И если Вильгельм не пожертвует половиной армии ради осады их неприступной крепости, они все вернутся к тому, с чего началась вся эта история. Конечно, кроме леди Люсинды — к тому времени она выйдет замуж и будет далеко отсюда.
— Во всем виноват Вильгельм! — запальчиво произнесла Аллора.
— Конечно, Вильгельм, — согласно кивнул совершенно удрученный отец. — Будем надеяться, что Господь на нашей стороне.
— Он будет на стороне того, кто прав.
— Кто может быть прав, когда один христианин воюет против другого?
— Отец, у нас нет выбора, — прошептала Аллора.
Он печально склонил голову, и пряди его непокорных волос упали на лоб.
Как она не хотела, чтобы он страдал из-за нее! Она дотронулась до его ладони и пожала пальцы. Он встал, и через минуту она снова осталась одна.
Колени занемели и, казалось, примерзли к полу. Молитвы не шли в голову. Вскоре к ней подошла и тронула за плечо застенчивая, некрасивая, но очень милая леди Анна она пришла, чтобы увести Аллору отдохнуть перед церемонией. Отдохнуть. Наверное, она уже никогда не сможет отдохнуть.
И никогда ей не будет спокойно.
Заснула Аллора только на рассвете. Она вздрогнула, когда ее разбудила молоденькая горничная, сообщившая, что ее ждет ванна, что семья жениха прислала в подарок подвенечное платье, что пора завтракать и начинать готовиться к церемонии. И что священник, отец Дамьен, которому предстояло провести брачный обряд, будет ждать ее в исповедальне.
Аллору удивила какая-то суета внизу, и горничная объяснила, что несколько дам пришли помочь невесте искупаться. Совсем не желая этого, Аллора быстро вскочила с постели, стянула с себя сорочку и бросилась в ванну, чуть ли не обжигаясь слишком горячей водой. Она попросила горничную ненадолго задержать этих нормандок, чтобы искупаться и одеться без них.
Она успела вымыть волосы и укутаться в большую льняную купальную простыню, прежде чем в комнате появились дамы. Аллора с облегчением увидела, что их всего две: одна постарше, матрона с седеющими волосами, добрым лицом и чуть полноватая. Вторая была значительно моложе: стройная красивая брюнетка с синими глазами и слегка озорной улыбкой. Она подошла к Аллоре, слегка поклонилась и быстро поцеловала ее в щеку.
— Да благословит вас господь в день вашего бракосочетания, дорогая, — сказала она и, не представившись сама и не представив даму постарше, обняла Аллору за плечи, усадила на сундук и начала расчесывать ее длинные волосы. Она стала расспрашивать Аллору о Дальнем острове, и Аллора, неожиданно почувствовав себя непринужденно с ней, рассказала о родном крае.
Брюнетка тем временем продолжала расчесывать волосы Аллоры, промокая их полотенцем. Обсушив их, она вынула из коробки платье, которое было доставлено утром. Это было изумительно красивое произведение портновского искусства из легкой серебристой ткани.
— Шелк доставлен прямо из Византийской империи, — сказала ей дама. — Вам нравится?
Аллора впервые обратила внимание, что леди, так мило занимавшаяся ею, говорит на нормандском наречии французского языка с едва заметным акцентом.
— Значит, вы англичанка, миледи? — с любопытством спросила она.
В глазах дамы блеснули озорные искорки.
— Верно. И в значительной степени. Но скажите мне лучше, что вы думаете об этом платье?
— Оно прекрасно.
— Позвольте мне надеть его на вас.
Сначала была надета сорочка с легкими, будто воздушными рукавами. Потом туника, затем вуаль из прозрачного невесомого газа и золотой обруч изящной ювелирной работы.
Брюнетка, улыбаясь своей очаровательной улыбкой, отступила назад, рассматривая Аллору, и, судя по всему, ей нравилось то, что она видела.
— Магда, — сказала она, обращаясь к даме постарше, спустись вниз и скажи всем, что леди Аллора готова предстать перед отцом Дамьеном.
— И правда, мне надо поспешить. Ах, какую очаровательную невесту заполучил наш милорд Брет! — радостно воскликнула та, любуясь Аллорой, и вышла из комнаты.
Аллора почувствовала, что краснеет. А брюнетка добавила:
— Да уж, невеста у Брета что надо! Он говорил мне, что вы очень красивая. Однако я не могла устоять, чтобы не взглянуть на вас сама. Вы действительно желаете этого брака, миледи с Дальнего острова?
