Марк посмотрел на нее, а затем продолжил:
— Что? Не обращать внимания на все это? Да? А как же с этим жить?
Фрэнсис повернулась и быстро выбежала из комнаты, Марк посмотрел ей вслед, и в его глазах был суровый приговор.
— Отец! — сказал он. — Не пускай ее больше ко мне никогда. Мне не хочется ее видеть. Да и забери от нее мои письма.
— Хорошо, заберу. Но ты, пожалуйста, подумай хорошенько о том, что ты сказал Энэлайз. Муж и жена должны быть вместе, а Джону Прентиссу нужен отец.
— Пусть Миллер станет ему отцом, — возразил Марк. — Я ведь только напугаю ребенка.
Тяжело вздохнув, отец вышел из комнаты Марка, оставив бесполезный разговор и направился к дочери, чтобы забрать, как обещал Марку, его письма к жене. Он шел и думал, что, конечно, не станет их уничтожать, как просил Марк, и пока не станет показывать их Энэлайз, как хотел он сам. Надо хорошенько подумать, как распорядиться письмами.
После ухода отца, Марк закрыл глаза и вытянулся на диване. Он устал не только от того, что произошло, но и просто сидеть.
— Энэлайз! — Он стал вспоминать, как она выглядела во время их встречи. Она была такая стройная, с такой тонкой талией, такая желанная. Ее щеки горели так же, как и ее красное платье. Марк даже застонал — она всегда была неотразима в красном. Он вспомнил ее в прозрачной алой ночной сорочке, и как он заставил ее надеть подарок, и что за ночь была потом! Как всегда он ее желал! «О, нет, никаких желаний», — подумал Марк. — Они ни к чему такому отвратительному калеке».
Ему достаточно воспоминаний о тех ночах, что он уже пережил с Энэлайз. Но его тело не слушалось голоса рассудка, и сильное желание охватило его. Вряд ли это желание утолит проститутка, даже если он уговорит Джексона привести ее тайком сюда домой. Марк слегка улыбнулся, представив, что сказал бы по этому поводу его пуританин-отец.
Никто, кроме Энэлайз, не мог удовлетворить его страсть. За те долгие месяцы войны, когда он страдал, не получая от нее ни строчки, у него было несколько женщин. Но ни одна не смогла зажечь его. Боже, как он был глуп тогда, когда пришел к ней домой и не дал ей ни одного шанса объясниться. Он злился и ревновал, он изнасиловал ее, еще больше оскорбив! Впрочем, если бы ей представилась возможность оправдаться, то он, конечно, не поверил бы ей! Он никогда не верил и дико ревновал. Он никогда не пытался изменить их отношения к лучшему, а только усложнял их. Он соблазнил ее, унизил, сделал так, что общество отвернулось от нее, обременил ее ребенком, и, тем самым, принудил выйти замуж.
А ведь она, как он, влюбилась с первого взгляда там, на балу в Новом Орлеане. Да и когда они поженились, ему показалось, что ее радость и любовь были искренни.
Но отсутствие писем и наветы Фрэнсис опять пробудили его ревность. И здесь появился Курт Миллер — всегда внимательный, всегда готовый помочь. Марк понимал, что фактически он сам толкнул ее в объятия другого мужчины.
— Неизвестно, — продолжал свои горькие размышления Марк, — как она поведет себя, узнав, что Фрэнсис одурачила их обоих? Будет ли она сожалеть? Или испытывать чувство вины? Может быть, она сочтет своим долгом вернуться к нему? Но все-таки хорошо представить ее здесь, рядом. Она вернет его к радостям жизни, и ему не будет так одиноко и больно долгими бессонными ночами. Нет, зачем питать себя иллюзиями!
Он не позволит, чтобы жалость привязала Энэлайз к нему. Он не сможет пережить отвращение в ее глазах при виде его искалеченного тела. И он настолько любит ее, что не может испортить дальше ей жизнь. Хватит того, что он уже сделал. Если она вернется — он заставит ее уйти. Это все, что он еще может для нее сделать.
Выбежав из дома Шэфферов, Энэлайз пошла, не думая, куда она идет, не чувствуя ни расстояния, ни времени. А просто шла и шла, не замечая ничего вокруг себя, пока совершенно не выбилась из сил. Остановившись, она осмотрелась и поняла, что оказалась очень далеко от дома, в совершенно незнакомом районе. Пока она бродила, гнев ее прошел, но она была совершенно разбита.
Она окликнула извозчика и поехала домой. Вернувшись, она, даже не став ужинать, рухнула в кровать и проспала как убитая до утра. Силы ее восстановились и, проснувшись, она, оставаясь еще в кровати, стала вспоминать, что она узнала за эти сутки.
