Чарли вошел следом за ним, почесывая густую рыжую бороду.
— И очень правильно сделали, — бросил Оливер и уселся в черное кожаное кресло, стоявшее рядом с большим столом орехового дерева. — Возникли… гм… некоторые осложнения, и я хотел бы, чтобы вы их устранили.
— Осложнения? — с беспокойством переспросил Бар-кер. — Какие такие осложнения? Опять этот черноволосый дьявол Рейвенуорт что-то отчудил?
— Этот тип — мой злейший враг. Появляется, как зловещее облако, неведомо откуда и сует нос в мои дела. Однако в данном случае речь не о нем. Я хочу, чтобы вы устранили ухажеров мисс Вулкот.
— Вы хотите, чтобы мы их убили? — спросил Натан, и его густые брови поползли вверх.
Оливер покачал головой.
— Ну, настолько крутых мер к ним применять не стоит… по крайней мере пока. Просто я хочу, чтобы они с вашей помощью прекратили свои ухаживания.
Открыв стоявшую на столе коробку, он дытащил из нее толстую сигару. Подержав ее перед носом, он с наслаждением вдохнул густой табачный запах.
— Скажем, на поклонников мисс Вулкот нападут грабители, отнимут, естественно, у них кошельки, пару раз стукнут в челюсть и предупредят, чтобы держались от Элизабет Вулкот подальше, если не хотят, чтобы происшествие повторилось.
— А как их зовут? — спросил Чарли.
— Как удалось выяснить мистеру Чику, Сидни Бердсолл нашел четверых подходящих кандидатов на роль мужа мисс Вулкот. Двое из них отсеялись. Сейчас остались Дэвид Эндикотт, виконт Триклвуд, и сэр Роберт Тинсли. Вы с ними немного побеседуете, а я ненавязчиво пущу слух о том, что связываться с мисс Вулкот небезопасно. И поклонники ее исчезнут как сон.
— Значит, Триклвуд и Тинсли, — повторил Чарли. — А как мы их найдем?
— Мистер Чик не спускает с них глаз. Он узнал, где они чаще всего бывают. Рассмотрите Эндикотта и Тинсли хорошенько, чтобы не ошибиться, а потом выполните то, что я приказал.
— Мы все сделаем, — уверенно заявил Чарли.
— Уж постарайтесь. И на сей раз смотрите не попадитесь.
Натан покраснел, а Чарли почесал бороду.
— А девчонка? — спросил он. — Сдается мне, вы все еще хотите ее получить?
Обрезав кончик сигары серебряными ножницами, Оливер полюбовался на дело своих рук и проговорил:
— Да. Здесь, в городе, похитить ее будет несколько сложнее, и это может занять немного больше времени. Но в конечном итоге все равно выйдет по-моему.
Баркер и Пил промолчали. Оливер дал им адрес Чика и отпустил.
Оливер смотрел, как они уходят, и со злорадством предвкушал расправу, которая ждет ухажеров Элизабет. Эти негодяи заслужили хорошую трепку. Элизабет принадлежит ему, и чем скорее все это поймут, тем будет лучше.
И главное, чтобы она сама это поняла. Оливер вспомнил про пощечину, которой Элизабет его наградила, и поджал губы. Ему нравились женщины с характером, но Элизабет зашла слишком далеко. Придется поучить ее хорошим манерам. Он и так слишком долго терпел ее выходки.
Оливер снова вдохнул сигарный аромат, но вместо запаха табака ему почудился запах легких духов Элизабет.
Густые черные тучи заволокли небо, и разразилась буря, но Элизабет этого даже не заметила. В последнее время она вообще мало что замечала. Все мысли ее были о Николасе. Он приходил к ней каждый вечер, и до самого рассвета они занимались любовью, страстно, яростно. Элизабет понимала, что совершает тяжкий грех, но ничего не могла с собой поделать: ее как магнитом тянуло к Николасу, и с каждой встречей все сильнее и сильнее.
У них было много общего. Он любил те же книги и те же стихи, что она, и многие из них знал наизусть. Так же как и она, Ник любил бродить по саду. Когда Элизабет заводила разговор на свою любимую тему — о птицах, — он с живым интересом поддерживал его, просил ее описать какую-нибудь из своих любимиц, предлагал сделать рисунки виденных ею пташек.
И тем не менее Элизабет чувствовала, что их отношениям чего-то недостает, что в их связи отсутствует какое-то важное звено. Может быть, в их отношениях есть какой-то изъян, потому что Николас ее не любит? Она ему нравится, это совершенно очевидно, но более глубокого чувства он к ней не испытывает, и не стоит заблуждаться на этот счет. Впрочем, Элизабет надеялась, что ее любви хватит на двоих.