Аллора боялась вздрогнуть или еще как-нибудь выдать себя.
— Мой отец и король одобрили этот брак, миледи. — Брюнетка весело рассмеялась:
— Я была уверена, что вас заставили согласиться ради спасения вашего оступившегося дяди. Ну да ладно! Поскольку вы сами не против этого брака, все остальное не имеет значения.
Аллоре вдруг захотелось спросить ее, не помогла бы она ей бежать, если б узнала, что она против этого брака. Но надо быть очень осторожной!
— Насколько мне известно, граф Уэйкфилд достойный человек и принадлежит к могущественной семье. Он молод и красив. Вы со мной согласны?
— О да, я с вами согласна.
— В таком случае, миледи, почему вам показалась, что я буду возражать против этого брака?
Дама улыбнулась:
— Просто мне пришло в голову, дорогая, что вы, возможно, не пожелаете выходить замуж за норманна.
Аллора пожала плечами:
— Мужчины, в сущности, все одинаковы: две руки, голова, шея…
Дама тихо рассмеялась:
— Правда. Негодяй — он негодяй в любой стране, а хороший человек остается хорошим, где бы он ни родился. Милорд Брет 'д’Анлу молод и, по-моему, является очень хорошей партией даже для самой красивой и самой знатной молодой леди. У него масса несомненных достоинств. К тому же он человек гордый, целеустремленный и обладает характерным для норманна складом ума. У него очень твердые принципы: то, что принадлежит ему, он сохранит. И то, что попало ему в руки, он никогда из рук не выпустит.
Аллору охватила дрожь. Как странно говорит о нем эта женщина! Она, правда, старше Брета, но необыкновенно красива. Еще одна женщина из его прошлого? Возможно, какая-нибудь вдова, которой наскучило одиночество и которой был нужен не муж, а любовник? Аллора с раздражением отметила, что испытывает острое чувство ревности, как ни странно, ревнуя человека, от которого собиралась сбежать при первом удобном случае. Но сердце у нее снова защемило, как и в тот момент, когда она увидела его с Люсиндой, или как вчера, когда он шептал что-то на ухо за столом какой-то молодой рыжеволосой красавице. И теперь она приревновала его к даме, так мило и по-дружески разговаривающей с ней и, кажется, искренне желающей ей добра.
— Вы, наверное, очень хорошо его знаете, — тихо заметила Аллора.
Женщина развела руками, в глазах ее блеснули веселые огоньки.
— Мне так и положено. Я его мать, дорогая.
Растерявшись от неожиданности, Аллора покраснела. Она почувствовала одновременно и глубокое облегчение, и желание немедленно провалиться сквозь землю от смущения.
— Вы… вам следовало предупредить меня! — пробормотала она.
Ей стало не по себе. Неприятности нарастали! Эта дама очень понравилась ей, а она сама, стоя рядом, замышляет такое чудовищное предательство по отношению к ее сыну! Аллора была так уверена в том, что Брет д’Анлу тоже хочет свободы! А он, судя по всему, дав согласие на брак, будет следовать своим принципам.
— Извините меня, — тихо сказала Фаллон, с беспокойством увидев, как побледнела Аллора. — Я поддалась соблазну познакомиться с вами, не называя себя. Мне хотелось самой убедиться, что вас не принуждают к браку.
— Но, миледи, вы, несомненно, любите сына и очень гордитесь им, — смущенно произнесла Аллора, — тогда почему же вы подумали…
— Наверное, потому, что мой муж и сыновья служат нормандскому королю Англии, а это не всегда нравится другим, — быстро сказала Фаллон и взяла Аллору за руки. — Я рада, что познакомилась с вами заранее. А теперь вам пора идти. Внизу вас ждет отец Дамьен. Вас будет венчать саксонский священник, очень близкий друг нашей семьи — пусть это хоть немного утешит вас в сложившихся обстоятельствах, когда все делается с такой поспешностью, а вы находитесь далеко от родного дома. Да Хранит вас Бог, моя дорогая! И добро пожаловать в нашу семью. Мы вам очень рады.
Она снова улыбнулась, слегка сжала руки Аллоры и удалилась, шурша юбками. Аллора, замерев на месте, смотрела ей вслед.
