Фебу поражало то, что не только в постели, но и в конторе на Кенсингтон-Черч-стрит, а также в темных переулках во время операций по спасению попавших в беду девушек Деверелл был всегда рядом с ней: не впереди нее, не вместо нее, а рядом, – это свидетельствовало о том, что он и впрямь считал себя ее партнером.
Открыв глаза, Феба посмотрела на виконта, который спал, уткнувшись лицом в подушку. Она не ожидала, что этот властный, привыкший командовать человек способен уступать, подчиняться, прислушиваться к мнению женщины. Лишь изредка, во время операций, когда Фебе грозила опасность, он порой пытался взять бразды правления в свои руки.
Разумеется, ему не нравилось, что Феба принимала участие в спасении девушек, но он вынужден был смириться с этим: попавшие в беду служанки больше доверяли женщине, чем мужчине. Феба, как никто другой, умела подбодрить их, вселить в них уверенность в том, что все кончится для них хорошо.
Феба как раз собралась посетить двух своих бывших клиенток и посмотреть, как они устроились на новом месте, и Джослин, узнав об этом, вызвался отвезти ее в графство Суррей, где служили девушки. Предварительно Эммелин написала им и попросила встретиться с мисс Маллесон в гостинице на постоялом дворе.
Утром Деверелл доставил Фебу в деревушку, где должна была состояться встреча и, сидя в стороне, терпеливо ждал, пока она наговорится со своими подопечными.
По дороге домой Феба думала об отношениях, связывавших ее и виконта. Были ли они партнерскими, и только? Согласившись вступить в интимную связь с ним, она и не подозревала, во что все это может вылиться, не знала, что существуют такие отношения, которые сложились между ними…
Может быть, им все же стоило вернуться к разговору о браке? И как теперь Джослин отнесется к идее, от которой она когда-то заставила его отказаться?
Коляску мерно потряхивало на ухабах, и незаметно подкравшаяся дрема помешала Фебе ответить на эти вопросы, но они продолжали преследовать ее даже во сне.
Глава 17
– Вот возьмите, дорогая, – сказала Одри, бросив на кухонный стол, за которым сидела Феба, листок бумаги с аккуратно написанными рекомендациями. – Могу ли я еще что-нибудь сделать для вас?
Взяв листок, Феба пробежала его глазами и улыбнулась:
– Пока этого достаточно. Я от всего сердца благодарю вас, вы нам очень помогли.
– Дайте мне знать, если вам снова понадобится моя помощь. – Одри повернулась и не спеша покинула кухню. Вот она попрощалась с дежурившей в конторе Эммелин, а затем хлопнула входная дверь..
Деверелл и Феба с улыбкой переглянулись. Когда возникла необходимость написать фальшивые рекомендации для мисс Спрай, Одри, не раздумывая, взяла это на себя. Одри и Эдит тоже охотно согласились составлять поддельные документы и в дальнейшем, понимая, что только таким путем могут внести посильный вклад в работу агентства. Виконт подозревал, что его тетушка, как творческая личность, с огромным энтузиазмом и изобретательностью подошла к этому делу, придумывая обстоятельства и отношения в большом доме, где якобы служила мисс Спрай; она меняла почерк со свойственным ей артистизмом и могла составить много рекомендаций от лица вымышленных дам.
– Эти документы, без сомнения, помогут Далси устроиться в дом леди Хантуэлл, – заявила Феба, откладывая в сторону составленные Одри рекомендации.
Кивнув, виконт снова с головой ушел в изучение счетов и бухгалтерских книг, а Феба глубоко задумалась. Она не лукавила, когда говорила Джослину, что для их агентства наступают жаркие денечки: в ближайшее время им предстояло провести сразу три операции по спасению девушек.
Вскоре из прихожей донеслись женские голоса – Эммелин о чем-то негромко разговаривала с посетительницей, но Феба не могла разобрать слов.
Вскоре дверь снова хлопнула; посетительница ушла, и в коридоре раздались торопливые шаги Эммелин, а через несколько мгновений она появилась на пороге кухни.
– Произошло нечто странное, – с озабоченным видом сообщила она.
– Что именно? – спросил вошедший в кухню с черного хода Бертлз, ставя на пол мешок картошки. – И скажи, куда мне это положить?