Итак, Марк вернулся с фронта искалеченным, и он писал ей, и любил ее так сильно, что даже поверив в ее измену, не захотел жить.
Слезы опять покатились из глаз, когда Энэлайз представила себе, как этот жизнелюбивый и сильный мужчина переживает свое сегодняшнее состояние. Смахнув слезы и накинув халат, она тихо спустилась в кухню, чтобы приготовить себе кофе. Она была рада тому, что еще никто не проснулся, и ей можно спокойно обдумать, что делать дальше. Сон снял все бурные, гневные эмоции дня, улетучилась боль, накопившаяся за это время и осталось только одно — она все так же любит Марка и быть счастлива без него никогда не сможет. Как только она увидела его, любовь и страсть опять нахлынули на нее.
Даже искалеченный, он, как всегда, победил ее и зажег страсть своими черными глазами.
Но своими грубыми речами, полными сарказма, он вновь заставил ее дрожать не только от страсти, но и от гнева.
И все равно — только он предназначен ей судьбой, а его обращение с ней неважно! И ее сердце, и ее тело открывались навстречу только одному взгляду Марка.
Она очень уважала Курта и была искренне благодарна ему за помощь, но счастлива с ним она не будет! Бедный Курт, он очень любил ее, но их брака не будет. Она любила его как брата или родственника. Ему будет больно услышать ее окончательный отказ, но всепоглощающая сильная любовь к Марку не оставляла выбора.
Энэлайз чуть улыбнулась сама себе — как ни странно, но их любовь жива, несмотря на обиды, ревность и клевету. Она не хотела его любить, она боролась с этим чувством долгое время и всеми силами, но оказалась побежденной. Ей нужно понять это и перестать противиться. Она будет любить его всегда!
И Марк любит ее тоже. Он ведь сломался, не получая ее писем и узнав от Фрэнсис о том, что она якобы неверна ему. Он впал в такое отчаяние, что не хотел жить. Да, он любил ее. Если бы они могли позабыть прошлое и начать все сначала…. но не повторяя ошибок.
Да, она начнет все сначала! — Энэлайз допила кофе и вернулась к себе, чтобы переодеться. Сегодня ей хотелось выглядеть как никогда хорошо.
Она перебрала все свои наряды, пока не остановилась на голубом, цвета сапфира, платье. Оно было простым, но очень элегантным и так совпадало с цветом ее глаз.
Она надела в уши серьги с сапфирами, на шею — серебряное ожерелье с цветами из сапфиров и бриллиантов. Внимательно осмотрев себя в зеркало, она осталась довольна. Что скажет Марк, когда увидит ее? Что он сделает?
Энэлайз закрыла глаза и представила себе, как он подходит к ней, сжимает ее в своих объятиях, и их губы встречаются…
Она затрепетала. Сколько бы воды не утекло, но она и ее муж должны быть снова вместе!
Глава 16
Сначала Энэлайз решила встретиться с Куртом Миллером. Она знала, что у нее не будет чиста совесть, если она не расскажет ему об изменившейся ситуации и о своем окончательном решении. Он был настолько порядочным и хорошим человеком, что водить его за нос Энэлайз не могла, да это было и не в ее характере.
Проснулась Энэлайз очень рано и, зная, что Миллер приезжает в магазин уже к семи часам утра, и в это время у него никого не бывает, она решила не откладывать дело в долгий ящик.
Курт улыбнулся, увидев, что в его кабинет входит Энэлайз. Но улыбка его вышла несколько напряженной, так как ранний визит был необычным.
— Ты сегодня так рано? Что-нибудь случилось? — спросил он.
— В некотором отношении, да. Я, к сожалению, должна буду сообщить тебе неприятные вещи. Я очень уважаю тебя и поэтому скрывать не могу.
— Что такое? — спросил он дальше, спокойно ожидая продолжения ее слов.
— Я… Я не смогу выйти за тебя замуж после того, что я узнала. Я необдуманно дала тебе обещание. Не думай, что я обманывала тебя, нет, я искренне хотела забыть Марка и полюбить тебя. Но у меня не получилось. Прости, это было жестоко по отношению к тебе, но я так хотела начать новую жизнь и для Джонни ты стал бы чудесным отцом. Поэтому я, узнав, что Марк вернулся и не делает попыток увидеть меня и сына, пришла к тебе. Может быть все и получилось бы, но речь идет о жизни Марка, и я не смогу выполнить свое обещание. Мне так жаль, Курт, — она взглянула на него — выражение его лица почти не изменилось, только глаза стали печальными.
— Ты узнала что-то о Шэффере?
