Ребекке не очень нравились новые черты характера кузины.Ее размышления прервал приход Жака. Его сапоги и брюки были забрызганы грязью. Он выглядел растерянным.Перед тем как заговорить, он с минуту, а может, больше, стоял в тяжелой тишине и молча глядел на них.– Томас говорит, что нашел отца на полу в павильоне.Ребекка поднялась с кресла, пересекла комнату и взяла его за руку.– Жак, я так потрясена. Это правда. Но как он умер? Это был апоплексический удар?Жак смотрел на нее, но, казалось, не видел.– Нет, он получил удар ножом в сердце. Рукоятку сжимала его собственная рука.Ребекка шумно вздохнула, чувствуя, как от лица отливает кровь. Чтобы удержаться на ногах, она схватила мужа за руку.– Ты имеешь в виду – он покончил с собой? Жак покачал головой:– Не знаю. Никто не знает. Возможно, что и так. Он обхватил голову руками и упал в кресло.– Как мне сказать об этом матери? – Жак опустил руки и с отчаянием посмотрел на Ребекку. – Понимаешь, я не верил этому до тех пор, пока сам не увидел нож, торчащий из его груди. Я видел немало мертвых на войне, но то совсем другое. Ведь это мой отец!– Я знаю, Жак, знаю, – пробормотала Ребекка, приблизив его лицо к своему.Хоронили Эдуарда в дождливый день. По земле стлался легкий туман, и это делало обстановку еще более скорбной.Фелис, пряча под густой вуалью опухшее от слез лицо, медленно двигалась, тяжело опираясь на руку Жака.Рядом с Ребеккой и Маргарет с застывшим лицом шел Арман. Процессия приблизилась к мавзолею Молино, где Эдуарда положат рядом с отцом и матерью. Сзади двигался Дупта, а за ним домашние слуги и садовые рабочие. На похоронах присутствовали все жители острова.Для совершения обряда священника не пригласили. Фелис хотела послать, однако Арман ее убедил, что в данной ситуации это не только нежелательно, но и лицемерно. Эдуард открыто заявлял, что не верит в Бога, и, насколько Арману было известно, в церкви был всего один раз – во время венчания с Фелис. Вместо священника над могилой отца, запинаясь, произнес небольшую речь Жак, и семья возвратилась в дом.На этой краткой церемонии присутствовал только один посторонний – адвокат Эдуарда Гарольд Френке, высокий угрюмый человек, на лице которого, казалось, навсегда застыла гримаса вечного неодобрения.Он приехал, чтобы зачитать завещание Эдуарда. Оглашение воли усопшего происходило в кабинете Эдуарда. Присутствовали лены семьи и Дупта.Ребекку с самого утра не покидало странное ощущение, будто ее завернули в плотное одеяло. Она сидела рядом с Жаком и краем уха слушала, как скучным монотонным голосом читает завещание Гарольд Френке. Ей казалось, что он никогда не кончит.Завещание не содержало никаких сюрпризов. Был щедро вознагражден «преданнейший слуга Дупта», а все остальное на правах старшего сына унаследовал так.Будучи англичанкой, Ребекка знала о праве первородства. В Англии по традиции все состояние отца автоматически переходит старшему сыну, так что завещание ее ничем не удивило. Она украдкой посмотрела на Армана, который сидел справа. Он был, как всегда, угрюм и печален.Когда все закончилось, Жак встал и подошел к брату.– Я сожалею, Арман, что так получилось. Честное слово, я не знал, что отец все оставит мне. Мне казалось, по крайней мере Ле-Шен должен быть завещан тебе.– Тебе не о чем сожалеть, Жак, – ответил Арман с каменным лицом. – При чем здесь ты, если так решил отец? Впрочем, я знал, что он мне ничего не оставит. Было бы странно думать иначе.– Но это все легко исправить, – задумчиво проговорил Жак. – Я сейчас же, в присутствии адвоката, передаю Ле-Шен тебе во владение. Хозяйничай там, как хочешь, и делай изменения, какие хочешь. Ты ведь, кажется, всегда к этому стремился.Арман недоверчиво посмотрел на него:– Ты что, действительно собираешься так поступить?Жак пожал плечами:– Конечно. Кроме того, ты имеешь на это полное право.– С твоей стороны это исключительно благородный поступок. – Арман встал и похлопал брата по плечу. – Спасибо, Жак.Покончив с формальностями, Гарольд Френке отошел от стола Эдуарда.– Итак, господа, я закончил. Еще раз примите мои соболезнования и позвольте удалиться.?