— Хелена улыбнулась.
Луи нахмурился, но тут его внимание привлек буфет. Он отправился исследовать напитки, налитые в графины. Хелена прошлась по узкому помещению мимо длинных окон.
Она остановилась, глядя на звезды, и вдруг слабый звук привлек ее внимание.
Секундой позже она услышала знакомый голос.
Хелена повернулась и увидела, что Луи низко кланяется. Из тени, отбрасываемой дверью, вышел Себастьян и обратился к Луи:
— Мадемуазель графиня оставила за мной этот танец, но так как она, вероятно, испытывает потребность побыть в тишине, я останусь с ней здесь. Думаю, у вас есть некие обязательства в бальном зале, а потому можете быть свободны.
Даже в полумраке Хелена заметила, как Луи бросил на нее быстрый взгляд.
— Конечно, ваша светлость. — Луи все еще колебался, посматривая на Хелену. Она не могла поверить, что он сможет оставить ее с герцогом наедине.
— Не сомневайтесь, — продолжал Себастьян, — мадемуазель графиня будет со мной в полной безопасности. По окончании танца я сдам ее с рук на руки мадам Тьерри. А до тех пор ее время принадлежит мне.
— Как скажете, ваше сиятельство. — Луи поклонился и исчез, тихо закрыв за собой дверь.
Ошеломленная, Хелена уставилась на то место, где только что стоял ее кузен. Луи не мог быть настолько безмозглым, чтобы поверить, будто она окажется в безопасности с человеком такой репутации.
— Я не знаю причины, малышка, но он действительно оставил нас одних.
Удивление в голосе Себастьяна несколько умерило ее злость. Она смотрела, как он идет к ней через галерею. Щеки ее вспыхнули, но она, не обратив на это внимания, вскинула подбородок.
— Я не считаю это разумным.
— Я полностью согласен с вами, но это был ваш выбор, графиня. — Он подошел к ней, и она увидела, как он улыбается — это была улыбка хищника. — Если менуэт не самый любимый ваш танец, мы всегда можем выбрать другой.
Она посмотрела в его глаза, но ничего не смогла в них прочитать.
— Нет. — Она хотела скрестить на груди руки, но он перехватил их и слегка сжал. Она нахмурилась. — Я не понимаю, зачем вы это делаете.
— Малышка, уверяю вас, что это я не понимаю, почему вы так себя ведете.
— Я? Мне кажется, что причина моего поведения всем очевидна. Я много раз говорила вам, что никогда не буду вашей любовницей.
— А я просил вас быть моей любовницей?
— Нет, но…
— Мы все уже выяснили.
— Мы ничего не выяснили, ваша светлость. Себастьян, — поправилась она, когда он открыл рот. — Вы уверяли меня, что хотите меня соблазнить…
— Остановитесь.
Она замолчала, озадаченная его тоном: сейчас в нем не слышалось цинизма, он говорил очень искренне.
— Поможет ли вам, дорогая, если я дам вам честное слово, что не собираюсь соблазнять вас на балу?
Его слово… Она знала, что он дорожит им и скорее умрет, чем нарушит его. И все же…
— Вы сказали однажды, что не играете со мной. Это правда?
Его губы скривились то ли в гримасе, то ли в улыбке.
— Если вы пешка, то и я тоже — это высшая сила играет нами на этой земной доске.
Хелена подумала с минуту, затем вздохнула и промолвила:
— Очень хорошо. Но если вы не соблазняете меня, тогда что?..
Он взял ее руки в свои. Она снова увидела его улыбку, все еще хищническую, все еще завораживающую, мешавшую ей спокойно думать.
— Музыка скоро закончится. Вместо танца я требую компенсации.
— И что это за компенсация, милорд?
— Поцелуй.
— Вы уже целовали меня дважды — нет, даже три раза.
— Но на этот раз я хочу, чтобы вы поцеловали меня.
Она надменно взглянула на него. На что это будет похоже, если она его сама поцелует?
— Хорошо.
Ей пришлось придвинуться к нему. Он был намного выше, и сначала она положила руки ему на грудь, затем на плечи и, наконец, сомкнула их у него на шее, чуть не распластавшись на нем.
Он стоял неподвижно, наблюдая за, ней из-под полуопущенных век.
Молясь, чтобы не произошло шокирующего контакта — ее груди с его грудью, бедер с его бедрами, — и стараясь не думать о завораживающем контрасте между шелковой мягкостью его одежды и твердостью тела, скрытого под ней, она нагнула его голову к себе, встала на цыпочки и приложила свои губы к его губам.