— Его отец пришел ко мне и попросил встретиться с ним. — И дальше Энэлайз рассказала обо всем, что произошло вчера.
Курт продолжал оставаться спокойным — он до конца не верил никогда в согласие Энэлайз выйти за него замуж. Это было бы слишком прекрасно, чтобы быть правдой, это было лишь сказочной мечтой. Всего несколько дней он был самым счастливым человеком на свете, но теперь он должен опуститься на землю и посмотреть на все реально. Энэлайз всегда говорила о Марке так, что Курт и раньше опасался, что если тот ее позовет, она вернется к нему. А теперь он еще стал инвалидом.
Курт считал отношение Марка к Энэлайз ужасным, но теперь когда выяснились причины этого, дело осложнилось еще больше. Миллер не собирался отказываться от права бороться за любовь Энэлайз, но теперь ему потребуется очень много усилий, чтобы он смог оторвать Энэлайз от мужа.
— Мне очень жаль, что Шэффер так искалечен, — сказал Курт Миллер, когда услышал все, и поинтересовался: — Но, может быть, есть надежда на его полное выздоровление.
— Не знаю. Сержант Джексон говорил вчера, что по мнению доктора, если продолжить лечение, он сможет достаточно свободно двигаться. На это — вся надежда.
— Я знаю очень опытного доктора. Его имя — доктор Кранц. Если ты согласна, то я попрошу его осмотреть твоего мужа и назначить необходимое лечение.
— Правда? Курт, — сияя от радости спросила Энэлайз. — Ты такой хороший человек, такой благородный… Я всегда это знала…
— Нет, послушай. Прежде чем ты продолжишь разговор о моем великодушии, знай, Энэлайз, что я по-прежнему люблю тебя и надеюсь стать твоим мужем. И я хочу рассказать, почему я так поступаю. Сейчас, когда Шэффер так серьезно болен, наши шансы не равны. Только, когда он вернется к нормальной жизни и станет проявлять, как и прежде все дурные свойства своего характера, от которых ты так страдала, я смогу попробовать оторвать тебя от него. Только тогда я получу возможность соперничать со здоровым человеком, а не с калекой, которому ты все будешь прощать. Теперь ты видишь, что я совсем не великодушен!
— Вижу, — ответила Энэлайз и, несмотря на все, весело рассмеялась.
— Ты останешься в магазине работать? — спросил он прямо; а вот этого вопроса Энэлайз ожидала меньше всего и была совсем не готова на него ответить.
— Не знаю, — честно ответила она. — Мне бы, конечно, хотелось. Но я еще не думала об этом — ведь с Марком еще ничего не решено. Дай мне несколько дней на раздумье, и я решу, как мне поступить.
— Конечно. Надеюсь, что ты не уйдешь. Ты очень талантлива и у тебя большое будущее в торговле. Если тебе будет что-нибудь нужно — я всегда жду тебя. Сегодня же я пошлю записку доктору Кранцу с просьбой осмотреть твоего мужа.
— Спасибо тебе, Курт. — Энэлайз поднялась и, протянув ему руку, сказала: — Мне так хотелось как-то отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал.
Курт поцеловал ее руку и ответил:
— В этом нет необходимости. Я ведь люблю тебя!
После того, как Энэлайз вышла из магазина, ее настроение здорово поднялось. Чувствуя себя значительно уверенней, она направилась к Шэфферам.
Хотя уже было девять часов утра, дворецкий доложил, что Марк еще не просыпался. Зато Прентисс Шэффер встретил ее очень тепло и пригласил выпить кофе в его кабинете. Он извинился за Марка и объяснил, что Марк страдал бессонницей от болей, долго не мог уснуть, а потому долго спит по утрам. Но потом он проговорился, и Энэлайз узнала, что у Марка после встречи с ней начался запой.
Часом позже сержант Джексон проводил ее к Марку и рассказал, что происходит с ее мужем.
— Миссис Шэффер, не позволяйте ему вывести себя из терпения. Он сейчас в ужасном состоянии и с похмелья злится и чертыхается на всех. А поэтому не принимайте близко к сердцу его грубость.
Энэлайз нахмурилась. Она знала, что очень часто мужчины пьют из-за несчастной любви. Она вздрогнула, но вошла в комнату. Марк, как и вчера, сидел на диване. Ноги его были также вытянуты и укутаны пледом. Он уже был явно «навеселе». Одежда его была так измята, что похоже он так и спал в ней всю ночь, не снимая. Сначала Марк нахмурился и мрачно взглянул на Энэлайз, а потом — угрожающе — на Джексона.