Она так крепко сжала кулачки, что ногти полукружиями врезались в ладони. Сейчас она ненавидела дядюшку. И почему это он всегда так стремится воевать? Ведь его уже схватили, когда он помогал английским мятежникам на их стороне границе. А теперь…
Остальная часть дня прошла словно в тумане. Отец доставил ее в башню, и ради него она постаралась выглядеть безмятежной и уверенной в себе. Исповедуясь, она думала, что не может быть ада страшнее, чем тот, который устроили на земле люди, а если так: то не обречена ли она теперь гореть в нем? Она сказала себе, что пока еще ничего дурного не совершила и ей не в чем каяться. Однако, посмотрев на священника, она почувствовала, что своим проницательным взглядом он видит ее насквозь. У него были белые как снег волосы и зоркие, как у орла, глаза. Даже когда он отпускал ей грехи, она чувствовала его настороженность.
И возможно, он знает, что она затеяла.
Ей отвели в башне комнату, где можно было подождать, пока закончатся последние приготовления. Она шагала из угла в угол, словно посаженный в клетку зверь. Наконец дверь открылась и она увидела на пороге отца.
Сердце у Аллоры часто-часто забилось. Она посмотрела во встревоженные глаза отца, увидела измученное, осунувшееся лицо, дороже которого не было для нее на свете. Будь что будет, но она сделает все, лишь бы снять с его плеч заботы, из-за которых покрылось морщинами и состарилось такое любимое лицо.
— Пора, — сказал он упавшим голосом.
Она заставила себя улыбнуться уверенной улыбкой.
— Мы все уже почти свободны! — сказала она, целуя его в щеку.
— Ты не боишься?
Она покачала головой и решительно взяла его под руку.
— Мы непокоренные, — напомнила она ему. — И я не боюсь ничего!
Нет, она лжет, лжет! Сердце ее заколотилось с бешеной скоростью. Ей еще никогда в жизни не было так страшно.
Глава 8
Аллора вышла из комнаты рука об руку с отцом, и они пошли по коридору. Вдоль стен, как всегда, стояли стражники Вильгельма. Войдя в часовню, Аллора с удивлением обнаружила, что там полно народу. При их появлении гул толпы сразу замер, и она увидела своего жениха, ожидающего ее у алтаря. Рядом с ним стоял король — он был свидетелем. Но она видела только его. Он стоял с непокрытой головой, черные как смоль волосы были аккуратно подстрижены — все-таки не так коротко, как обычно носили норманны. Одежда золотисто-желтого и ярко-синего цветов семейства д’Анлу, на ногах надеты очень высокие сапоги почти такого же черного цвета, как волосы. Его широкоплечая фигура выглядела весьма внушительно. Синие глаза встретились с ней взглядом, и она словно услышала предупреждающий ее внутренний голос: «Если ты согласишься на брак, значит, готова стать его женой. Если ты согласилась…»
Она окинула его взглядом с головы до ног, обратив внимание на руки: крупные, с длинными пальцами и чистыми, коротко подстриженными ногтями. Она почти почувствовала их… Вокруг своего горла.
Нет, она не сможет этого сделать. Не сможет. Он ее предупреждал: если что-нибудь пойдет не так…
Ей захотелось сбежать. Умчаться со всех ног подальше отсюда, пока не поздно.
Но куда ей бежать? Некуда. Совсем некуда.
Усилием воли она уняла дрожь в пальцах, лежавших на локте отца. А вот и священник, отец Дамьен, смотрит проницательными глазами, тоже ждет ее у алтаря. Звонким голосом он вопросил, кто пришел, чтобы отдать Аллору в жены Брету, и отец вывел ее вперед и ответил дрожащим от волнения голосом, что он, ее отец, пришел, чтобы отдать ее в жены.
Потом вложил ее руку в руку Брета д’Анлу, И снова Аллору охватила паника. Она едва удержалась, чтобы не убежать, не вскрикнуть. Прикоснувшаяся к ней рука казалась очень горячей, в ней чувствовалась сила, мощь.
Она ощущала на себе его взгляд, но не могла даже заставить себя посмотреть в его сторону. Опустилась на колени рядом с ним, услышала слова священника над их головами, голос Брета, дающего свои обеты спокойно и уверенно. Священник задал ей те же вопросы. Она не то что говорить, дышать не могла и снова испугалась, что сейчас лишится чувств…
Его пальцы предостерегающе сжали руку, да так больно, что она чуть не вскрикнула. Невнятно промямлив обязательные слова, она прищурила глаза и посмотрела на него недобрым взглядом.
Он ответил ей жестким вопросительным взглядом и, наверное, не слышал, как и она, того, что монотонно продолжал говорить священник. Нет, все-таки слышал, потому что вдруг взял ее руку и надел на палец кольцо. Оно плотно охватило палец, и у нее затрепетало сердце.
