Сейчас я отпущу его, — закончил Марк.
Энэлайз ничего не ответила. Она отвернулась и стала ожидать появления своего брата. Когда Эмиль вошел в комнату в сопровождении конвоира, то застыл на месте, удивленный, увидев перед собой сестру.
— Энэлайз! — воскликнул он. — Боже сохрани! Что ты тут делаешь?
Энэлайз, не отвечая, стояла и смотрела себе под ноги.
— Оставь нас и закрой за собой дверь, — сказал Шэффер конвоиру.
После того, как конвоир ушел, Марк подошел к Эмилю и вручил ему лист бумаги.
Эмиль прочел ее и нахмурился. Он явно был в замешательстве и не знал, как к этому отнестись и что все это значило.
— Пропуск. Но… Я ничего не понимаю, — сказал Эмиль.
— Ничего и не надо понимать, — ответил Марк. — Я отпускаю тебя, — добавил он грубо.
— Но почему? — спросил удивленно Эмиль. Марк усмехнулся.
— Мисс Колдуэлл очень убедила меня! — сказал он.
— Марк, пожалуйста, не надо, — пробормотала Энэлайз.
— Что все это значит? — спросил Эмиль.
— Это значит, что она купила твою свободу, — спокойно ответил Марк, глядя прямо в глаза гордому южанину, — … купила своим телом, — добавил он.
— Будь ты проклят! — крикнул Эмиль и устремился вперед, но, забыв, что на ногах его были железные цепи, упал на колени и никак не мог встать.
— Ты все врешь! Лжец! — прорычал Эмиль. Энэлайз, заметив, как вспыхнули недобрым пламенем глаза Марка и как он подался вперед, бросилась между ними, пытаясь предотвратить избиение.
— Эмиль! Остановись! Он говорит правду, — отчаянно закричала она.
Брат уставился на нее. Он явно был шокирован услышанным. До него, наконец-таки, дошел смысл.
— Ты говоришь, что…. — пробормотал Эмиль.
— Да. Я обещала ему стать его любовницей.
— Энэлайз! — в ужасе воскликнул Эмиль. — Ты не могла этого сделать.
Энэлайз молча кивнула головой и отвела свой взгляд от еще более удивленного взгляда брата.
— Но твоя семья? Твое имя! Ты ведь не можешь так всех опозорить?! — обратился он к ней почти с мольбою. Марк рассмеялся:
— Южанин думает не о трудном положении девушки, а о репутации.
Он стал еще больше презирать этого заключенного. Он оттащил Энэлайз и так обнял ее перед Эмилем, что ей стало стыдно, и краска залила ее лицо. Ревнивец Шэффер пришел в бешенство и хотел таким образом причинить боль сопернику.
Униженная и оскорбленная Энэлайз стояла, закрыв глаза. Почему он так ненавидит ее и старается так унизить в глазах ее брата? Он ведет себя с нею как с последней проституткой или с рабыней, предназначенной для развлечений. Слезы навернулись у Энэлайз на глазах. Так вот кем она была на самом деле — рабыней, которая должна выполнять все приказания своего хозяина. Она продала свое тело и свою душу. Это была плата за жизнь ее брата. Эмиль был настолько рассержен, что ноздри его раздувались от гнева. Он сказал заклинающим голосом:
— Боже! Энэлайз! Почему же!
— Мне пришлось так сделать! — выкрикнула она отчаянно и отвела глаза в сторону, так как не могла вынести его взгляда.
— Только так я могла спасти твою жизнь, Эмиль. Поверь мне, — произнесла Энэлайз.
— Да мне лучше умереть, чем видеть тебя проституткой у янки, — выкрикнул Эмиль и внезапно бросился к ней.
Теперь Марку пришлось защищать от него Энэлайз.
— Ты, дурак! — гневно закричал Марк на Эмиля. — Неужели у тебя нет благодарности и уважения к ней! Знаешь, что она сделала? Пожертвовала собою! Она ненавидит меня, но она будет проводить все ночи в моей постели, удовлетворяя мою страсть, и все из-за того, что очень любит тебя. Боже! Если ты мужчина, то встань перед ней на колени и поблагодари ее! — кричал Марк.
Энэлайз уставилась на Шэффера, не понимая, что с ним происходит. Неужели он совсем сумасшедший? Сначала он обращался с ней как с публичной женщиной и вдруг бросился защищать ее.
Эмиль стоял и смотрел на свою сестру, не обращая внимания на бешеный крик майора, а затем холодно сказал:
— Энэлайз, если все действительно так и ты продалась, то считай, что ты умерла для меня. Клянусь тебе, что я никогда не посмотрю в твою сторону и никогда слова тебе не скажу!