Молча махнув рукой в сторону кладовой, Эммелин продолжила:
– Сейчас заходила моя сестра Роуз: вы, наверное, помните, это она рассказывала нам о девушке, которой нужна наша помощь. Бедняжка служит в одном богатом доме под началом экономки миссис Кэмбер, которая является подругой Роуз. Так вот, моя сестра утверждает, что эта служанка ушла из дома, не сказав никому ни слова.
Деверелл нахмурился.
– Попросту говоря, сбежала? – уточнила мисс Маллесон.
Эммелин кивнула:
– Именно так сказала Кэмбер. Она разговаривала с девушкой, и та призналась, что ей не дает прохода племянник хозяина дома. Бедняжка решила обратиться к нам за помощью, а сегодня утром вдруг исчезла. Кэмбер полагает, что приставания молодого господина довели ее до отчаяния, и она, не выдержав, не в силах больше ждать избавления, покинула дом.
Все присутствующие понимали, что на улицах Лондона молодую девушку подстерегало множество опасностей.
– К сожалению, – Феба не скрывала своей тревоги, – мы можем помочь только тому, кто следует нашему плану.
Эммелин, кивнув, направилась в контору, а Бертлз направился к фургону с закупленными съестными припасами. Один виконт никак не мог забыть этот инцидент, поскольку его терзали смутные подозрения. Что, если служанка не сбежала, а… Впрочем, это были лишь догадки, и тем не менее интуиция никогда не обманывала его.
Малколм Синклер взбежал по ступеням крыльца и распахнул дверь в высокое здание, стоявшее на Треднидл-стрит, в деловом центре города, где царили шум и суета. Войдя в вестибюль, он прямиком направился к парадной лестнице и торопливо поднялся на второй этаж. В помещениях в конце коридора располагалась контора Дрейтона, коммерческого агентамистера Томаса Глендовера.
Небрежно постучав, Малколм бесцеремонно вошел в приемную.
Через несколько секунд он был уже в кабинете Дрейтона, средних лет человека, отличавшегося весьма кротким нравом, но при этом бывшего опытным дельцом.
Увидев Малколма, Дрейтон вскочил и с улыбкой приветствовал его.
– А, мистер Глендовер, рад видеть вас, сэр!
Снисходительно усмехнувшись, Малколм пожал Дрейтону руку.
– Надеюсь, у вас все в порядке?
– Все идет прекрасно, сэр. – Дрейтон жестом пригласил Малколма сесть. – Вам будет приятно узнать, что сделка с компанией Боннингтона принесла нам неплохие дивиденды.
Дрейтон принялся подробно докладывать Малколму, которого он знал под именем Томаса Глендовера, о положении его финансовых дел, а тот, внимательно слушая, одновременно обдумывал свои планы на ближайшее будущее: он должен был сделать очередной ход в игре, в которой Малколм Синклер и Томас Глендовер являлись одним человеком.
Генри ничего не знал ни о Томасе Глендовере, ни о финансовых сделках Малколма, взявшего себе псевдоним, когда у него возникла необходимость сохранить и преумножить деньги, накопленные за годы, проведенные в Оксфорде. При этом он стал под вымышленным именем сотрудничать с Дрейтоном, хотя его и забавляла подобная конспирация.
В юности Малколм не терял времени зря, используя то, что молодые люди любят держать пари и играть в азартные игры, ставя крупные суммы. Тот, кто связывался с ним, обычно проигрывал, но Малколм не прибегал к обману, он выигрывал деньги честным путем. Он также обожал азарт, ему щекотали нервы напряжение игры и вызов, который бросал соперник, но то, что в юности начиналось как развлечение, теперь переросло в дело всей его жизни. Для него важен был сам процесс преумножения богатства, и он получал огромное удовлетворение от удачных финансовых сделок.
Томас Глендовер и его ценные бумаги стали неотъемлемой частью жизни Малколма, без которой он не мыслил своего существования, и ему оставалось только благодарить судьбу за то, что он нашел такого трудолюбивого, прилежного помощника, как Дрейтон.
Сидя напротив Дрейтона и внимательно слушая его отчет, Малколм поздравлял себя с тем, что в свое время правильно распорядился наличными деньгами и остановил свой выбор именно на этом агенте.
– Превосходно! – с довольной улыбкой воскликнул он, когда отчет был закончен, и, сунув руку в карман, вытащил пачку банкнот, которые недавно получил за двух женщин, проданных торговцам живым товаром.
