Вот показатели производительности после того, как мы внедрили новую схему севооборота. Мне известно, — добавил он, нежно улыбаясь ей, — как вы интересуетесь нашим клочком земли.— Э-э… да. — Что еще она могла сказать? Пейшенс всегда использовала последние достижения сельскохозяйственной науки и за долгие годы управления Грейнджем достаточно хорошо изучила предмет, поэтому у нее не было желания обсуждать эту тему. Она попыталась отвлечь Пенуика: — Может?.. — И с надеждой посмотрела на Генри, взгляд которого, отнюдь не дружелюбный, был прикован к Пенуику. — Генри как раз говорил мне, что в последние дни стоит замечательная погода.Генри любезно подхватил разговор:— Думаю, такая же погода сохранится и в обозримом будущем. Только сегодня утром я разговаривал с Гришемом…К сожалению, несмотря на все усилия, Пейшенс не удалось переключить Генри на обсуждение влияния погоды на урожай. Не удалось ей и натравить Пенуика на Генри, чтобы они, как обычно, сцепились из-за какой-нибудь мелочи.В довершение всего Эдмонд выдергивал слова из фраз Пенуика и Генри и складывал из них стихи, а потом, не заботясь о том, что мешает говорящему? обсуждал с Пейшенс, как эти вирши вписываются в его драму.Через пять минут разговор превратился в настоящую битву за ее внимание. Пейшенс готова была придушить того идиота слугу, который выдал тайну о том, где находится ее пристанище. Через десять минут она готова была придушить еще и Генри, и Эдмонда, и Пенуика. Генри с важным видом рассуждал о природных условиях данной местности. Эдмонд вслух размышлял о возможности ввести в пьесу мифологических, богов, чтобы они комментировали действия главных героев. Пенуик, проигрывавший двум своим соперникам, выпятил грудь и напыщенно спросил:— Где Деббингтон? Странно, что он не с вами.— Он увязался за Кинстером, — небрежно сообщил ему Генри. — Они сопровождают маму и Анджелу в Нортхемптон. — Увидев, что Пейшенс пристально смотрит на него, Генри весело добавил: — Сегодня очень солнечно. Не удивлюсь, если Анджела потребует от Кинстера подольше покатать ее в кабриолете.Брови Пейшенс поползли вверх:— Вот как? — Ее тон успешно положил конец беседе. Трое джентльменов, встревожившись, переглянулись.— Полагаю, — заявила она, — я отдохнула достаточно. — Отбросив с колен плед, она передвинулась на край дивана и осторожно опустила сначала здоровую ногу, потом больную. — Будьте любезны, подайте мне руку…Все трое бросились на помощь. Встать оказалось не так просто. Нога еще не окрепла и плохо слушалась. А о том, чтобы ступить на нее, не было и речи.Что исключало самостоятельный спуск по лестнице. Эдмонд и Генри сцепили руки, и Пейшенс, устроившись на этом импровизированном сиденье, обхватила их за плечи. Чувствуя важность своей миссии, Пенуик возглавил шествие. Всю дорогу он не умолкал. Что до Эдмонда и Генри, то они принять участия в разговоре не могли, так как сосредоточили все свое внимание на том, чтобы не свалиться с лестницы.Они благополучно добрались до главного холла и опустили Пейшенс на пол. А она уже сомневалась в правильности своего решения — вернее, она бы просто изменила его, если бы ее не привела в такую ярость новость о том, что Вейн повез Анджелу в Нортхемптон. О том, что Анджела наслаждалась или наслаждается сейчас поездкой — той самой поездкой, о которой она сама мечтала, но о которой, ради общей пользы, не осмелилась попросить.Поэтому Пейшенс была не в лучшем настроении.— В дальнюю гостиную, — приказала она сурово. Опираясь на Генри и Эдмонда и стараясь не морщиться от боли, она медленно продвигалась вперед. Пенуик продолжал вещать, подсчитывая количество бушелей, собранных с «их маленького клочка земли». Вся его речь была пронизана матримониальными притязаниями. Пейшенс скрежетала зубами и думала только о том, что, добравшись до дальней гостиной, прогонит их всех прочь и помассирует колено.Никто не будет искать ее в дальней гостиной.— Кто разрешил вам вставать?Эти слова, произнесенные ровным голосом, заполнили брешь, неожиданно образовавшуюся в болтовне Пенуика.