Она искренне любила братьев, однако они, похоже, не очень думали о ее благополучии. К тому же они далеко.
Фаллон закусила губу. Ей ничего не оставалось, как присутствовать на коронации, она его понимала. По своей воле или вопреки ей, но от этого не уйти. Она осторожно поднялась, хватаясь за кровать, чтобы сохранить равновесие. Все-таки надо отказаться хотя бы от пира, мрачно подумала она. Она не в состоянии изображать радость и заявлять о своей верности нормандскому узурпатору. Она не станет этого делать.
Внезапно раздался стук в дверь. Когда дверь открылась, Фаллон увидела в коридоре целую толпу людей — двух девушек-служанок, двух рослых парней с корытом и около дюжины мальчиков с водой. Фаллон тихонько вздохнула и опустила голову. Когда корыто было наполнено, она влезла в воду и решила про себя, что будет гордо держать голову. Она не будет славить Вильгельма, но не станет и выступать против него. Она будет молиться, и молчание скажет больше слов.
Фаллон надела рубашку из тонкого шелка, рукава которой были отделаны фламандскими кружевами, сверху алое платье, подбитое горностаем. Волосы украсила жемчугами, после чего служанка накинула ей на плечи меховую накидку, которую принцесса скрепила брошью Ричарда. Когда Фаллон была готова, появился Аларик.
Он остановился в дверях, оглядывая Фаллон. Без всякого сомнения, она была первой красавицей Англии. Она стояла спокойная, высокая, гордая. Длинные, цвета воронова крыла волосы волнами ниспадали с плеч. Глаза ее поблескивали, словно два сапфира, а на белоснежной лебединой шее тихо пульсировала жилка. Найдется ли мужчина, который не остановит на ней взгляда?
Он сжал губы, вспомнив об ее недавнем предательстве, совершенном тогда, когда она уже знала о своей беременности. Она убаюкивала и завлекала его, не переставая плести паутину обмана. Она готова была убежать с Улфсоном и стать любовницей конунга.
Аларик не желал слышать никаких ее объяснений. Она его собственность — жертва войны. И как никакой другой мужчина, он знал, что женщину надо лелеять, а не любить.
Он протянул ей руку.
— Пошли, — коротко сказал он. Стараясь не дрожать, Фаллон повиновалась.
Аларик не разговаривал с ней, пока они добирались до Вестминстера. Рядом с Алариком были Ричард, Роже и Ролло. День выдался на редкость студеный, дорога была мерзлая, неровная. Лошади фыркали, выдыхая клубы пара, и топот их копыт далеко разносился по морозному воздуху.
Наконец они остановились возле какой-то усадьбы, чтобы поесть. Ричард находился рядом с Фаллон. Роже и даже Ролло спросили, как она себя чувствует, а вот Аларик не подошел к ней. Фаллон проголодалась, потому что почти ничего не ела в течение двух дней. Но едва она отведала соленого мяса, как ей стало нехорошо. Когда снова двинулись в путь, Фаллон поняла, что ее может вырвать.
— Мне нужно в лес, — сказала она Роже,
— Миледи, не надо этих штучек…
— Каких штучек! Мне необходимо отлучиться!
Пока Роже с тревогой смотрел ей в лицо, Фаллон пустила лошадь галопом по еле заметной тропинке, ведущей к лесу. Она едва успела достичь кустов и спешиться, как ее вырвало, после чего она упала в снег, пытаясь им омыть и охладить лицо.
— Фаллон!
Она повернулась и увидела Аларика, который стоял над ней, широко расставив ноги, огромный на фоне заиндевелых деревьев. Он нагнулся, но Фаллон вскочила, попыталась бежать от него и едва не упала снова, зацепившись за корягу.
— Оставь меня в покое! Я никуда не собираюсь убегать!
Он помолчал, словно обдумывая увиденное.
— Ладно. Пошли.
— Мне плохо! Я не могу идти!
Он пожал плечами.
— Такое недомогание свойственно всякой женщине, когда она вынашивает ребенка. Все будет в порядке, когда мы доедем до города.