Как ушел провожать адвоката и вскоре возвратился. После небольшой паузы на середину комнаты вышел Дупта. Он отвесил традиционный индийский поклон, сложив ладони, а затем, выпрямившись, произнес:– Леди и джентльмены, я покорно прошу вашего внимания.Все разговоры сразу же стихли.– Конечно, Дупта, – кивнул Жак. – Говорите. Дупта поклонился снова:– Благодарю вас, сэр. Вначале я хочу объявить, что собираюсь в скором времени отбыть на родину благодаря наследству, оставленному вашим отцом, господин Жак. Но я не могу уехать, не открыв вам обстоятельств, о которых, пока был жив хозяин, я говорить не мог. Он спас мне жизнь, и я не мог обмануть его доверие.«Вот это семейка, – подумала Ребекка, криво усмехнувшись. – Тайна на тайне, секрет в секрете, а сверху придавлен третьим. То, что к ним причастен загадочный Дупта, я никогда не сомневалась. Интересно, сколько еще тайн хранит этот дом? Они остаются нераскрытыми, потому что один человек дал слово другому молчать, а тот, в свою очередь, третьему. Сколько вреда от этих обещаний?»Она обменялась взглядами с Маргарет, попутно заметив, что Фелис нервно поднялась со своего места.Дупта снова поклонился.– Мадам, я думаю, то, что я скажу, вас также заинтересует. И вас, молодые леди, – он кивнул в сторону Ребекки и Маргарет, – я прошу остаться. У вас были все основания испытывать гнев по отношению к покойному хозяину, и поэтому, я думаю, вам будет интересно узнать о нем правду.Фелис выпрямилась и подняла руки, как будто слова Дупты были какими-то вредоносными насекомыми и она пыталась их от себя отогнать.– Это касается моего покойного супруга – я имею в виду то, что вы намереваетесь сообщить?– Да, мадам, это касается вашего супруга, так же как и меня, его слуги.Фелис решительно покачала головой:– В таком случае я ничего не желаю слушать. Что бы ни было, я не хочу об этом знать. С меня и так достаточно. Вполне. И чем может помочь знание этой, как вы изволили выразиться, «правды» о моем покойном супруге? Если чувствуете потребность, расскажите остальным. А я удаляюсь к себе.– Мама! – Жак сделал движение к ней. Фелис отмахнулась:– Нет, Жак, с меня довольно. Ты посиди, послушай, что расскажет Дупта. Поскольку он считает это важным, тебе следует остаться. А мне нужно отдохнуть. Я очень устала.Мать покинула кабинет, и Жак вопросительно посмотрел на Ребекку и Маргарет:– Вы уверены, что хотите выслушать то, что собирается рассказать Дупта?– Да, – быстро кивнула Ребекка. – Я всегда предпочитаю раскрытые карты. Прошу позволить нам с Маргарет остаться. – Она посмотрела на Маргарет, сидящую неподвижно, сцепив руки на коленях. – Ты согласна?Маргарет едва заметно кивнула.– Благодарю вас, – сказал Дупта. – Я могу начинать? Это история довольно сложная и запутанная. Ее не так-то легко будет рассказывать. – Он посмотрел на Ребекку и Маргарет. – Вначале я хочу извиниться перед молодыми леди, у которых, кажется, сложилось обо мне неблагоприятное впечатление. Если это так, то очень жаль, поскольку никаких враждебных чувств по отношению к вам я не испытывал, несмотря на то что вы англичанки, а я индус. Ваши соотечественники действительно принесли моей родине много вреда, но обвинять вас в этом я не имею никакого права, тем более что сам совершил гораздо худшее. Если я казался вам холодным и недружелюбным, то это только потому, что я постоянно находился в напряжении. В напряжении меня держал хозяин. Соглашение требовало, чтобы я беспрекословно ему подчинялся.– Соглашение? – хрипло спросил Арман. – И в чем же оно состояло?– Как я уже упоминал, ваш отец спас мне жизнь. Мне бы не хотелось удлинять свой рассказ излишними подробностями своей жизни, но кое-что об этом сказать обязан. Я был единственным сыном богатого и знатного брахмана. Не сомневаюсь, молодые леди знают, что это такое. Наша семья была одной из самых могущественных в городе Хаши, или Варанаси, который вы, англичане, называете Бенаресом.Опять же, не вдаваясь в подробности, скажу лишь, что однажды я совершил, мягко выражаясь, очень большую глупость. В чем она заключалась, не стану описывать, упомяну только, что это было оскорбление бога Шивы, которое легло позорным пятном на честь и репутацию нашей семьи. Имя, которое я здесь ношу, не подлинное. Я был опозорен и обесчещен и, поддавшись панике, бежал из Индии. После долгих странствий судьба наконец прибила меня к этим далеким берегам.