— Какого черта ты разрешил ей войти сюда? — рыкнул он. — Я не хочу, чтобы она была здесь.
Энэлайз сразу стало ясно, что надежда на быстрое и легкое примирение рухнула. Он не должен был ее так встретить! Что-то произошло. Но что? Рассказали ли они Марку, как их обманула его сестра? Может быть, он уже все знает, но — по своему обыкновению — не верит?!
Энэлайз повернулась к сержанту и спокойно попросила его:
— Сержант, мне хотелось бы поговорить со своим мужем наедине, если вы позволите?
— Конечно, миссис Шэффер, — ответил Джексон и быстро ушел из кабинета, радуясь, что избежал гнева полковника.
— О, как я вижу, ты уже очаровала Джексона, — саркастически произнес Марк, сразу же, как сержант вышел из комнаты. А сам печально решил, что это немудрено, так хороша она была в голубом платье и драгоценностях в тон ему, да еще эта кокетливая маленькая шляпка на голове.
Как всегда ее вид не мог оставить его безразличным. Вот и сейчас, ему захотелось, отбросив всю свою гордость, упросить ее остаться с ним и безразлично почему — из жалости, или из любви; захотелось просто умолять ее об этом. Только величейшим усилием он удержался от этого шага, твердя себе, что ее необходимо как можно быстрее удалить из этого дома. Только так, не видя ее, он сможет выдержать.
— Марк, — обратилась к нему Энэлайз, проигнорировав его последнее замечание в свой адрес, — отец рассказал тебе о вчерашней исповеди Фрэнсис?
— Да.
— И ты поверил ей? — продолжила она. Марк лишь пожал плечами.
— Я мог предположить это, —ответил он.
Энэлайз опустилась в кресло. Она никак не могла понять, что с ним происходит, почему он так равнодушен, получив свидетельство ее невиновности. Она уже колебалась и никак не могла решиться сказа ь то, ради чего пришла.
— Я… Я подумала, что можно начать сначала…
— Что начать сначала??? — грубо спросил Марк и презрительно посмотрел на Энэлайз. — Начать бороться? Попытаться добить друг друга? Мы всегда к этому стремились, — сказал Марк!
— Нет! — воскликнула Энэлайз. Марк налил себе виски из бутылки, что стояла на столике рядом с диваном.
— Я имею в виду начать сначала нашу совместную жизнь и забыть, что произошло. Я хочу, чтобы мы жили одной семьей. Я хочу, чтобы у Джонни был отец.
— Джонни? Ха! Он пришел в ужас, увидев мое лицо!
— Ты кричал на него — вот, что испугало его! — парировала Энэлайз. — Но если ты дашь ребенку возможность познакомиться с тобой без всяких криков и раздражения, если ты спокойно скажешь ему, кто ты, я уверена, что он не испугается. Возможно, он будет сразу обращать внимание на твой шрам, но потом он быстро привыкнет.
— Неужели ты не понимаешь, что меня это не интересует! Мне не нужен мальчик! И мне не нужна ты! — закричал Марк и со злостью запустил полупустую бутылку в дверь. Бутылка разбилась и разлетелась взребезги. Энэлайз с ужасом смотрела на Марка. Внутри у нее все похолодело. Марк отвернулся от нее. За дверью послышались шаги. Это сержант Джексон, услышав шум, открыл дверь.
— Полковник? Что случилось? В чем дело? — спросил он.
— Я разбил бутылку виски. Пришли служанку все убрать и принеси мне другую бутылку виски, — сказал Марк угрюмо.
— Бог мой! Марк! Надеюсь, ты больше не будешь пить? — спросила его Энэлайз.
— Черт возьми! Я ничего не собираюсь делать по твоей указке! — набросился на нее Марк. — Тьфу! Да, уйди же ты из моей жизни. Мне не нужны ни ты, ни ребенок. Получай свой развод, как ты хочешь и выходи замуж за того немца. Уверен, что он будет мужем и отцом намного лучше меня. Я не создан для семьи. Я — не семейный человек.
— А для чего же ты создан? Для пьянства? — пронзительным голосом закричала Энэлайз.
— Я — калека, Энэлайз. Неужели ты не видишь? Я не могу скакать на лошади, не могу танцевать, не могу сам себе порезать мясо в тарелке. Я даже не могу любить женщину по-настоящему. Что еще мне остается делать? Только пить! Я даже не мужчина. Оставь меня!
Энэлайз, не обращая внимания на его истерику, подошла к нему. Она осторожно повернула его голову к себе и заглянула ему в глаза. Они были мрачными.
— О, Марк! Неужели ты думаешь, что я любила тебя только потому, что ты был красив или умел хорошо ездить верхом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Что? Не обращать внимания на все это? Да? А как же с этим жить?