Пейшенс подняла глаза и вынуждена была запрокинуть голову: Вейн стоял почти вплотную к ней. Он был в пальто с пелериной. Его волосы немного растрепались на ветру. За ним виднелась открытая дверь черного хода. Яркий свет потоком вливался в темный коридор, но не достигал Пейшенс, потому что на его пути стоял Вейн, широкоплечий, мужественный, казавшийся огромным из-за пелерины. Пейшенс не видела его лица и глаз, да в этом и не было надобности. Она и так знала, что взгляд его суров, в глазах стальной блеск, губы плотно сжаты.— Я предупреждал вас, — четко произнес он, — о том, что за этим последует.Пейшенс не успела ничего возразить, как оказалась у него на руках.— Подождите! — сдавленным голосом вскрикнула она.— Повторяю…— Стойте!Требования Пейшенс не возымели на Вейна никакого действия и, по мере того как он широкими шагами продвигался вперед, превратились в затихающее эхо. Пенуик, Эдмонд и Генри, ошеломленные его стремительностью, только синхронно хлопали глазами.Пейшенс перевела дух и гневно посмотрела на Вейна.— Опустите меня!— Нет! — бросил ей Вейн и начал подниматься по лестнице.Пейшенс затаила дыхание: по лестнице спускались две горничные. Она улыбнулась им, когда они проходили мимо.И вот они уже на галерее. Незадачливая троица потратила целых десять минут, чтобы спуститься вниз. Вейну же потребовалась всего минута, чтобы взлететь вверх по лестнице с тяжелой ношей на руках.— Эти джентльмены, — холодно заявила Пейшенс, — помогали мне добраться до дальней гостиной.— Болваны! — отрезал он.Пейшенс задохнулась от возмущения.— Я хотела перебраться в дальнюю гостиную!— Зачем?Зачем? Затем, чтобы он, вернувшись после чудесной прогулки с Анджелой, не нашел ее на месте и, возможно, встревожился?— Затем, — язвительно проговорила Пейшенс, защищаясь от него скрещенными на груди руками, — что меня тошнит от той гостиной! — От гостиной, которую он приготовил специально для нее. — Мне там скучно.— Скучно? — удивился Вейн.Пейшенс заглянула ему в глаза и пожалела, что сказала это. Очевидно, скука для повесы — это то же, что красная тряпка для быка.— До ужина осталось мало времени, поэтому отнесите меня в мою комнату.Вейн ловко открыл дверь и, переступив порог, ногой захлопнул ее. И улыбнулся:— У вас еще час до того, как надо будет переодеваться к ужину. Я отнесу вас в вашу комнату, только позже.В его глазах появился серебристый блеск, в голосе — опасная вкрадчивость. Интересно, спросила себя Пейшенс, у кого-нибудь из той троицы хватило смелости последовать за ними? Она в этом сомневалась. Несмотря на то что Вейн холодно опровергал все их бессмысленные обвинения против Джерарда, оба, и Эдмонд, и Генри, относились к нему с уважением. Только это было уважение несколько иного рода. Такое, уважение оказывают опасным плотоядным. А Пенуик, ко всему прочему, знал, что Вейн недолюбливает его, причем сильно.Вейн направился к дивану. Пейшенс смотрела на место своего заточения, и у нее появились дурные предчувствия.— Что вы собираетесь делать?— Привязать вас к дивану.Она попыталась пренебрежительно хмыкнуть, не заметить холодок, пробежавший по спине.— Не делайте глупостей, ведь это была только угроза. — Может, ей следует обвить руками его шею?Вейн подошел к дивану сзади и остановился.— Я никогда не угрожаю. — И спокойно добавил: — Лишь предупреждаю.И он усадил Пейшенс на диван и прижал ее плечи к кованой спинке. Та тут же начала вырываться, однако он удерживал ее рукой, обхватив за талию.— А потом, — продолжил он тем же тоном, — мы поищем, чем бы… отвлечь вас.— Отвлечь меня? — Она даже вырываться перестала.— Гм, — прошелестел над ней его вкрадчивый голос, — развеять вашу скуку.Чувственность, звучавшая в его словах, на время усыпила ее бдительность. Вейну хватило этого времени для того, чтобы из корзинки с рукоделием выудить шарф, ждавший своей очереди на починку, протащить его через кружево кованой спинки и крепко обмотать им запястья Пейшенс.— Что?.. — Пейшенс уставилась на свои руки. — Это смешно!..Она подергала шарф, попыталась выдернуть руку; но выяснилось, что узел завязан крепко.Вейн обошел диван и встал перед ней. Взгляд у нее был уничтожающим. Не замечая его улыбки, она перебросила руки через спинку, доходившую ей до лопаток, но все равно не достала до узла, чтобы развязать его.