— Кэтрин, — так шептала его мука, боль, что камнем давила на сердце.Доминик подхватил ее на руки, прижался губами к ее губам, отнес на диван, с судорожной торопливостью стал расстегивать ее наряд. Минута — и платье соскользнуло с плеч и в тот же миг горячие губы его стали жечь ее тело: он целовал ей шею, дюйм за дюймом, прокладывая путь к груди. Язык его коснулся соска. Он нежно обнял его губами, чуть втянул и рот медленным дразнящим движением, от которого все существо се пронзила сладкая мука.— Я хочу тебя, — прошептал он. — Я знаю, что не должен этого делать, но, видит Бог, я не могу остановиться.Кэтрин обняла руками его черную голову и притянула к себе. Доминик понимал, как сильно она его хочет, и сдержал себя. Она заслуживала большего, чем торопливое соитие.— Если этому свиданию суждено стать последним, давай возьмем от него как можно больше. У нас впереди часы. Позволь мне любить тебя так, как я делал это раньше, медленно и полно. Позволь показать мне то, что я к тебе чувствую.Ободренный нежной улыбкой Кэтрин, Доминик приник губами к ее груди, лаская ее, пока последние пуговицы ее наряда не оказались расстегнутыми.
— Осгуд, ты жив?Гилфорд Лэвенхэм склонился над сэром Осгудом Хорнбаклом, сидящим на траве у поросшей мхом каменной ограды и потирающим шишку на голове.— Надо было поехать в обход, слишком стар я стал для подобных трюков.Гил с улыбкой помог другу подняться на ноги.Когда конь отказался брать препятствие, Осгуд натянул поводья так, что жеребец встал на дыбы, а Осгуд полетел вверх тормашками.— Не пеняй на возраст, старина, — сказал Гил, — ты никогда не был особенно хорошим наездником.Осгуд рассмеялся;— Да уж, не то что твоя племянница. Девчонка держится в седле не хуже мужчины.Герцог хмыкнул.— Она умеет ездить, это точно. Но только ее маленький задик слишком привлекает внимание, и не только, как я заметил, маркиза Грэвенвольда. Из-за твоей неуклюжести мы можем опоздать.Осгуд вскарабкался в седло.— Ты прав, старик. Поспешим. Она и так порядком себя скомпрометировала, и нет нужды смущать ее больше, чем мы задумали.Гил вскочил в седло. Черт побери, только бы они с Оззи не натворили беды. А если парочка поняла, что их надули? Тогда в доме никого нет. А на Кэтрин могли снова напасть. Гил долго прикидывал и решил, что игра стоит свеч,— Быстрее, Осгуд, нельзя терять ни минуты!Джентльмены, пришпорив коней, стремительно приближались к старому дому на поляне. Глава 18 Издали маленький каменный домик выглядел заброшенным и пустынным. Неужели опоздали? Гил не смог сдержать возгласа разочарования. Но тут он заметил черного жеребца Доминика, а чуть поодаль и коня Кэтрин.— Они здесь, — воскликнул Гил.— Должно быть, целуются, — пробормотал Осгуд. — Чертовски жаль парня. Не хотел бы я оказаться на его месте.— Что бы они там ни делали, мы должны довести дело до конца. Я должен войти туда ради Кэтрин, и не беда, если она не поблагодарит меня.Гил спешился, стараясь производить как можно больше шума, громогласно вопя об опасности, которой подвергала себя Кэтрин, а затем яростно затарабанил в дверь. Гил услышал встревоженный шепот Кэтрин, тихое ругательство, произнесенное мужским голосом.Гил постучал еще раз.— Лучше откройте сами, — заревел он, — я все равно войду!— Минуту, Вентворт, — хрипло отозвался Грэвенвольд.Но Гил ждать не стал. Ему совсем не хотелось дать негодяю улизнуть.— Вхожу, — объявил он.Щеколда на двери отлетела, и он ворвался в комнату. Хорнбакл пошел следом.Гил увидел именно то, что ожидал. Кэтрин в только наполовину застегнутом мятом платье с распущенными волосами и горящими щеками, пыталась непослушными пальцами застегнуться до конца. Грэвенвольд был одет полностью, но рубаха его была распахнута, и волосы растрепаны.Гил смотрел на парочку с молчаливым осуждением.— Так, — произнес он замогильным тоном, — что это вы тут делаете?Кэтрин гордо вскинула подбородок.— Полагаю, дядя, — произнесла она спокойно, — вы и сэр Осгуд знакомы с лордом Грэвенвольдом.— Разумеется, милочка, — ядовито заметил Гил, — но отнюдь не так близко, как ты.