Фрэнсис повернулась и быстро выбежала из комнаты, Марк посмотрел ей вслед, и в его глазах был суровый приговор.
— Отец! — сказал он. — Не пускай ее больше ко мне никогда. Мне не хочется ее видеть. Да и забери от нее мои письма.
— Хорошо, заберу. Но ты, пожалуйста, подумай хорошенько о том, что ты сказал Энэлайз. Муж и жена должны быть вместе, а Джону Прентиссу нужен отец.
— Пусть Миллер станет ему отцом, — возразил Марк. — Я ведь только напугаю ребенка.
Тяжело вздохнув, отец вышел из комнаты Марка, оставив бесполезный разговор и направился к дочери, чтобы забрать, как обещал Марку, его письма к жене. Он шел и думал, что, конечно, не станет их уничтожать, как просил Марк, и пока не станет показывать их Энэлайз, как хотел он сам. Надо хорошенько подумать, как распорядиться письмами.
После ухода отца, Марк закрыл глаза и вытянулся на диване. Он устал не только от того, что произошло, но и просто сидеть.
— Энэлайз! — Он стал вспоминать, как она выглядела во время их встречи. Она была такая стройная, с такой тонкой талией, такая желанная. Ее щеки горели так же, как и ее красное платье. Марк даже застонал — она всегда была неотразима в красном. Он вспомнил ее в прозрачной алой ночной сорочке, и как он заставил ее надеть подарок, и что за ночь была потом! Как всегда он ее желал! «О, нет, никаких желаний», — подумал Марк. — Они ни к чему такому отвратительному калеке».
Ему достаточно воспоминаний о тех ночах, что он уже пережил с Энэлайз. Но его тело не слушалось голоса рассудка, и сильное желание охватило его. Вряд ли это желание утолит проститутка, даже если он уговорит Джексона привести ее тайком сюда домой. Марк слегка улыбнулся, представив, что сказал бы по этому поводу его пуританин-отец.
Никто, кроме Энэлайз, не мог удовлетворить его страсть. За те долгие месяцы войны, когда он страдал, не получая от нее ни строчки, у него было несколько женщин. Но ни одна не смогла зажечь его. Боже, как он был глуп тогда, когда пришел к ней домой и не дал ей ни одного шанса объясниться. Он злился и ревновал, он изнасиловал ее, еще больше оскорбив! Впрочем, если бы ей представилась возможность оправдаться, то он, конечно, не поверил бы ей! Он никогда не верил и дико ревновал. Он никогда не пытался изменить их отношения к лучшему, а только усложнял их. Он соблазнил ее, унизил, сделал так, что общество отвернулось от нее, обременил ее ребенком, и, тем самым, принудил выйти замуж.
А ведь она, как он, влюбилась с первого взгляда там, на балу в Новом Орлеане. Да и когда они поженились, ему показалось, что ее радость и любовь были искренни.
Но отсутствие писем и наветы Фрэнсис опять пробудили его ревность. И здесь появился Курт Миллер — всегда внимательный, всегда готовый помочь. Марк понимал, что фактически он сам толкнул ее в объятия другого мужчины.
— Неизвестно, — продолжал свои горькие размышления Марк, — как она поведет себя, узнав, что Фрэнсис одурачила их обоих? Будет ли она сожалеть? Или испытывать чувство вины? Может быть, она сочтет своим долгом вернуться к нему? Но все-таки хорошо представить ее здесь, рядом. Она вернет его к радостям жизни, и ему не будет так одиноко и больно долгими бессонными ночами. Нет, зачем питать себя иллюзиями!
Он не позволит, чтобы жалость привязала Энэлайз к нему. Он не сможет пережить отвращение в ее глазах при виде его искалеченного тела. И он настолько любит ее, что не может испортить дальше ей жизнь. Хватит того, что он уже сделал. Если она вернется — он заставит ее уйти. Это все, что он еще может для нее сделать.
Выбежав из дома Шэфферов, Энэлайз пошла, не думая, куда она идет, не чувствуя ни расстояния, ни времени. А просто шла и шла, не замечая ничего вокруг себя, пока совершенно не выбилась из сил. Остановившись, она осмотрелась и поняла, что оказалась очень далеко от дома, в совершенно незнакомом районе. Пока она бродила, гнев ее прошел, но она была совершенно разбита.
Она окликнула извозчика и поехала домой. Вернувшись, она, даже не став ужинать, рухнула в кровать и проспала как убитая до утра. Силы ее восстановились и, проснувшись, она, оставаясь еще в кровати, стала вспоминать, что она узнала за эти сутки.