Однако уже не один раз внутренний голос, который Элизабет безрезультатно пыталась заглушить, нашептывал ей, что она просто глупа и к тому же грешна. Николас женат и никогда не сможет развестись, так что счастье ее зыбко и призрачно. Кроме того, Элизабет постоянно мучил страх. Что о ней будут говорить друзья Николаса, Сидни Бердсолл, герцог и вдовствующая герцогиня, и его слуги, Мерси с Эли-асом, когда узнают, что она стала его любовницей?
Охваченная этими грустными мыслями, Элизабет шла в сопровождении Элиаса Мути и Теофилуса Суона по вымощенной булыжником дорожке к дому, который снял для нее с тетей Николас. Она поднялась по крутой каменной лестнице к входной двери, чувствуя, что на сердце у нее камень.
Войдя в холл и остановившись под хрустальным канделябром, Элизабет проговорила:
— Благодарю вас, джентльмены. Погода стоит хорошая. Если она до завтра не испортится, мне, быть может, захочется прогуляться.
Элиас слегка склонил темноволосую голову, в которой уже проглядывали серебристые нити, и ответил:
— Как вам будет угодно, мисс.
Если он и посчитал несколько необычным то, что Элизабет стала каждый день ходить в церковь, он ни словом об этом не обмолвился. И у Элизабет стало немного легче на душе.
— Ну наконец-то! — проговорила тетя Софи, выходя в холл. — Я уж тебя заждалась.
Со дня их приезда в Лондон старушка заметно раздалась в ширину. Ей нужно побольше двигаться, решила Элизабет. В Рейвенуорт-Холле тетушка довольно много времени проводила на воздухе. Наверное, тоже скучает по загородному дому Николаса.
— Мне нужно было сделать кое-какие покупки, — принялась объяснять Элизабет, направляясь в гостиную, — а потом я зашла в церковь Сент-Мэри. Там всегда так спокойно!
Тетя Софи нахмурилась:
— Ты ведь там была вчера и позавчера. Вот уж не думала, что ты настолько набожна.
Элизабет виновато отвела взгляд:
— До последнего времени у меня не было для этого причин.
Тетушка подняла седые тонкие брови:
— Вот как? Гм… Признаться, я понятия не имела, что тебя мучает совесть. Иначе я бы непременно попыталась отговорить тебя от того образа жизни, который ты избрала. Тебе ведь еще никогда не приходилось стыдиться своего поведения.
— А я и не стыжусь… то есть не то чтобы стыжусь… даже не знаю, как объяснить. Я люблю Николаса и знаю, что никто мне не сможет его заменить, но…
— Но, несмотря на ваши чувства, он тебе не муж. Он женат на другой.
На глаза Элизабет навернулись слезы, однако усилием воли она сдержала их.
— Да, — ответила она. — Я пытаюсь убедить себя, что это не имеет никакого значения, что Рейчел Уорринг бросила его девять лет назад, что она не имеет на него никаких прав, что она не любит его и он не питает к ней никаких чувств…
— Но если это и в самом деле так, почему ты по полдня простаиваешь на коленях в церкви?
Элизабет почувствовала, как в горле ее застрял комок.
— Не знаю… — прошептала она, и из глаз ее потоком хлынули слезы.
Она бессильно опустилась на софу, и тетя Софи села рядом.
— Мне кажется, я догадываюсь, — тихонько проговорила тетя. — Я думаю, все дело в том, что, как бы ты ни любила лорда Рейвенуорта, тебя растили не для такой участи.
— Не для того, чтобы я стала его любовницей?
Элизабет трудно было произносить это слово.
— Именно так, моя дорогая. Тебя растили, чтобы ты стала женой и матерью, сделала счастливым мужа, воспитывала детей. Правда, мама твоя придерживалась иного мнения относительно настоящих жизненных ценностей, но ты на нее абсолютно не похожа. Ты всегда больше походила на своего отца, человека, знающего, что такое честь и достоинство. Он бы никогда не пошел против своих принципов, и у тебя, я полагаю, такой же характер.
Элизабет почувствовала боль в груди. Вытерев слезы, она заметила:
— Но этот случай — из ряда вон выходящий. Я люблю человека, с которым жизнь обошлась несправедливо. Он ужасно одинок, тетя Софи. Он страдал целых девять долгих лет. И жена я Николасу или нет, я ему нужна. Что бы ни подсказывала мне моя совесть, я не могу его бросить.
Тетя Софи ласково погладила Элизабет по руке.