Кэтрин покраснела до корней волос. Доминик заговорил:— Вы приехали весьма кстати. Могу я поинтересоваться, что вы, двое, здесь забыли? Насколько я помню, когда мы выезжали на охоту, вам нездоровилось, — или вы станете отрицать, что этот фарс не более чем спектакль, устроенный вами и вашей племянницей?!— Что! — Кэтрин чуть не задохнулась от возмущения. — Это говоришь ты, ты, который прислал мне записку?! Ты все это устроил, а не я!— Я не посылал никаких записок, Катрин. И вы все это прекрасно знаете. Я получил приглашение от тебя.— Неправда!Кэтрин взглянула на герцога:— Что вы здесь делаете, дядя?— Нанятые мной люди вернулись в дом с известием, что ты исчезла во время охоты. Мы с Осгудом пустились на поиски вместе с охраной, и один из всадников сообщил нам, что ты скрылась в этом направлении.— Тогда кто же послал записку? — спросил Доминик, не отводя взгляда от Кэтрин.— Что привело вас обоих сюда, — поспешил вмешаться Гил, — не так уж важно. Факт остается фактом — вы здесь, полуодеты. Вы скомпрометировали мою племянницу, Грэвенвольд, и я вправе ожидать, что вы поступите, как честный человек.— Нет, — ответил Доминик. — Я не намерен жениться на Кэтрин, как, впрочем, ни на какой другой женщине. Ни сейчас, ни в будущем.Гил почувствовал, что его вот-вот хватит удар.— Клянусь Богом, вы женитесь, или, обещаю, я вызову вас на дуэль. Пусть я старше вас, но рука у меня все еще крепка, и я стреляю метко. Или вы женитесь, или считайте, что вы уже наполовину мертвец.— Нет! — закричала Кэтрин, хватая дядю за руку. — Дядя, не надо! Доминик может убить тебя.— Как же так, любовь моя, — тонко усмехнувшись, спросил Доминик. — Неужели тебе совсем не жаль меня?— Тебя?! — Кэтрин обернулась к Грэвенвольду и почти в истерике выкрикнула: — Вы — негодяй и пройдоха! Вам нет дела ни до чего, кроме ваших дурацких клятв! Если бы на земле остался только один мужчина, и им были бы вы, я и то не согласилась бы за вас выйти!— Тогда мне вообще непонятно, о чем мы здесь говорим! — Доминик застегнул рубаху и взял куртку.Хорнбакл перехватил руку Грэвенвольда.— Не думаю, что разговор закончен, — быстро проговорил толстячок. Доминик выпрямился, и Хорнбакл отпустил его руку. — Итак. Или вы поступите, как велит долг джентльмена, или вам придется принять вызов. Каков ваш выбор?Доминик едва сдерживал ярость. Он готов был задушить Кэтрин и ее дядю за то, что они заманили его в ловушку. Его сердце не тронул даже несчастный вид Кэтрин: бледная, с трясущимися руками, она могла бы разжалобить самого закоренелого злодея. И в то же время Доминик понимал, почему они так поступили. Как говорится, любишь кататься, люби и саночки возить. Он лишил невинности юную девушку. Он обязан был после этого на ней жениться.К тому же дело касалось Вентворта. Доминику не хотелось убивать его — он уважал старика и сейчас даже восхищался его поступком. Герцог поступал так, как считал нужным, и делал лишь то, что сделал бы на его месте любой отец семейства.Доминик сжал кулаки. Отец смеялся над ним из могилы жестоким, язвительным и довольным смехом.— Кого ты хочешь обмануть? — спросил его как-то раз старый маркиз. — Ты ведь малый с горячей кровью, такой же влюбчивый, каким был когда-то и я. Твое «орудие любви» предаст тебя в один прекрасный момент. Ты не сможешь прятать его в штанах дольше, чем я в твои годы.Доминик мысленно выругался, стараясь заглушить язвительный голос, звучащий у него в голове, голос, от которого он сходил с ума. Должен быть какой-то выход, должен…И внезапно выход нашелся.Доминик посмотрел на Вентворта с угрюмой ухмылкой— Хорошо, ваша честь, вы победили. Я женюсь на вашей крошке, но при одном условии.— Итак?— Это будет фиктивный брак — брак только на бумаге. Я поклялся, что род Эджемонтов закончится на мне, и так тому и быть.— Хватит! Мне надоело! — И Кэтрин, подхватив подол платья, направилась к двери.— Вы останетесь здесь до конца, мисс, — сказал, как хлестнул, Вентворт. — Вы пройдете через все это до конца, вместе с ним.Кэтрин впервые видела дядю в такой ярости. Она оробела.