— Вспомни, от кого этот ребенок! — крикнула Фаллон, сжав кулаки. — Что, граф, у тебя все еще есть сомнения?
— У меня нет сомнений, миледи, — ответил он хрипло.
— Не могу представить, чтобы ты так доверял мне, — расхохоталась она.
— И вы правы, миледи. Но мы опросили нескольких пленных, которые были рядом с вами и Делоном в ту единственную ночь. Их рассказы совпадают. Ваш нареченный, похоже, честный человек.
— Ты не веришь мне… Ты обращаешься к другим, — запнулась она, затрудняясь подыскать слова покрепче, чтобы выразить то, что она думает об Аларике.
— Ты должна радоваться этому, ma bellе. Я признаю ребенка.
— По мне, лучше бы его дьявол признал! — Фаллон выдернула руку. Аларик посуровел и холодно улыбнулся.
— Mademoiselle, прошу вас. — Он показал рукой в сторону дороги. Фаллон поспешила к лошади, желая уклониться от его помощи, однако он вовремя подоспел и поднял ее. Лошади вышли из зарослей, и все двинулись дальше.
На улицах Лондона было оживленно. Всюду толпились люди, стремящиеся оказаться если не на празднестве, то хотя бы поближе к Вестминстеру. При виде такого количества народа у Фаллон снова появилась надежда: если она смешается с толпой, никакие люди нового короля ее не найдут. Однако Аларик словно прочитал ее мысли, и как только они оказались в людском муравейнике, он остановил лошадей и посадил Фаллон перед собой на Сатану.
Аларик продолжал хранить молчание. Он был рядом, касался ее, но это вынужденное объятье нисколько не согревало ее. Фаллон чувствовала себя разбитой и больной.
Наконец они добрались до дворца. Аларик оставил Фаллон на попечение Ричарда, предупредив, что у дверей будет находиться страж.
Ричард провел ее в комнату, в которой она жила раньше. Затем извинился и ушел, поскольку должен был находиться при Аларике.
Большую часть вечера Фаллон прошагала по комнате. Наконец она решила открыть дверь — и едва сдержала крик. Ее стражем оказался не кто иной, как Фальстаф — великан, которого она ранила в шатре в страшную ночь после битвы при Гастингсе.
— Боже мой! — выдохнула она.
— Миледи, — поклонился Фальстаф, — я здоров и не держу против вас зла.
— Я не хотела вас убивать, — с несчастным видом произнесла Фаллон.
— А я и не умер, — бодро ответил он, — так что все отлично.
Она кивнула, снова почувствовав себя разбитой, и закрыла дверь.
К вечеру Ричард принес ей еду. Теперь это было не вяленое мясо, которое они ели в дороге, а жаркое с большим ломтем хлеба. Фаллон была отчаянно голодна.
— Аларик сказал, чтобы вы ели хлеб, — сообщил Ричард, — это вам поможет.
— У него что, большой опыт в вынашивании детей? — съязвила Фаллон.
Ричард покраснел и поставил блюдо на стол. Аларик все не приходил, и наконец Фаллон свернулась на кровати и заснула.
Аларик так и не пришел этой ночью. Она проснулась перед зарей в одиночестве. Она чувствовала себя несчастной, неспособной справиться с тоской. И еще ее мучило желание… Она хотела, чтобы он был рядом. Она любила его и собиралась родить ему ребенка.
Фаллон закрыла глаза и попробовала восстановить в памяти цепь событий с того момента, когда Аларик увел ее от позорного столба. Он был взбешен, он боялся за будущего ребенка. А ту, что его родит, можно оскорблять и мучить?
Она собирается бежать, поэтому какое значение имеет то, что он ее отверг? Она могла бы отправиться на север и найти убежище у Малькольма, короля скоттов.
Нет… Вильгельм слишком зорко следит за дочерью Гарольда. Если Аларик устал от нее, ее заточат в одном из каменных замков, которые Вильгельм намерен построить по всей стране.