Кольцо теперь не снять! Она не сможет избавиться от этой проклятой штуковины!
— Что случилось? — шепотом спросил он, низко наклонив голову, словно был погружен в молитву.
— Жмет!
— Ах, леди, брак — такая вещь, что обязательно потребуется подгонка по размеру, так сказать, притирка.
— Было бы, наверное, лучше, если б вы женились на своей разлюбезной ежихе, — прошептала она сквозь стиснутые зубы.
— Думаю, наш союз и так будет тесный.
— Убирайтесь ко всем чертям!
— Я тоже люблю вас, миледи.
— Будете в аду, так и любите, милорд! — Она в испуге прикрыла рот рукой, боясь, как бы ее слова не услышал кто-нибудь из гостей. Священник, читавший молитву, вдруг замолчал и поглядел на них, вопросительно выгнув бровь.
— У вас какая-нибудь проблема, милорд и миледи?
— Нет, отец, у нас все в порядке. Продолжайте, пожалуйста, — ответил Брет звонким голосом.
У Аллоры кружилась голова. Она напомнила себе, что ей следует быть очаровательной чтобы, избави Бог, никто не заподозрил, что она отнюдь не покорившаяся судьбе невеста.
Она получила причастие, отпила из чаши первой и увидела, как его губы прикоснулись точно к тому месту, которого только что касались ее губы. У нее защемило сердце. Одно дело — нарушить согласие с Вильгельмом, и совсем другое — нарушить обещания, данные перед Богом, даже если король и мнил себя тем и другим одновременно.
Потом Брет, поддерживая ее за плечи, помог подняться. В глазах его мелькнул насмешливый огонек, губы тронула улыбка.
Она очутилась в его крепких объятиях, плотно прижатая к его телу. Губы по-хозяйски уверенно прижались к ее губам. Обхватив пальцами затылок, он поддерживал ее голову, пока длился супружеский поцелуй, от которого, казалось, огонь опалил ее сердце и душу, затруднив дыхание, чуть не лишив жизни. Ей хотелось вырваться из его объятий, возненавидеть его. Она не хотела чувствовать тепло, разливающееся по телу, и слабость, от которой бросило в дрожь. Она ощутила в его объятиях обещание продолжения, намек на нечто большее, манящее…
Вокруг раздавались поощрительные возгласы, поздравления. Она услышала звуки лютни, и Руперт, один из королевских музыкантов, высокий, худой, воскликнул:
— Вот это был поцелуй, уважаемые лорды и леди!
Гости, настроенные как следует поразвлечься, готовы были ухватиться за любой повод.
— С хорошим началом! — крикнул кто-то, непостижимым образом превратив безобидные слова в не вполне приличный намек на продолжение.
— Настоящий поцелуй норманна, поцелуй завоевателя, — снова прокомментировал Руперт.
Аллора насторожилась, и жар в крови быстро поутих. Ее прижатое к Брету тело напряглось и замерло. Он наконец оторвал губы от ее губ и пристально взглянул на нее. У нее защипало глаза от близких слез.
— Меня ты не завоюешь! — с жаром заявила она.
— Не я это сказал, миледи. — Он говорил мягко, даже с кротостью, которой она в нем не подозревала.
— Но в душе вы согласны с этим, — с упреком в голосе произнесла она.
— В браке люди не сразу притираются друг к другу. Но завоеваниями не придашь семейной жизни ни тепла, ни уюта.
— Однако вы, лорд Брет, граф Уэйкфилд, после смерти моего отца будете еще и лордом Дальнего острова и станете править им так, как сочтете нужным.
— Я обычно твердо держу в руках то, что принадлежит мне, в этом вы правы, миледи, — с неожиданным раздражением тихо сказал он.
— А мной нельзя управлять.
— Поживем — увидим.
— Вы правы: поживем — увидим, — храбро повторила она. Она по-прежнему чувствовала себя очень виноватой, но теперь к чувству вины добавился страх. Нет, ей надо бежать. И как можно быстрее.
— Говорите потише, миледи, — резко произнес Брет. Или вам хочется, чтобы о наших разногласиях знали все?
Гости, собравшиеся в часовне, окружали их все более плотным кольцом; многие хотели лично поздравить жениха и невесту. Аллора замолчала, смущенная тем, что неожиданно оказалась в центре внимание элегантно разодетой знати.