— Знаю, что не можешь. Как бы мне хотелось что-нибудь тебе посоветовать, моя дорогая, но в этой ситуации я и сама теряюсь. Ты должна поступать так, как подсказывают тебе твое сердце и твоя совесть. Это единственный способ стать счастливой.
Элизабет ничего не ответила. То, что советовала тетя, осуществить было невозможно. Сердце и совесть подсказывали ей каждый свое. Похоже, они придерживались диаметрально противоположных мнений и примирить их было невозможно.
Но Элизабет твердо знала, что ей ни в коем случае нельзя бросать Николаса, даже если церковь и общество сочтут их связь предосудительной.
— Я бы с удовольствием выпила чашечку чаю, — сказала она, почувствовав себя вдруг страшно уставшей. — А вы?
— К сожалению, не могу составить тебе компанию. Дело в том, что наш сосед, мистер Уайтфнлд, недавно скончался, и сейчас некоторые из его вещей выставлены на продажу. Я подумала, что там может попасться что-нибудь полезное.
В первый раз за весь день Элизабет улыбнулась:
— Не сомневаюсь, что попадется, тетя Софи. Вы всегда находите что-то полезное. Именно поэтому у вас в комнате нет ни одного свободного уголка.
Тетю Софи, однако, эти слова ничуть не смутили.
— Но ведь и тебе как-то раз пригодились перья из моей коллекции. Времена сейчас такие переменчивые, никогда не знаешь, что может понадобиться.
Элизабет вздохнула:
— Что верно, то верно.
Никогда не знаешь, какие сюрпризы приготовит тебе жизнь. В отличие от своих знакомых Элизабет уже давным-давно успела в этом убедиться.
Глава 16
Подъехав к дому, Мэгги Уорринг вышла из кареты, любезно одолженной ей герцогом Белдоном. Она вернулась с очередного вечера, который посещала в обществе Рэнда и его матери, вдовствующей герцогини. Рэнд, как обычно, лучился красотой и обаянием, а его мать была величественна и одновременно остра на язык. Но когда они втроем сидели за столом в саду, к ним подошел маркиз Трент, и чудесный вечер превратился для Мэгги в сущую пытку.
Она постоянно ощущала на себе взгляд маркиза, и сердце ее билось, словно пойманная в капкан птичка. И как только ему удается оказывать на нее такое потрясающее воздействие? Ведь рядом с другими мужчинами она чувствовала себя спокойно и уверенно. До сегодняшнего дня маркиз разыгрывал перед ней роль джентльмена, по крайней мере в присутствии других. Но сегодня, как только они остались одни, он, похоже, решил оставить церемонии.
— Вы выглядите просто потрясающе, миледи, — проговорил Эндрю, глядя ей в глаза и поднося к губам ее руку. — Рядом с вами так легко потерять голову!
Мзгги замерла от удивления и что-то невнятно пролепетала в ответ. Реплика маркиза мгновенно выбила ее из колеи, хотя в то же время подействовала на нее странно возбуждающе. Позже Мэгги улизнула от герцога с его матушкой, чтобы на минутку выйти в сад и немного успокоиться. Она глядела на небо, где светила полная луна, испещренная темными пятнами, как вдруг из темноты вынырнул Трент.
— Я заметил, что вы вышли в сад. Надеюсь, вы не будете возражать, если я составлю вам компанию?
Было в маркизе нечто такое, что, несмотря на его невысокий рост, делало его необыкновенно внушительным.
— Нет… Просто мне… хотелось немного побыть одной.
— Значит, вы возражаете, — проговорил маркиз, не сделав, однако, ни малейшей попытки удалиться.
И внезапно Мэгги почувствовала, что ей вовсе не хочется остаться одной. Саттон придвинулся ближе, тоже взглянул в усыпанное звездами ночное небо, затем перевел взгляд на ее лицо. Казалось, воздух между ними был напоен негой и желанием.
— Такая красота, что дух захватывает, — проговорил маркиз, и Мэгги поняла, что он имеет в виду вовсе не ночное небо.
Он коснулся рукой ее щеки, потом, взяв ее лицо ладонями, наклонил голову и прильнул губами к ее губам.
Мэгги почувствовала, как ее обдало жаром. Она и не представляла себе, что поцелуй может быть настолько сладостным. Она положила руки на широкие плечи маркиза и ощутила мягкую ткань его сюртука. Губы его были теплыми и необыкновенно нежными. На мгновение Мэгги окунулась в волшебный мир чувств, так непохожих на те, что она знала раньше.
Но мало-помалу Мэгги начала приходить в себя, и в голову закралась тревожная мысль: а что, если кто-то их увидит? Похоже, маркиз подумал о том же, поскольку они с Мэгги отстранились друг от друга одновременно. Ощущая на себе ласковый взгляд карих глаз Трента, Мэгги потупилась.