— Что за чепуху вы несете? — спросил герцог у Доминика. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что уже сейчас Кэтрин может быть беременна от вас, сударь.Кэтрин вспыхнула, Доминик нахмурился.— Хорошо, что вы напомнили. Значит, со свадьбой придется подождать до тех пор, пока Кэтрин не будет знать наверняка, беременна она или нет. Как только вопрос прояснится, можно будет говорить о дальнейшем.Гил ошалело посмотрел на Доминика.— Не хотите ли вы сказать, что если моя племянница носит вашего ребенка, вы откажетесь от нее?Доминик опустил глаза. Он виноват. И он должен заплатить сполна. Но он не преступит своей клятвы. Никогда.— Разумеется, я позабочусь и о Кэтрин, и о ребенке, только не смогу дать ему своего имени.Кэтрин почувствовала себя так, словно ее выпороли на глазах у всех. Милосердный Боже! И это тот человек, которого, как ей казалось, она любила?!— Как это мило, Доминик. Какое благородство! И что же, смею спросить, получу в этом так называемом браке я, если, конечно, он состоится?— Вы, моя сладкая, получите титул маркизы Грэвенвольд, титул вполне достойный даже графини.— Ваш титул для меня ничто. У меня есть Арундейл. Значит, вы намерены получить мое приданое и отказываетесь дать мне наследника, в котором нуждается мой род?— Ваши деньги можете оставить при себе, — язвительно заметил Доминик. — У меня и своих денег хватает. Что же касается наследника, его не будет, по крайней мере от меня. Если вы готовы пойти на эти условия, я женюсь на вас. Если нет…Кэтрин трясло от гнева.— Ты — дьявол! Бессердечный ублюдок со змеиной душонкой! Мне ничего от тебя не нужно! Ничего, слышишь?!Гил внимательно наблюдал за ними. Видит Бог, он рисковал всем — он мог сломать жизнь племянницы. И все же только слепой не заметил бы, что Грэвенвольд и Кэтрин любят друг друга.Гил верил, что маркиз, как бы ни был помешан на возмездии, оставался мужчиной. А Кэтрин была женщиной, любимой и желанной. Для Грэвенвольда особенно.Соединять их силой было и в самом деле рискованно, можно сказать, это было самое рискованное предприятие в жизни старого герцога Вентворта. Если ничего не выйдет, в сердцах бывших возлюбленных останется отчаяние. Успех равнялся бы самому высшему счастью, доступному мужчине и женщине, потому что жить с любовью, о которой иные мечтают всю жизнь, ищут и не находят, — редкая удача.Герцог Вентворт верил, что ради такой любви стоило рисковать.— Согласен, — сказал он.Кэтрин обернулась к дяде:— Вы, должно быть, шутите. Вы не сможете меня заставить, если я этого не захочу.— Вы сделаете то, что вам говорят. Я ваш опекун. Я приказываю.Кэтрин смотрела на дядю так, словно видела его впервые.— А сейчас, — непререкаемым тоном заявил Вентворт, — вы приведете себя в порядок. Мы подождем па улице.Осгуд открыл дверь.— Итак, джентльмены?Доминик, насупившись, вышел из дома, следом — Вентворт, за ним — Осгуд. Кэтрин молча смотрела им вслед.— Как вы понимаете, моей племяннице все еще грозит опасность, — сказал Доминику герцог, — и я верю, что ее муж сможет защитить ее.— Я позабочусь о ее безопасности, — уклончиво ответил Доминик. Муж. Меньше всего лорд Найтвик, маркиз Грэвенвольдский, ожидал, что его станут называть этим словом. Муж Кэтрин. Грэвенвольд постарался заглушить невольную радость, с удовольствием пестуя тот праведный гнев, гнев человека, которого обвели вокруг пальца и приперли к стенке.
Кэтрин спускалась по широкой деревянной лестнице Лэвенхэм-Холла на первый этаж, где был кабинет дяди.Гил склонился над бумагами. Последнее время он все вечера проводил за работой.Кэтрин легонько постучала в открытую дверь, чтобы привлечь внимание дяди. Гил поднял голову и устало улыбнулся Кэтрин.— Добрый вечер, моя дорогая.— Добрый вечер, ваша честь.С некоторых пор Кэтрин обращалась к дяде только по самым важным вопросам, неизменно сохраняя формально-вежливый тон.— Ты не выпьешь со мной шерри? — предложил дядя. — Сейчас еще не слишком поздно, и я соскучился по твоему обществу.