— Боюсь, его светлости сейчас нет дома. Насколько мне известно, он поехал по каким-то делам к своему арендатору.
— Мне об этом сообщили. — Обернувшись, леди Дэндридж бросила взгляд на огромный серый дом. — В доме так тихо. На Ника это совершенно не похоже. Обычно у него всегда уйма гостей. Очевидно, все уехали в город.
— Не сомневаюсь, что они вернутся, — проговорила Элизабет, даже не пытаясь скрыть сарказма.
Виконтесса прищурила свои синие, словно сапфиры, глаза, опушенные густыми черными ресницами.
— Насколько я вас поняла, вас это не очень радует.
— Я здесь сама гостья и не имею никакого права давать оценку друзьям его светлости. Кроме того, я знакома лишь с некоторыми из них.
Виконтесса махнула рукой, затянутой в безукоризненно белую перчатку, и Элизабет машинально взглянула на свои голые руки, от долгого пребывания на солнце покрытые веснушками.
— Согласна, они далеко не бриллианты чистой воды, — заметила леди Дэндридж. — Что у них общего с Ником, ума не приложу. — Она улыбнулась Элизабет понимающе и чуть снисходительно. — Впрочем, людей, которых притягивает богатство и высокое положение Рейвенуорта, не так уж мало.
Поняв, на что она намекает, Элизабет гордо вскинула голову:
— Я в этом не сомневаюсь.
— Жена его была из этой же категории. Вы знаете, что он был женат?
— Естественно, знаю.
Но она никогда не представляла себе графа в роли чьего-то мужа, и напоминание о том, что он был женат, причинило ей острую боль.
Вздохнув, Мириам проговорила:
— Очень многие не знают. Ник никогда не говорит о Рейчел, и его друзья тоже, иначе они рискуют испортить с ним отношения.
— Вы хотите сказать, что она вышла за него замуж по расчету?
— Тут двух мнений быть не может: Рейчел хотела заполучить его деньги. В конце концов, Ник был наследником огромного состояния. Именно поэтому она и вышла за него замуж.
Элизабет пожала плечами:
— Браки часто совершаются именно по этой причине. Ничего странного в этом нет.
— Верно. Поэтому я и хотела узнать, что интересует в данном случае вас, но если вы думаете… Элизабет раздраженно возразила:
— Я не хочу от Николаса Уорринга ничего, кроме защиты. И он любезно согласился мне ее предоставить. Если вы боитесь, что я могу каким-то образом помешать вашей… дружбе… с графом, уверяю вас, вам не о чем беспокоиться. Я вам уже сказала, что нахожусь не в том положении, чтобы одобрять или не одобрять людей, которых лорд Рейвенуорт выбирает себе в друзья.
Несколько секунд леди Дэндридж размышляла над ее словами.
— Наверное, я ошиблась, — наконец проговорила она, окидывая взглядом простенькое муслиновое платье Элизабет. От этого пристального взгляда не ускользнули ни следы грязи на подоле, ни пятна от травы на нижней юбке. — Вы совсем не такая, какой я вас представляла. Теперь, когда мы с вами познакомились, я вижу, что сделала в отношении вас неверные выводы. — Что означало: для такой красавицы и умницы, как леди Дэндридж, Элизабет не соперница. — Надеюсь, вы понимаете, что я беспокоюсь лишь за благополучие Ника.
Леди Дэндридж снова улыбнулась своей холодной сдержанной улыбкой и продолжала:
— Однако будет лучше, если вы не станете рассказывать о нашем разговоре графу: он не любит, когда обсуждают его жену.
— Конечно, — согласилась Элизабет. — Я ему ничего не скажу.
Рейвенуорт вряд ли одобрил бы то, что Элизабет перемывала его жене косточки, да еще в компании его любовницы.
— Тогда позвольте с вами попрощаться. Наслаждайтесь общением со своими птичками, мисс Вулкот. Не сомневаюсь, граф Рейвенуорт тоже сочтет это занятие очень увлекательным.
Она рассмеялась звонким самодовольным смехом и уверенным шагом направилась к дому.
А Элизабет ощутила какое-то странное опустошение. Почему? Она и сама не знала. Какое ей дело до того, что у графа есть любовница? Да пусть хоть дюжину заведет!
Но глядя, как очаровательная Мириам Бичкрофт входит в дом графа с таким видом, словно он ее собственный, Элизабет чувствовала, что сердце ее разрывается от горя.
День клонился к вечеру. Было довольно ветрено, но не очень холодно. Сквозь белые перистые облака проглядывало солнышко. Притаившись за стволом высокого кипариса, росшего в самом дальнем углу сада, Чарли Баркер толкнул локтем Натана Пила.