И сердито посмотрела на Вейна, а он с интересом наблюдал за ней. На его пленительных губах играла холодная ухмылка, в которой чувствовалось мужское превосходство.— Вам это будет дорого стоить! — процедила она.— Вам достаточно удобно. Просто посидите спокойно часок. Вашему колену это пойдет на пользу.Пейшенс стиснула зубы.— Я не ребенок, которого нужно привязывать!— Как раз наоборот. Вам нужен человек, который контролировал бы вас. Вы же слышали, что сказала миссис Хендерсон: четыре полных дня. Четвертый день заканчивается завтра утром.— А кто назначил вас моим надзирателем? — проговорила сквозь зубы Пейшенс, с вызовом встретив его взгляд.— Во всем виноват я. Мне следовало отправить вас обратно в дом, как только вы встретили меня в руинах.Лицо Пейшенс стало бесстрастным.— Вы сожалеете о том, что не отправили меня обратно?Вейн, нахмурившись, ответил:— Я чувствую себя виноватым в том, что вы последовали за мной и из-за этого подвернули ногу.Пейшенс сложила руки на коленях.— Вы же сказали, что во всем виновата я, так как не послушалась вас и пошла за вами. Как бы то ни было, если Джерард в семнадцать лет способен отвечать за свои действия, почему ко мне отношение другое?По глазам Вейна она поняла, что выиграла одно очко.— Но ведь вы вывихнули колено. И подвернули ногу.Пейшенс отказывалась сдаваться:— Моя нога в порядке. — Она высокомерно вздернула носик. — Только колено еще слабое. Если бы я могла испытать его…— Можете сделать это завтра. Кто знает, а вдруг сегодня вы перетрудили ногу и вам придется еще день или два провести на диване?— Не надо, — попросила Пейшенс, — даже не заикайтесь об этом.Вейн, хмыкнув, подошел к окну. Наблюдая за ним, Пейшенс попыталась разжечь в своей душе гнев, который должна была бы чувствовать. Но не почувствовала.— Так что вы выяснили в Нортхемптоне? — устроившись поудобнее, поинтересовалась она.Вейн принялся ходить взад-вперед вдоль окна.— Джерард и я познакомились с очень ценной личностью, так сказать, с гильдмастером Нортхемптона.— Гильдмастером какой гильдии? — уточнила Пейшенс.— Ростовщиков, воров и мошенников, если таковая существует. Наше расследование заинтересовало его, и он решил помочь. У него обширные связи. Через два часа беседы за бутылкой французского коньяка — за мой счет, естественно, — он заверил нас, что в последнее время никто не пытался сбыть вещи, похожие на те, что мы ищем,— Вы думаете, он заслуживает доверия?— У него нет причин лгать. Товар, как он назвал эти вещи, не такого высокого качества, чтобы привлечь его внимание. Он также хорошо известен как деловой человек.Пейшенс поморщилась:— Вы проверите Кеттеринг? — Вейн кивнул на ходу. — А чем занимались миссис Чедуик и Анджела, пока вы с Джерардом встречались с гильдмастером? — поинтересовалась она, придав своему лицу самое невинное выражение.Вейн остановился и изучающе посмотрел на Пейшенс. Прошло несколько секунд, прежде чем он ответил:— Не имею ни малейшего представления.В его голосе прозвучал едва заметный интерес.— Вы хотите сказать, что на обратном пути Анджела не расписала в деталях свой поход по магазинам? — Глаза Пейшенс расширились в наигранном удивлении.Вейн подошел ближе к дивану.— И туда, и обратно она ехала в карете.Он подошел еще ближе. В его глазах поблескивало хищническое удовлетворение. Он наклонился…— Пейшенс? Вы не спите?Раздался властный стук в дверь, и тут же послышался звук поворачиваемой ручки.Пейшенс резко повернулась — настолько, насколько позволял шарф. Вейн выпрямился. Когда дверь открылась, он уже был позади дивана, но не успел развязать шарф. В комнату влетела Анджела.— О! — Она вся так и сияла от восторга. — Мистер Кинстер! Прекрасно! Вы должны высказать свое мнение по поводу моих покупок.Неодобрительно взглянув на коробку, болтавшуюся у Анджелы на руке, Вейн сухо кивнул. Анджела решительно направилась к стулу, стоявшему напротив дивана, а Вейн потянулся К шарфу, но вынужден был тут же отдернуть руку, так как в комнату вошла миссис Чедуик.Анджела подняла голову.— Послушай, мама, мистер Кинстер скажет нам, правильно ли я выбрала цвет лент.Спокойно поклонившись Вейну и улыбнувшись Пейшенс, миссис Чедуик направилась к соседнему стулу.