У меня абсолютно не было никаких средств, но не это главное. Я, потомок раджей, аристократ в десятом поколении, из-за цвета кожи оказался здесь парией и неминуемо должен был погибнуть. Вопрос состоял только в том, когда и как. И в этот момент меня нашел Эдуард Молино. Будучи человеком образованным, он сразу же распознал во мне того, кем я являюсь на самом деле, и предложил сделку. Он взял с меня слово быть ему абсолютно преданным. Взамен он давал мне убежище в своем доме и работу в качестве слуги, но не обычного. Во всяком случае, он обещал, что рабом я считаться не буду. Вот каким образом я появился в этом доме.Он замолк.– Но это определенно не все из того, что вы намеревались нам рассказать! – нарушил тишину Арман.– Нет, сэр, – вздохнул Дупта. – Далеко не все. Поэтому, с вашего разрешения, я продолжу. Следует начать с того, что ваш отец очень мне доверял, и я был посвящен во все его тайны – вернее, почти во все, – о которых больше не знал никто. Он был уверен, что я никогда его не выдам, и поэтому говорил без опаски. Известно, что каждому человеку необходимо выговориться, особенно когда он несет такую тяжелую ношу, какую тащил на себе Эдуард Молино.Он часто рассказывал о своем детстве, которое было у него… хм… весьма необычным. Он много страдал, и причиной этих страданий были его родители. В детали он не вдавался, но главное я понял: эти ужасы, которые он пережил в детстве, все еще витали над ним, являясь в снах. Именно из-за этого он пристрастился к гашишу, а потом начал употреблять и другие, более сильные наркотики. Все для того, чтобы забыться.Причем если гашиш его умиротворял, успокаивал, в общем действовал почти благотворно, то другие средства, к которым, к глубокому сожалению, он пристрастился в последнее время, делали его диким, необузданным, подвигая порой на грань безумия. Именно под влиянием наркотиков он предпринимал походы по тайной галерее, этому темному лабиринту своего детства. Он уверял меня, что в семье о тайном ходе больше никому не известно.– Значит, вы знали, что это был он! – вырвалось у Ребекки.Дупта с достоинством кивнул:– Да. Не могу отрицать. Но вмешаться во что-либо я был бессилен. Мне бы очень хотелось, чтобы вы это поняли. Договор требовал от меня абсолютной преданности и беспрекословного подчинения только ему, Эдуарду Молино. Я сожалею, что вам пришлось из-за этого пережить несколько неприятных моментов, но ничего сделать было нельзя.– А если бы он нас с Маргарет убил? – вспыхнула Ребекка. – А если бы той ужасной ночью у меня в спальне он добился успеха? Вы что, сочли бы сейчас достаточным просто извиниться – и все?Во время этой тирады Дупта стоял с опущенной головой, не двигаясь. Ребекка почувствовала на своей руке ладонь Жака и успокоилась, поняв, что любые слова сейчас не имеют никакого смысла.Дупта поднял голову и продолжил, как если бы она ничего не говорила.– В такие моменты он обычно не спал всю ночь и очень любил слушать игру на старинных инструментах, которые его отец привез из Китая. В молодости мне довелось изучать музыку, и я обнаружил, что эти инструменты не сильно отличаются от нашего ситара. Поэтому освоить их мне было нетрудно.– Выходит, вот что это была за музыка, которую мы тогда слышали! – воскликнула Маргарет. – Значит, Ребекка была права, когда подозревала, что играете вы!– Да, моя леди.– Но почему все держалось в таком секрете? – спросил Арман. – Зачем отцу было нужно скрывать, что вы умеете играть на этих инструментах?Дупта пожал плечами:– Затрудняюсь ответить на ваш вопрос, сэр. Эдуард Молино был очень сложным человеком. Может быть, это имело какое-то отношение к его детству, может быть, потому, что на этих инструментах играл его отец… Не знаю. Вообще Эдуард Молино любил игры. Он забавлялся ими, как ребенок.– Игры! – усмехнулась Ребекка. Дупта спокойно посмотрел на нее:– Я убежден, моя леди, что, несмотря на все его действия, слугой дьявола он не был. Напротив, это был слабый человек с изуродованной психикой, с жуткими воспоминаниями детства. Это был глубоко несчастный человек. Таково мое мнение. В мои обязанности входило следить за ним, особенно в эти темные периоды, когда его душа странствовала по лабиринтам детства. Но даже мне он не открыл всех своих тайн. Иногда он вдруг начинал избегать встреч со мной, но чаще удалялся в какое-то неизвестное мне место, которое называл своим потайным кабинетом.