Фаллон закрыла глаза и попыталась заснуть. Когда она их открыла, ее охватила паника. Она была не одна. У ее кровати сидел Вильгельм, почти полностью одетый для коронации. Фаллон испуганно посмотрела на него и отодвинулась на другой край кровати.
Вильгельм улыбнулся/
— Должно быть, Фаллон, я и вправду кажусь вам демоном.
Фаллон ничего не ответила, продолжая смотреть на Вильгельма. Испытывает ли он удовлетворение, завоевав страну? Выглядел он старым и усталым.
— Я пришел сказать, что весьма сожалею о том, что вы вынудили меня причинить вам боль. Но по закону, миледи, после рождения ребенка за мной остается еще двенадцать плетей. Не давайте мне повода помнить об этом.
Не спуская с Вильгельма глаз, Фаллон тяжело дышала.
— Эрик Улфсон… Вы не знаете этого человека, — устало произнес Вильгельм. — Это самый жестокий и порочный из известных мне людей, а вы натравливаете его на свой народ.
— Там, где прошло ваше войско, Вильгельм, другим жестоким уже нечего делать.
— Вы заблуждаетесь, — просто сказал Вильгельм. Он протянул к ней руку, и Фаллон в панике вскрикнула. — Спокойно, девочка! Да вы просто злючка! Я хочу лишь взглянуть на вашу спину.
— С ней все в порядке, — ответила Фаллон, нервно стуча зубами.
Тем не менее она оказалась лежащей лицом вниз с задранной рубашкой. Она скрипнула зубами, но, к ее удивлению, его пальцы коснулись спины с удивительной нежностью.
— Заживает… Остались еле заметные следы… Ощущаете ли вы боль сейчас?
— Нет! — быстро ответила она.
Он поднялся. Фаллон натянула на себя покрывало и повернулась лицом к нежданному гостю.
— Фаллон, — мягко сказал он. — Я не демон, уверяю вас. Я хочу, чтобы между нами был мир… А сейчас одевайтесь. Скоро за вами приедет Аларик.
Вильгельм ушел, а она некоторое время сидела, пытаясь справиться с дрожью и представить, что ее ожидает впереди. Затем она встала и оделась.
Вскоре пришел Аларик. У нее перехватило дыхание, и она опустила глаза, когда увидела его, ибо выглядел он более благородным и величественным, чем сам король. Он был одет в алые и синие тона, черные волосы его резко контрастировали с этими цветами. Широкие плечи покрывала отороченная мехом накидка. Властный взгляд серых глаз говорил о привычке повелевать. Он открыл дверь без стука, говорил с ней отрывисто, приказал взять его под руку. Сдерживая внезапно подступившие слезы, Фаллон повиновалась. Когда они шли по залу, голова ее была высоко поднята. Она молилась про себя, чтобы англичане поняли, что она здесь пленница и делит горе со своим народом.
Сегодня Рождество, напомнила она себе, входя в церковь. Звенели звонкие голоса юных хористов, церковь сверкала сотнями огней. Фаллон стояла между Алариком и Роже Бокларом и с трудом могла пошевелить рукой.
Алдред, архиепископ Йоркский, возложит на герцога корону, как возложил год назад на ее отца. Вспомнив об этом, Фаллон опустила глаза и стала молиться. Ритуал будет почти таким же, только Джефри из Кутанса будет все повторять за архиепископом по-французски, чтобы поняли все присутствующие. Церемония началась. Вильгельму вручили скипетр, корону и булаву, и он принес клятву народу, а народ принес клятву ему. Раздались крики:
— Виват! Виват!
Внезапно послышался шум другого рода. Вначале это был гомон, затем раздались плач и стоны. Церковь стала наполняться дымом.
— Господи! — воскликнул Аларик. Он толкнул Фаллон в сторону Роже. — Позаботься о ней!
Люди в панике бросились из церкви.
Герцог Вильгельм стоял у алтаря. Архиепископ и другие священники пытались призвать людей к спокойствию.
Церемония продолжалась в полупустой церкви. Дым рассеялся. Фаллон слышала, как бешено колотилось у нее сердце. Что происходило? Аларик не возвращался. Вокруг герцога выстроилось кольцо из его рыцарей.