Несмотря на свою прижимистость, Генри не мог уследить за потоками наличных денег, которые проходили через руки Малколма, и тот спокойно прикарманивал кругленькие суммы, клятвенно заверяя своего опекуна, что отдаст ему все до последнего пенса.
– Положите это на мой счет, – сказал Малколм, небрежно бросив пачку банкнот на стол, – и постарайтесь выгодно разместить всю сумму. Ее можно, например, вложить в строительство Северного канала. Мне кажется, это дело будет приносить неплохой доход.
Глаза Дрейтона радостно вспыхнули, и он поспешно взял деньги.
– Вы правы, сэр, это превосходный выбор!
Пока Дрейтон пересчитывал банкноты, а его клерки вносили сумму финансовых поступлений в бухгалтерские книги, Малколм размышлял о деле, которым был сейчас занят. В Высокомерие и надменность Генри мешали его опекуну трезво взглянуть на вещи, и это было на руку Малколму. Если случится беда и власти привлекут их к ответственности, Генри придется за все ответить одному, а его протеже выйдет сухим из воды. Малколм не раз говорил опекуну о том, как опасно класть деньги, полученные преступным путем, на свой банковский счет, но Генри не желал ничего слушать, заявляя, что безупречная репутация и высокое положение в обществе защитят его от уголовного преследования.
Возможно, раньше, еще лет десять назад, Генри действительно мог не беспокоиться, но теперь власти стали более бдительными, они не желали попустительствовать аристократам, и Малколм знал это. Он мог в любой момент порвать с торговцами живым товаром, поскольку не особенно нуждался в деньгах, однако Генри весьма сильно зависел от них. Средства, вырученные путем преступных сделок, помогали ему расширять свою коллекцию и приобретать все новые и новые пистолеты.
Закончив дела, Малколм попрощался с Дрейтоном и, встав, направился к выходу. Оказавшись на улице, он глубоко задумался; в последнее время на него навалилось слишком много проблем. Во-первых, ему вряд ли удастся образумить Генри. В течение пятнадцати лет они кое-как уживались вместе, но через несколько недель Малколму исполнится двадцать один, и тогда он сможет сам распоряжаться состоянием отца, которое сейчас находилось под контролем Генри. Тогда он начнет самостоятельно действовать и выйдет наконец из тени своего опекуна.
Малколм не сомневался, что Генри рано или поздно попадется, и хотел, пока этого не произошло, укрепить свои позиции и обеспечить собственную безопасность.
– Три операции в течение одной недели – это рекорд! – воскликнула Феба, чокаясь с Девереллом бокалом с шампанским. – Благодаря вам, господа, все прошло отлично. Мы спасли еще трех девушек и уже устроили одну из них в хороший дом, для остальных подыскали достойные места.
– За наше агентство! – воскликнул Бертлз и осушил свой бокал.
Взяв Деверелла под руку, Феба отвела его в сторону.
– Мою радость омрачает мысль о том, что в нашей стране живет так много негодяев, от которых мы вынуждены спасать девушек, – призналась она.
Виконт сжал ее руку.
– Вы правы, но мы делаем все, что можем, а в остальном должны уповать на Бога.
– Скорее всего вы правы, – Феба с любовью посмотрела на виконта, – и я хочу поблагодарить вас за помощь: без нее мы не смогли бы провести три операции в течение одной недели.
Виконт смущенно усмехнулся:
– Такой отзыв для меня – большая честь, поверьте. Надеюсь, что и впредь наши с вами действия будут столь же успешны.
Феба довольно рассмеялась, и они снова присоединились к своим друзьям, продолжавшим праздновать их общий успех.
Вечером того же дня Деверелл и Феба встретились на балу в доме леди Карнеби. Сюда съехалось множество щеголей и ловеласов, готовых ухаживать за любой хорошенькой женщиной, и это беспокоило виконта; быстро оценив ситуацию, он постарался не отходить от Фебы. Однако через некоторое время Одри и Эдит попросили его принести им чего-нибудь попить, и ему ничего не оставалось, как отправиться в буфет. По дороге его несколько раз останавливали знакомые, но когда он вернулся к дамам, держа в руках два стакана оршада, Феба по-прежнему не страдала от наплыва кавалеров.
Это несколько удивило виконта, однако он не придал данному обстоятельству особого значения. Отойдя от дам, он со стороны взглянул на Фебу, а затем увидел, что на нее внимательно смотрит какой-то симпатичный молодой джентльмен. Этот человек явно любовался ею. Через некоторое время молодой человек заметил, что за ним наблюдают, и застенчиво улыбнулся Девереллу.