— Видел ее? Она каждый день сюда приходит в это время. Запросто можем ее схватить.
— Рискованно, черт подери, — возразил Чарли. — Охрана графа запросто может нас засечь.
— Он ее выставил ближе к лесу. Наверное, решил, что мы мимо нее не проскочим.
— А еще он, наверное, думал, что у нас не хватит наглости залезть к нему в сад.
— А у нас хватило, верно?
Чарли взглянул на своего дружка, и его рот, спрятанный в густой рыжей бороде, растянулся в улыбке.
— Ага. Только нужно быть поосторожнее, чтобы нас не сцапали. Лучше не вылезать отсюда средь бела дня, дождемся ночи. Девчонка и после ужина сюда выходит. Вот тогда-то мы ее и схватим.
— А вдруг она вообще не выйдет? Приготовим лошадей, а она останется сидеть дома? Давай лучше днем.
Чарли почесал бороду.
— Я бы не стал рисковать. Лучше уж немного подождать, посмотреть, как пойдут дела, а потом в темноте подкрасться к ней и схватить.
Натан стал спорить, но Чарли бросил на него такой взгляд, что тот осекся.
— Что, не терпится на виселицу, кретин?
Уродливое лицо Натана побледнело.
— Ну что ты! Конечно, нет.
— Тогда шевели мозгами, черт тебя подери! Лучше запастись терпением и действовать наверняка, чем совать свою голову в петлю.
Натан на редкость энергично закивал. Слишком уж живо представил себе, как колышется на лондонском ветру его тощее тело.
— Ладно, давай подождем. Но не забывай: если нас не вздернет на виселицу палач, то уж этот хладнокровный ублюдок, на которого мы работаем, уж точно нам мозги вправит.
Ник нашел Элизабет в библиотеке. Она сидела на подоконнике и читала. Он только что приехал и еще не успел переодеться, так и отправился искать свою подопечную в стареньких запыленных сапогах для верховой езды. Шляпу и куртку, правда, снял и перебросил через плечо, а войдя в библиотеку, и вовсе швырнул их на стул.
Элизабет сидела, уткнувшись носом в книгу. Волосы ее были заплетены в толстую косу. Несколько кудряшек выбились и упали ей на лоб. Услышав, как открывается дверь, Элизабет подняла голову и увидела графа. Глаза их встретились. Нику пришло в голову, что они не виделись с тех пор, как ездили в Севеноукс, и он, оказывается, по Элизабет соскучился. Мало того, при виде Элизабет его вдруг охватило желание, и это открытие Ника отнюдь не порадовало.
— Опять читаете, как я погляжу. Так и знал, что найду вас здесь.
Элизабет спрыгнула с подоконника.
— Вы меня искали, милорд?
— Честно говоря, да. Мне доложили, что сегодня в мое отсутствие ко мне приезжала гостья. — Элиас уже рассказал ему о визите Мириам. Слуги были преданы графу безгранично и информировали его обо всем, что происходит в Рейвенуорт-Холле. — Поскольку вы беседовали с ней вместо меня, мне любопытно было бы узнать, что она вам говорила.
Элизабет напряглась и осторожно сказала:
— Леди Дэндридж шла по саду, как вам, без сомнения, докладывали. Естественно, она искала вас. Мы говорили совсем мало. Полагаю, она, как обычно, приезжала для того, чтобы развлечься.
Граф криво усмехнулся.
— Вот как? А откуда вам, собственно, известно, что она приезжает сюда развлекаться, мисс Вулкот?
Элизабет закрыла книгу, однако по-прежнему держала между страницами палец, видимо надеясь после ухода графа возобновить чтение. Она читала «Песни познания» Уильяма Блейка — книгу, которую он очень любил.
— Я не глупа, милорд, и понимаю, зачем виконтесса приезжает сюда.
Граф удивленно вскинул брови:
— Неужели? — Он в этом сильно сомневался. Правда, она могла догадываться, но далеко не обо всем, а уж о том, что графиня ему надоела, наверняка не имела ни малейшего понятия. — И как я понимаю, вы наших отношений не одобряете?
Перекинув косу на грудь, Элизабет машинально принялась теребить ее кончик.
— Я нахожусь не в том положении, чтобы одобрять или не одобрять ваше поведение.
— А если бы вам было дано такое право, — настойчиво проговорил граф, — вы бы отнеслись к леди Дэндридж неодобрительно?
Элизабет отвернулась. Лицо ее стало непроницаемым.
— Она чрезвычайно красива.