— Боюсь, я слишком устала, — солгала Кэтрин, решившая держаться от дяди на расстоянии. — Я зашла только затем, чтобы вы могли передать его чести, что его переживания напрасны. — Кэтрин чувствовала, что кровь приливает к щекам. — Я не ношу его ребенка.Гил откашлялся и встал.— Понимаю.— Полагаю, вы все еще не передумали, провести меня сквозь весь этот позорный балаган со свадьбой?— Нет, не передумал, — твердо ответил Гил.— Тогда я хотела бы, чтобы все произошло как можно быстрее. Длительные приготовления еще больше опошляют эту низкую затею.— Кэтрин, милая, — со вздохом сказал Гил. — Хотел бы я, чтобы ты поняла: я делаю все это ради тебя.— Ты принуждаешь меня к замужеству с желчным, жестоким человеком, человеком, которому я не нужна, который ненавидит меня.— Там посмотрим. Любящая жена многое может изменить в мужчине.Кэтрин много об этом думала и сама.— Ты ведь не станешь отрицать, что любила его, — мягко заметил герцог.Кэтрин отвела взгляд.— Это, кажется, было много лет назад.— Настоящая любовь живет долго, — сказал герцог. — Поверь мне, Кэтрин. Я знаю, что говорю.Кэтрин взглянула на дядю.— В сердце Доминика слишком много ненависти. Для любви не осталось места.С этими словами графиня Арундейл повернулась и вышла из комнаты.
Доминик сидел в таверне «Сад ночи», в Ковент-Гарден. Таверна ничего общего не имела с почтенными заведениями, такими, как на улице Брукс или Сент-Джеймс. Нет, то был подозрительный притон, в котором коротали вечера воры, шулеры и проститутки. Здесь пахло джином и дешевыми духами, дым ел глаза. Пьяные посетители громко разговаривали, орали, ругались.В этом месте никто бы не стал искать аристократа. Сюда и пришел Доминик залить свою тоску. Его тянуло сюда. Здесь он стремился найти спасительное забытье.Доминик пил ром и не пьянел. Но он не был и трезв. Тоска и отчаяние пьянили его.Он был одет в грубую льняную рубаху и черные бриджи, заправленные в видавшие виды черные сапоги. Когда пьяный матрос полез к нему, Доминик взял задиру за плечо, развернул к себе спиной и чуть подтолкнул:— Смотри, куда прешь!Могучий детина откинул руку Доминика.— Если тебе что-то не нравится, почему бы тебе не отправиться восвояси, приятель?Акцент выдавал в матросе одного из тех иностранцев, которые нанимаются на английские суда, работают и живут на корабле, пока посудина не потонет. Если это действительно так, моряк должен иметь дубленую кожу и медвежью силу. Впрочем, Доминик стремился выместить на ком-то раздражение, и ему было все равно на ком. Он ударил громилу в лицо. Рыжий бородач только хмыкнул.— Теперь твоя очередь, приятель.Началась потасовка. Удары сыпались один за другим. Соперники оказались достойными друг друга. Матрос упал. Доминик, покачиваясь, утер кровь с разбитой губы, пнул бесчувственное тело матроса и победно огляделся.— Браво, — раздалось из дальнего угла. — Ты доволен?Голос оказался знакомым.— Какого дьявола ты тут забыл?Рэйн Гаррик ухмыльнулся. Толпа пьяных зрителей с интересом наблюдала за ними, предвкушая новую драку,— Тебя ищу.Каждый понимал, что здесь играют по-крупному, поэтому желающих вмешаться не нашлось. Под плащом у незнакомца ясно обрисовывался пистолет. Парень, судя по всему, умел постоять за себя.Рэйн подошел к Доминику.— Как ты меня нашел?Поняв, что драться больше не будут, посетители, недовольно бормоча, разбрелись по своим столикам.— Это было нетрудно, — усмехнулся Рэйн. — Если хочешь знать, я шел за тобой, только ты меня не заметил.Доминик кивнул, взял со стола стакан с ромом и, одним глотком осушив его, мрачно уставился на дверь.— Пожалуй, нам лучше уйти отсюда, — как бы невзначай предложил Рэйн. Завсегдатаи таверны недоверчиво смотрели на них. Могла завязаться новая драка.— Согласен.Провожаемые недобрыми взглядами, друзья вышли из кабака на освещенную масляными фонарями улицу.— Полагаю, тебе надо немного отвлечься от того, что связано с… э… твоей недавней помолвкой, — осторожно заметил Рэйн.— Я сам себя отправил в ад на всю оставшуюся жизнь, — мрачно произнес Доминик.— Ты ведь любишь ее, зачем себя обманывать.— Не мели чепухи.— Разве нет?.. Что же. Тем лучше. Тогда тебе вообще не о чем беспокоиться. Ты будешь жить, как жил, срывая цветы удовольствия со всех доступных клумб. Многие женщины были бы счастливы, если бы их не принуждали выполнять свой супружеский долг.— Только не Кэтрин, — мрачно заметил Доминик, и Рэйн едва сдержался, чтобы не рассмеяться.— Верно, эта женщина горячая. А с таким учителем, как ты, она сможет достигнуть определенных высот. Уверен, если захочешь, ты сделаешь се счастливой.— Вовсе не так, как мне бы хотелось.— Тем не менее, — беспечно продолжил Рэйн, — ты можешь жить, как жил, ничего не менять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
