в Ле-Шен, так что господин Эдуард… Я полагаю, вам хорошо известно, каким он был. Господин Арман спас меня. Он был готов убить господина Эдуарда, если бы тот снова решился приставать ко мне. Отец ненавидел сына и по этой причине тоже.Ребекку охватил трепет, она почувствовала, что сейчас перед ней раскроется одна из тайн «Дома мечты». Она предполагала, что тайна эта как-то связана с темной натурой Эдуарда Молино.Люти, поколебавшись, положила свою изящную кисть с длинными сильными пальцами на руку Ребекки. Ребекке было приятно это прикосновение.– Мисс Ребекка, я на добрый десяток лет старше господина Армана, но он все эти годы считал меня своим самым близким другом. Моя мама, ее звали Бесс, была ему вроде матери, поэтому можно сказать, что я для него как старшая сестра. Не знаю, что бы со мной сейчас было, если бы не господин Арман. Все могло кончиться… хм… очень даже плохо. Впрочем, господин Эдуард теперь умер, и о некоторых вещах лучше забыть, если это, конечно, возможно.Она поднялась на ноги:– Мы хорошо посидели с вами, мисс Ребекка, но мне надо возвращаться к работе…– Люти, вы знали о существовании тайной галереи а большом доме? – быстро проговорила Ребекка.– Я узнала об этом от мамы, – сдержанно отозвалась Люти. – Перед тем как умереть, она долго болела и успела рассказать мне о том, что было здесь в прежние времена. Она упоминала и о тайной галерее, но я никогда не осмеливалась туда заглядывать.– А ваша мать когда-нибудь упоминала о секретной комнате Эдуарда, о месте, которое он имел обыкновение тайком посещать?Лицо Люти стало тревожным, она отвела взгляд:– Нет. Что-то не припоминаю, чтобы она говорила об этом. А почему вы решили, что должна существовать такая комната?Ребекка смотрела на Люти, и у нее было чувство, что эта женщина по какой-то причине уклоняется от разговора.– Об этом рассказал Дупта. После похорон Эдуарда. Он сказал, что была какая-то секретная комната, «потайной кабинет», куда Эдуард ходил время от времени. Мне хотелось бы знать, что это такое.– Мисс Ребекка, зачем это вам? – отрывисто проговорила Люти. – Нужно смотреть вперед, а не в прошлое. Кроме того, если даже такая комната и существует, все равно найти ее вам не удастся. Никому не удастся.Надо же, она цитирует Маргарет, почти слово в слово. Но в отличие от Маргарет Люти что-то знает, но не хочет говорить. Не хочет – ну что ж, спешить не будем.– Мне надо пойти на кухню, посмотреть, все ли готово к вечеру. Извините меня, мисс Ребекка.Ребекка кивнула и потом долго смотрела ей вслед, пока та грациозной походкой шла по дорожке к кухонному флигелю. Итак, Арман и Люти любовниками не были. Ребекке показалось, что у нее с плеч свалился тяжелый груз. «Интересно, подозревает ли она о моих чувствах к Арману?» Поразмышляв немного, Ребекка решила, что такая проницательная женщина, как Люти, наверняка обо всем догадывается. Но знание это она будет держать при себе. Это уж совершенно точно. * * * В приподнятом настроении, какого у нее не было уже много дней, Ребекка вернулась в дом, намереваясь пройти к себе и заняться выбором наряда для сегодняшнего ужина. Траур еще длился, поэтому платье должно быть темным. Но она так давно не была в обществе… Ей хотелось подобрать что-нибудь не очень мрачное.У подножия главной лестницы Ребекка увидела Маргарет, которая стояла без движения, как заколдованная, со странным выражением на лице.Ребекка подошла ближе и, заметив, что Маргарет даже не шелохнулась, почувствовала некоторую тревогу. Что с ней?– Маргарет! – Она взяла руку кузины. Та оставалась неподвижной. – Маргарет! Тебе нехорошо?Маргарет вздрогнула. Моргнув несколько раз, она медленно повернула голову и удивленно посмотрела на Ребекку.– Ребекка?– Конечно, Ребекка, а кто же еще! Не смотри на меня так, ради Бога. Что с тобой, Маргарет? Ты стояла здесь застывшая, как статуя.Похоже, Маргарет действительно была не в себе.– Я что, в самом деле вела себя так? – спросила она каким-то сонным голосом. – Как странно. Я собиралась подняться наверх и вдруг… понимаешь, у меня еще такого никогда не было.Ребекка с тревогой смотрела на кузину.– Чего с тобой никогда раньше не было?– Ну, такого… чтобы меня наяву посещали видения.Ребекка почувствовала, что ее начинает бить дрожь.– У тебя было видение?Маргарет кивнула.– Да. Обычно это бывает в виде намека, что должно случиться что-то плохое, а на этот раз все было так, словно я там присутствовала! Сон наяву. Да нет же, впечатление было гораздо сильнее, чем во сне, – как будто все действительно происходило перед моими глазами.– Маргарет, что это было? Что ты видела? Выражение лица Маргарет продолжало оставаться странным.– Я видела войну, – прошептала она. – Солдаты и индейцы. Они сражались друг с другом!Теперь уже похолодела Ребекка.– И что? – проговорила он нетерпеливо. – Продолжай же!– Я видела Армана. Он упал. Это было далеко, хорошо рассмотреть не удалось, но я видела: он упал. И я знала: он умирает! Глава 18 Мрачно глядя перед собой, Арман держал путь на юг от Саванны.Решение присоединиться к ополчению Эндрю Джэксона было принято внезапно, после того как Ребекка отказалась уехать с ним. Оно было результатом отчаяния: Арман испытывал такую боль, что готов был бежать от Ребекки куда угодно.Он и прежде страдал, видя Ребекку рядом с Жаком и сознавая, что никогда не сможет к ней прикоснуться. Но после того, как он обладал ею и узнал, что она его тоже любит, жить как прежде стало совершенно невыносимо. Ни о чем другом он не мог думать, только о ней. Днем и ночью его терзали сладостные образы ее глаз, се рук, ее нежнейшего белого тела. Можно ли вынести близость и недоступность любимой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36