Внезапно Фаллон сделала шаг в сторону и бросилась бежать так быстро, что Роже оказалось не под силу догнать ее. Она выбежала из церкви и оказалась на улице. Вокруг нее горели дома, люди метались и кричали.
— Боже милостивый! — шепнула она. Неподалеку женщина пыталась сбить пламя, которое угрожало перекинуться на ее дом. Фаллон бросилась ей помогать и стала гасить огонь тяжелым шерстяным ковриком.
— Что произошло? — спросила она, задыхаясь от дыма.
— Не знаю, не знаю! — запричитала молодая женщина. — Когда стали славить нового короля, эти болваны-наемники решили, что мы собираемся бунтовать, и подожгли дома… Господи, мой дом!.. Это все, что у меня осталось! Муж погиб при Гастингсе… А мне нужно кормить семь ртов! Боже мой!
Фаллон продолжала отчаянно сражаться с огнем. Она не заметила, как к ней сзади подъехал всадник на огромном черном коне. Понаблюдав за ней несколько, секунд, он спешился, подошел, положил ей руки на плечи и резко повернул к себе.
Фаллон не была способна понять причину гнева Аларика. Она действительно убежала от Роже, но лишь потому, что хотела узнать, что случилось.
Аларик тряхнул Фаллон за плечи.
— Что ты здесь делаешь? — грозно спросил он.
— Тушу пожар! — воскликнула она. — Огонь перекинется с этого дома на следующий, а потом…
— У меня есть люди, которые остановят пожар, дурочка!
— Я буду помогать!
— Нет, не будешь! Ты навредишь ребенку! Он схватил ее и отвел прочь от огня. Вырвав коврик, сам принялся сбивать пламя. В считанные секунды ему удалось погасить его, и женщина, опустившись на колени, стала благодарить. Он сорвал с накидки рыцаря золотую брошь и протянул женщине.
— Может, это как-то компенсирует вам ущерб, мадам. Мои самые искренние извинения за случившееся.
Он взял за поводья Сатану, подошел к Фаллон и снова повел ее в церковь. Щеки его были измазаны сажей, и он выглядел даже более грозным, чем обычно.
У входа он передал Сатану конюху, после чего он и Фаллон вошли, чтобы увидеть окончание церемонии, славящей единение короля и народа и верность народа королю.
Вильгельм, король Англии… На его голову возложена корона и сказаны завершающие слова. Фаллон видела, что Вильгельм дрожит. Интересно, что он сейчас думает? Она опустила голову, когда началась месса. Когда служба закончилась, она почувствовала чью-то руку на талии.
— Пир начнется очень скоро, Фаллон. — Она вздрогнула, когда Аларик дотронулся до ее щеки и стер пальцем пятно сажи. — Ты тоже слегка испачкалась.
Когда Аларик вывел Фаллон из церкви, пожар был почти потушен и порядок восстановлен. Аларик отыскал Ричарда и Фальстафа и вручил Фаллон их попечению. Придя к себе, она увидела, что ее ожидала ванна. Фаллон обрадовалась возможности очиститься от сажи и копоти и побыть наедине с собой, прежде чем пойдет приветствовать нового короля.
Она с удовольствием плескалась в воде, вымыла волосы, чтобы они не пахли дымом, и высушила их у огня. Затем надела белое платье из тонкой шерсти, отороченное белой норкой, и распустила черные как смоль волосы. Ожидая Аларика, она попыталась понять причину своего смятения. Еще совсем недавно она хотела бежать. Но сейчас, когда он, кажется, совершенно потерял к ней интерес, Фаллон чувствовала себя несчастной и одинокой. И, как бы ни стыдилась она того, ей хотелось, чтобы он снова прикоснулся к ней как любовник. Ей хотелось грудью прижаться к его груди и услышать его сердцебиение, ощутить пальцами упругость мускулов. Ей хотелось почувствовать на себе страстный взгляд серых глаз. В возбуждении она поднялась и зашагала по комнате, пытаясь направить свои мысли в другое русло и защититься воспоминаниями об отце.