— Эмиль! — воскликнула Энэлайз, и слезы градом брызнули из ее глаз. — Да пойми же ты! Я вынуждена была это сделать!
Эмиль с каменным выражением лица отвернулся от нее. Энэлайз разрыдалась, а Марк с остервенением схватил заключенного и придавил его всем своим телом к стене.
— Я с радостью убил бы тебя, — прошипел он ему на ухо, — но, видел Бог, я пообещал Энэлайз.
— Марк, остановись! — закричала Энэлайз, ухватив его за руку. — Он же беспомощный, в кандалах… ты не посмеешь, Марк! Ты ж ведь мне обещал.
Марк повернулся к Энэлайз. Лицо его было перекошено от злости.
— И ты даже сейчас любишь его? — грубо спросил он.
— Да! Прошу тебя, Марк! Я обещала, что сделаю все, что ты пожелаешь, только не бей его. Отпусти его! — кричала Энэлайз.
Он стоял и смотрел на нее и ничего не соображал. Если бы он, Марк, оказался на месте этого мятежника и Энэлайз так любила бы его, то Бог был бы свидетелем, он готов бы был умереть ради такой любви. Что за подлец был этот мятежник! И Марк ненавидел его всеми фибрами своей души, ненавидел за то, что ему пришлось так поступить с Энэлайз. А она еще рискует честью ради его спасения! Только большая любовь к этому человеку заставила ее пойти на такой позор! От этих мыслей Марк еще больше разгневался. Он отвернулся от Энэлайз, подошел к двери, открыл ее и позвал:
— Капрал!
Когда конвоир появился в дверях, то Марк сказал ему:
— Я узнал, почему этот молодой человек оказался в гражданской одежде. Я не могу этого объяснить тебе, это — секрет. Ты тоже не должен ничего говорить. Сними с него цепи и выпроводи его. Дай ему это сопроводительное письмо.
Конвоир удивленно посмотрел на майора, а затем в лицо арестанту. И тот, и другой были мрачными. Конвоир не мог понять, что здесь произошло. Он недоуменно пожал плечами. В конце концов, за все отвечал майор, а не он. Он только исполнял приказы.
— Да, сэр, — ответил конвоир, отдав честь, и отступил в сторону, пропуская впереди себя Фурье.
Арестант в последний раз посмотрел на них и молча вышел. Конвоир вышел за ним, плотно закрыв за собой дверь. Энэлайз, ослабев, прислонилась к столу Марка. Эмиль презирал ее за то, что она сделала, и она не сомневалась в том, что все и каждый поступят также. Она станет изгоем в обществе. Она сможет общаться только с вражескими солдатами и с грязными женщинами, которых они используют.
Так вот кем она станет — проституткой. И все почему? Потому что не могла допустить смерти Эмиля и должна была спасти его. Теперь, когда все ушли, Марк смотрел на нее презрительно и надменно — так, будто бы именно она причинила ему боль.
Она гордо подняла голову и смело посмотрела ему в глаза. Да, он разрушил ее жизнь, но она будет проклинать себя, если позволит ему увидеть, насколько она сама была духовно сломлена.
— Ну, какие будут распоряжения, хозяин? — с иронией спросила Энэлайз.
Марк вытаращился на нее и сказал ледяным тоном:
— Ступай домой и пакуй свои пожитки. Я пришлю одного из своих солдат с экипажем, чтобы перевезти тебя.
— Упаковывать свои вещи? — изумленно спросила Энэлайз.
— Да, — ответил Марк. — Ты переедешь ко мне на квартиру. Я сейчас проживаю в доме Ланкастеров во Французском квартале.
— И я буду жить с тобой?
— Конечно. Где еще может жить моя любовница? Только не вздумай надуть меня!
Кровь застучала в висках у Энэлайз. Всем своим видом он показывал свое презрение к ней. Она поняла, что его устроит только ее публичное унижение. И почему он так ненавидит ее? Почему он так хочет опозорить ее?
Марк подошел к ней и поцеловал так, как будто ставил на ней свое клеймо. Энэлайз стояла как мертвая. Ее пассивность снова привела Марка в бешенство. Поспешно отойдя от нее, он резко произнес:
— Иди, иди к себе домой и быстро упаковывай вещи!
Энэлайз подошла к двери, но, перед тем, как открыть ее, повернулась и сказала:
— Я ненавижу тебя за это. Я буду делать все, что ты хочешь, потому что дала слово. Но помни — я всегда буду тебя ненавидеть. Я никогда, никогда не прощу тебе этого позора. Знай, что каждый раз, когда ты будешь со мной, это будет насилие. Я никогда больше не отдамся тебе по своей воле.
Сказав это, Энэлайз вышла.