Она поцеловала его, и он вернул поцелуй, но это был просто ответ — он и она в равной степени. Уверенная в нем и приятно удивленная, она снова его поцеловала, теперь уже более продолжительно и более страстно. Его губы ответили ей и вдруг слегка раздвинулись. Она не смогла устоять перед искушением.
Его язык встретился с ее языком, отступил, и вот опять вернулся. Новый танец, новая игра, прилив и отлив прикосновений, игра более интимная, чем сплетение рук.
Это было таким новым, возбуждающим. Ей хотелось узнать больше, научиться большему. Больше почувствовать. Спустя десять минут, таких блаженных, ей стало трудно дышать. Оторвав от него свои губы, она заглянула в его глаза, сверкающие из-под тяжелых век. Затем ее взгляд опустился на его губы — слегка изогнутые и такие, нежные. Она сглотнула. Сердце ее колотилось где-то в ушах.
— Музыка закончилась, милорд.
— Как скажете, малышка.
Каким-то образом, пока ее сознание было затуманенным, его руки успели крепко обвить ее тело, поддерживая ее и не давая упасть. Она оказалась в клетке из мускулов, крепких как, сталь, и, однако, еще никогда Хелена не чувствовала, себя так комфортно и так безопасно.
Она перевела дыхание и снова поцеловала его — в последний раз, чтобы запечатлеть это ощущение в своем сознании.
Он держал ее крепко, но не пытался удерживать против ее воли. Когда она захотела отодвинуться, он опустил руки.
— Мои комплименты, малышка. — Он поцеловал ей руку. — Вы играли честно.
Несомненно. Она отвернулась, пряча смущение.
— Полагаю, мы должны вернуться в бальный зал, — Она направилась к двери, но он остановил ее.
— Нет, пойдемте-ка лучше другим путем. Мы слишком долго были одни. Поэтому стоит выбрать другой маршрут, чтобы вдовы не заметили нашего возвращения.
Поколебавшись, Хелена кивнула. Он дал ей слово, и она хотела ему верить.
Себастьян провел ее через лабиринт коридоров, и они вошли в бальный зал с другой стороны. Он вручил ее мадам Тьерри, слегка удивившись довольному виду этой дамы, затем с чувством выполненного долга удалился.
Если Хелена Ребекка де Стансьон не получила удовольствия от того, что он сумел ей предложить, он готов съесть свою шляпу. А раз получив удовольствие, она уже не сможет отрицать, что он не для нее.
— Все идет хорошо, просто фантастически хорошо. План дяди Фабиана под моим чутким руководством пока еще не давал сбоев. — Луи стянул с себя жилет и бросил его Вийяру.
Собирая разбросанную одежду, Вийяр спросил:
— Значит, она заинтересовала его?
— Заинтересовала, можешь не сомневаться. Сейчас он всерьез начал за ней охотиться. До сегодняшнего вечера, — Луи помахал рукой, — это мог быть просто праздный интерес. Но сейчас он уже не праздный. Она добилась успеха. Охота продолжается!
— Возможно, стоит послать письмо вашему дяде, чтобы сообщить хорошие новости?
Луи энергично закивал:
— Да-да, ты прав. Дядя Фабиан любит положительные результаты. Напомни мне, чтобы завтра утром я первым делом написал ему.
— Осмелюсь напомнить, месье, что утренняя почта отправляется рано. Если вы напишете сегодня вечером, граф получит ваши хорошие новости на несколько дней раньше.
Луи плюхнулся на кровать и уставился на Вийяра. Вийяр спокойно добавил:
— А месье граф любит получать хорошие новости с пылу с жару.
Луи продолжал таращиться, затем вздохнул и приказал:
— Принеси сюда мой письменный ящик. Я напишу немедленно, а ты проследи за отправкой.
Вийяр поклонился:
— Непременно, месье.
Глава 4
На следующее утро Хелена, встав с постели и накинув пеньюар, металась по спальне, перебирая в уме события прошлого вечера, — оценивала неожиданный курс, взятый Себастьяном.
Вспомнила свои сны.
Снова удивлялась тому чувству, какое она испытала, положив руки ему на грудь поверх шелка и атласа его одежды и ощутив под пальцами бугры твердых мускулов.
— Нет, нет, нет и еще раз нет! — Взбешенная, она кружила по комнате, как дикий зверь по клетке.
Вот почему он это сделал! Он решил воплотить ее мечту, тоску, желание в жизнь. Он хотел заставить ее прийти к нему, как будто она какая-то безмозглая, страдавшая от безответной любви служанка.
Трусливый, закулисный победитель!