И вдруг их разделили. Она почувствовала, как дядя целует ее в щеку, и увидела его раскрасневшееся лицо и блестящие глаза. Потом ее обнял король — веселый, радостный, чрезвычайно довольный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
— Во всем виноват Вильгельм! — запальчиво произнесла Аллора.
— Конечно, Вильгельм, — согласно кивнул совершенно удрученный отец. — Будем надеяться, что Господь на нашей стороне.
— Он будет на стороне того, кто прав.
— Кто может быть прав, когда один христианин воюет против другого?
— Отец, у нас нет выбора, — прошептала Аллора.
Он печально склонил голову, и пряди его непокорных волос упали на лоб.
Как она не хотела, чтобы он страдал из-за нее! Она дотронулась до его ладони и пожала пальцы. Он встал, и через минуту она снова осталась одна.
Колени занемели и, казалось, примерзли к полу. Молитвы не шли в голову. Вскоре к ней подошла и тронула за плечо застенчивая, некрасивая, но очень милая леди Анна она пришла, чтобы увести Аллору отдохнуть перед церемонией. Отдохнуть. Наверное, она уже никогда не сможет отдохнуть.
И никогда ей не будет спокойно.
Заснула Аллора только на рассвете. Она вздрогнула, когда ее разбудила молоденькая горничная, сообщившая, что ее ждет ванна, что семья жениха прислала в подарок подвенечное платье, что пора завтракать и начинать готовиться к церемонии. И что священник, отец Дамьен, которому предстояло провести брачный обряд, будет ждать ее в исповедальне.
Аллору удивила какая-то суета внизу, и горничная объяснила, что несколько дам пришли помочь невесте искупаться. Совсем не желая этого, Аллора быстро вскочила с постели, стянула с себя сорочку и бросилась в ванну, чуть ли не обжигаясь слишком горячей водой. Она попросила горничную ненадолго задержать этих нормандок, чтобы искупаться и одеться без них.
Она успела вымыть волосы и укутаться в большую льняную купальную простыню, прежде чем в комнате появились дамы. Аллора с облегчением увидела, что их всего две: одна постарше, матрона с седеющими волосами, добрым лицом и чуть полноватая. Вторая была значительно моложе: стройная красивая брюнетка с синими глазами и слегка озорной улыбкой. Она подошла к Аллоре, слегка поклонилась и быстро поцеловала ее в щеку.
— Да благословит вас господь в день вашего бракосочетания, дорогая, — сказала она и, не представившись сама и не представив даму постарше, обняла Аллору за плечи, усадила на сундук и начала расчесывать ее длинные волосы. Она стала расспрашивать Аллору о Дальнем острове, и Аллора, неожиданно почувствовав себя непринужденно с ней, рассказала о родном крае.
Брюнетка тем временем продолжала расчесывать волосы Аллоры, промокая их полотенцем. Обсушив их, она вынула из коробки платье, которое было доставлено утром. Это было изумительно красивое произведение портновского искусства из легкой серебристой ткани.
— Шелк доставлен прямо из Византийской империи, — сказала ей дама. — Вам нравится?
Аллора впервые обратила внимание, что леди, так мило занимавшаяся ею, говорит на нормандском наречии французского языка с едва заметным акцентом.
— Значит, вы англичанка, миледи? — с любопытством спросила она.
В глазах дамы блеснули озорные искорки.
— Верно. И в значительной степени. Но скажите мне лучше, что вы думаете об этом платье?
— Оно прекрасно.
— Позвольте мне надеть его на вас.
Сначала была надета сорочка с легкими, будто воздушными рукавами. Потом туника, затем вуаль из прозрачного невесомого газа и золотой обруч изящной ювелирной работы.
Брюнетка, улыбаясь своей очаровательной улыбкой, отступила назад, рассматривая Аллору, и, судя по всему, ей нравилось то, что она видела.
— Магда, — сказала она, обращаясь к даме постарше, спустись вниз и скажи всем, что леди Аллора готова предстать перед отцом Дамьеном.
— И правда, мне надо поспешить. Ах, какую очаровательную невесту заполучил наш милорд Брет! — радостно воскликнула та, любуясь Аллорой, и вышла из комнаты.
Аллора почувствовала, что краснеет. А брюнетка добавила:
— Да уж, невеста у Брета что надо! Он говорил мне, что вы очень красивая. Однако я не могла устоять, чтобы не взглянуть на вас сама. Вы действительно желаете этого брака, миледи с Дальнего острова?
Аллора боялась вздрогнуть или еще как-нибудь выдать себя.