– Какая привлекательная девушка, не правда ли? – восхищенно сказал он. – Как жаль, что к ней нельзя подойти.
– Почему нельзя? – несколько опешив, поинтересовался Деверелл.
Молодой человек бросил на него удивленный взгляд.
– Вы, должно быть, долго находились в военных походах и не успели познакомиться с особенностями характера этой леди.
Виконт кивнул.
– И какой же у нее характер, позвольте узнать?
– Дело в том, что мисс Маллесон – так зовут молодую леди – имеет острый, как лезвие кинжала, язык и общение с ней гибели подобно.
– Неужели? – Деверелл с трудом сдержал улыбку. – А вы, случайно, не знаете, почему она такая колючая?
Молодой человек покачал головой:
– Понятия не имею. Насколько я знаю, она всегда была такой, во всяком случае, с тех пор, как стала выезжать в свет. Некоторые джентльмены пробовали ухаживать за ней, но она так резко отказывала им, что они долго после этого не могли прийти в себя. Правда, я слышал, что какой-то смельчак сумел усмирить этого дракона, но не исключено, что эта дама и его обратила в бегство.
Виконту очень хотелось признаться, что именно ему выпало повторить подвиг святого Георгия, но он сдержался и, отойдя от словоохотливого джентльмена, направился к Фебе.
По пути он вспоминал, сколь неприветливо она его встретила в первый день знакомства. Если до этого других джентльменов красавица встречала столь же сурово, то ничего удивительного в словах молодого человека и в самом деле не было.
После бала виконт, как обычно, проник через сад в дом Эдит, чтобы снова встретиться с Фебой в ее спальне; он был исполнен решимости выяснить наконец причины ее нежелания сближаться с мужчинами. Вероятнее всего, причиной стало какое-то печальное событие, произошедшее с ней в прошлом – оно-то и подвигло Фебу учредить агентство и заняться спасением попавших в беду девушек.
Подойдя к Фебе сзади, Деверелл положил руки ей на плечи.
– Вы чем-то заняты?
– Нет, просто задумалась… – Она прижалась спиной к его груди. – Сегодняшний успех заставил меня вспомнить о том, с чего все начиналось, как агентство вставало на ноги, какой сложный путь мы прошли…
Мы открыли агентство в тот год, когда я спасла Эммелин, и нас стало пятеро – я, Эммелин, Скиннер, Фергус и Бертлз. Бертлз и Эммелин служили в одном поместье: он работал садовником, а когда Эммелин бежала из дома, последовал за ней. Ему потребовалось два года, чтобы уговорить ее выйти за него замуж. В первый год мы спасли двух девушек, во второй – четырех. Тогда-то мы и познакомились с Лофтусом. Мы пытались пристроить одну из сбежавших служанок к нему в дом, но он заметил, что у нее поддельные рекомендации, и явился в агентство, чтобы выяснить, в чем дело. Докопавшись до истины, он ушел, и мы опасались, что Лофтус разоблачит нас публично, однако этого не случилось. Вскоре он вернулся и предложил нам свою помощь, а затем начал активно сотрудничать с нами.
– С каждым годом число спасенных вами девушек увеличивалось, не так ли?
– Да. – Феба кивнула. – В прошлом году мы вызволили из беды девять служанок, в этом спасли восемь и готовимся к новым операциям.
– Одна из них состоится завтра ночью, – заметил Деверелл, прижавшись щекой к волосам Фебы. – К вашим достижениям можно отнести также то, что множество служанок было пристроено в хорошие места, в дома, где им ничто не угрожает.
– Вы правы. – Феба хотела повернуться, но виконт, крепко обняв ее, не дал ей этого сделать.
– В чем дело? – удивленно поинтересовалась она.
Джослин вздохнул.
– Феба, я должен вас кое о чем спросить…
– О чем именно?
– Мне нужно знать, какое событие в вашей жизни заставило вас начать работу по спасению попавших в беду девушек.
Феба долго молчала.
– Все это произошло очень давно… – наконец тихо проговорила она.
– И все же, прошу вас, расскажите.
Феба вздохнула и откинула голову ему на плечо.
– Однажды я отправилась на праздник в одно поместье вместе с тетушкой Мэрион, тогда мне было всего семнадцать дет, и я еще не выезжала в свет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36