Одна в уединении своей спальни, она составляла свой план и надеялась, что он, возможно, сработает.
Но не сейчас. Не сейчас, когда она разгадала его истинную цель. Ей двадцать три — уже не такая невинная, когда дело касается игр, в которые играют мужчины. Обольстить можно разными способами, а герцог, несомненно, знает толк в каждом из них.
Он знает каждый поворот на любом пути.
Он не поймает ее в свои сети!
Осталось чуть больше недели до того дня, когда высший свет покинет Лондон, а до тех пор она постарается держаться от него подальше.
— Дорогая, обычай требует уделять внимание джентльмену, который является твоим партнером в танце.
Хелена перевела взгляд на Себастьяна и небрежно произнесла:
— Я просто разглядывала драгоценности некоторых леди.
— Зачем?
— Зачем? — Она проплыла в танце вокруг него и остановилась прямо перед ним, продолжая изучать драгоценности ближайших к ним дам. — Затем, что они прекрасны!
— В полученном тобой наследстве должны быть драгоценности не хуже, чем у королевы.
— Да, но большую их часть я оставила дома. — Она показала на простое сапфировое колье на своей шее. — Я не взяла с собой дорогие украшения. Я просто не видела нужды в этом.
— Ваша красота, малышка, способна затмить блеск любых драгоценностей.
— Вы просто смеетесь надо мной, ваша светлость.
На следующее утро, когда Хелена завтракала, дворецкий принес посылку.
— Это тебе. — Луи, прочитав имя адресата, положил пакет рядом с ее тарелкой.
Марджори перегнулась через стол:
— От кого это?
Хелена вертела пакет в руках.
— Здесь не указано.
— Открой его. — Марджори поставила чашку на стол. — Внутри должна быть визитка.
Хелена разорвала обертку. Ее пальцы нащупали гладкую кожу ювелирной коробочки, и дурное предчувствие охватило ее. Она смотрела на разорванный пакет и не решалась вынуть его содержимое. Набравшись мужества, она развернула бумагу.
Коробочка из зеленой кожи.
Она отбросила в сторону обертку и открыла коробочку. Внутри, на темно-зеленом бархате, лежала очень длинная двойная нитка чистейшего жемчуга. В трех местах нити прерывались тремя камнями, обработанными очень просто, только чтобы подчеркнуть их цвет. Сначала она решила, что это хризолит, но, взяв ожерелье в руки и пропустив его сквозь пальцы, она увидела, как камни поймали свет, выявив всю глубину их цвета. Изумруды. Три больших чистых изумруда, ярче ее зеленых глаз.
Серьги с изумрудами поменьше, обрамленные жемчужинами, и два таких же браслета составляли гарнитур.
Все это было гораздо ценнее тех драгоценностей, которыми она владела.
Хелена уронила ожерелье, словно оно обожгло ей руки.
— Надо отослать это обратно. — Она оттолкнула от себя коробочку.
Луи, исследовавший обертку, заглянул в коробку.
— Никакой визитки. Ты знаешь, кто это прислал?
— Сент-Ивз! Это наверняка от него.
Хелена оттолкнула стул. Ее первым желанием было убежать — убежать от этого ожерелья, от желания трогать его, пропускать нити сквозь пальцы. Трудно даже вообразить, что она почувствует, надев его на шею, как оно будет смотреться на ней.
Проклятый Себастьян!
Она встала.
— Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы его вернули его светлости.
— Но, моя дорогая… — Марджори внимательно исследовала бумагу. — Поскольку здесь нет визитки, мы не можем точно знать, кто его прислал. А что, если это не герцог?
Хелена покосилась на Марджори; она прямо-таки видела самодовольную улыбку Себастьяна.
— Ты права, — произнесла наконец Хелена и села на свое место. Взглянув на драгоценности, лежавшие перед ней как искушение, она придвинула к себе коробочку.
— Я подумаю, как мне стоит поступить.
— Это вы мне их прислали, не так ли, милорд?
Она смотрела на Себастьяна, нежно лаская ожерелье, висевшее у нее на шее. Шелк ее бледно-зеленых юбок чувственно шуршал, а пальцы любовно скользили по жемчугу, двумя нитями свисавшему ей на грудь.
Слегка изогнув губы в улыбке, Себастьян жадно следил за каждым ее движением. Выражение его лица и глаз ей ни о чем не говорило.
— Они очень хорошо смотрятся на вас, малышка.
Она заставила себя не думать, насколько хорошо и как она себя теперь чувствует.
Словно она стала опасной тоже.