— Это верно. — Граф подошел к Элизабет и остановился всего в нескольких футах от нее, у маленького столика, на котором стояла белая свеча в подсвечнике. — А еще она эгоистична и испорченна.
Элизабет промолчала, однако окинула графа удивленным взглядом.
— А что еще вам говорила ее светлость?
Элизабет была одета в зеленое шелковое платье на тон светлее, чем ее глаза, с рисунком в виде веточек. В нем она выглядела совсем молоденькой и в то же время необыкновенно женственной.
— Думаю, что после знакомства со мной она успокоилась. Ей стало очевидно, что я не представляю никакой угрозы ее положению.
Граф удивленно взглянул на Элизабет. Неужели она и в самом деле не понимает, что чувствует мужчина в ее присутствии? Неужели не догадывается, что одного взгляда на нее достаточно, чтобы самый что ни на есть пресыщенный повеса воспылал желанием? Ну и слава Богу, что она об этом не догадывается.
— Никакого положения у леди Дэндридж нет, — заметил он. — В последнее время я все больше и больше склоняюсь к выводу, что эта особа мне надоела.
Он швырнул на стол кожаные перчатки, которые до сих пор держал в руках.
— Так что в будущем скорее всего ее визиты, в Рейвен-уорт-Холл совсем прекратятся или будут редкими и непродолжительными.
Несколько секунд Элизабет молчала, в упор глядя на графа, и наконец проговорила:
— Вы сердитесь за то, что она ко мне подходила. Вам неприятно, что ваша любовница разговаривала с вашей подопечной. Леди Дэндридж это предвидела.
— Леди Дэндридж обладает поистине необыкновенной проницательностью. Однако я намереваюсь закончить наши с ней отношения совершенно по другой причине.
— Если из-за того, что я живу в вашем доме…
— Ваше присутствие не имеет к этому никакого отношения. Я вам уже говорил, что не собираюсь из-за вас менять свой образ жизни.
— Тогда почему?
— Мириам Бичкрофт капризна и своенравна. Мне надоели ее детские выходки.
Склонив голову набок, Элизабет некоторое время размышляла над его словами, после чего заметила:
— Думаю, какая-то другая женщина вызвала ваш интерес. У такого человека, как вы, наверняка на примете немало женщин, которых он с удовольствием бы соблазнил.
Черт подери, она и в самом деле необыкновенно наивна, и слава Богу! Если бы она хоть на мгновение заподозрила, что всякий раз, когда он ее видит, его охватывает безудержное желание, она бы, забыв о страхе перед Бэскомбом, понеслась бы, как испуганный заяц. Впрочем, ей не о чем беспокоиться. Он не позволит желанию вырваться на волю. Он дал Элизабет слово и не намерен его нарушать.
И граф сказал Элизабет то, чего она ожидала.
— Мужчине необходима женщина, Элизабет. Мы с женой разошлись девять лет назад.
— Я знаю, — проговорила Элизабет, и черты ее лица смягчились. — Мне очень жаль, милорд.
Черт бы ее побрал! Не нужна ему ее жалость! Пытаясь скрыть смущение, Ник сердито буркнул:
— Нечего меня жалеть. Я счастлив, что живу так, как пожелаю, и мне не перед кем отчитываться.
И прежде чем Элизабет заговорила, прежде чем смогла прочесть в его глазах, что свобода, за которую он заплатил такую дорогую цену, больше ничего для него не стоит, повернулся и направился к двери.
— Продолжайте наслаждаться Блейком, мисс Вулкот, — бросил он и, выйдя за дверь, с облегчением вздохнул.
Элизабет сидела за обеденным столом напротив тети Софи. Последние из гостей его светлости разъехались по домам, и, к удивлению Элизабет, граф пригласил их с тетушкой на ужин.
Элизабет расправила салфетку, которой она прикрыла юбку зеленого шелкового платья, и взглянула на графа. Он был неотразим в своем темно-фиолетовом сюртуке, украшенном серебристым бархатным поясом, белой батистовой рубашке, черных панталонах и черных, начищенных до блеска сапогах.
Лакей поднес графу блюдо с жареным фазаном, и тот одобрительно улыбнулся. Элизабет смотрела на Николаса, не в силах оторвать взгляда. Боже правый! Как можно быть таким красивым? Лицо его было сурово, четкие черты придавали ему непроницаемое, холодное и даже несколько жестокое выражение.