— Мой отец и король одобрили этот брак, миледи. — Брюнетка весело рассмеялась:
— Я была уверена, что вас заставили согласиться ради спасения вашего оступившегося дяди. Ну да ладно! Поскольку вы сами не против этого брака, все остальное не имеет значения.
Аллоре вдруг захотелось спросить ее, не помогла бы она ей бежать, если б узнала, что она против этого брака. Но надо быть очень осторожной!
— Насколько мне известно, граф Уэйкфилд достойный человек и принадлежит к могущественной семье. Он молод и красив. Вы со мной согласны?
— О да, я с вами согласна.
— В таком случае, миледи, почему вам показалась, что я буду возражать против этого брака?
Дама улыбнулась:
— Просто мне пришло в голову, дорогая, что вы, возможно, не пожелаете выходить замуж за норманна.
Аллора пожала плечами:
— Мужчины, в сущности, все одинаковы: две руки, голова, шея…
Дама тихо рассмеялась:
— Правда. Негодяй — он негодяй в любой стране, а хороший человек остается хорошим, где бы он ни родился. Милорд Брет 'д’Анлу молод и, по-моему, является очень хорошей партией даже для самой красивой и самой знатной молодой леди. У него масса несомненных достоинств. К тому же он человек гордый, целеустремленный и обладает характерным для норманна складом ума. У него очень твердые принципы: то, что принадлежит ему, он сохранит. И то, что попало ему в руки, он никогда из рук не выпустит.
Аллору охватила дрожь. Как странно говорит о нем эта женщина! Она, правда, старше Брета, но необыкновенно красива. Еще одна женщина из его прошлого? Возможно, какая-нибудь вдова, которой наскучило одиночество и которой был нужен не муж, а любовник? Аллора с раздражением отметила, что испытывает острое чувство ревности, как ни странно, ревнуя человека, от которого собиралась сбежать при первом удобном случае. Но сердце у нее снова защемило, как и в тот момент, когда она увидела его с Люсиндой, или как вчера, когда он шептал что-то на ухо за столом какой-то молодой рыжеволосой красавице. И теперь она приревновала его к даме, так мило и по-дружески разговаривающей с ней и, кажется, искренне желающей ей добра.
— Вы, наверное, очень хорошо его знаете, — тихо заметила Аллора.
Женщина развела руками, в глазах ее блеснули веселые огоньки.
— Мне так и положено. Я его мать, дорогая.
Растерявшись от неожиданности, Аллора покраснела. Она почувствовала одновременно и глубокое облегчение, и желание немедленно провалиться сквозь землю от смущения.
— Вы… вам следовало предупредить меня! — пробормотала она.
Ей стало не по себе. Неприятности нарастали! Эта дама очень понравилась ей, а она сама, стоя рядом, замышляет такое чудовищное предательство по отношению к ее сыну! Аллора была так уверена в том, что Брет д’Анлу тоже хочет свободы! А он, судя по всему, дав согласие на брак, будет следовать своим принципам.
— Извините меня, — тихо сказала Фаллон, с беспокойством увидев, как побледнела Аллора. — Я поддалась соблазну познакомиться с вами, не называя себя. Мне хотелось самой убедиться, что вас не принуждают к браку.
— Но, миледи, вы, несомненно, любите сына и очень гордитесь им, — смущенно произнесла Аллора, — тогда почему же вы подумали…
— Наверное, потому, что мой муж и сыновья служат нормандскому королю Англии, а это не всегда нравится другим, — быстро сказала Фаллон и взяла Аллору за руки. — Я рада, что познакомилась с вами заранее. А теперь вам пора идти. Внизу вас ждет отец Дамьен. Вас будет венчать саксонский священник, очень близкий друг нашей семьи — пусть это хоть немного утешит вас в сложившихся обстоятельствах, когда все делается с такой поспешностью, а вы находитесь далеко от родного дома. Да Хранит вас Бог, моя дорогая! И добро пожаловать в нашу семью. Мы вам очень рады.
Она снова улыбнулась, слегка сжала руки Аллоры и удалилась, шурша юбками. Аллора, замерев на месте, смотрела ей вслед.