Только Себастьян мог подвергнуть ее соблазну играть в подобные игры. Никогда прежде она не чувствовала себя такой могущественной — достаточно могущественной, чтобы иметь дело с таким мужчиной, как он.
Дрожь возбуждения и коварства воспламеняла кровь, и Хелена вертелась, приплясывала на месте, не в силах стоять спокойно.
Когда Сент-Ивз оказался рядом с ней на балу у леди Карли, его взгляд сразу упал на ожерелье, затем он быстро оглядел серьги и браслет, Хелена с готовностью приняла это предложение покинуть зал. Они нашли пустую гостиную, скудно освещенную настенными лампами, с изразцовыми полами и крошечным фонтанчиком, струившимся в центре комнаты.
Ее каблучки цокали по изразцам, когда она шла к фонтану. Обернувшись, она бросила на Себастьяна оценивающий взгляд.
— Если это не вы, то, возможно, Уэр? Возможно, он скучает по мне…
Себастьян ничего не ответил, но даже в тусклом свете Хелена увидела, как напряглось его лицо.
— Нет, — подумала она вслух. — Это не Уэр, это вы. Что вы ожидаете получить взамен?
Он помолчал немного и наконец заговорил:
— Если бы это я послал такой подарок, я бы ожидал получить… Как бы вы решили отблагодарить того, кто доставил вам подобное удовольствие?
Ее глаза вспыхнули, щеки запылали. За несколько недель она уже привыкла демонстрировать ему свой нрав и сейчас не видела причин прятать от него свои чувства. Шурша юбками, она подошла к нему и надменно проговорила:
— Я сказала бы спасибо тому, кто сделал мне такой подарок, если бы я знала этого джентльмена.
Он улыбнулся своей плавной походкой хищника и сократил расстояние между ними.
— Малышка, сказать по правде, меня не беспокоит, судите ли вы обо мне как о человеке, достойном вашей благодарности.
Остановившись перед ней, он поднял руку и запустил длинные пальцы в нити, свисавшие с ее шеи. Приподняв жемчуг, он зажал его в кулаке и сжимал до тех пор, пока она чуть не задохнулась.
— Так у меня будет больше уверенности, — сказал он, понижая голос до опасной черты, — что каждый раз, когда вы наденете его, обязательно вспомните обо мне.
Он разжал кулак, и жемчуг упал ей на грудь.
Под тяжестью самого большого изумруда нити скользнули в ложбинку между грудями.
Ее бросило в жар — это был жар его руки, который втянул в себя жемчуг и теперь щедро возвращал ей этот дар.
Он снова подхватил ожерелье: его длинный палец держал его на весу. Наблюдая за игрой света в камнях, он поднимал их, затем опускал, крутил, дотрагиваясь до ее груди. Нарочито медленно играл с ожерельем, давая ей возможность представить, будто между ее грудями скользят его пальцы.
Она задыхалась, тело ее содрогалось, глаза закрывались, груди вздымались, набухали, горели.
Он придвинулся ближе, и его близость огнем обожгла кожу. Она открыла глаза, и ее взгляд утонул в голубизне его глаз.
— Каждый раз, надевая его, вспоминай обо мне.
Хелена не хотела подпускать его так близко. Не хотела поднимать к нему лицо и позволять себя целовать. Но из-за опьяняющего тепла, исходящею от него, мурлыкающих звуков его глубокого голоса над ее ухом, почти теряя сознание от его игр с ожерельем, все еще теплым, все еще лежавшим между ее грудей, она потеряла рассудок.
Его губы на ее губах… При первом легком прикосновении она пустила его в теплую глубину своего рта, и не смиренно, а вызывающе, но даже теперь отказываясь признать себя побежденной.
Она может поцеловать его — и продолжать существовать, может позволить ему целовать себя — и не принадлежать ему. Встав на цыпочки, она запустила руки ему в волосы и смело поцеловала. Это его немного удивило.
Его реакция была неожиданной: ни удушающего прилива страсти, ни непреодолимого желания. Вместо этого он ответил на ее поцелуй, но не более страстно, чем целовала его она.
Она поняла это, но не смогла устоять, не смогла уйти. Единственный способ, каким можно было сохранить себя, сохранить сознание и самообладание, — погрузиться в его поцелуи, полностью отдаться им, следовать за ним, запоминая каждое его действие.
За несколько секунд он увел ее из этого мира. И только он мог вернуть ее обратно.
Себастьян выпустил жемчуг, оставил его лежать между ее грудей как память о нем. Сомкнув вокруг ее талии руки, он прижал Хелену к себе, пока ее мягкое тело не вдавилось в его твердую плоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
Луи нахмурился, но тут его внимание привлек буфет. Он отправился исследовать напитки, налитые в графины. Хелена прошлась по узкому помещению мимо длинных окон.