Наконец Элизабет удалось обратить взгляд на стоявшую перед ней тарелку с золотой каемкой, от которой поднимался парок и исходил потрясающий аромат. Ужин, которым граф потчевал их с тетей Софи, был поистине восхитительным: суп из устриц, тюрбо в соусе из омара, пирог, начиненный трюфелями и куропатками, телятина с грецкими орехами в сладком соусе, засахаренная морковь и капуста, тушенная в масле. Среди прочего на десерт обещали подать яблочный пудинг.
Граф уплетал за обе щеки, да и тетя Софи от него не отставала.
— Бог мой! — воскликнула толстушка, на секунду оторвавшись от еды. — Все необыкновенно вкусно. Ваша кухарка, милорд, превзошла сегодня саму себя.
— Благодарю вас. Я непременно ему об этом скажу.
— Ему? — переспросила тетя Софи. — Так ваш повар мужчина?
— Да.
— А с ним вы тоже познакомились во время ссылки?
Элизабет едва не поперхнулась.
— Тетя Софи, не думаю, что его светлости приятно обсуждать свое прошлое.
— Напротив. — Рейвенуорт глотнул вина. — Я провел на Ямайке семь лет, и нелепо было бы притворяться, что их не было. Что же касается моего повара… Нет, я познакомился с Вэлкором не на Ямайке. Он служил в Рейвенуорт-Холле еще при жизни отца. Он и Эдвард Пендергасс были среди тех немногих, что не бросили меня, когда я вернулся в Англию.
Любопытство придало Элизабет смелости. Ей так хотелось узнать о графе как можно больше!
— А как вам жилось на чужбине, милорд? Там так ужасно, как все об этом говорят?
Откинувшись на спинку стула, граф вытянул длинные ноги.
— Сначала да. Я никак не мог поверить, что я действительно нахожусь в чужой стране, что я и в самом деле заключенный и что в течение целых семи лет моя жизнь будет в чьей-либо власти.
Он покачал головой.
— Плавание было просто кошмарным, а когда мы наконец добрались до острова, лучше не стало. С нами обращались как со скотиной, хотя, по правде говоря, многие из заключенных заслуживали подобного обращения: убийцы и воры, грабители, воры-карманники и жулики. Но были среди осужденных и порядочные люди, которые просто оступились.
— Как Фредди Хиггинс, — подсказала Элизабет.
— Как Фредди, и Тео, и Элиас. Обстоятельства сложились так, что эти люди вынуждены были пойти на преступление, однако они твердо решили по возвращении в Англию встать на праведный путь.
— И вы им в этом помогли, — заметила Элизабет.
Граф пожал плечами:
— Я сделал то, что смог. Каждый из них так или иначе помог мне в свое время.
— Очень благородно было с вашей стороны дать этим несчастным возможность начать новую жизнь, — вмешалась в разговор тетя Софи. — Только, думаю, ни один из представителей высшего общества так бы не поступил… Впрочем, вас к ним все равно нельзя отнести.
Элизабет вспыхнула от такой бесцеремонности, однако Николас лишь усмехнулся.
— Что верно, то верно, — согласился он.
— Вы сказали, что сначала было ужасно, — напомнила Элизабет. — А потом стало лучше?
Граф кивнул и сделал еще глоток вина. Как ни старался он выглядеть безразличным, лицо его приняло суровое выражение: похоже, воспоминания доставляли ему боль.
— Первые несколько лет я работал на сахарной плантации. Это был каторжный труд, да еще всякие насекомые, жара. Через четыре года плантацию приобрел новый владелец. Его звали Рейли Татум. Это был честный и работящий человек, стремящийся к процветанию своего дела. Когда он узнал, что я умею читать и писать, он забрал меня с плантации и поручил вести бухгалтерский учет. Со временем мы с ним даже стали в некотором роде друзьями. Я подсказывал ему, как лучше организовать дело, а он, в свою очередь, сделал условия моего пребывания в ссылке более или менее терпимыми.
Элизабет задумалась: можно представить себе, сколько ему пришлось выстрадать, хотя он и пытается говорить о пережитом с такой легкостью.
— Я думала, после таких испытаний, вы ожесточились, но вижу, что этого не произошло.
Граф снова пожал плечами, однако напряжение не покинуло его.
— Когда я в тот вечер отправился к Стивену Бэскомбу, я понимал, какие последствия повлечет за собой наша встреча. Но так или иначе я все равно намерен был его убить. По правде говоря, мне повезло, что меня не повесили.
По спине Элизабет пробежал холодок. «Я все равно намерен был его убить…» Дико было слышать такие слова, однако она понимала, что, должно быть, Бэскомб совершил какой-то из ряда вон выходящий поступок. Интересно какой? Ей хотелось спросить, но она боялась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41