Раздался стук в дверь. Сдерживая нетерпение, Фаллон постаралась принять как можно более спокойный вид.
Но пришел не Аларик, а Роже. Ей с трудом удалось скрыть разочарование. Роже поклонился и предложил ей руку.
— Аларик занят. Он попросил меня проводить вас в зал. Убедительно прошу вас, Фаллон, не убегать от меня. Неужто где-то в глубине сердца в вас не отыщется жалости? Поверьте, мне бы не хотелось снова выслушивать то, что я выслушал после вашего побега из церкви.
— Я очень сожалею, Роже. Поверьте, я не хотела…
— Я понимаю, что вы не желали зла мне лично. Но подозреваю, что вы всех нас хотели бы отправить в преисподнюю.
— Я очень сожалею, Роже, — снова повторила она. Он легонько дотронулся до ее щеки.
— Такой красоте не нужны извинения. — Он покачал головой. — А как вы перенесли известие?
— Какое?
— Разве он ничего не сказал вам?
Фаллон покачала головой.
— О чем?
— О Боже! — простонал Роже. — Кажется, я сам себя зарезал!
— Роже, скажите мне! Клянусь, я не выдам вас. — Роже молчал, а Фаллон молила: — Роже, прошу вас, скажите! Какие у него планы?
— Я… я думаю, он намерен отправить вас в Нормандию.
— О Боже! — выдохнула она в ужасе.
— Фаллон, я уверен, что это ненадолго… Лишь на то время, пока здесь все немного поуляжется.
— Поуляжется! Да Вильгельма ожидает столько неприятностей, что он их не расхлебает и за десятилетия!
— Вы ведь часть этих неприятностей, Фаллон, — с несчастным видом сказал Роже. — Но, может, вас и не отправят. Постарайтесь смягчить графа. Богу известно, — тихо добавил он, беря ее ладонь, — что мне не хочется потерять вас из виду.
Во взгляде Роже читалась мольба.
— Не демонстрируйте характер сегодня, Фаллон. Поклонитесь Вильгельму — и тогда Аларик, возможно, забудет о вашем сговоре с викингом.
— Не изображайте меня предательницей — я никогда не была на вашей стороне. — Она посмотрела на Роже полными тоски глазами. — Роже, Англия не должна была оказаться покоренной в результате битвы при Гастингсе! Это была лишь одна битва, а за ней должны были последовать другие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Фаллон закусила губу. Ей ничего не оставалось, как присутствовать на коронации, она его понимала. По своей воле или вопреки ей, но от этого не уйти. Она осторожно поднялась, хватаясь за кровать, чтобы сохранить равновесие. Все-таки надо отказаться хотя бы от пира, мрачно подумала она. Она не в состоянии изображать радость и заявлять о своей верности нормандскому узурпатору. Она не станет этого делать.
Внезапно раздался стук в дверь. Когда дверь открылась, Фаллон увидела в коридоре целую толпу людей — двух девушек-служанок, двух рослых парней с корытом и около дюжины мальчиков с водой. Фаллон тихонько вздохнула и опустила голову. Когда корыто было наполнено, она влезла в воду и решила про себя, что будет гордо держать голову. Она не будет славить Вильгельма, но не станет и выступать против него. Она будет молиться, и молчание скажет больше слов.
Фаллон надела рубашку из тонкого шелка, рукава которой были отделаны фламандскими кружевами, сверху алое платье, подбитое горностаем. Волосы украсила жемчугами, после чего служанка накинула ей на плечи меховую накидку, которую принцесса скрепила брошью Ричарда. Когда Фаллон была готова, появился Аларик.
Он остановился в дверях, оглядывая Фаллон. Без всякого сомнения, она была первой красавицей Англии. Она стояла спокойная, высокая, гордая. Длинные, цвета воронова крыла волосы волнами ниспадали с плеч. Глаза ее поблескивали, словно два сапфира, а на белоснежной лебединой шее тихо пульсировала жилка. Найдется ли мужчина, который не остановит на ней взгляда?