Оставшись один, Марк стоял и смотрел ей вслед. Его лицо стало бледным как полотно.
Глава 7
Дрожащими руками, торопливо Энэлайз собирала свои вещи. Скоро за ней приедут, а она еще не готова. Ей не хотелось, чтобы экипаж с солдатом-янки долго стоял у их дома. Она беспорядочно бросала в чемодан платья и обувь, ночные рубашки и драгоценности.
В голове все хаотично перепуталось, но одна мысль беспрерывно возвращалась. Она думала, что ждет ее впереди. Стыд и одновременно желание быть с ним боролись в ее сознании.
Проститутка майора из армии янки!!! Весь город будет презирать ее. Она станет позором семьи. Энэлайз не сомневалась, что все родственники, так же, как Эмиль, отвернутся от нее и скажут — даже смерть была бы лучше. Все будут показывать на нее пальцем, она никому не сможет показаться на глаза. Жизнь с Марком Шэффером будет для нее сущим адом.
Покорившись ему, она лишилась всякой защиты и помощи. Он будет делать с ней все, что захочет. Она задрожала. Увидев его в гневе, она поняла, каким жестоким он может быть. И еще… Ее сердце забилось в груди сильнее… У нее не было большого опыта, но она смутно подозревала, что он был развращенным, безнравственным человеком и хотел сделать ее такой же. Что он будет требовать от нее? Что она будет испытывать, когда он станет её целовать? Мысль о его страстных поцелуях, о его умелых ласках заставила ее трепетать.
Неужели он сможет ее заставить разделить свою страсть?! Нет, это невозможно, — успокаивала себя Энэлайз, — ведь она теперь прекрасно знает, какой он негодяй. Она презирала его и знала его намерения. Он добивался только одного — затащить ее, как лакомый кусочек, себе в постель. Как трудно теперь ей придется!
Энэлайз закрыла крышку последнего чемодана и заперла его на замок. Несомненно, она что-нибудь забыла, но что — никак не могла сообразить.
Предстояло самое трудное — объясниться с матерью. Она закрыла глаза от резкого спазма в висках. Боль было вынести легче, чем тот ужас, который появится в глазах ее матери. Но она должна была это сделать. Малодушием будет уехать тайком, оставив только записку. Очень напряженно она вошла в гостиную своей матери. Тереза сидела, откинувшись в кресле, и все еще плакала и тревожилась по поводу Эмиля.
— Мама, все в порядке, — сказала Энэлайз. — Майор Шэффер уже отпустил Эмиля.
— Что? — переспросила Тереза, не веря своим ушам. Она приподнялась, и на лице ее смешались удивление и облегчение.
— Ну, как это все произошло? Что случилось? — спросила Тереза.
— Я заключила сделку с майором, — прямо сказали дочь. — Он согласился отпустить Эмиля в том случае, если я стану его любовницей.
Миссис Колдуэлл уставилась на свою дочь. Все, что она услышала, было подобно грому среди ясного неба.
Тереза только и сумела прошептать:
— Энэлайз, ты должно быть, шутишь?
— Нет, мама. Не шучу.
— Энэлайз! Ты не можешь этого сделать. Я не разрешаю тебе это делать.
— Уже поздно, мама. Дело сделано. Он уже отпустил моего брата. Теперь я… Я должна переехать в его дом.
— Что? Ты собираешься сделать это открыто? О Боже! Что на тебя нашло? Что ты сама себе думаешь? Ведь каждый узнает об этом, и я не смогу больше показаться на людях.
— Ты можешь отречься от меня, если это тебе поможет, — откровенно предложила Энэлайз с горечью в голосе. — Эмиль уже отрекся.
— О, нет! Я просто не вынесу этого позора. Это уж слишком! — закричала Тереза и разрыдалась. — Как ты посмела? Какой позор! Лучше бы мне умереть! — причитала она…
Энэлайз почувствовала, как сжалось в груди ее сердце. Она ожидала такой реакции со стороны матери, и она понимала, как трудно было все это вынести. Но почему никто из них не позаботился о ней, не пожалел ее, не спросил, почему она пожертвовала собой!? Неужели никому нет дела до того, что она спасла Эмилю жизнь? Если только слушать речи ее матери или брата, то можно подумать, что она сделала все это только ради собственного удовольствия или просто назло им.
— Мама, я вынуждена была сделать это, — сказала Энэлайз, обращаясь к матери. — Только так мне удалось спасти жизнь Эмилю. Неужели ты не понимаешь? — настаивала на своем Энэлайз.
— Я только вижу одно, что ты разбила мое сердце и сердце своего отца тоже. Пожалуйста, оставь меня. Я хочу побыть одна, — сказала Тереза.
