— Клянусь вам…
— Не утруждайте себя клятвами, миледи.
Она почувствовала, как навернулись слезы, и сердито прищурила глаза. Брет не станет ее слушать. Ей хотелось добраться до дядюшки и вытрясти из него правду. Ей все еще не верилось, что Роберт солгал и так безжалостно подставил ее под удар! Но он всегда был безрассудно азартным, а теперь втянул и ее в свои авантюры.
Брет и без того презирал Роберта. Она не осмелилась сказать ему, что Роберт не предупредил ее о том, что в пузырьке яд.
Брет продолжал сверлить ее взглядом, от которого ей стало не по себе. Наконец она овладела собой и подняла на него глаза. Нет, он не станет ее слушать. Он пропустит мимо ушей все, что бы она ни сказала.
— Я уже говорила вам, что мы враги, — тихо произнесла она.
Он подошел к кровати, присел на край и низко наклонился к Аллоре, но не прикоснулся к ней.
— Напоминаю вам, миледи, что мы теперь супруги. Если вам хочется жить в мире, то отошлите восвояси и своего отца, и дядюшку. А сами, как только достаточно окрепнете, отравляйтесь в дом моего отца в Хейзелфорде и ждите меня там.
— Но…
— А если вы этого не сделаете, любовь моя, то я буду знать, что вы и на самом деле мой враг. Поэтому, когда я за вами приеду, я приеду за врагом. Я смету любую стену, чтобы добраться до вас, не пощажу никого — ни семьи, ни клана, ни даже короля или народа. Считайте, что я вас предупредил заранее, леди.
Он так и не прикоснулся к ней. Но неожиданно еще ниже наклонился и припечатал на лбу поцелуй, как будто выжег тавро.
— Ваш отец интересовался вашим здоровьем, он очень обеспокоен. Ему уже сообщили, что вы вне опасности и уедете на юг, как только будете в состоянии пуститься в дорогу. Видимо, оставаться рядом с кем-нибудь из вашей семьи небезопасно, — резко добавил он. — Королю я сказал, что вы, очевидно, съели что-нибудь неподходящее за ужином, так что об истинном положении дел не знает никто естественно, кроме человека, снабдившего вас ядом. Очевидно, в этом замешан также кое-кто из моей домашней прислуги, и я, будьте уверены, дознаюсь, кто это такой.
— Но мой отец…
— Ваш отец может в любое время приехать в Хейзелфорд. Один.
Брет встал и повернулся. Плащ колыхнулся при его движении. Шагнув к столу, Брет взял свой шлем, украшенный рогами, и, не взглянув на Аллору, решительным шагом вышел из комнаты.
Аллора услышала, как хлопнула дверь. И тут горькие слезы, которые она так долго сдерживала, неудержимо хлынули из глаз. Ей хотелось закрыть глаза и забыться сном. Но сон не шел, а подняться самостоятельно у нее не хватало сил.
Но ей недолго пришлось оставаться в одиночестве. Возвратился отец Дамьен, и она, придерживая рукой простыню, попыталась сесть. В молодости он, наверное, был красивым мужчиной, он и сейчас был весьма хорош собой. Она заметила, что он принес с собой походный ранец. Присев на край кровати, отец Дамьен извлек из ранца кусочек хлеба и протянул ей.
— Попробуйте съесть. Это поможет вам восстановить силы.
— Можно мне сначала выпить еще глоточек воды? — попросила она.
Он дал ей воды, и она постаралась пить медленно, маленькими глотками. Потом отщипнула хлеба. Она была уверена, что не сможет проглотить ни крошки. Но проглотила.
И, удивляясь сама себе, съела весь кусок, почувствовав себя после этого гораздо лучше.
Он по-прежнему внимательно смотрел на нее. Она потупилась.
— Спасибо вам, — прошептала она. Слезы снова навернулись на глаза. — Я не пыталась отравить его…
— Я вам верю, — сказал он.
— Но он не верит.
— Он не верит.
Она поняла, что отец Дамьен верит ей, но он уверен и в другом: кто-то из членов ее семьи пытался отравить Брета, желая ему смерти.
Роберт…
— Это король виноват в том, что разыгралась такая трагедия! — воскликнула она. — Мы другие…
— Люди меняются, я сам это видел, — сказал отец Дамьен.
— Так пусть он изменится! — тихо сказала она. Пусть отречется от своего короля и присоединится к другому народу!
Отец Дамьен наклонился к ней.
— Вам, наверное, следует помнить вот о чем: кто-то из близких вам людей рисковал жизнью, ведь именно вы отпили отравленного вина. А ваш «враг» — ваш муж — день и ночь не отходил от вашей постели, выхаживая вас. Он даже на меня разгневался за то, что я не смог достаточно быстро облегчить ваши страдания.