– Потайной кабинет? – проронил Жак. – Что это такое?– К сожалению, я не знаю, сэр. Думаю, это должно быть в той галерее, по которой он путешествовал; возможно, там есть какая-то потайная комната. Мне известно только, что он туда ходил. Один. А когда возвращался, ему надо было выкурить несколько трубок с гашишем, чтобы успокоиться. Я много раз спрашивал его, почему он продолжает ходить туда, з это место, которое доставляет его душе так много боли, но он отметал все мои вопросы. Видимо, в его натуре все же было что-то темное, приводимое в движение неведомой силой. Оно-то и принуждало его к подобного рода действиям. Впрочем, все мы влекомы своей судьбой.Наступило долгое молчание, в течение которого Дупта стоял, как будто чего-то ожидая.– Спасибо Дупта, – проговорил наконец Жак, – и за то, что вы были отцу верны, и за то, что рассказали нам все это. В конце концов ваш рассказ облагородил образ отца, и теперь его поведение стало более понятным.Дупта улыбнулся:– У нас говорят: понять – значит простить.– Вы сказали, что желаете возвратиться на родину. Выходит, проблема, из-за которой вы были вынуждены скрываться, уже разрешена?Дупта снова улыбнулся, но на этот раз только слегка скривив губы.– Увы, нет, сэр. Проблема не изменилась, изменился я. Это моя судьба – возвратиться и искупить свою вину. И совершенно не важно, что со мной будет после возвращения. Самое главное – город Хаши, что в переводе означает «город света», будет спасением моей души.– Спасением вашей души? – спросил Жак.– Да. Понимаете, мы, индусы, верим, что человек, умерший в городе Хаши, или Варанаси, достигает освобождения и заканчивает цикл реинкарнации путем соединения с вечным. Смерть в Варанаси означает достижение абсолюта. Я возвращусь, чтобы совершить погружение в воды Ганга, нашей святой реки. Затем я безропотно приму судьбу, какую для меня уготовил Шива. Имя Бога – правда.– Но надеюсь, вы еще какое-то время пробудете у нас, чтобы мы могли найти человека на место управляющего? – спросил Жак. – Боюсь, мама некоторое время вообще будет не в состоянии заниматься хозяйством.Дупта поклонился, сложив руки:– Не стоит говорить об этом, сэр. Я останусь здесь столько, сколько потребуется. Мать Индия очень терпелива. Глава 15 Проходили дни, недели, и постепенно жизнь в «Доме мечты» начала возвращаться к заведенному порядку. Никто, конечно, не забыл об ужасной смерти Эдуарда, но, как обычно бывает в подобных случаях, благодаря привычной рутине повседневности незаметно все вернулось на круги своя.Первые дни Фелис не выходила из спальни, затем начала спускаться для трапезы, с каждым днем становясь все веселее и разговорчивее, напоминая ту милую Фелис, какую Ребекка и Маргарет встретили в первый день пребывания на Берегу Пиратов.Жак целыми днями просиживал в кабинете отца (теперь уже его кабинете), разбирая бумаги. И хорошо, что у него было такое занятие.Еще не полностью оправившись от потрясения страшной ночи, Ребекка чувствовала слабость, похожую на ту, которую испытывают, выздоравливая после тяжелой болезни. На данный момент в какой-то мере она примирилась со своим браком. Разумеется, он не был настоящим и никогда им не станет, но все же в нем было много доброго. Благодаря ровному характеру Жака, его тихой любви и неизменной предупредительности Ребекка чувствовала себя совершенно защищенной.Но острая ненависть никуда не исчезла. Она таилась где-то в глубине, временами прорываясь наружу. Особенно по ночам, когда, лежа рядом с ним в постели, Ребекка вдруг чувствовала, как ее против воли начинает переполнять болезненное желание.Обычно Жак спал крепко, и в такие моменты она начинала ласкать себя сама – свою грудь, свое тело, – воображая, что это делает Жак, но вскоре обнаружила, к своему стыду, что образ Жака постепенно растворяется, замещаясь Арманом.Иногда это приносило ей некоторое облегчение, но было похоже на утоление голода хлебом, наполовину состоящим из опилок.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36