Энэлайз хотела было возразить, но не сделала этого и молча покинула гостиную. Внешне спокойная, она спустилась вниз и уселась на мраморное крыльцо поджидать свою судьбу.
Вскоре к дому подъехал экипаж, которым управлял дружелюбный «северянин» капрал. Это он указал ей дорогу в кабинет Марка, когда она пришла в штаб-квартиру армии. Капрал спрыгнул на землю, быстро погрузил ее чемоданы, коробки со шляпками, а затем помог ей взобраться в экипаж и усадил ее на высокое сиденье напротив себя. Он мало говорил, хотя и бросал любопытные взгляды на свою спутницу.
Энэлайз поняла, что заниматься переселением южанок в квартиры офицеров-янки было для него привычным явлением. Энэлайз ехала молча и не собиралась разговаривать с ним. Но не только ее извозчик проявлял к ней любопытство. Она видела быстрые, удивленные взгляды прохожих. Несомненно, некоторые знакомые узнали ее, и Энэлайз знала, что к вечеру об этом будет уже знать весь Новый Орлеан. Энэлайз стало стыдно. Она покраснела. Ей бы было намного легче самой прийти в дом к Марку. Но она знала, почему он затеял этот переезд в экипаже.
Это было задумано как очередное унижение для нее.
Они остановились перед небольшим, но очень красивым домом, который был обнесен черной металлической решеткой с изящным орнаментом. Сержант помог Энэлайз выйти из экипажа и вежливо открыл перед нею ворота из кованого железа, пропустив ее вперед. Энэлайз вошла в небольшой красивый садик, разбитый перед домом и большим деревом. Рядом с узкой, уложенной кирпичом дорожкой, росли яркие цветы. В центре садика находился обложенный камнем фонтан. Высокие, кирпичные стены вокруг садика были увиты виноградной лозой и благоухающей жимолостью. Под деревом стояла железная кованая скамейка. На ней можно было посидеть и полюбоваться садом. Все в нем радовало глаз и успокаивало сердце.
И Энэлайз сразу, с первого взгляда, полюбила этот садик. В это время сержант подошел с ее чемоданами и прервал ее. Она вынуждена была последовать за ним в дом.
На первом этаже, как и во всех старых луизианских домах, был винный погреб, хранилище продуктов, маленькая кухня. Энэлайз прошла вверх, даже не взглянув на эти комнаты. На втором этаже были жилые помещения — кабинет, зал, музыкальный салон и гостиная. Хотя дом был сам по себе невелик, комнаты его были просторны, в них было много воздуха. Выкрашены они были светлыми, нежными красками. Энэлайз ходила по комнатам второго этажа, пока капрал заносил ее дорожные чемоданы наверх. На третьем этаже находились спальни. Капрал понес часть ее вещей на третий этаж, и она последовала за ним. Она задумалась о Марке.
Неужели он все еще был у себя в штаб-квартире. Нет, конечно же! Его там уже не было. Конечно же, он, наверное, поджидал ее где-нибудь наверху, как паук поджидает свою жертву. Капрал вернулся к экипажу, сел в него и уехал. Энэлайз остановилась, прислушиваясь к тишине дома, а затем медленно пошла вверх по ступенькам. Справа от лестницы была спальня. Ее дверь была открыта.
Энэлайз заглянула туда и увидела там свои чемоданы. Перед спальной находилась небольшая гостиная, и Энэлайз прошла в нее и увидела Марка, сидевшего в высоком кресле прямо напротив входа. На маленьком столике перед ним стоял на подносе бокал с виски. Он сидел, развалившись, его рубашка была расстегнута, ботинки сняты. В сумерках было трудно различить выражение его лица, но в фигуре таилось что-то угрожающее.
Энэлайз очень волновалась, но, стараясь себя успокоить, произнесла презрительно:
— Разве так встречают леди?
— Леди? — переспросил он не менее презрительно, хотя специально сидел здесь, чтобы не столкнуться с капралом и тем самым не поставить ее в неудобное положение. Он, конечно, чувствовал себя виноватым в душе и тоже волновался перед встречей с ней.
Она любит другого, а его, Марка, ненавидит. Марк знал, что вел себя безобразно, был груб и жесток, а сегодня — особенно. Но он не мог преодолеть свое желание обладать Энэлайз. Стоило только подумать о ней, как его охватывала страсть.
Он презирал себя за тот шантаж, с помощью которого Энэлайз вошла в его дом, но его так занесло, что он уже не мог остановиться. Сейчас он хотел только одного — это овладеть ею.
— Даже, если леди подверглась насилию, она не перестает быть леди, — гордо парировала Энэлайз.