Она так крепко сжала кулачки, что ногти полукружиями врезались в ладони. Сейчас она ненавидела дядюшку. И почему это он всегда так стремится воевать? Ведь его уже схватили, когда он помогал английским мятежникам на их стороне границе. А теперь…
Остальная часть дня прошла словно в тумане. Отец доставил ее в башню, и ради него она постаралась выглядеть безмятежной и уверенной в себе. Исповедуясь, она думала, что не может быть ада страшнее, чем тот, который устроили на земле люди, а если так: то не обречена ли она теперь гореть в нем? Она сказала себе, что пока еще ничего дурного не совершила и ей не в чем каяться. Однако, посмотрев на священника, она почувствовала, что своим проницательным взглядом он видит ее насквозь. У него были белые как снег волосы и зоркие, как у орла, глаза. Даже когда он отпускал ей грехи, она чувствовала его настороженность.
И возможно, он знает, что она затеяла.
Ей отвели в башне комнату, где можно было подождать, пока закончатся последние приготовления. Она шагала из угла в угол, словно посаженный в клетку зверь. Наконец дверь открылась и она увидела на пороге отца.
Сердце у Аллоры часто-часто забилось. Она посмотрела во встревоженные глаза отца, увидела измученное, осунувшееся лицо, дороже которого не было для нее на свете. Будь что будет, но она сделает все, лишь бы снять с его плеч заботы, из-за которых покрылось морщинами и состарилось такое любимое лицо.
— Пора, — сказал он упавшим голосом.
Она заставила себя улыбнуться уверенной улыбкой.
— Мы все уже почти свободны! — сказала она, целуя его в щеку.
— Ты не боишься?
Она покачала головой и решительно взяла его под руку.
— Мы непокоренные, — напомнила она ему. — И я не боюсь ничего!
Нет, она лжет, лжет! Сердце ее заколотилось с бешеной скоростью. Ей еще никогда в жизни не было так страшно.
Глава 8
Аллора вышла из комнаты рука об руку с отцом, и они пошли по коридору. Вдоль стен, как всегда, стояли стражники Вильгельма. Войдя в часовню, Аллора с удивлением обнаружила, что там полно народу. При их появлении гул толпы сразу замер, и она увидела своего жениха, ожидающего ее у алтаря. Рядом с ним стоял король — он был свидетелем. Но она видела только его. Он стоял с непокрытой головой, черные как смоль волосы были аккуратно подстрижены — все-таки не так коротко, как обычно носили норманны. Одежда золотисто-желтого и ярко-синего цветов семейства д’Анлу, на ногах надеты очень высокие сапоги почти такого же черного цвета, как волосы. Его широкоплечая фигура выглядела весьма внушительно. Синие глаза встретились с ней взглядом, и она словно услышала предупреждающий ее внутренний голос: «Если ты согласишься на брак, значит, готова стать его женой. Если ты согласилась…»
Она окинула его взглядом с головы до ног, обратив внимание на руки: крупные, с длинными пальцами и чистыми, коротко подстриженными ногтями. Она почти почувствовала их… Вокруг своего горла.
Нет, она не сможет этого сделать. Не сможет. Он ее предупреждал: если что-нибудь пойдет не так…
Ей захотелось сбежать. Умчаться со всех ног подальше отсюда, пока не поздно.
Но куда ей бежать? Некуда. Совсем некуда.
Усилием воли она уняла дрожь в пальцах, лежавших на локте отца. А вот и священник, отец Дамьен, смотрит проницательными глазами, тоже ждет ее у алтаря. Звонким голосом он вопросил, кто пришел, чтобы отдать Аллору в жены Брету, и отец вывел ее вперед и ответил дрожащим от волнения голосом, что он, ее отец, пришел, чтобы отдать ее в жены.
Потом вложил ее руку в руку Брета д’Анлу, И снова Аллору охватила паника. Она едва удержалась, чтобы не убежать, не вскрикнуть. Прикоснувшаяся к ней рука казалась очень горячей, в ней чувствовалась сила, мощь.
Она ощущала на себе его взгляд, но не могла даже заставить себя посмотреть в его сторону. Опустилась на колени рядом с ним, услышала слова священника над их головами, голос Брета, дающего свои обеты спокойно и уверенно. Священник задал ей те же вопросы. Она не то что говорить, дышать не могла и снова испугалась, что сейчас лишится чувств…
Его пальцы предостерегающе сжали руку, да так больно, что она чуть не вскрикнула. Невнятно промямлив обязательные слова, она прищурила глаза и посмотрела на него недобрым взглядом.
Он ответил ей жестким вопросительным взглядом и, наверное, не слышал, как и она, того, что монотонно продолжал говорить священник. Нет, все-таки слышал, потому что вдруг взял ее руку и надел на палец кольцо. Оно плотно охватило палец, и у нее затрепетало сердце.
Кольцо теперь не снять! Она не сможет избавиться от этой проклятой штуковины!