— Осгуд, ты жив?Гилфорд Лэвенхэм склонился над сэром Осгудом Хорнбаклом, сидящим на траве у поросшей мхом каменной ограды и потирающим шишку на голове.— Надо было поехать в обход, слишком стар я стал для подобных трюков.Гил с улыбкой помог другу подняться на ноги.Когда конь отказался брать препятствие, Осгуд натянул поводья так, что жеребец встал на дыбы, а Осгуд полетел вверх тормашками.— Не пеняй на возраст, старина, — сказал Гил, — ты никогда не был особенно хорошим наездником.Осгуд рассмеялся;— Да уж, не то что твоя племянница. Девчонка держится в седле не хуже мужчины.Герцог хмыкнул.— Она умеет ездить, это точно. Но только ее маленький задик слишком привлекает внимание, и не только, как я заметил, маркиза Грэвенвольда. Из-за твоей неуклюжести мы можем опоздать.Осгуд вскарабкался в седло.— Ты прав, старик. Поспешим. Она и так порядком себя скомпрометировала, и нет нужды смущать ее больше, чем мы задумали.Гил вскочил в седло. Черт побери, только бы они с Оззи не натворили беды. А если парочка поняла, что их надули? Тогда в доме никого нет. А на Кэтрин могли снова напасть. Гил долго прикидывал и решил, что игра стоит свеч,— Быстрее, Осгуд, нельзя терять ни минуты!Джентльмены, пришпорив коней, стремительно приближались к старому дому на поляне. Глава 18 Издали маленький каменный домик выглядел заброшенным и пустынным. Неужели опоздали? Гил не смог сдержать возгласа разочарования. Но тут он заметил черного жеребца Доминика, а чуть поодаль и коня Кэтрин.— Они здесь, — воскликнул Гил.— Должно быть, целуются, — пробормотал Осгуд. — Чертовски жаль парня. Не хотел бы я оказаться на его месте.— Что бы они там ни делали, мы должны довести дело до конца. Я должен войти туда ради Кэтрин, и не беда, если она не поблагодарит меня.Гил спешился, стараясь производить как можно больше шума, громогласно вопя об опасности, которой подвергала себя Кэтрин, а затем яростно затарабанил в дверь. Гил услышал встревоженный шепот Кэтрин, тихое ругательство, произнесенное мужским голосом.Гил постучал еще раз.— Лучше откройте сами, — заревел он, — я все равно войду!— Минуту, Вентворт, — хрипло отозвался Грэвенвольд.Но Гил ждать не стал. Ему совсем не хотелось дать негодяю улизнуть.— Вхожу, — объявил он.Щеколда на двери отлетела, и он ворвался в комнату. Хорнбакл пошел следом.Гил увидел именно то, что ожидал. Кэтрин в только наполовину застегнутом мятом платье с распущенными волосами и горящими щеками, пыталась непослушными пальцами застегнуться до конца. Грэвенвольд был одет полностью, но рубаха его была распахнута, и волосы растрепаны.Гил смотрел на парочку с молчаливым осуждением.— Так, — произнес он замогильным тоном, — что это вы тут делаете?Кэтрин гордо вскинула подбородок.— Полагаю, дядя, — произнесла она спокойно, — вы и сэр Осгуд знакомы с лордом Грэвенвольдом.— Разумеется, милочка, — ядовито заметил Гил, — но отнюдь не так близко, как ты.Кэтрин покраснела до корней волос. Доминик заговорил:— Вы приехали весьма кстати. Могу я поинтересоваться, что вы, двое, здесь забыли? Насколько я помню, когда мы выезжали на охоту, вам нездоровилось, — или вы станете отрицать, что этот фарс не более чем спектакль, устроенный вами и вашей племянницей?!— Что! — Кэтрин чуть не задохнулась от возмущения. — Это говоришь ты, ты, который прислал мне записку?! Ты все это устроил, а не я!— Я не посылал никаких записок, Катрин. И вы все это прекрасно знаете. Я получил приглашение от тебя.— Неправда!