— Ты называешь то, что было между нами, насилием, — сказал он и рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
Энэлайз ничего не ответила. Она отвернулась и стала ожидать появления своего брата. Когда Эмиль вошел в комнату в сопровождении конвоира, то застыл на месте, удивленный, увидев перед собой сестру.
— Энэлайз! — воскликнул он. — Боже сохрани! Что ты тут делаешь?
Энэлайз, не отвечая, стояла и смотрела себе под ноги.
— Оставь нас и закрой за собой дверь, — сказал Шэффер конвоиру.
После того, как конвоир ушел, Марк подошел к Эмилю и вручил ему лист бумаги.
Эмиль прочел ее и нахмурился. Он явно был в замешательстве и не знал, как к этому отнестись и что все это значило.
— Пропуск. Но… Я ничего не понимаю, — сказал Эмиль.
— Ничего и не надо понимать, — ответил Марк. — Я отпускаю тебя, — добавил он грубо.
— Но почему? — спросил удивленно Эмиль. Марк усмехнулся.
— Мисс Колдуэлл очень убедила меня! — сказал он.
— Марк, пожалуйста, не надо, — пробормотала Энэлайз.
— Что все это значит? — спросил Эмиль.
— Это значит, что она купила твою свободу, — спокойно ответил Марк, глядя прямо в глаза гордому южанину, — … купила своим телом, — добавил он.
— Будь ты проклят! — крикнул Эмиль и устремился вперед, но, забыв, что на ногах его были железные цепи, упал на колени и никак не мог встать.
— Ты все врешь! Лжец! — прорычал Эмиль. Энэлайз, заметив, как вспыхнули недобрым пламенем глаза Марка и как он подался вперед, бросилась между ними, пытаясь предотвратить избиение.
— Эмиль! Остановись! Он говорит правду, — отчаянно закричала она.
Брат уставился на нее. Он явно был шокирован услышанным. До него, наконец-таки, дошел смысл.
— Ты говоришь, что…. — пробормотал Эмиль.
— Да. Я обещала ему стать его любовницей.
— Энэлайз! — в ужасе воскликнул Эмиль. — Ты не могла этого сделать.
Энэлайз молча кивнула головой и отвела свой взгляд от еще более удивленного взгляда брата.
— Но твоя семья? Твое имя! Ты ведь не можешь так всех опозорить?! — обратился он к ней почти с мольбою. Марк рассмеялся:
— Южанин думает не о трудном положении девушки, а о репутации.
Он стал еще больше презирать этого заключенного. Он оттащил Энэлайз и так обнял ее перед Эмилем, что ей стало стыдно, и краска залила ее лицо. Ревнивец Шэффер пришел в бешенство и хотел таким образом причинить боль сопернику.
Униженная и оскорбленная Энэлайз стояла, закрыв глаза. Почему он так ненавидит ее и старается так унизить в глазах ее брата? Он ведет себя с нею как с последней проституткой или с рабыней, предназначенной для развлечений. Слезы навернулись у Энэлайз на глазах. Так вот кем она была на самом деле — рабыней, которая должна выполнять все приказания своего хозяина. Она продала свое тело и свою душу. Это была плата за жизнь ее брата. Эмиль был настолько рассержен, что ноздри его раздувались от гнева. Он сказал заклинающим голосом:
— Боже! Энэлайз! Почему же!
— Мне пришлось так сделать! — выкрикнула она отчаянно и отвела глаза в сторону, так как не могла вынести его взгляда.
— Только так я могла спасти твою жизнь, Эмиль. Поверь мне, — произнесла Энэлайз.
— Да мне лучше умереть, чем видеть тебя проституткой у янки, — выкрикнул Эмиль и внезапно бросился к ней.
Теперь Марку пришлось защищать от него Энэлайз.
— Ты, дурак! — гневно закричал Марк на Эмиля. — Неужели у тебя нет благодарности и уважения к ней! Знаешь, что она сделала? Пожертвовала собою! Она ненавидит меня, но она будет проводить все ночи в моей постели, удовлетворяя мою страсть, и все из-за того, что очень любит тебя. Боже! Если ты мужчина, то встань перед ней на колени и поблагодари ее! — кричал Марк.
Энэлайз уставилась на Шэффера, не понимая, что с ним происходит. Неужели он совсем сумасшедший? Сначала он обращался с ней как с публичной женщиной и вдруг бросился защищать ее.
Эмиль стоял и смотрел на свою сестру, не обращая внимания на бешеный крик майора, а затем холодно сказал:
— Энэлайз, если все действительно так и ты продалась, то считай, что ты умерла для меня. Клянусь тебе, что я никогда не посмотрю в твою сторону и никогда слова тебе не скажу!