— Простите, если я вас обидел, но с того самого момента, как я вас увидел, мне хотелось вас поцеловать.
Мэгги ничего не ответила. Она чувствовала себя совершенно растерянной. Мысли путались.
— Пойдемте, миледи. — Маркиз осторожно взял ее под руку. — Думаю, нам пора возвращаться. Вдруг ваши спутники начнут волноваться, куда это вы запропастились.
Это верно, подумала Мэгги. Ей вообще не стоило от них отходить. Но она это сделала и получила в награду за смелость поцелуй маркиза.
А сейчас наступило утро. Ночь Мэгги провела без сна, думая о Тренте, вспоминая его нежный поцелуй. Как только в комнату прокрался зыбкий рассвет, Мэгги встала.
Она никак не могла понять, что же с ней происходит. Навязчивые опасения не давали покоя. Что, если Эндрю просто играет с ней, пытаясь соблазнить ее, как сделал это в свое время Стивен Бэскомб? А может быть, он хочет, чтобы она стала его любовницей? Что ж, вполне возможно. Он, наверное, решил, что поскольку она уже не девушка и только что вышла в свет после девятилетнего заточения, то готова броситься на шею любому мужчине, который проявит к ней мало-мальский интерес. Какой ужас! А может, она все это себе придумала?
Мэгги чувствовала, что ей просто необходимо с кем-нибудь поговорить. С кем-то, кто постарается ее понять и сможет помочь. Мэгги позвонила горничной. Та явилась, еще не отойдя от сна, в чепце набекрень, из-под которого торчали взъерошенные пегие волосы.
— Вы звали меня, миледи?
— Да, Кларис. Помоги мне одеться.
— Сейчас, миледи? — Горничная с сомнением взглянула на серое утреннее небо. — Но ведь еще даже не рассвело.
— Сейчас, Кларис. У меня неотложное дело.
Через несколько минут Мэгги, одетая в теплое серое шерстяное платье, уже катила в карете Рейвенуорта к дому Элизабет.
Она понимала, что заявиться в гости в такой ранний час не очень-то прилично, но Элизабет всегда встает рано. И потом, ведь они подруги, а Мэгги сейчас очень нуждалась в дружеском совете.
Подъехав к кирпичному дому на Мэддокс-стрит, который снял для Элизабет Николас, Мэгги заметила в спальне, расположенной на втором этаже, свет, а на занавеси — женский силуэт и с облегчением вздохнула. Слава тебе, Господи, Элизабет уже встала. Мэгги направилась к дому, уже не испытывая угрызений совести по поводу своего вторжения, но на полдороге остановилась как вкопанная. Рядом с женской тенью появилась мужская. Мужчина был худощавый, широкоплечий и на голову выше Элизабет.
У Мэгги исступленно забилось сердце. Боже правый! Элизабет с мужчиной! Какой ужас! Но внезапно ее охватило беспокойство. А что, если это кто-то из людей Бэскомба? Мэгги вихрем взлетела по крутым ступенькам лестницы и заколотила в дверь. Наконец дверь открылась. На пороге стоял заспанный дворецкий.
— Миледи? — удивленно воскликнул он. — Господи Боже, что случилось?
Мэгги немного успокоилась. Наверное, все-таки это не человек Бэскомба. Но тогда кто? И внезапно ее осенило. Ну конечно, у Элизабет любовник. Но ведь это просто ужасно! Уж не ей ли, Мэгги, знать, какой легкой добычей может стать хорошенькая наивная девушка для какого-нибудь подлеца. А может быть, все-таки она ошибается, никакого любовника у Элизабет нет, и ее снова собираются похитить?
— Я… у меня к мисс Вулкот срочное дело, не терпящее отлагательств. Не нужно меня провождать, я сама поднимусь наверх.
— Но миледи…
Остального Мэгги так и не услышала. Взлетев по лестнице, она подбежала к двери спальни Элизабет и забарабанила в нее, крича:
— Элизабет, Элизабет, с тобой все в порядке?
В ту же секунду появились Элиас Мути и Тео Суон.
— Что, черт подери, здесь происходит?
Но Мэгги не обратила на них ни малейшего внимания.
— Элизабет, пожалуйста, открой дверь! — взывала она.
Через несколько секунд дверь распахнулась. В проеме стояла Элизабет. Ее темно-рыжие волосы были в беспорядке рассыпаны по плечам.
— Мэгги? О Господи, что случилось?
Взглянув на стройную красивую девушку, которую считала своей подругой, Маргарет Уорринг тотчас же поняла, что мужчина в ее комнате — не Оливер Хэмптон и не кто-то из его людей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41