Итак, Марк вернулся с фронта искалеченным, и он писал ей, и любил ее так сильно, что даже поверив в ее измену, не захотел жить.
Слезы опять покатились из глаз, когда Энэлайз представила себе, как этот жизнелюбивый и сильный мужчина переживает свое сегодняшнее состояние. Смахнув слезы и накинув халат, она тихо спустилась в кухню, чтобы приготовить себе кофе. Она была рада тому, что еще никто не проснулся, и ей можно спокойно обдумать, что делать дальше. Сон снял все бурные, гневные эмоции дня, улетучилась боль, накопившаяся за это время и осталось только одно — она все так же любит Марка и быть счастлива без него никогда не сможет. Как только она увидела его, любовь и страсть опять нахлынули на нее.
Даже искалеченный, он, как всегда, победил ее и зажег страсть своими черными глазами.
Но своими грубыми речами, полными сарказма, он вновь заставил ее дрожать не только от страсти, но и от гнева.
И все равно — только он предназначен ей судьбой, а его обращение с ней неважно! И ее сердце, и ее тело открывались навстречу только одному взгляду Марка.
Она очень уважала Курта и была искренне благодарна ему за помощь, но счастлива с ним она не будет! Бедный Курт, он очень любил ее, но их брака не будет. Она любила его как брата или родственника. Ему будет больно услышать ее окончательный отказ, но всепоглощающая сильная любовь к Марку не оставляла выбора.
Энэлайз чуть улыбнулась сама себе — как ни странно, но их любовь жива, несмотря на обиды, ревность и клевету. Она не хотела его любить, она боролась с этим чувством долгое время и всеми силами, но оказалась побежденной. Ей нужно понять это и перестать противиться. Она будет любить его всегда!
И Марк любит ее тоже. Он ведь сломался, не получая ее писем и узнав от Фрэнсис о том, что она якобы неверна ему. Он впал в такое отчаяние, что не хотел жить. Да, он любил ее. Если бы они могли позабыть прошлое и начать все сначала…. но не повторяя ошибок.
Да, она начнет все сначала! — Энэлайз допила кофе и вернулась к себе, чтобы переодеться. Сегодня ей хотелось выглядеть как никогда хорошо.
Она перебрала все свои наряды, пока не остановилась на голубом, цвета сапфира, платье. Оно было простым, но очень элегантным и так совпадало с цветом ее глаз.
Она надела в уши серьги с сапфирами, на шею — серебряное ожерелье с цветами из сапфиров и бриллиантов. Внимательно осмотрев себя в зеркало, она осталась довольна. Что скажет Марк, когда увидит ее? Что он сделает?
Энэлайз закрыла глаза и представила себе, как он подходит к ней, сжимает ее в своих объятиях, и их губы встречаются…
Она затрепетала. Сколько бы воды не утекло, но она и ее муж должны быть снова вместе!
Глава 16
Сначала Энэлайз решила встретиться с Куртом Миллером. Она знала, что у нее не будет чиста совесть, если она не расскажет ему об изменившейся ситуации и о своем окончательном решении. Он был настолько порядочным и хорошим человеком, что водить его за нос Энэлайз не могла, да это было и не в ее характере.
Проснулась Энэлайз очень рано и, зная, что Миллер приезжает в магазин уже к семи часам утра, и в это время у него никого не бывает, она решила не откладывать дело в долгий ящик.
Курт улыбнулся, увидев, что в его кабинет входит Энэлайз. Но улыбка его вышла несколько напряженной, так как ранний визит был необычным.
— Ты сегодня так рано? Что-нибудь случилось? — спросил он.
— В некотором отношении, да. Я, к сожалению, должна буду сообщить тебе неприятные вещи. Я очень уважаю тебя и поэтому скрывать не могу.
— Что такое? — спросил он дальше, спокойно ожидая продолжения ее слов.
— Я… Я не смогу выйти за тебя замуж после того, что я узнала. Я необдуманно дала тебе обещание. Не думай, что я обманывала тебя, нет, я искренне хотела забыть Марка и полюбить тебя. Но у меня не получилось. Прости, это было жестоко по отношению к тебе, но я так хотела начать новую жизнь и для Джонни ты стал бы чудесным отцом. Поэтому я, узнав, что Марк вернулся и не делает попыток увидеть меня и сына, пришла к тебе. Может быть все и получилось бы, но речь идет о жизни Марка, и я не смогу выполнить свое обещание. Мне так жаль, Курт, — она взглянула на него — выражение его лица почти не изменилось, только глаза стали печальными.
— Ты узнала что-то о Шэффере?