Она не сказала ни слова и только поморщилась, подумав: «Да уж, для Брета было бы гораздо лучше, если бы я умерла».
Отец Дамьен поднялся и пригладил упавшие ей на лоб волосы.
— Изменения начинаются изнутри, миледи. Сейчас я не могу больше оставаться с вами, потому что должен сопровождать войско в Нормандию. В изножье кровати стоит сундук с вашими вещами, и на столе есть вода, чтобы вы могли умыться, когда соберетесь с силами. Сегодня отдохните. А к завтрашнему дню вы будете снова радоваться жизни.
Он улыбнулся ей, она ответила улыбкой. Потом он таким же решительным, как и Брет, шагом вышел из комнаты, а она осталась наедине со своими мыслями.
А мысли были одна безрадостнее другой. Он приказал ей ехать в Хейзелфорд. Он не позволил ей увидеться с отцом…
Покрутившись в постели, она заставила себя подняться. Ее била дрожь, но она пересекла комнату, взяла воды и умылась, потом, не вполне уверенная, хватит ли сил, заглянула в сундук и, найдя рубаху с длинными рукавами, натянула ее на свое дрожащее тело. Немного посидела у камина, но огонь в нем напомнил ей об охотничьем домике. Поднявшись, Аллора вернулась в постель. Мысли ее были в ужасном смятении. Она была зла на Роберта. Но ей хотелось также, чтобы рядом был отец. Почему Брет проявляет такую жестокость и не позволяет им увидеться? Потом она подумала о том, что Брет, сначала считавший ее навязанной ему обузой, обнаружил, что желает ее, но затем получил повод презирать ее.
Аллора закусила нижнюю губу. Плохо, что его чувства к ней вызывают такую боль. В конце концов, это правда: у нее есть долг перед своими людьми, а он не желает этого понимать. Он преданный слуга короля и по повелению Завоевателя ее покинул, даже не сказав, когда вернется. Он не позволил ей быть с отцом, а сам покинул ее.
Но он оставался с ней, пока ей не стало лучше.
Она попыталась убедить себя, что нельзя сейчас спать, потому что нужно многое обдумать и принять решение. Отныне она никогда не станет верить Роберту. Врет теперь тоже не будет доверять ей. Не исключено, что он вообще не вернется, а если и вернется, то, возможно, не к ней. Вполне вероятно, что он будет держать ее долгие годы где-нибудь вдали от дома, а когда умрет отец, приберет к рукам ее наследство.
Несмотря на смятение в сердце и мыслях, она не заметила, как заснула. И заснула очень глубоким сном.
Проснулась она внезапно и вздрогнула, с недоумением почувствовав, что ее несут. Осторожно несут, обняв любящими руками. Испугавшись, она стала вырываться из объятий, но, подняв глаза, встретилась с встревоженным взглядом отца.
— Папа! — воскликнула она.
— Ш-ш-ш! — предостерегающе произнес он.
Она все еще находилась в своей комнате. Вернее, в комнате Брета в лондонском доме его отца. А ее отец нес Аллору к окну, на котором были широко раздвинуты гобеленовые шторы.
— Не бойся оторваться от моих рук, доченька, тебя поймают. Твой дядя захватил с собой плащ, согреть тебя, а все остальное мы оставим здесь.
— Подожди, отец…
Она вдруг почувствовала, как он задрожал.
— Я убью этого молодого идиота за все, что он сделал с тобой!
— О чем ты?
Айон высунулся из окна, и Аллора инстинктивно вцепилась в отцовские плечи: до земли было несколько футов. Но внизу стоял дядюшка Роберт. Он ждал, приготовившись поймать ее.
Роберт? Ждет? Или готов отступить на шаг, чтобы она упала на землю и разбилась?
— Ну же, девочка, отпусти отца! — нетерпеливо крикнул он.
— Подожди… — попросила Аллора, но Айон подтолкнул ее, и она стала падать с головокружительной быстротой, стараясь лишь удержаться от крика.
Роберт не уронил ее. Она тяжело приземлилась ему на руки, но он был жилистым и выносливым человеком и, поймав ее, лишь немного пригнулся, но сразу же распрямился.
— Дядя, черт бы тебя побрал! — крикнула она.
Он уставился на нее непонимающим взглядом, потом предупредил:
— Можешь ругать меня, сколько тебе заблагорассудится, моя драгоценная леди, только не сейчас. Потом. А пока помолчи. Мы пришли, чтобы спасти тебя, и, если нас сейчас поймают, Айона Кэнедиса вздернут на одной виселице снами всеми.