Она остановилась, глядя на звезды, и вдруг слабый звук привлек ее внимание.
Секундой позже она услышала знакомый голос.
Хелена повернулась и увидела, что Луи низко кланяется. Из тени, отбрасываемой дверью, вышел Себастьян и обратился к Луи:
— Мадемуазель графиня оставила за мной этот танец, но так как она, вероятно, испытывает потребность побыть в тишине, я останусь с ней здесь. Думаю, у вас есть некие обязательства в бальном зале, а потому можете быть свободны.
Даже в полумраке Хелена заметила, как Луи бросил на нее быстрый взгляд.
— Конечно, ваша светлость. — Луи все еще колебался, посматривая на Хелену. Она не могла поверить, что он сможет оставить ее с герцогом наедине.
— Не сомневайтесь, — продолжал Себастьян, — мадемуазель графиня будет со мной в полной безопасности. По окончании танца я сдам ее с рук на руки мадам Тьерри. А до тех пор ее время принадлежит мне.
— Как скажете, ваше сиятельство. — Луи поклонился и исчез, тихо закрыв за собой дверь.
Ошеломленная, Хелена уставилась на то место, где только что стоял ее кузен. Луи не мог быть настолько безмозглым, чтобы поверить, будто она окажется в безопасности с человеком такой репутации.
— Я не знаю причины, малышка, но он действительно оставил нас одних.
Удивление в голосе Себастьяна несколько умерило ее злость. Она смотрела, как он идет к ней через галерею. Щеки ее вспыхнули, но она, не обратив на это внимания, вскинула подбородок.
— Я не считаю это разумным.
— Я полностью согласен с вами, но это был ваш выбор, графиня. — Он подошел к ней, и она увидела, как он улыбается — это была улыбка хищника. — Если менуэт не самый любимый ваш танец, мы всегда можем выбрать другой.
Она посмотрела в его глаза, но ничего не смогла в них прочитать.
— Нет. — Она хотела скрестить на груди руки, но он перехватил их и слегка сжал. Она нахмурилась. — Я не понимаю, зачем вы это делаете.
— Малышка, уверяю вас, что это я не понимаю, почему вы так себя ведете.
— Я? Мне кажется, что причина моего поведения всем очевидна. Я много раз говорила вам, что никогда не буду вашей любовницей.
— А я просил вас быть моей любовницей?
— Нет, но…
— Мы все уже выяснили.
— Мы ничего не выяснили, ваша светлость. Себастьян, — поправилась она, когда он открыл рот. — Вы уверяли меня, что хотите меня соблазнить…
— Остановитесь.
Она замолчала, озадаченная его тоном: сейчас в нем не слышалось цинизма, он говорил очень искренне.
— Поможет ли вам, дорогая, если я дам вам честное слово, что не собираюсь соблазнять вас на балу?
Его слово… Она знала, что он дорожит им и скорее умрет, чем нарушит его. И все же…
— Вы сказали однажды, что не играете со мной. Это правда?
Его губы скривились то ли в гримасе, то ли в улыбке.
— Если вы пешка, то и я тоже — это высшая сила играет нами на этой земной доске.
Хелена подумала с минуту, затем вздохнула и промолвила:
— Очень хорошо. Но если вы не соблазняете меня, тогда что?..
Он взял ее руки в свои. Она снова увидела его улыбку, все еще хищническую, все еще завораживающую, мешавшую ей спокойно думать.
— Музыка скоро закончится. Вместо танца я требую компенсации.
— И что это за компенсация, милорд?
— Поцелуй.
— Вы уже целовали меня дважды — нет, даже три раза.
— Но на этот раз я хочу, чтобы вы поцеловали меня.
Она надменно взглянула на него. На что это будет похоже, если она его сама поцелует?
— Хорошо.
Ей пришлось придвинуться к нему. Он был намного выше, и сначала она положила руки ему на грудь, затем на плечи и, наконец, сомкнула их у него на шее, чуть не распластавшись на нем.
Он стоял неподвижно, наблюдая за, ней из-под полуопущенных век.
Молясь, чтобы не произошло шокирующего контакта — ее груди с его грудью, бедер с его бедрами, — и стараясь не думать о завораживающем контрасте между шелковой мягкостью его одежды и твердостью тела, скрытого под ней, она нагнула его голову к себе, встала на цыпочки и приложила свои губы к его губам.