— Его отец пришел ко мне и попросил встретиться с ним. — И дальше Энэлайз рассказала обо всем, что произошло вчера.
Курт продолжал оставаться спокойным — он до конца не верил никогда в согласие Энэлайз выйти за него замуж. Это было бы слишком прекрасно, чтобы быть правдой, это было лишь сказочной мечтой. Всего несколько дней он был самым счастливым человеком на свете, но теперь он должен опуститься на землю и посмотреть на все реально. Энэлайз всегда говорила о Марке так, что Курт и раньше опасался, что если тот ее позовет, она вернется к нему. А теперь он еще стал инвалидом.
Курт считал отношение Марка к Энэлайз ужасным, но теперь когда выяснились причины этого, дело осложнилось еще больше. Миллер не собирался отказываться от права бороться за любовь Энэлайз, но теперь ему потребуется очень много усилий, чтобы он смог оторвать Энэлайз от мужа.
— Мне очень жаль, что Шэффер так искалечен, — сказал Курт Миллер, когда услышал все, и поинтересовался: — Но, может быть, есть надежда на его полное выздоровление.
— Не знаю. Сержант Джексон говорил вчера, что по мнению доктора, если продолжить лечение, он сможет достаточно свободно двигаться. На это — вся надежда.
— Я знаю очень опытного доктора. Его имя — доктор Кранц. Если ты согласна, то я попрошу его осмотреть твоего мужа и назначить необходимое лечение.
— Правда? Курт, — сияя от радости спросила Энэлайз. — Ты такой хороший человек, такой благородный… Я всегда это знала…
— Нет, послушай. Прежде чем ты продолжишь разговор о моем великодушии, знай, Энэлайз, что я по-прежнему люблю тебя и надеюсь стать твоим мужем. И я хочу рассказать, почему я так поступаю. Сейчас, когда Шэффер так серьезно болен, наши шансы не равны. Только, когда он вернется к нормальной жизни и станет проявлять, как и прежде все дурные свойства своего характера, от которых ты так страдала, я смогу попробовать оторвать тебя от него. Только тогда я получу возможность соперничать со здоровым человеком, а не с калекой, которому ты все будешь прощать. Теперь ты видишь, что я совсем не великодушен!
— Вижу, — ответила Энэлайз и, несмотря на все, весело рассмеялась.
— Ты останешься в магазине работать? — спросил он прямо; а вот этого вопроса Энэлайз ожидала меньше всего и была совсем не готова на него ответить.
— Не знаю, — честно ответила она. — Мне бы, конечно, хотелось. Но я еще не думала об этом — ведь с Марком еще ничего не решено. Дай мне несколько дней на раздумье, и я решу, как мне поступить.
— Конечно. Надеюсь, что ты не уйдешь. Ты очень талантлива и у тебя большое будущее в торговле. Если тебе будет что-нибудь нужно — я всегда жду тебя. Сегодня же я пошлю записку доктору Кранцу с просьбой осмотреть твоего мужа.
— Спасибо тебе, Курт. — Энэлайз поднялась и, протянув ему руку, сказала: — Мне так хотелось как-то отблагодарить тебя за все, что ты для меня сделал.
Курт поцеловал ее руку и ответил:
— В этом нет необходимости. Я ведь люблю тебя!
После того, как Энэлайз вышла из магазина, ее настроение здорово поднялось. Чувствуя себя значительно уверенней, она направилась к Шэфферам.
Хотя уже было девять часов утра, дворецкий доложил, что Марк еще не просыпался. Зато Прентисс Шэффер встретил ее очень тепло и пригласил выпить кофе в его кабинете. Он извинился за Марка и объяснил, что Марк страдал бессонницей от болей, долго не мог уснуть, а потому долго спит по утрам. Но потом он проговорился, и Энэлайз узнала, что у Марка после встречи с ней начался запой.
Часом позже сержант Джексон проводил ее к Марку и рассказал, что происходит с ее мужем.
— Миссис Шэффер, не позволяйте ему вывести себя из терпения. Он сейчас в ужасном состоянии и с похмелья злится и чертыхается на всех. А поэтому не принимайте близко к сердцу его грубость.
Энэлайз нахмурилась. Она знала, что очень часто мужчины пьют из-за несчастной любви. Она вздрогнула, но вошла в комнату. Марк, как и вчера, сидел на диване. Ноги его были также вытянуты и укутаны пледом. Он уже был явно «навеселе». Одежда его была так измята, что похоже он так и спал в ней всю ночь, не снимая. Сначала Марк нахмурился и мрачно взглянул на Энэлайз, а потом — угрожающе — на Джексона.