Он повернулся, и она мигом оказалась верхом на черной лошади, поджидавшей в глубине аллеи. Услышав за спиной топот копыт, Аллора испуганно оглянулась, но увидела что дядя привел с собой подмогу из родного дома Дэвида, ее Дэвида, которого она давно привыкла считать своим. Он был одет, как и все остальные, во что-то темное, его белокурые волосы поблескивали в лунном свете, а в глазах была такая тревога, что у нее перехватило дыхание и она не смогла протестовать, когда он подъехал к ней и, протянув руки, обнял ее и торопливо отпустил, испугавшись, как бы она не свалилась с лошади. Позади Дэвида Аллора заметила Дункана, а чуть поодаль маячил сэр Кристиан, капитан гвардии ее отца на Дальнем острове.
— Леди! — тихо приветствовал ее сэр Кристиан.
— Айон! — крикнул Роберт, вглядываясь в окна. — Брат, нам нужно скорее уносить отсюда ноги!
Неожиданно все замолчали и насторожились, потому что из дома донесся тихий женский голос, окликавший Аллору, и стук в дверь.
— Айон, что там, черт возьми, происходит? — нетерпеливо пробормотал Роберт.
— Отец! — крикнула Аллора.
Потом они услышали, как кто-то, охнув, судорожно втянул воздух, готовясь закричать.
Но крика не последовало. В проеме окна появился Айон с женщиной на руках. Аллора тихо охнула, узнав в безмолвной, неподвижной фигуре свою золовку Элайзию.
— Помогите мне кто-нибудь скорее! — крикнул он. Вперед выехал Дэвид, чтобы поймать безжизненное тело Элайзии, падающее из окна в облаке развевающихся легких одежд и ярко-рыжих волос.
Айон, не теряя времени, спрыгнул с подоконника, попав с удивительной точностью прямо в седло. Аллора в отчаянии смотрела на отца.
— Поехали! — скомандовал он.
Рука Роберта хлопнула по крупу ее коня, и тот взял с места в карьер.
Наступила ночь. Полная луна сияла высоко в небе. Лондонские улицы, даже в обычно оживленном центре города, сейчас были пустынны и темны, и только желтые круги света, отбрасываемые редкими уличными фонарями, тускло мерцали на них. Всадники завернули за угол. Перед ними вдруг бросилась врассыпную целая армия крыс, и лошадь Аллоры испуганно осадила назад, поднявшись на дыбы. Аллора тоже испугалась, но овладела собой и, когда отец окликнул ее, была уже готова продолжать путь.
Роберт, как поняла Аллора, хорошо изучил маршрут, и они, быстро миновав городские улицы, выехали за город, не встретив на пути никого из людей короля Вильгельма.
Они остановились под сенью вековых дубов, и Аллора поспешила подъехать к отцу и Дэвиду, чтобы узнать, что произошло с Элайзией.
— Отец…
— Девочка, мне пришлось ее стукнуть по голове рукояткой меча — только и всего. Она скоро очнется, я тебе обещаю.
— И за это придется дорого заплатить, — прошептала Аллора.
— У меня не было выбора, — сказал Айон. — Даже если бы я успел выскочить из окна, прежде чем она меня увидела, она заметила бы твое отсутствие и подняла тревогу.
Роберт, вклинившись между ними, поднял на дыбы своего коня.
— Сейчас у нас нет времени на разговоры и на твои упреки, племянница! — сурово сказал он. — Мы должны под покровом темноты уехать как можно дальше на север. В путь!
— Подождите минутку! — возмущенно перебила его Аллора и, пришпорив каблучками лошадь, заставила дядюшку освободить ей дорогу. Она подъехала к Дэвиду, который держал на руках все еще бледную как смерть Элайзию.
— Дэвид…
— Она дышит, Аллора, клянусь тебе. И сердце у нее бьется спокойно. Она скоро очнется, так что давайте продолжать путь.
Аллора кивнула, уверенная, что Дэвид говорит ей правду. Как и то, что отпустить Элайзию сейчас они не могут. Пока. Они должны миновать пригородные районы. Однако ей было больно видеть Элайзию в положении пленницы, потому что от всех членов семьи Брета она видела только доброту и ласку и была уверена, что Элайзия оказалась там, где оказалась, только потому, что услышала, что брат уехал, а Аллора лежит больная.
— Вперед! — скомандовал Мон, приподнявшись в стременах и взмахнув мечом. — В путь!
Они помчались во весь опор. Теперь Аллора была уверена, что они летели вперед, спасая свои жизни.
