И Оливер тоже! Боже Всемогущий, разве такое возможно?!— Ты потеряла голову, женщина, и не знаешь, что говоришь, — неожиданно резко заявил Лайм.— Нет, я нахожусь в здравом уме, — голос Эммы с каждым словом становился сильнее и увереннее. Открыв, наконец, тайну, которую она хранила столько лет, женщина испытывала ни с чем не сравнимое облегчение. Будто гора упала с ее плеч. — Возможно, я потеряла голову тогда, когда полюбила Иво и позволила ему прикоснуться к себе, а потом родила от него ребенка. Да, я заблуждалась, очень сильно заблуждалась на его счет.— Расскажи мне все. Все до конца, — попросил Лайм, усилием воли сдерживая эмоции.Джослин могла лишь догадываться, что он чувствовал, узнав после стольких лет душевных страданий из-за презрения окружающих, что является единственным законным наследником Эшлингфорда. Все эти годы его обманывали. Словно паутина, ложь окутывала жизнь Эммы, Иво, Анны и Мейнарда. А теперь она коснулась и жизни Оливера.— Я думала, что Иво тоже любит меня, — не замечая помрачневшего лица Лайма, продолжала Эмма. — Он клялся мне в любви и преданности, а затем… — Приступ кашля заставил ее замолчать. Когда же она снова заговорила, ее голос стал таким слабым и тихим, что Джослин с трудом разобрала слова. — Он подарил мне ребенка, — прошептала старая служанка.— Итак, Мейнард — твой незаконнорожденный сын, — заключил Лайм.Она кивнула головой.— Я жила в страхе. И мне было очень стыдно. Но Иво убедил меня в том, что обо всем позаботится. Он сказал, что знает знатную даму, готовую принять моего ребенка и воспитывать как родного. Правда, только в том случае, если родится мальчик.— Анна! — тихо вставил лорд Фок.Прокашлявшись, Эмма заговорила громче.— Иво утверждал, что муж этой дамы сердится на нее за то, что она не может подарить ему наследника, и даже угрожает избавиться от нее, если в ближайшее время она не родит сына.Лайм до боли сжал кулаки. Он не сомневался, что его отец, Монтгомери Фок, не мог так говорить. Скорее напротив, он обрадовался бы, если бы узнал о бесплодии Анны, ведь уже имел наследника от любимой женщины.— Чтобы уберечь меня от позора, Иво воспользовался удобным случаем и перевел меня на работу в замок, — охрипшим голосом продолжала старая служанка. — Я не знаю, как Анна объяснила мужу желание родить ребенка не в замке, а где-то еще. Однако в то время, когда я была на пятом месяце беременности, она покинула Эшлингфорд, делая вид, что готовится к родам.Лайм заскрипел зубами. Он тоже не знал, какую причину назвала Анна его отцу, но хорошо помнил, что перед рождением Мейнарда она действительно некоторое время отсутствовала. В эти месяцы он, Лайм, чувствовал себя совершенно счастливым, так как избавился от преследований и насмешек мачехи.— Я знаю, что вела себя глупо, но я безумно полюбила ребенка, который рос у меня под сердцем, — с трудом переводя дыхание, говорила Эмма. — Я понимала, что для малыша будет лучше, если он вырастет в знатной и богатой семье. Я не желала ему участи незаконнорожденного. Именно поэтому я молила Бога, чтобы он подарил мне мальчика, а не девочку.Незаконнорожденный! С каждым словом, срывавшимся с губ старой женщины, мужчина мрачнел все больше и больше. Он уже с трудом сдерживал гнев, бушующий в груди.Эмме же каждое слово давалось с неимоверным усилием. Она слабела и теряла силы прямо на глазах.— У меня в горле пересохло, — шумно вздохнув, пожаловалась больная. — Ты не мог бы смочить мне губы, Лайм?Он чувствовал, что Джослин не сводит с него глаз, и, отходя от кровати, старательно избегал ее взгляда. Мужчина боялся, что ярость, охватившая его, напугает и оттолкнет ее. Налив в кружку немного воды, он вернулся к старой служанке и дал ей пить.Утолив жажду, Эмма продолжила рассказ:— И вскоре родился мой мальчик. Анна и Иво с нетерпением ждали его появления на свет. Они пытались отнять у меня сына, но я не могла отказаться от него.— И поэтому появилась в Эшлингфорде в качестве кормилицы, — подытожил Лайм.Женщина склонила голову.— Да, они не хотели этого, но я не оставила им выбора, пригрозив, что раскрою их обман, если они разлучат меня с ребенком. Им пришлось взять меня в замок. А когда я оказалась в Эшлингфорде, то поняла, что стала невольной участницей заговора и что зачала Мейнарда неслучайно. Иво умышленно вовлек меня в преступную связь, следуя плану, придуманному им и Анной.