— Эмиль! — воскликнула Энэлайз, и слезы градом брызнули из ее глаз. — Да пойми же ты! Я вынуждена была это сделать!
Эмиль с каменным выражением лица отвернулся от нее. Энэлайз разрыдалась, а Марк с остервенением схватил заключенного и придавил его всем своим телом к стене.
— Я с радостью убил бы тебя, — прошипел он ему на ухо, — но, видел Бог, я пообещал Энэлайз.
— Марк, остановись! — закричала Энэлайз, ухватив его за руку. — Он же беспомощный, в кандалах… ты не посмеешь, Марк! Ты ж ведь мне обещал.
Марк повернулся к Энэлайз. Лицо его было перекошено от злости.
— И ты даже сейчас любишь его? — грубо спросил он.
— Да! Прошу тебя, Марк! Я обещала, что сделаю все, что ты пожелаешь, только не бей его. Отпусти его! — кричала Энэлайз.
Он стоял и смотрел на нее и ничего не соображал. Если бы он, Марк, оказался на месте этого мятежника и Энэлайз так любила бы его, то Бог был бы свидетелем, он готов бы был умереть ради такой любви. Что за подлец был этот мятежник! И Марк ненавидел его всеми фибрами своей души, ненавидел за то, что ему пришлось так поступить с Энэлайз. А она еще рискует честью ради его спасения! Только большая любовь к этому человеку заставила ее пойти на такой позор! От этих мыслей Марк еще больше разгневался. Он отвернулся от Энэлайз, подошел к двери, открыл ее и позвал:
— Капрал!
Когда конвоир появился в дверях, то Марк сказал ему:
— Я узнал, почему этот молодой человек оказался в гражданской одежде. Я не могу этого объяснить тебе, это — секрет. Ты тоже не должен ничего говорить. Сними с него цепи и выпроводи его. Дай ему это сопроводительное письмо.
Конвоир удивленно посмотрел на майора, а затем в лицо арестанту. И тот, и другой были мрачными. Конвоир не мог понять, что здесь произошло. Он недоуменно пожал плечами. В конце концов, за все отвечал майор, а не он. Он только исполнял приказы.
— Да, сэр, — ответил конвоир, отдав честь, и отступил в сторону, пропуская впереди себя Фурье.
Арестант в последний раз посмотрел на них и молча вышел. Конвоир вышел за ним, плотно закрыв за собой дверь. Энэлайз, ослабев, прислонилась к столу Марка. Эмиль презирал ее за то, что она сделала, и она не сомневалась в том, что все и каждый поступят также. Она станет изгоем в обществе. Она сможет общаться только с вражескими солдатами и с грязными женщинами, которых они используют.
Так вот кем она станет — проституткой. И все почему? Потому что не могла допустить смерти Эмиля и должна была спасти его. Теперь, когда все ушли, Марк смотрел на нее презрительно и надменно — так, будто бы именно она причинила ему боль.
Она гордо подняла голову и смело посмотрела ему в глаза. Да, он разрушил ее жизнь, но она будет проклинать себя, если позволит ему увидеть, насколько она сама была духовно сломлена.
— Ну, какие будут распоряжения, хозяин? — с иронией спросила Энэлайз.
Марк вытаращился на нее и сказал ледяным тоном:
— Ступай домой и пакуй свои пожитки. Я пришлю одного из своих солдат с экипажем, чтобы перевезти тебя.
— Упаковывать свои вещи? — изумленно спросила Энэлайз.
— Да, — ответил Марк. — Ты переедешь ко мне на квартиру. Я сейчас проживаю в доме Ланкастеров во Французском квартале.
— И я буду жить с тобой?
— Конечно. Где еще может жить моя любовница? Только не вздумай надуть меня!
Кровь застучала в висках у Энэлайз. Всем своим видом он показывал свое презрение к ней. Она поняла, что его устроит только ее публичное унижение. И почему он так ненавидит ее? Почему он так хочет опозорить ее?
Марк подошел к ней и поцеловал так, как будто ставил на ней свое клеймо. Энэлайз стояла как мертвая. Ее пассивность снова привела Марка в бешенство. Поспешно отойдя от нее, он резко произнес:
— Иди, иди к себе домой и быстро упаковывай вещи!
Энэлайз подошла к двери, но, перед тем, как открыть ее, повернулась и сказала:
— Я ненавижу тебя за это. Я буду делать все, что ты хочешь, потому что дала слово. Но помни — я всегда буду тебя ненавидеть. Я никогда, никогда не прощу тебе этого позора. Знай, что каждый раз, когда ты будешь со мной, это будет насилие. Я никогда больше не отдамся тебе по своей воле.
Сказав это, Энэлайз вышла.