Он сжал губы, вспомнив об ее недавнем предательстве, совершенном тогда, когда она уже знала о своей беременности. Она убаюкивала и завлекала его, не переставая плести паутину обмана. Она готова была убежать с Улфсоном и стать любовницей конунга.
Аларик не желал слышать никаких ее объяснений. Она его собственность — жертва войны. И как никакой другой мужчина, он знал, что женщину надо лелеять, а не любить.
Он протянул ей руку.
— Пошли, — коротко сказал он. Стараясь не дрожать, Фаллон повиновалась.
Аларик не разговаривал с ней, пока они добирались до Вестминстера. Рядом с Алариком были Ричард, Роже и Ролло. День выдался на редкость студеный, дорога была мерзлая, неровная. Лошади фыркали, выдыхая клубы пара, и топот их копыт далеко разносился по морозному воздуху.
Наконец они остановились возле какой-то усадьбы, чтобы поесть. Ричард находился рядом с Фаллон. Роже и даже Ролло спросили, как она себя чувствует, а вот Аларик не подошел к ней. Фаллон проголодалась, потому что почти ничего не ела в течение двух дней. Но едва она отведала соленого мяса, как ей стало нехорошо. Когда снова двинулись в путь, Фаллон поняла, что ее может вырвать.
— Мне нужно в лес, — сказала она Роже,
— Миледи, не надо этих штучек…
— Каких штучек! Мне необходимо отлучиться!
Пока Роже с тревогой смотрел ей в лицо, Фаллон пустила лошадь галопом по еле заметной тропинке, ведущей к лесу. Она едва успела достичь кустов и спешиться, как ее вырвало, после чего она упала в снег, пытаясь им омыть и охладить лицо.
— Фаллон!
Она повернулась и увидела Аларика, который стоял над ней, широко расставив ноги, огромный на фоне заиндевелых деревьев. Он нагнулся, но Фаллон вскочила, попыталась бежать от него и едва не упала снова, зацепившись за корягу.
— Оставь меня в покое! Я никуда не собираюсь убегать!
Он помолчал, словно обдумывая увиденное.
— Ладно. Пошли.
— Мне плохо! Я не могу идти!
Он пожал плечами.
— Такое недомогание свойственно всякой женщине, когда она вынашивает ребенка. Все будет в порядке, когда мы доедем до города.
— Вспомни, от кого этот ребенок! — крикнула Фаллон, сжав кулаки. — Что, граф, у тебя все еще есть сомнения?
— У меня нет сомнений, миледи, — ответил он хрипло.
— Не могу представить, чтобы ты так доверял мне, — расхохоталась она.
— И вы правы, миледи. Но мы опросили нескольких пленных, которые были рядом с вами и Делоном в ту единственную ночь. Их рассказы совпадают. Ваш нареченный, похоже, честный человек.
— Ты не веришь мне… Ты обращаешься к другим, — запнулась она, затрудняясь подыскать слова покрепче, чтобы выразить то, что она думает об Аларике.
— Ты должна радоваться этому, ma bellе. Я признаю ребенка.
— По мне, лучше бы его дьявол признал! — Фаллон выдернула руку. Аларик посуровел и холодно улыбнулся.
— Mademoiselle, прошу вас. — Он показал рукой в сторону дороги. Фаллон поспешила к лошади, желая уклониться от его помощи, однако он вовремя подоспел и поднял ее. Лошади вышли из зарослей, и все двинулись дальше.
На улицах Лондона было оживленно. Всюду толпились люди, стремящиеся оказаться если не на празднестве, то хотя бы поближе к Вестминстеру. При виде такого количества народа у Фаллон снова появилась надежда: если она смешается с толпой, никакие люди нового короля ее не найдут. Однако Аларик словно прочитал ее мысли, и как только они оказались в людском муравейнике, он остановил лошадей и посадил Фаллон перед собой на Сатану.
Аларик продолжал хранить молчание. Он был рядом, касался ее, но это вынужденное объятье нисколько не согревало ее. Фаллон чувствовала себя разбитой и больной.