Глава 13
Всадники скакали на север, и Аллора не знала, далеко ли им удалось умчаться. Они не останавливались, пока не забрезжил рассвет. По оценке Роберта, с которой согласился и Дэвид, они находились примерно в тридцати милях от города.
Наконец сделали остановку возле небольшой речки, свернув в сторону от основной старой римской дороги. Аллора, все еще ощущая жжение в горле, с жадностью напилась воды. Элайзия лежала у источника, словно принцесса из легенды: длинные волосы распущены, глаза закрыты, прекрасное лицо так бледно, что Аллора встревожилась. Опустившись на колени возле нее, она приложила ухо к груди золовки, прислушиваясь к глубокому ритмичному дыханию.
— Она настоящая красавица, — сказал Дэвид, подойдя к ней сзади. — Интересно, ее брат — твой муж — очень похож на нее?
Страдальческий тон Дэвида заставил Аллору вскинуть на него глаза. Ей стало безумно жаль его. Они были почти обручены, ни у кого не было сомнений в том, что молодые поженятся, — ведь Айон Кэнедис был не из тех отцов, кто по собственному усмотрению выдает дочек за богачей, чтобы приумножить свои богатства. Дэвид — лорд с пограничных земель, один из них, а в их среде только это и имело значение.
К тому же он достойный, добрый человек, осуждающий войну как средство разрешения споров, но в случае необходимости он всегда участвовал в сражениях — без лишних слов и проявляя большую силу духа. И он служит под началом ее дядюшки.
— Дэвид, то, что произошло, от меня не зависело, — тихо сказала Аллора, глядя мимо него туда, где под большим дубом ее отец и Роберт разговаривали с сэром Кристианом и Дунканом. — Дядюшке грозила смертная казнь…
— Я все понимаю, Аллора, — с чувством произнес Дэвид. — В том, что произошло, нет твоей вины, любовь моя. Однако в моем сердце осталась рана, и она кровоточит, оплакивая нас обоих.
Аллора опустила голову, почувствовав смятение. Она давно искренне любила Дэвида. Но как ни странно, теперь, за короткий промежуток времени, все коренным образом изменилось. Она все еще любила его, но уже не могла забыть чувство, охватившее ее, когда она сидела перед камином, глядя на огонь, в объятиях мужа — сурового норманна.
— Ах, как трогательно! — вдруг услышала она и вздрогнула от неожиданности. Это наконец очнулась Элайзия. Ее широко распахнутые серые глаза, словно два кинжала, вонзились в Аллору, лицо выражало ярость.
— Элайзия! — воскликнула Аллора, решив сказать золовке, что сожалеет о том, что произошло, и что ее освободят при первой же возможности. Элайзия не пожелала ее выслушать. Презрительно отвергнув протянутую Аллорой руку, она быстро встала с земли.
— А мы еще старались, чтобы ты почувствовала, как тебе рады! — возмущенно воскликнула она. — Подумать только! Я оказалась здесь лишь потому, что пожалела тебя, узнав, как ты больна. Теперь вся твоя стая диких пограничных волков будет наверняка повешена. И тебя могут повесить!
— Успокойтесь, леди, иначе мне придется заткнуть вам рот кляпом, — предупредил Дэвид, сразу бросившийся на защиту Аллоры.
Но Аллора не желала, чтобы ее защищали.
— Тебя освободят при первой возможности, Элайзия. Никто не собирался похищать тебя, ты сама это знаешь. С тобой вынуждены были так поступить. И мы освободим тебя, как только уедем на достаточно большое расстояние.
— А может быть, и не освободим, — услышала Аллора голос Дункана у себя за спиной.
Она круто обернулась и взглянула на него.
— Что такое ты говоришь?
— Дочь графа д’Анлу! Сестра великого графа Уэйкфилда! Из нее может получиться отличная заложница! Она еще пригодится нам, чтобы выторговать кое-какие уступки на переговорах.
— Как ты смеешь, Дункан! — в гневе воскликнула Аллора. — Она не имеет к этому никакого отношения!
— А какое отношение имела ты, племянница, к хитроумным планам Вильгельма — раздался возбужденный голос Роберта, подошедшего сзади.
— Заткнись! — рассвирепела она на дядюшку, круто повернувшись к нему лицом. — Это ты втянул меня в свою авантюру и обманул, как и всех других. Я могла поплатиться…
— Ошибаешься, леди! — быстро перебил ее Роберт. И она поняла, что отец ничего не знает о том, что в снотворное, предназначенное для Брета, был добавлен яд. Но ведь она и без того была уверена в том, что отец не одобрил бы ничего подобного.
А теперь, судя по всему, дядюшка решил любыми средствами добиться своей цели и оправдал бы любой поступок, если тот служил ее достижению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41