Она поцеловала его, и он вернул поцелуй, но это был просто ответ — он и она в равной степени. Уверенная в нем и приятно удивленная, она снова его поцеловала, теперь уже более продолжительно и более страстно. Его губы ответили ей и вдруг слегка раздвинулись. Она не смогла устоять перед искушением.
Его язык встретился с ее языком, отступил, и вот опять вернулся. Новый танец, новая игра, прилив и отлив прикосновений, игра более интимная, чем сплетение рук.
Это было таким новым, возбуждающим. Ей хотелось узнать больше, научиться большему. Больше почувствовать. Спустя десять минут, таких блаженных, ей стало трудно дышать. Оторвав от него свои губы, она заглянула в его глаза, сверкающие из-под тяжелых век. Затем ее взгляд опустился на его губы — слегка изогнутые и такие, нежные. Она сглотнула. Сердце ее колотилось где-то в ушах.
— Музыка закончилась, милорд.
— Как скажете, малышка.
Каким-то образом, пока ее сознание было затуманенным, его руки успели крепко обвить ее тело, поддерживая ее и не давая упасть. Она оказалась в клетке из мускулов, крепких как, сталь, и, однако, еще никогда Хелена не чувствовала, себя так комфортно и так безопасно.
Она перевела дыхание и снова поцеловала его — в последний раз, чтобы запечатлеть это ощущение в своем сознании.
Он держал ее крепко, но не пытался удерживать против ее воли. Когда она захотела отодвинуться, он опустил руки.
— Мои комплименты, малышка. — Он поцеловал ей руку. — Вы играли честно.
Несомненно. Она отвернулась, пряча смущение.
— Полагаю, мы должны вернуться в бальный зал, — Она направилась к двери, но он остановил ее.
— Нет, пойдемте-ка лучше другим путем. Мы слишком долго были одни. Поэтому стоит выбрать другой маршрут, чтобы вдовы не заметили нашего возвращения.
Поколебавшись, Хелена кивнула. Он дал ей слово, и она хотела ему верить.
Себастьян провел ее через лабиринт коридоров, и они вошли в бальный зал с другой стороны. Он вручил ее мадам Тьерри, слегка удивившись довольному виду этой дамы, затем с чувством выполненного долга удалился.
Если Хелена Ребекка де Стансьон не получила удовольствия от того, что он сумел ей предложить, он готов съесть свою шляпу. А раз получив удовольствие, она уже не сможет отрицать, что он не для нее.
— Все идет хорошо, просто фантастически хорошо. План дяди Фабиана под моим чутким руководством пока еще не давал сбоев. — Луи стянул с себя жилет и бросил его Вийяру.
Собирая разбросанную одежду, Вийяр спросил:
— Значит, она заинтересовала его?
— Заинтересовала, можешь не сомневаться. Сейчас он всерьез начал за ней охотиться. До сегодняшнего вечера, — Луи помахал рукой, — это мог быть просто праздный интерес. Но сейчас он уже не праздный. Она добилась успеха. Охота продолжается!
— Возможно, стоит послать письмо вашему дяде, чтобы сообщить хорошие новости?
Луи энергично закивал:
— Да-да, ты прав. Дядя Фабиан любит положительные результаты. Напомни мне, чтобы завтра утром я первым делом написал ему.
— Осмелюсь напомнить, месье, что утренняя почта отправляется рано. Если вы напишете сегодня вечером, граф получит ваши хорошие новости на несколько дней раньше.
Луи плюхнулся на кровать и уставился на Вийяра. Вийяр спокойно добавил:
— А месье граф любит получать хорошие новости с пылу с жару.
Луи продолжал таращиться, затем вздохнул и приказал:
— Принеси сюда мой письменный ящик. Я напишу немедленно, а ты проследи за отправкой.
Вийяр поклонился:
— Непременно, месье.
Глава 4
На следующее утро Хелена, встав с постели и накинув пеньюар, металась по спальне, перебирая в уме события прошлого вечера, — оценивала неожиданный курс, взятый Себастьяном.
Вспомнила свои сны.
Снова удивлялась тому чувству, какое она испытала, положив руки ему на грудь поверх шелка и атласа его одежды и ощутив под пальцами бугры твердых мускулов.
— Нет, нет, нет и еще раз нет! — Взбешенная, она кружила по комнате, как дикий зверь по клетке.
Вот почему он это сделал! Он решил воплотить ее мечту, тоску, желание в жизнь. Он хотел заставить ее прийти к нему, как будто она какая-то безмозглая, страдавшая от безответной любви служанка.
Трусливый, закулисный победитель!
Одна в уединении своей спальни, она составляла свой план и надеялась, что он, возможно, сработает.