Кэтрин взглянула на герцога:— Что вы здесь делаете, дядя?— Нанятые мной люди вернулись в дом с известием, что ты исчезла во время охоты. Мы с Осгудом пустились на поиски вместе с охраной, и один из всадников сообщил нам, что ты скрылась в этом направлении.— Тогда кто же послал записку? — спросил Доминик, не отводя взгляда от Кэтрин.— Что привело вас обоих сюда, — поспешил вмешаться Гил, — не так уж важно. Факт остается фактом — вы здесь, полуодеты. Вы скомпрометировали мою племянницу, Грэвенвольд, и я вправе ожидать, что вы поступите, как честный человек.— Нет, — ответил Доминик. — Я не намерен жениться на Кэтрин, как, впрочем, ни на какой другой женщине. Ни сейчас, ни в будущем.Гил почувствовал, что его вот-вот хватит удар.— Клянусь Богом, вы женитесь, или, обещаю, я вызову вас на дуэль. Пусть я старше вас, но рука у меня все еще крепка, и я стреляю метко. Или вы женитесь, или считайте, что вы уже наполовину мертвец.— Нет! — закричала Кэтрин, хватая дядю за руку. — Дядя, не надо! Доминик может убить тебя.— Как же так, любовь моя, — тонко усмехнувшись, спросил Доминик. — Неужели тебе совсем не жаль меня?— Тебя?! — Кэтрин обернулась к Грэвенвольду и почти в истерике выкрикнула: — Вы — негодяй и пройдоха! Вам нет дела ни до чего, кроме ваших дурацких клятв! Если бы на земле остался только один мужчина, и им были бы вы, я и то не согласилась бы за вас выйти!— Тогда мне вообще непонятно, о чем мы здесь говорим! — Доминик застегнул рубаху и взял куртку.Хорнбакл перехватил руку Грэвенвольда.— Не думаю, что разговор закончен, — быстро проговорил толстячок. Доминик выпрямился, и Хорнбакл отпустил его руку. — Итак. Или вы поступите, как велит долг джентльмена, или вам придется принять вызов. Каков ваш выбор?Доминик едва сдерживал ярость. Он готов был задушить Кэтрин и ее дядю за то, что они заманили его в ловушку. Его сердце не тронул даже несчастный вид Кэтрин: бледная, с трясущимися руками, она могла бы разжалобить самого закоренелого злодея. И в то же время Доминик понимал, почему они так поступили. Как говорится, любишь кататься, люби и саночки возить. Он лишил невинности юную девушку. Он обязан был после этого на ней жениться.К тому же дело касалось Вентворта. Доминику не хотелось убивать его — он уважал старика и сейчас даже восхищался его поступком. Герцог поступал так, как считал нужным, и делал лишь то, что сделал бы на его месте любой отец семейства.Доминик сжал кулаки. Отец смеялся над ним из могилы жестоким, язвительным и довольным смехом.— Кого ты хочешь обмануть? — спросил его как-то раз старый маркиз. — Ты ведь малый с горячей кровью, такой же влюбчивый, каким был когда-то и я. Твое «орудие любви» предаст тебя в один прекрасный момент. Ты не сможешь прятать его в штанах дольше, чем я в твои годы.Доминик мысленно выругался, стараясь заглушить язвительный голос, звучащий у него в голове, голос, от которого он сходил с ума. Должен быть какой-то выход, должен…И внезапно выход нашелся.Доминик посмотрел на Вентворта с угрюмой ухмылкой— Хорошо, ваша честь, вы победили. Я женюсь на вашей крошке, но при одном условии.— Итак?— Это будет фиктивный брак — брак только на бумаге. Я поклялся, что род Эджемонтов закончится на мне, и так тому и быть.— Хватит! Мне надоело! — И Кэтрин, подхватив подол платья, направилась к двери.— Вы останетесь здесь до конца, мисс, — сказал, как хлестнул, Вентворт. — Вы пройдете через все это до конца, вместе с ним.Кэтрин впервые видела дядю в такой ярости. Она оробела.— Что за чепуху вы несете? — спросил герцог у Доминика. — Думаю, не ошибусь, если скажу, что уже сейчас Кэтрин может быть беременна от вас, сударь.Кэтрин вспыхнула, Доминик нахмурился.— Хорошо, что вы напомнили. Значит, со свадьбой придется подождать до тех пор, пока Кэтрин не будет знать наверняка, беременна она или нет. Как только вопрос прояснится, можно будет говорить о дальнейшем.Гил ошалело посмотрел на Доминика.— Не хотите ли вы сказать, что если моя племянница носит вашего ребенка, вы откажетесь от нее?Доминик опустил глаза. Он виноват. И он должен заплатить сполна. Но он не преступит своей клятвы. Никогда.