— Какого черта ты разрешил ей войти сюда? — рыкнул он. — Я не хочу, чтобы она была здесь.
Энэлайз сразу стало ясно, что надежда на быстрое и легкое примирение рухнула. Он не должен был ее так встретить! Что-то произошло. Но что? Рассказали ли они Марку, как их обманула его сестра? Может быть, он уже все знает, но — по своему обыкновению — не верит?!
Энэлайз повернулась к сержанту и спокойно попросила его:
— Сержант, мне хотелось бы поговорить со своим мужем наедине, если вы позволите?
— Конечно, миссис Шэффер, — ответил Джексон и быстро ушел из кабинета, радуясь, что избежал гнева полковника.
— О, как я вижу, ты уже очаровала Джексона, — саркастически произнес Марк, сразу же, как сержант вышел из комнаты. А сам печально решил, что это немудрено, так хороша она была в голубом платье и драгоценностях в тон ему, да еще эта кокетливая маленькая шляпка на голове.
Как всегда ее вид не мог оставить его безразличным. Вот и сейчас, ему захотелось, отбросив всю свою гордость, упросить ее остаться с ним и безразлично почему — из жалости, или из любви; захотелось просто умолять ее об этом. Только величейшим усилием он удержался от этого шага, твердя себе, что ее необходимо как можно быстрее удалить из этого дома. Только так, не видя ее, он сможет выдержать.
— Марк, — обратилась к нему Энэлайз, проигнорировав его последнее замечание в свой адрес, — отец рассказал тебе о вчерашней исповеди Фрэнсис?
— Да.
— И ты поверил ей? — продолжила она. Марк лишь пожал плечами.
— Я мог предположить это, —ответил он.
Энэлайз опустилась в кресло. Она никак не могла понять, что с ним происходит, почему он так равнодушен, получив свидетельство ее невиновности. Она уже колебалась и никак не могла решиться сказа ь то, ради чего пришла.
— Я… Я подумала, что можно начать сначала…
— Что начать сначала??? — грубо спросил Марк и презрительно посмотрел на Энэлайз. — Начать бороться? Попытаться добить друг друга? Мы всегда к этому стремились, — сказал Марк!
— Нет! — воскликнула Энэлайз. Марк налил себе виски из бутылки, что стояла на столике рядом с диваном.
— Я имею в виду начать сначала нашу совместную жизнь и забыть, что произошло. Я хочу, чтобы мы жили одной семьей. Я хочу, чтобы у Джонни был отец.
— Джонни? Ха! Он пришел в ужас, увидев мое лицо!
— Ты кричал на него — вот, что испугало его! — парировала Энэлайз. — Но если ты дашь ребенку возможность познакомиться с тобой без всяких криков и раздражения, если ты спокойно скажешь ему, кто ты, я уверена, что он не испугается. Возможно, он будет сразу обращать внимание на твой шрам, но потом он быстро привыкнет.
— Неужели ты не понимаешь, что меня это не интересует! Мне не нужен мальчик! И мне не нужна ты! — закричал Марк и со злостью запустил полупустую бутылку в дверь. Бутылка разбилась и разлетелась взребезги. Энэлайз с ужасом смотрела на Марка. Внутри у нее все похолодело. Марк отвернулся от нее. За дверью послышались шаги. Это сержант Джексон, услышав шум, открыл дверь.
— Полковник? Что случилось? В чем дело? — спросил он.
— Я разбил бутылку виски. Пришли служанку все убрать и принеси мне другую бутылку виски, — сказал Марк угрюмо.
— Бог мой! Марк! Надеюсь, ты больше не будешь пить? — спросила его Энэлайз.
— Черт возьми! Я ничего не собираюсь делать по твоей указке! — набросился на нее Марк. — Тьфу! Да, уйди же ты из моей жизни. Мне не нужны ни ты, ни ребенок. Получай свой развод, как ты хочешь и выходи замуж за того немца. Уверен, что он будет мужем и отцом намного лучше меня. Я не создан для семьи. Я — не семейный человек.
— А для чего же ты создан? Для пьянства? — пронзительным голосом закричала Энэлайз.
— Я — калека, Энэлайз. Неужели ты не видишь? Я не могу скакать на лошади, не могу танцевать, не могу сам себе порезать мясо в тарелке. Я даже не могу любить женщину по-настоящему. Что еще мне остается делать? Только пить! Я даже не мужчина. Оставь меня!
Энэлайз, не обращая внимания на его истерику, подошла к нему. Она осторожно повернула его голову к себе и заглянула ему в глаза. Они были мрачными.
— О, Марк! Неужели ты думаешь, что я любила тебя только потому, что ты был красив или умел хорошо ездить верхом?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34