Более подробных объяснений сыну Монтгомери Фока не требовалось. Он хорошо знал, чего они добивались.Однако Эмма продолжала говорить:— Мейнард был нужен им для того, чтобы отобрать у тебя, Лайм, баронство, — торопливо добавила она, вцепившись опухшими пальцами в рубашку мужчины. — Иво желал этого потому, что не мог получить Эшлингфорд сам. А Анна понимала, что, даже роди она твоему отцу ребенка, тебя он любил бы больше. — Глухо застонав, старая служанка разжала пальцы, выпуская подол рубашки, и бессильно уронила голову на подушку.— Дайте… дайте мне немного отдохнуть, — прошептала она, устало закрывая глаза.Потрясенный исповедью умирающей, лорд Фок, казалось, окаменел. Как он мог быть так слеп? Почему отец был так слеп? Ведь все видели откровенную, искреннюю заинтересованность Иво в Мейнарде, и всех удивляли холодность и равнодушие, которые проявляла к мальчику Анна. И с самого рождения рядом с Мейнардом находилась Эмма, любившая его, как родная мать.— Лайм! — тихо позвала Джослин. Обойдя кровать, где лежал Оливер, она осторожно положила руку на плечо мужчины и медленно опустилась на колени рядом с ним. — Я искренне сожалею. Если бы я знала…— То что? — неожиданно резко уточнил он.Молодая вдова тяжело вздохнула.— Я бы не стала бороться за права Оливера на Эшлингфорд. И, разумеется, не поехала бы вместе с Иво в Лондон.Лайму, охваченному слепой яростью, хотелось дать выход гневу, однако, ухватившись за любовь к Джослин как утопающий за соломинку, он усилием воли подавил порыв.— Знаю, — кратко сказал он.Несколько мгновений Джослин напряженно вглядывалась в его лицо, потом робко улыбнулась.— Эшлингфорд твой, Лайм. Я сама отправлюсь к королю и засвидетельствую слова Эммы. Уверена, теперь он не откажет тебе.Да, лорд Фок не сомневался, что, узнав правду, Эдуард вряд ли решится в третий раз отнять у него баронство.— Я должна рассказать остальное, — раздался слабый голос Эммы.Оглянувшись, Лайм увидел, что она продолжала лежать с закрытыми глазами. Очевидно, у нее уже не осталось сил, чтобы открыть их.— Ты знала о намерениях Иво и Анны, — сурово произнес мужчина. — И молчала. Почему?— Я любила своего сына, Лайм. Я хотела, чтобы он жил как знатный человек, а не как незаконнорожденный. Все, что я делала, я делала ради него и для него, — шумно выдохнув (воздух с шипящим свистом вырвался из ее горла), объяснила Эмма. — Когда я узнала, что твой отец не собирался называть Мейнарда наследником, я успокоилась. Я надеялась, что мой сын сможет по-прежнему жить в достатке, а… а ты, Лайм, получишь то, что принадлежало тебе по праву.— Но после смерти отца Иво и Анна подали королю прошение, в котором просили признать наследником Мейнарда, — напомнил мужчина. — И ты снова промолчала.На долю секунды лицо умирающей женщины исказила гримаса боли, но затем оно прояснилось.— Я не верила, что им удастся убедить короля отдать баронство Мейнарду. Все знали, что Монтгомери Фок считал наследником тебя и что только ты был достоин занять место барона. Можешь не верить мне, Лайм, но когда Иво и Анна вернулись из Лондона с королевским указом, я пригрозила разоблачить их обман. Я заявила, что расскажу правду о рождении Мейнарда, если они не откажутся от Эшлингфорда.— Сам же Мейнард, видимо, не подозревал, чей он сын, — уверенно предположил лорд Фок.Эмма покачала головой.— Иногда мне очень хотелось раскрыть ему истину, особенно тогда, когда он начал отдаляться от меня и сближаться сначала с Иио, а затем и с Анной. Но я боялась, что, признавшись, погублю его. Мейнард уже вырос и научился ненавидеть. Ненавидеть тебя. Сообщение о том, что он такой же незаконнорожденный ребенок, как и ты, могло убить его.Лайм задумался. Интересно, изменился бы ход событий, если бы Мейнард все узнал? Отказался бы он от титула, который принадлежал другому?— Что же ответили Иво и Анна на твою угрозу?— Они попытались убить меня.Лайм заметил, как от негодования вспыхнуло лицо Джослин.— Убить тебя?— Да, они… добавили яд в молоко. Но они не предполагали, что я видела это.