— Разумеется, я позабочусь и о Кэтрин, и о ребенке, только не смогу дать ему своего имени.Кэтрин почувствовала себя так, словно ее выпороли на глазах у всех. Милосердный Боже! И это тот человек, которого, как ей казалось, она любила?!— Как это мило, Доминик. Какое благородство! И что же, смею спросить, получу в этом так называемом браке я, если, конечно, он состоится?— Вы, моя сладкая, получите титул маркизы Грэвенвольд, титул вполне достойный даже графини.— Ваш титул для меня ничто. У меня есть Арундейл. Значит, вы намерены получить мое приданое и отказываетесь дать мне наследника, в котором нуждается мой род?— Ваши деньги можете оставить при себе, — язвительно заметил Доминик. — У меня и своих денег хватает. Что же касается наследника, его не будет, по крайней мере от меня. Если вы готовы пойти на эти условия, я женюсь на вас. Если нет…Кэтрин трясло от гнева.— Ты — дьявол! Бессердечный ублюдок со змеиной душонкой! Мне ничего от тебя не нужно! Ничего, слышишь?!Гил внимательно наблюдал за ними. Видит Бог, он рисковал всем — он мог сломать жизнь племянницы. И все же только слепой не заметил бы, что Грэвенвольд и Кэтрин любят друг друга.Гил верил, что маркиз, как бы ни был помешан на возмездии, оставался мужчиной. А Кэтрин была женщиной, любимой и желанной. Для Грэвенвольда особенно.Соединять их силой было и в самом деле рискованно, можно сказать, это было самое рискованное предприятие в жизни старого герцога Вентворта. Если ничего не выйдет, в сердцах бывших возлюбленных останется отчаяние. Успех равнялся бы самому высшему счастью, доступному мужчине и женщине, потому что жить с любовью, о которой иные мечтают всю жизнь, ищут и не находят, — редкая удача.Герцог Вентворт верил, что ради такой любви стоило рисковать.— Согласен, — сказал он.Кэтрин обернулась к дяде:— Вы, должно быть, шутите. Вы не сможете меня заставить, если я этого не захочу.— Вы сделаете то, что вам говорят. Я ваш опекун. Я приказываю.Кэтрин смотрела на дядю так, словно видела его впервые.— А сейчас, — непререкаемым тоном заявил Вентворт, — вы приведете себя в порядок. Мы подождем па улице.Осгуд открыл дверь.— Итак, джентльмены?Доминик, насупившись, вышел из дома, следом — Вентворт, за ним — Осгуд. Кэтрин молча смотрела им вслед.— Как вы понимаете, моей племяннице все еще грозит опасность, — сказал Доминику герцог, — и я верю, что ее муж сможет защитить ее.— Я позабочусь о ее безопасности, — уклончиво ответил Доминик. Муж. Меньше всего лорд Найтвик, маркиз Грэвенвольдский, ожидал, что его станут называть этим словом. Муж Кэтрин. Грэвенвольд постарался заглушить невольную радость, с удовольствием пестуя тот праведный гнев, гнев человека, которого обвели вокруг пальца и приперли к стенке.
Кэтрин спускалась по широкой деревянной лестнице Лэвенхэм-Холла на первый этаж, где был кабинет дяди.Гил склонился над бумагами. Последнее время он все вечера проводил за работой.Кэтрин легонько постучала в открытую дверь, чтобы привлечь внимание дяди. Гил поднял голову и устало улыбнулся Кэтрин.— Добрый вечер, моя дорогая.— Добрый вечер, ваша честь.С некоторых пор Кэтрин обращалась к дяде только по самым важным вопросам, неизменно сохраняя формально-вежливый тон.— Ты не выпьешь со мной шерри? — предложил дядя. — Сейчас еще не слишком поздно, и я соскучился по твоему обществу.— Боюсь, я слишком устала, — солгала Кэтрин, решившая держаться от дяди на расстоянии. — Я зашла только затем, чтобы вы могли передать его чести, что его переживания напрасны. — Кэтрин чувствовала, что кровь приливает к щекам. — Я не ношу его ребенка.Гил откашлялся и встал.— Понимаю.— Полагаю, вы все еще не передумали, провести меня сквозь весь этот позорный балаган со свадьбой?— Нет, не передумал, — твердо ответил Гил.— Тогда я хотела бы, чтобы все произошло как можно быстрее. Длительные приготовления еще больше опошляют эту низкую затею.— Кэтрин, милая, — со вздохом сказал Гил. — Хотел бы я, чтобы ты поняла: я делаю все это ради тебя.— Ты принуждаешь меня к замужеству с желчным, жестоким человеком, человеком, которому я не нужна, который ненавидит меня.— Там посмотрим. Любящая жена многое может изменить в мужчине.Кэтрин много об этом думала и сама.— Ты ведь не станешь отрицать, что любила его, — мягко заметил герцог.Кэтрин отвела взгляд.— Это, кажется, было много лет назад.— Настоящая любовь живет долго, — сказал герцог. — Поверь мне, Кэтрин. Я знаю, что говорю.Кэтрин взглянула на дядю.— В сердце Доминика слишком много ненависти. Для любви не осталось места.С этими словами графиня Арундейл повернулась и вышла из комнаты.