— Анджела, уверена, у мистера Кинстера много других дел…— Нет, откуда? Здесь же больше никого нет. Кроме того, — Анджела одарила Вейна ласковой, абсолютно бесхитростной улыбкой, — истинные джентльмены именно так проводят свое время — обсуждают дамские наряды.Пейшенс услышала позади себя тихий вздох облегчения, тут же оборвавшийся. Как ей хотелось обернуться и посмотреть на Вейна, чтобы выяснить, как он отнесся к тому, что Анджела назвала его стильным джентльменом. Воспринял он ее слова спокойно или возмутился, как и в прошлый раз, когда его назвали повесой? Ведь и та и другая характеристики верны. Он наверняка бы принялся обсуждать с дамами новости моды, чтобы отвлечь их внимание от того, что его действительно интересует.Миссис Чедуик сокрушенно вздохнула:— И все же, дорогая, это не совсем так, — Она примирительно взглянула на Вейна. — Не все джентльмены… — И принялась старательно разъяснять неразумной дочери, что между стильными особями мужского пола существуют некоторые различия.Сделав вид, будто поправляет плед, которым были укрыты ноги Пейшенс, Вейн пробормотал:— Кажется, мне пора уходить.Пейшенс, глядя на миссис Чедуик, прошептала:— Я же привязана. Вы не можете оставить меня в таком виде.Она краем глаза взглянула на Вейна, и на секунду их взгляды встретились.— Я освобожу вас, — подумав, проговорил он, — при условии, что вы дождетесь здесь моего возвращения. Потом я отнесу вас в вашу комнату.Наклонившись еще ниже, Вейн дернул край пледа.— Это все вы виноваты! — прошипела Пейшенс. — Если бы я добралась до дальней гостиной, то была бы в полной безопасности.— В безопасности? Вряд ли. Там же тоже есть диван.Пейшенс решительно прогнала мысли о том, что могло бы произойти, не появись в комнате Анджела. Если она будет слишком много об этом думать, то, вполне вероятно, придушит еще и Анджелу. Список потенциальных жертв Пейшенс рос с каждым часом.— Кстати… — Вейн, посмотрев на Анджелу и миссис Чедуик, наклонился к Пейшенс и развязал шарф. — Вы сказали, что вам скучно, но разве это не обычное развлечение для дам? — озорно улыбаясь, произнес он.Он прекрасно знал, что. именно сильнее всего развлекает дам: и его взгляд, и чувственный изгиб его губ говорили об этом гораздо красноречивее слов.Пейшенс скрестила на груди руки.— Трус, — проговорила она достаточно громко, чтобы он услышал.— Когда дело касается разглагольствований школьниц, я признаю за собой этот недостаток.Вейн отошел от дивана. Его движение привлекло внимание и Анджелы, и миссис Чедуик. Он улыбнулся им, вежливый, обходительный.— Боюсь, дамы, я должен покинуть вас. Мне нужно проведать моих лошадей.Поклонившись миссис Чедуик, удостоив Анджелу рассеянной улыбки и бросив вызывающий взгляд на Пейшенс, он изящной походкой направился к двери.Когда дверь за ним закрылась, Анджела сникла и надулась. Пейшенс едва слышно застонала и поклялась, что придумает подходящую месть. А пока…С наигранной заинтересованностью, она смотрела на безделушки, которые одна за другой появлялись из коробки Анджелы.— Это гребешок?Тупо поморгав, Анджела просияла:— Да. Очень недорогой, но такой симпатичный. — Она взяла в руку черепаховый гребень, отделанный фальшивыми бриллиантами. — Как ты думаешь, он подходит к моим волосам?Пейшенс смирилась с необходимостью давать ложные советы. Анджела все же купила светло-вишневые ленты, причем в большом количестве. Пейшенс добавила это к списку прегрешений Вейна и мило улыбнулась. Глава 10 Опасность. Это слово следовало бы записать как его второе имя.— Чтобы все видели предупреждение — так было бы честнее. — Пейшенс посмотрела на Мист, ожидая ее реакции. Наконец кошка моргнула. — Гм! — Она срезала еще одну ветку и, наклонившись, положила ее в корзину у своих ног.Прошло три дня с тех пор, как она сбежала с дивана, а сегодня утром она отказалась от тросточки сэра Хамфри. Местом для первой прогулки она выбрала сад, огражденный старой стеной, а компаньоном — Вейна.Вспоминая ее теперь, можно сказать, что прогулка была необычной. И естественно, привела Пейшенс в очень необычное состояние. Они будут одни! Ожидание чего-то приятного росло с каждой минутой, но развеялось в одну секунду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39