— Что случилось? — шепотом спросил он, низко наклонив голову, словно был погружен в молитву.
— Жмет!
— Ах, леди, брак — такая вещь, что обязательно потребуется подгонка по размеру, так сказать, притирка.
— Было бы, наверное, лучше, если б вы женились на своей разлюбезной ежихе, — прошептала она сквозь стиснутые зубы.
— Думаю, наш союз и так будет тесный.
— Убирайтесь ко всем чертям!
— Я тоже люблю вас, миледи.
— Будете в аду, так и любите, милорд! — Она в испуге прикрыла рот рукой, боясь, как бы ее слова не услышал кто-нибудь из гостей. Священник, читавший молитву, вдруг замолчал и поглядел на них, вопросительно выгнув бровь.
— У вас какая-нибудь проблема, милорд и миледи?
— Нет, отец, у нас все в порядке. Продолжайте, пожалуйста, — ответил Брет звонким голосом.
У Аллоры кружилась голова. Она напомнила себе, что ей следует быть очаровательной чтобы, избави Бог, никто не заподозрил, что она отнюдь не покорившаяся судьбе невеста.
Она получила причастие, отпила из чаши первой и увидела, как его губы прикоснулись точно к тому месту, которого только что касались ее губы. У нее защемило сердце. Одно дело — нарушить согласие с Вильгельмом, и совсем другое — нарушить обещания, данные перед Богом, даже если король и мнил себя тем и другим одновременно.
Потом Брет, поддерживая ее за плечи, помог подняться. В глазах его мелькнул насмешливый огонек, губы тронула улыбка.
Она очутилась в его крепких объятиях, плотно прижатая к его телу. Губы по-хозяйски уверенно прижались к ее губам. Обхватив пальцами затылок, он поддерживал ее голову, пока длился супружеский поцелуй, от которого, казалось, огонь опалил ее сердце и душу, затруднив дыхание, чуть не лишив жизни. Ей хотелось вырваться из его объятий, возненавидеть его. Она не хотела чувствовать тепло, разливающееся по телу, и слабость, от которой бросило в дрожь. Она ощутила в его объятиях обещание продолжения, намек на нечто большее, манящее…
Вокруг раздавались поощрительные возгласы, поздравления. Она услышала звуки лютни, и Руперт, один из королевских музыкантов, высокий, худой, воскликнул:
— Вот это был поцелуй, уважаемые лорды и леди!
Гости, настроенные как следует поразвлечься, готовы были ухватиться за любой повод.
— С хорошим началом! — крикнул кто-то, непостижимым образом превратив безобидные слова в не вполне приличный намек на продолжение.
— Настоящий поцелуй норманна, поцелуй завоевателя, — снова прокомментировал Руперт.
Аллора насторожилась, и жар в крови быстро поутих. Ее прижатое к Брету тело напряглось и замерло. Он наконец оторвал губы от ее губ и пристально взглянул на нее. У нее защипало глаза от близких слез.
— Меня ты не завоюешь! — с жаром заявила она.
— Не я это сказал, миледи. — Он говорил мягко, даже с кротостью, которой она в нем не подозревала.
— Но в душе вы согласны с этим, — с упреком в голосе произнесла она.
— В браке люди не сразу притираются друг к другу. Но завоеваниями не придашь семейной жизни ни тепла, ни уюта.
— Однако вы, лорд Брет, граф Уэйкфилд, после смерти моего отца будете еще и лордом Дальнего острова и станете править им так, как сочтете нужным.
— Я обычно твердо держу в руках то, что принадлежит мне, в этом вы правы, миледи, — с неожиданным раздражением тихо сказал он.
— А мной нельзя управлять.
— Поживем — увидим.
— Вы правы: поживем — увидим, — храбро повторила она. Она по-прежнему чувствовала себя очень виноватой, но теперь к чувству вины добавился страх. Нет, ей надо бежать. И как можно быстрее.
— Говорите потише, миледи, — резко произнес Брет. Или вам хочется, чтобы о наших разногласиях знали все?
Гости, собравшиеся в часовне, окружали их все более плотным кольцом; многие хотели лично поздравить жениха и невесту. Аллора замолчала, смущенная тем, что неожиданно оказалась в центре внимание элегантно разодетой знати.
И вдруг их разделили. Она почувствовала, как дядя целует ее в щеку, и увидела его раскрасневшееся лицо и блестящие глаза. Потом ее обнял король — веселый, радостный, чрезвычайно довольный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41