Но не сейчас. Не сейчас, когда она разгадала его истинную цель. Ей двадцать три — уже не такая невинная, когда дело касается игр, в которые играют мужчины. Обольстить можно разными способами, а герцог, несомненно, знает толк в каждом из них.
Он знает каждый поворот на любом пути.
Он не поймает ее в свои сети!
Осталось чуть больше недели до того дня, когда высший свет покинет Лондон, а до тех пор она постарается держаться от него подальше.
— Дорогая, обычай требует уделять внимание джентльмену, который является твоим партнером в танце.
Хелена перевела взгляд на Себастьяна и небрежно произнесла:
— Я просто разглядывала драгоценности некоторых леди.
— Зачем?
— Зачем? — Она проплыла в танце вокруг него и остановилась прямо перед ним, продолжая изучать драгоценности ближайших к ним дам. — Затем, что они прекрасны!
— В полученном тобой наследстве должны быть драгоценности не хуже, чем у королевы.
— Да, но большую их часть я оставила дома. — Она показала на простое сапфировое колье на своей шее. — Я не взяла с собой дорогие украшения. Я просто не видела нужды в этом.
— Ваша красота, малышка, способна затмить блеск любых драгоценностей.
— Вы просто смеетесь надо мной, ваша светлость.
На следующее утро, когда Хелена завтракала, дворецкий принес посылку.
— Это тебе. — Луи, прочитав имя адресата, положил пакет рядом с ее тарелкой.
Марджори перегнулась через стол:
— От кого это?
Хелена вертела пакет в руках.
— Здесь не указано.
— Открой его. — Марджори поставила чашку на стол. — Внутри должна быть визитка.
Хелена разорвала обертку. Ее пальцы нащупали гладкую кожу ювелирной коробочки, и дурное предчувствие охватило ее. Она смотрела на разорванный пакет и не решалась вынуть его содержимое. Набравшись мужества, она развернула бумагу.
Коробочка из зеленой кожи.
Она отбросила в сторону обертку и открыла коробочку. Внутри, на темно-зеленом бархате, лежала очень длинная двойная нитка чистейшего жемчуга. В трех местах нити прерывались тремя камнями, обработанными очень просто, только чтобы подчеркнуть их цвет. Сначала она решила, что это хризолит, но, взяв ожерелье в руки и пропустив его сквозь пальцы, она увидела, как камни поймали свет, выявив всю глубину их цвета. Изумруды. Три больших чистых изумруда, ярче ее зеленых глаз.
Серьги с изумрудами поменьше, обрамленные жемчужинами, и два таких же браслета составляли гарнитур.
Все это было гораздо ценнее тех драгоценностей, которыми она владела.
Хелена уронила ожерелье, словно оно обожгло ей руки.
— Надо отослать это обратно. — Она оттолкнула от себя коробочку.
Луи, исследовавший обертку, заглянул в коробку.
— Никакой визитки. Ты знаешь, кто это прислал?
— Сент-Ивз! Это наверняка от него.
Хелена оттолкнула стул. Ее первым желанием было убежать — убежать от этого ожерелья, от желания трогать его, пропускать нити сквозь пальцы. Трудно даже вообразить, что она почувствует, надев его на шею, как оно будет смотреться на ней.
Проклятый Себастьян!
Она встала.
— Пожалуйста, позаботьтесь, чтобы его вернули его светлости.
— Но, моя дорогая… — Марджори внимательно исследовала бумагу. — Поскольку здесь нет визитки, мы не можем точно знать, кто его прислал. А что, если это не герцог?
Хелена покосилась на Марджори; она прямо-таки видела самодовольную улыбку Себастьяна.
— Ты права, — произнесла наконец Хелена и села на свое место. Взглянув на драгоценности, лежавшие перед ней как искушение, она придвинула к себе коробочку.
— Я подумаю, как мне стоит поступить.
— Это вы мне их прислали, не так ли, милорд?
Она смотрела на Себастьяна, нежно лаская ожерелье, висевшее у нее на шее. Шелк ее бледно-зеленых юбок чувственно шуршал, а пальцы любовно скользили по жемчугу, двумя нитями свисавшему ей на грудь.
Слегка изогнув губы в улыбке, Себастьян жадно следил за каждым ее движением. Выражение его лица и глаз ей ни о чем не говорило.
— Они очень хорошо смотрятся на вас, малышка.
Она заставила себя не думать, насколько хорошо и как она себя теперь чувствует.
Словно она стала опасной тоже.