Наконец они добрались до дворца. Аларик оставил Фаллон на попечение Ричарда, предупредив, что у дверей будет находиться страж.
Ричард провел ее в комнату, в которой она жила раньше. Затем извинился и ушел, поскольку должен был находиться при Аларике.
Большую часть вечера Фаллон прошагала по комнате. Наконец она решила открыть дверь — и едва сдержала крик. Ее стражем оказался не кто иной, как Фальстаф — великан, которого она ранила в шатре в страшную ночь после битвы при Гастингсе.
— Боже мой! — выдохнула она.
— Миледи, — поклонился Фальстаф, — я здоров и не держу против вас зла.
— Я не хотела вас убивать, — с несчастным видом произнесла Фаллон.
— А я и не умер, — бодро ответил он, — так что все отлично.
Она кивнула, снова почувствовав себя разбитой, и закрыла дверь.
К вечеру Ричард принес ей еду. Теперь это было не вяленое мясо, которое они ели в дороге, а жаркое с большим ломтем хлеба. Фаллон была отчаянно голодна.
— Аларик сказал, чтобы вы ели хлеб, — сообщил Ричард, — это вам поможет.
— У него что, большой опыт в вынашивании детей? — съязвила Фаллон.
Ричард покраснел и поставил блюдо на стол. Аларик все не приходил, и наконец Фаллон свернулась на кровати и заснула.
Аларик так и не пришел этой ночью. Она проснулась перед зарей в одиночестве. Она чувствовала себя несчастной, неспособной справиться с тоской. И еще ее мучило желание… Она хотела, чтобы он был рядом. Она любила его и собиралась родить ему ребенка.
Фаллон закрыла глаза и попробовала восстановить в памяти цепь событий с того момента, когда Аларик увел ее от позорного столба. Он был взбешен, он боялся за будущего ребенка. А ту, что его родит, можно оскорблять и мучить?
Она собирается бежать, поэтому какое значение имеет то, что он ее отверг? Она могла бы отправиться на север и найти убежище у Малькольма, короля скоттов.
Нет… Вильгельм слишком зорко следит за дочерью Гарольда. Если Аларик устал от нее, ее заточат в одном из каменных замков, которые Вильгельм намерен построить по всей стране.
Фаллон закрыла глаза и попыталась заснуть. Когда она их открыла, ее охватила паника. Она была не одна. У ее кровати сидел Вильгельм, почти полностью одетый для коронации. Фаллон испуганно посмотрела на него и отодвинулась на другой край кровати.
Вильгельм улыбнулся/
— Должно быть, Фаллон, я и вправду кажусь вам демоном.
Фаллон ничего не ответила, продолжая смотреть на Вильгельма. Испытывает ли он удовлетворение, завоевав страну? Выглядел он старым и усталым.
— Я пришел сказать, что весьма сожалею о том, что вы вынудили меня причинить вам боль. Но по закону, миледи, после рождения ребенка за мной остается еще двенадцать плетей. Не давайте мне повода помнить об этом.
Не спуская с Вильгельма глаз, Фаллон тяжело дышала.
— Эрик Улфсон… Вы не знаете этого человека, — устало произнес Вильгельм. — Это самый жестокий и порочный из известных мне людей, а вы натравливаете его на свой народ.
— Там, где прошло ваше войско, Вильгельм, другим жестоким уже нечего делать.
— Вы заблуждаетесь, — просто сказал Вильгельм. Он протянул к ней руку, и Фаллон в панике вскрикнула. — Спокойно, девочка! Да вы просто злючка! Я хочу лишь взглянуть на вашу спину.
— С ней все в порядке, — ответила Фаллон, нервно стуча зубами.
Тем не менее она оказалась лежащей лицом вниз с задранной рубашкой. Она скрипнула зубами, но, к ее удивлению, его пальцы коснулись спины с удивительной нежностью.
— Заживает… Остались еле заметные следы… Ощущаете ли вы боль сейчас?
— Нет! — быстро ответила она.