Теперь мужчина понял, почему вскоре после смерти отца скоропостижно умерла Анна.— Ты поменяла кружки, не так ли? И отравленное молоко досталось Анне, — заключил Лайм.— Бог мне судья. Именно так я и сделала. Когда Анна отвернулась, я выпила ее молоко, а свое перелила в ее кружку.— И Иво знал об этом.— Он догадался. Позднее.— Но почему ты не пришла ко мне и не призналась во всем?— Разве я могла? Иво, рассказав о том, каким образом мне удалось избежать участи, уготовленной для меня им и Анной, обвинил бы меня в убийстве. А меня, несомненно, приговорили бы к смерти. Кроме того, Мейнард… он так горько скорбил по Анне, что я не пожелала причинить ему еще большую боль.— А позднее, когда Мейнард умер?— У меня появился Оливер. — Она разрыдалась. — Я полюбила его с первого взгляда.Лайм мрачно усмехнулся. Итак, своим молчанием Эмма еще раз отняла у него титул барона и владения, завещанные отцом.— Теперь объясни, о каких записях шла речь? — попросил он. — Какое отношение они имели к тебе и Иво?— Отравленное молоко было не первой попыткой избавиться от меня навсегда. Почти сразу же после того, как я появилась в Эшлингфорде, начали один за другим происходить несчастные случаи, каждый из которых мог свести меня в могилу. Мне пришлось придумать, как защитить себя.— При помощи записей?— Я попросила одного из монахов, остановившихся на ночлег в Эшлингфорде по дороге в Лондон, записать мою исповедь. Я честно все рассказала и объяснила, что собираюсь передать пергамент твоему отцу. — Эмма прокашлялась и продолжила: — Он поверил мне и, решив, что делает доброе дело, согласился выполнить мою просьбу. Он даже не предполагал, что я намеревалась использовать записи против Иво и Анны и таким образом спасти свою жизнь.Лайм чуть не спросил, почему Анна и Иво пытались отравить служанку, зная, что правда рано или поздно станет известна. Но в следующее мгновение он сам ответил на свой вопрос: им нечего было терять. Они надеялись, что записи могли затеряться или исчезнуть. Если бы им удалось убить Эмму, у них оставался шанс при помощи Мейнарда владеть Эшлингфордом. Пока же она находилась в живых, им постоянно грозило разоблачение.— Когда монах записал до конца мою исповедь, я показала Иво последнюю страницу и заверила, что после моей смерти человек, которому я якобы доверила хранить пергамент, немедленно передаст его тебе.— И долгие годы ты продолжала хранить записи у себя.— Да. Я никому не могла доверить эту тайну.Осознавая, что, только получив прощение, несчастная женщина обретет душевный покой, Лайм отогнал обиду и гнев.— А теперь тебе нужно немного поспать.Эмма повернула к нему лицо, но ее веки так отяжелели, что она уже не пыталась поднять их.— Ты… ты ведь прощаешь меня, Лайм, да? Я не хотела причинить тебе боль, не хотела, чтобы ты страдал. Клянусь, не хотела.Лорд Фок с удивлением прислушивался к своим чувствам. Случись подобное в прежние времена, тот Лайм, каким он был раньше, рассвирепел бы так, что не смог солгать и сказать Эмме, что прощает ее. Однако любовь к Джос-лин сделала мужчину великодушным. Наклонившись, он осторожно пожал руку умирающей.— Все прощено и забыто, — искренне заверил он ее. — А сейчас отдыхай.Испещренное глубокими морщинами лицо Эммы прояснилось.— Тебя я тоже всегда любила, как сына, — пробормотала она, медленно погружаясь в беспамятство.Некоторое время лорд Фок стоял неподвижно, потом неторопливо повернулся к Джослин.— Она умирает, да? — спросила молодая вдова растерянно.Лайм печально склонил голову.— Ахмед сказал, что Эмма не доживет до утра. — Он помог Джослин подняться с колен и добавил: — Я должен покинуть тебя сейчас.Женщина мгновенно насторожилась.— Ты возвращаешься в Торнмид?— Нет, просто я хочу побыть один. — Ему хотелось обдумать исповедь старой служанки и изгнать из души остатки гнева. — Я вернусь через несколько часов.На лице Джослин появилось выражение неуверенности.— Даю слово, что вернусь, — заверил он и, выйдя из дома, исчез в темноте. До рассвета оставалось чуть больше часа.Ахмед покинул Эшлингфорд через три дня. Но лорд Фок провел в баронстве целую неделю прежде, чем сообщить о возвращении в Торнмид. За это время Оливер поправился настолько, что его перевезли в замок. Его состояние улучшалось прямо на глазах, и со дня на день его маленьким ножкам предстояло застучать по каменному полу огромного зала и многочисленных коридоров.