Только Себастьян мог подвергнуть ее соблазну играть в подобные игры. Никогда прежде она не чувствовала себя такой могущественной — достаточно могущественной, чтобы иметь дело с таким мужчиной, как он.
Дрожь возбуждения и коварства воспламеняла кровь, и Хелена вертелась, приплясывала на месте, не в силах стоять спокойно.
Когда Сент-Ивз оказался рядом с ней на балу у леди Карли, его взгляд сразу упал на ожерелье, затем он быстро оглядел серьги и браслет, Хелена с готовностью приняла это предложение покинуть зал. Они нашли пустую гостиную, скудно освещенную настенными лампами, с изразцовыми полами и крошечным фонтанчиком, струившимся в центре комнаты.
Ее каблучки цокали по изразцам, когда она шла к фонтану. Обернувшись, она бросила на Себастьяна оценивающий взгляд.
— Если это не вы, то, возможно, Уэр? Возможно, он скучает по мне…
Себастьян ничего не ответил, но даже в тусклом свете Хелена увидела, как напряглось его лицо.
— Нет, — подумала она вслух. — Это не Уэр, это вы. Что вы ожидаете получить взамен?
Он помолчал немного и наконец заговорил:
— Если бы это я послал такой подарок, я бы ожидал получить… Как бы вы решили отблагодарить того, кто доставил вам подобное удовольствие?
Ее глаза вспыхнули, щеки запылали. За несколько недель она уже привыкла демонстрировать ему свой нрав и сейчас не видела причин прятать от него свои чувства. Шурша юбками, она подошла к нему и надменно проговорила:
— Я сказала бы спасибо тому, кто сделал мне такой подарок, если бы я знала этого джентльмена.
Он улыбнулся своей плавной походкой хищника и сократил расстояние между ними.
— Малышка, сказать по правде, меня не беспокоит, судите ли вы обо мне как о человеке, достойном вашей благодарности.
Остановившись перед ней, он поднял руку и запустил длинные пальцы в нити, свисавшие с ее шеи. Приподняв жемчуг, он зажал его в кулаке и сжимал до тех пор, пока она чуть не задохнулась.
— Так у меня будет больше уверенности, — сказал он, понижая голос до опасной черты, — что каждый раз, когда вы наденете его, обязательно вспомните обо мне.
Он разжал кулак, и жемчуг упал ей на грудь.
Под тяжестью самого большого изумруда нити скользнули в ложбинку между грудями.
Ее бросило в жар — это был жар его руки, который втянул в себя жемчуг и теперь щедро возвращал ей этот дар.
Он снова подхватил ожерелье: его длинный палец держал его на весу. Наблюдая за игрой света в камнях, он поднимал их, затем опускал, крутил, дотрагиваясь до ее груди. Нарочито медленно играл с ожерельем, давая ей возможность представить, будто между ее грудями скользят его пальцы.
Она задыхалась, тело ее содрогалось, глаза закрывались, груди вздымались, набухали, горели.
Он придвинулся ближе, и его близость огнем обожгла кожу. Она открыла глаза, и ее взгляд утонул в голубизне его глаз.
— Каждый раз, надевая его, вспоминай обо мне.
Хелена не хотела подпускать его так близко. Не хотела поднимать к нему лицо и позволять себя целовать. Но из-за опьяняющего тепла, исходящею от него, мурлыкающих звуков его глубокого голоса над ее ухом, почти теряя сознание от его игр с ожерельем, все еще теплым, все еще лежавшим между ее грудей, она потеряла рассудок.
Его губы на ее губах… При первом легком прикосновении она пустила его в теплую глубину своего рта, и не смиренно, а вызывающе, но даже теперь отказываясь признать себя побежденной.
Она может поцеловать его — и продолжать существовать, может позволить ему целовать себя — и не принадлежать ему. Встав на цыпочки, она запустила руки ему в волосы и смело поцеловала. Это его немного удивило.
Его реакция была неожиданной: ни удушающего прилива страсти, ни непреодолимого желания. Вместо этого он ответил на ее поцелуй, но не более страстно, чем целовала его она.
Она поняла это, но не смогла устоять, не смогла уйти. Единственный способ, каким можно было сохранить себя, сохранить сознание и самообладание, — погрузиться в его поцелуи, полностью отдаться им, следовать за ним, запоминая каждое его действие.
За несколько секунд он увел ее из этого мира. И только он мог вернуть ее обратно.
Себастьян выпустил жемчуг, оставил его лежать между ее грудей как память о нем. Сомкнув вокруг ее талии руки, он прижал Хелену к себе, пока ее мягкое тело не вдавилось в его твердую плоть.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27