Оставшись один, Марк стоял и смотрел ей вслед. Его лицо стало бледным как полотно.
Глава 7
Дрожащими руками, торопливо Энэлайз собирала свои вещи. Скоро за ней приедут, а она еще не готова. Ей не хотелось, чтобы экипаж с солдатом-янки долго стоял у их дома. Она беспорядочно бросала в чемодан платья и обувь, ночные рубашки и драгоценности.
В голове все хаотично перепуталось, но одна мысль беспрерывно возвращалась. Она думала, что ждет ее впереди. Стыд и одновременно желание быть с ним боролись в ее сознании.
Проститутка майора из армии янки!!! Весь город будет презирать ее. Она станет позором семьи. Энэлайз не сомневалась, что все родственники, так же, как Эмиль, отвернутся от нее и скажут — даже смерть была бы лучше. Все будут показывать на нее пальцем, она никому не сможет показаться на глаза. Жизнь с Марком Шэффером будет для нее сущим адом.
Покорившись ему, она лишилась всякой защиты и помощи. Он будет делать с ней все, что захочет. Она задрожала. Увидев его в гневе, она поняла, каким жестоким он может быть. И еще… Ее сердце забилось в груди сильнее… У нее не было большого опыта, но она смутно подозревала, что он был развращенным, безнравственным человеком и хотел сделать ее такой же. Что он будет требовать от нее? Что она будет испытывать, когда он станет её целовать? Мысль о его страстных поцелуях, о его умелых ласках заставила ее трепетать.
Неужели он сможет ее заставить разделить свою страсть?! Нет, это невозможно, — успокаивала себя Энэлайз, — ведь она теперь прекрасно знает, какой он негодяй. Она презирала его и знала его намерения. Он добивался только одного — затащить ее, как лакомый кусочек, себе в постель. Как трудно теперь ей придется!
Энэлайз закрыла крышку последнего чемодана и заперла его на замок. Несомненно, она что-нибудь забыла, но что — никак не могла сообразить.
Предстояло самое трудное — объясниться с матерью. Она закрыла глаза от резкого спазма в висках. Боль было вынести легче, чем тот ужас, который появится в глазах ее матери. Но она должна была это сделать. Малодушием будет уехать тайком, оставив только записку. Очень напряженно она вошла в гостиную своей матери. Тереза сидела, откинувшись в кресле, и все еще плакала и тревожилась по поводу Эмиля.
— Мама, все в порядке, — сказала Энэлайз. — Майор Шэффер уже отпустил Эмиля.
— Что? — переспросила Тереза, не веря своим ушам. Она приподнялась, и на лице ее смешались удивление и облегчение.
— Ну, как это все произошло? Что случилось? — спросила Тереза.
— Я заключила сделку с майором, — прямо сказали дочь. — Он согласился отпустить Эмиля в том случае, если я стану его любовницей.
Миссис Колдуэлл уставилась на свою дочь. Все, что она услышала, было подобно грому среди ясного неба.
Тереза только и сумела прошептать:
— Энэлайз, ты должно быть, шутишь?
— Нет, мама. Не шучу.
— Энэлайз! Ты не можешь этого сделать. Я не разрешаю тебе это делать.
— Уже поздно, мама. Дело сделано. Он уже отпустил моего брата. Теперь я… Я должна переехать в его дом.
— Что? Ты собираешься сделать это открыто? О Боже! Что на тебя нашло? Что ты сама себе думаешь? Ведь каждый узнает об этом, и я не смогу больше показаться на людях.
— Ты можешь отречься от меня, если это тебе поможет, — откровенно предложила Энэлайз с горечью в голосе. — Эмиль уже отрекся.
— О, нет! Я просто не вынесу этого позора. Это уж слишком! — закричала Тереза и разрыдалась. — Как ты посмела? Какой позор! Лучше бы мне умереть! — причитала она…
Энэлайз почувствовала, как сжалось в груди ее сердце. Она ожидала такой реакции со стороны матери, и она понимала, как трудно было все это вынести. Но почему никто из них не позаботился о ней, не пожалел ее, не спросил, почему она пожертвовала собой!? Неужели никому нет дела до того, что она спасла Эмилю жизнь? Если только слушать речи ее матери или брата, то можно подумать, что она сделала все это только ради собственного удовольствия или просто назло им.
— Мама, я вынуждена была сделать это, — сказала Энэлайз, обращаясь к матери. — Только так мне удалось спасти жизнь Эмилю. Неужели ты не понимаешь? — настаивала на своем Энэлайз.
— Я только вижу одно, что ты разбила мое сердце и сердце своего отца тоже. Пожалуйста, оставь меня. Я хочу побыть одна, — сказала Тереза.