Джослин, счастливая после ночи любви с Лаймом, шагала с ним рядом, провожая к небольшому отряду рыцарей, которые уже сидели в седлах и терпеливо ждали господина.— Когда ты собираешься отправиться ко двору? — спросила она на ходу.— Я бы предпочел не появляться там никогда, — тихо ответил он, не сводя глаз с одного из своих людей.— Не понимаю, — растерянно проронила женщина. — Уверена, король захочет встретиться с тобой, чтобы…Мужчина резко остановился, затем притянул ее к себе и заглянул в лицо.— Мне не о чем говорить с Эдуардом.— Не о чем? — сбитая с толку, переспросила она. — А как же Эшлингфорд?— Эшлингфорд принадлежит Оливеру.— Нет! — воскликнула молодая мать. — Он твой и только твой!Лайм ласково провел пальцем по плавному изгибу ее подбородка.— У меня есть Торнмид. И мне уже не нужен Эшлингфорд.Джослин пришла в смятение. Неужели Лайм отказывался от родового поместья отца ради Торнмида, который по сравнению с Эшлингфордом выглядел как жалкая пародия на баронство? Его решение казалось ей глупым, к тому же Эшлингфорд до сих пор нуждался в его сильной опытной руке.— Но ведь Торнмид вряд ли…— Он будет, — перебил лорд Фок. — Со временем он станет в один ряд с Эшлингфордом.Женщина, зная о серьезности намерений Лайма в отношении Торнмида, понимала, что он говорил правду, но его желание отказаться от того, что принадлежало ему с рождения, удивило ее.— Ты не прав, Лайм, — настаивала она. — Эшлингфорд должен стать твоим.Лучи восходящего солнца осветили лицо мужчины. Взглянув на Лайма, Джослин увидела, что его глаза светились любовью.— Я люблю тебя. И люблю Оливера. Истину лучше похоронить вместе с Эммой. Пусть никто не узнает эту страшную тайну. Никто и никогда.Лишь теперь молодая мать осознала, что, отказываясь от Эшлингфорда, Лайм хотел защитить их с Оливером. Так велика была его любовь.— Ты не должен так поступать.В следующее мгновение ее глаза наполнились слезами и окружающая реальность потеряла четкие очертания.Не обращая внимания на присутствие посторонних, мужчина наклонился и нежно поцеловал возлюбленную.— Но именно так я и поступлю, — прошептал он, отрываясь от ее губ. — Хозяином Эшлингфорда станет Оливер.Радость, благодарность, любовь переполнили сердце Джослин. От избытка чувств она потеряла дар речи, но ее глаза говорили красноречивее слов.— Я вернусь, моя милая. Клянусь. Я вернусь к тебе и Оливеру.Еще раз поцеловав ее на прощание, Лайм отстранился и легким пружинящим шагом направился к рыцарям.Джослин задумчиво смотрела ему вслед. Она не знала, что он собирался делать, но не сомневалась, что любимый сдержит данное слово. Он непременно найдет спасительный выход, и они будут вместе. Навсегда. Глава 29 Шел день за днем. Близилось лето. Чума, державшая людей в страхе на протяжении почти трех месяцев, забрала, наконец, свою последнюю жертву. Люди начали медленно возвращаться к обычной жизни. За прошедшие месяцы Эшлингфорд потерял четверть населения, Торнмид немного меньше, однако по сравнению с другими поместьями Англии местные жители оправились от удара, нанесенного страшной болезнью, гораздо быстрее. Земли плодоносили, скот был сыт и ухожен, а в кладовых хранилось достаточно пищи для всех.Лайму удалось сделать то, что он обязан был сделать: спасти оба баронства от нищеты и удержать подданных там, где они родились.Подняв голову, Джослин прислушалась к взволнованному детскому голосу, зовущему ее. Оливер!Быстро встав на ноги, она взобралась на вершину небольшого холмика, на котором в тишине и одиночестве просидела целый час, наблюдая за крестьянами, работающими на полях.Мать с нежностью смотрела на раскрасневшееся личико сына. На нем еще виднелись рубцы от нарывов, вскрытых Ахмедом, но они почти совсем затянулись и со временем должны были побледнеть и стать менее заметными.Остановившись перед матерью, мальчик присел и оперся руками о колени.— Мама, дядя Лайм приехал!Джослин уже в который раз удовлетворенно отметила, как вырос ее малыш, прежде чем смысл его слов дошел до ее сознания.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37