Доминик сидел в таверне «Сад ночи», в Ковент-Гарден. Таверна ничего общего не имела с почтенными заведениями, такими, как на улице Брукс или Сент-Джеймс. Нет, то был подозрительный притон, в котором коротали вечера воры, шулеры и проститутки. Здесь пахло джином и дешевыми духами, дым ел глаза. Пьяные посетители громко разговаривали, орали, ругались.В этом месте никто бы не стал искать аристократа. Сюда и пришел Доминик залить свою тоску. Его тянуло сюда. Здесь он стремился найти спасительное забытье.Доминик пил ром и не пьянел. Но он не был и трезв. Тоска и отчаяние пьянили его.Он был одет в грубую льняную рубаху и черные бриджи, заправленные в видавшие виды черные сапоги. Когда пьяный матрос полез к нему, Доминик взял задиру за плечо, развернул к себе спиной и чуть подтолкнул:— Смотри, куда прешь!Могучий детина откинул руку Доминика.— Если тебе что-то не нравится, почему бы тебе не отправиться восвояси, приятель?Акцент выдавал в матросе одного из тех иностранцев, которые нанимаются на английские суда, работают и живут на корабле, пока посудина не потонет. Если это действительно так, моряк должен иметь дубленую кожу и медвежью силу. Впрочем, Доминик стремился выместить на ком-то раздражение, и ему было все равно на ком. Он ударил громилу в лицо. Рыжий бородач только хмыкнул.— Теперь твоя очередь, приятель.Началась потасовка. Удары сыпались один за другим. Соперники оказались достойными друг друга. Матрос упал. Доминик, покачиваясь, утер кровь с разбитой губы, пнул бесчувственное тело матроса и победно огляделся.— Браво, — раздалось из дальнего угла. — Ты доволен?Голос оказался знакомым.— Какого дьявола ты тут забыл?Рэйн Гаррик ухмыльнулся. Толпа пьяных зрителей с интересом наблюдала за ними, предвкушая новую драку,— Тебя ищу.Каждый понимал, что здесь играют по-крупному, поэтому желающих вмешаться не нашлось. Под плащом у незнакомца ясно обрисовывался пистолет. Парень, судя по всему, умел постоять за себя.Рэйн подошел к Доминику.— Как ты меня нашел?Поняв, что драться больше не будут, посетители, недовольно бормоча, разбрелись по своим столикам.— Это было нетрудно, — усмехнулся Рэйн. — Если хочешь знать, я шел за тобой, только ты меня не заметил.Доминик кивнул, взял со стола стакан с ромом и, одним глотком осушив его, мрачно уставился на дверь.— Пожалуй, нам лучше уйти отсюда, — как бы невзначай предложил Рэйн. Завсегдатаи таверны недоверчиво смотрели на них. Могла завязаться новая драка.— Согласен.Провожаемые недобрыми взглядами, друзья вышли из кабака на освещенную масляными фонарями улицу.— Полагаю, тебе надо немного отвлечься от того, что связано с… э… твоей недавней помолвкой, — осторожно заметил Рэйн.— Я сам себя отправил в ад на всю оставшуюся жизнь, — мрачно произнес Доминик.— Ты ведь любишь ее, зачем себя обманывать.— Не мели чепухи.— Разве нет?.. Что же. Тем лучше. Тогда тебе вообще не о чем беспокоиться. Ты будешь жить, как жил, срывая цветы удовольствия со всех доступных клумб. Многие женщины были бы счастливы, если бы их не принуждали выполнять свой супружеский долг.— Только не Кэтрин, — мрачно заметил Доминик, и Рэйн едва сдержался, чтобы не рассмеяться.— Верно, эта женщина горячая. А с таким учителем, как ты, она сможет достигнуть определенных высот. Уверен, если захочешь, ты сделаешь се счастливой.— Вовсе не так, как мне бы хотелось.— Тем не менее, — беспечно продолжил Рэйн, — ты можешь жить, как жил, ничего не менять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35