Энэлайз хотела было возразить, но не сделала этого и молча покинула гостиную. Внешне спокойная, она спустилась вниз и уселась на мраморное крыльцо поджидать свою судьбу.
Вскоре к дому подъехал экипаж, которым управлял дружелюбный «северянин» капрал. Это он указал ей дорогу в кабинет Марка, когда она пришла в штаб-квартиру армии. Капрал спрыгнул на землю, быстро погрузил ее чемоданы, коробки со шляпками, а затем помог ей взобраться в экипаж и усадил ее на высокое сиденье напротив себя. Он мало говорил, хотя и бросал любопытные взгляды на свою спутницу.
Энэлайз поняла, что заниматься переселением южанок в квартиры офицеров-янки было для него привычным явлением. Энэлайз ехала молча и не собиралась разговаривать с ним. Но не только ее извозчик проявлял к ней любопытство. Она видела быстрые, удивленные взгляды прохожих. Несомненно, некоторые знакомые узнали ее, и Энэлайз знала, что к вечеру об этом будет уже знать весь Новый Орлеан. Энэлайз стало стыдно. Она покраснела. Ей бы было намного легче самой прийти в дом к Марку. Но она знала, почему он затеял этот переезд в экипаже.
Это было задумано как очередное унижение для нее.
Они остановились перед небольшим, но очень красивым домом, который был обнесен черной металлической решеткой с изящным орнаментом. Сержант помог Энэлайз выйти из экипажа и вежливо открыл перед нею ворота из кованого железа, пропустив ее вперед. Энэлайз вошла в небольшой красивый садик, разбитый перед домом и большим деревом. Рядом с узкой, уложенной кирпичом дорожкой, росли яркие цветы. В центре садика находился обложенный камнем фонтан. Высокие, кирпичные стены вокруг садика были увиты виноградной лозой и благоухающей жимолостью. Под деревом стояла железная кованая скамейка. На ней можно было посидеть и полюбоваться садом. Все в нем радовало глаз и успокаивало сердце.
И Энэлайз сразу, с первого взгляда, полюбила этот садик. В это время сержант подошел с ее чемоданами и прервал ее. Она вынуждена была последовать за ним в дом.
На первом этаже, как и во всех старых луизианских домах, был винный погреб, хранилище продуктов, маленькая кухня. Энэлайз прошла вверх, даже не взглянув на эти комнаты. На втором этаже были жилые помещения — кабинет, зал, музыкальный салон и гостиная. Хотя дом был сам по себе невелик, комнаты его были просторны, в них было много воздуха. Выкрашены они были светлыми, нежными красками. Энэлайз ходила по комнатам второго этажа, пока капрал заносил ее дорожные чемоданы наверх. На третьем этаже находились спальни. Капрал понес часть ее вещей на третий этаж, и она последовала за ним. Она задумалась о Марке.
Неужели он все еще был у себя в штаб-квартире. Нет, конечно же! Его там уже не было. Конечно же, он, наверное, поджидал ее где-нибудь наверху, как паук поджидает свою жертву. Капрал вернулся к экипажу, сел в него и уехал. Энэлайз остановилась, прислушиваясь к тишине дома, а затем медленно пошла вверх по ступенькам. Справа от лестницы была спальня. Ее дверь была открыта.
Энэлайз заглянула туда и увидела там свои чемоданы. Перед спальной находилась небольшая гостиная, и Энэлайз прошла в нее и увидела Марка, сидевшего в высоком кресле прямо напротив входа. На маленьком столике перед ним стоял на подносе бокал с виски. Он сидел, развалившись, его рубашка была расстегнута, ботинки сняты. В сумерках было трудно различить выражение его лица, но в фигуре таилось что-то угрожающее.
Энэлайз очень волновалась, но, стараясь себя успокоить, произнесла презрительно:
— Разве так встречают леди?
— Леди? — переспросил он не менее презрительно, хотя специально сидел здесь, чтобы не столкнуться с капралом и тем самым не поставить ее в неудобное положение. Он, конечно, чувствовал себя виноватым в душе и тоже волновался перед встречей с ней.
Она любит другого, а его, Марка, ненавидит. Марк знал, что вел себя безобразно, был груб и жесток, а сегодня — особенно. Но он не мог преодолеть свое желание обладать Энэлайз. Стоило только подумать о ней, как его охватывала страсть.
Он презирал себя за тот шантаж, с помощью которого Энэлайз вошла в его дом, но его так занесло, что он уже не мог остановиться. Сейчас он хотел только одного — это овладеть ею.
— Даже, если леди подверглась насилию, она не перестает быть леди, — гордо парировала Энэлайз.
— Ты называешь то, что было между нами, насилием, — сказал он и рассмеялся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34