Он поднялся. Фаллон натянула на себя покрывало и повернулась лицом к нежданному гостю.
— Фаллон, — мягко сказал он. — Я не демон, уверяю вас. Я хочу, чтобы между нами был мир… А сейчас одевайтесь. Скоро за вами приедет Аларик.
Вильгельм ушел, а она некоторое время сидела, пытаясь справиться с дрожью и представить, что ее ожидает впереди. Затем она встала и оделась.
Вскоре пришел Аларик. У нее перехватило дыхание, и она опустила глаза, когда увидела его, ибо выглядел он более благородным и величественным, чем сам король. Он был одет в алые и синие тона, черные волосы его резко контрастировали с этими цветами. Широкие плечи покрывала отороченная мехом накидка. Властный взгляд серых глаз говорил о привычке повелевать. Он открыл дверь без стука, говорил с ней отрывисто, приказал взять его под руку. Сдерживая внезапно подступившие слезы, Фаллон повиновалась. Когда они шли по залу, голова ее была высоко поднята. Она молилась про себя, чтобы англичане поняли, что она здесь пленница и делит горе со своим народом.
Сегодня Рождество, напомнила она себе, входя в церковь. Звенели звонкие голоса юных хористов, церковь сверкала сотнями огней. Фаллон стояла между Алариком и Роже Бокларом и с трудом могла пошевелить рукой.
Алдред, архиепископ Йоркский, возложит на герцога корону, как возложил год назад на ее отца. Вспомнив об этом, Фаллон опустила глаза и стала молиться. Ритуал будет почти таким же, только Джефри из Кутанса будет все повторять за архиепископом по-французски, чтобы поняли все присутствующие. Церемония началась. Вильгельму вручили скипетр, корону и булаву, и он принес клятву народу, а народ принес клятву ему. Раздались крики:
— Виват! Виват!
Внезапно послышался шум другого рода. Вначале это был гомон, затем раздались плач и стоны. Церковь стала наполняться дымом.
— Господи! — воскликнул Аларик. Он толкнул Фаллон в сторону Роже. — Позаботься о ней!
Люди в панике бросились из церкви.
Герцог Вильгельм стоял у алтаря. Архиепископ и другие священники пытались призвать людей к спокойствию.
Церемония продолжалась в полупустой церкви. Дым рассеялся. Фаллон слышала, как бешено колотилось у нее сердце. Что происходило? Аларик не возвращался. Вокруг герцога выстроилось кольцо из его рыцарей.
Внезапно Фаллон сделала шаг в сторону и бросилась бежать так быстро, что Роже оказалось не под силу догнать ее. Она выбежала из церкви и оказалась на улице. Вокруг нее горели дома, люди метались и кричали.
— Боже милостивый! — шепнула она. Неподалеку женщина пыталась сбить пламя, которое угрожало перекинуться на ее дом. Фаллон бросилась ей помогать и стала гасить огонь тяжелым шерстяным ковриком.
— Что произошло? — спросила она, задыхаясь от дыма.
— Не знаю, не знаю! — запричитала молодая женщина. — Когда стали славить нового короля, эти болваны-наемники решили, что мы собираемся бунтовать, и подожгли дома… Господи, мой дом!.. Это все, что у меня осталось! Муж погиб при Гастингсе… А мне нужно кормить семь ртов! Боже мой!
Фаллон продолжала отчаянно сражаться с огнем. Она не заметила, как к ней сзади подъехал всадник на огромном черном коне. Понаблюдав за ней несколько, секунд, он спешился, подошел, положил ей руки на плечи и резко повернул к себе.
Фаллон не была способна понять причину гнева Аларика. Она действительно убежала от Роже, но лишь потому, что хотела узнать, что случилось.
Аларик тряхнул Фаллон за плечи.
— Что ты здесь делаешь? — грозно спросил он.
— Тушу пожар! — воскликнула она. — Огонь перекинется с этого дома на следующий, а потом…
— У меня есть люди, которые остановят пожар, дурочка!
— Я буду помогать!
— Нет, не будешь! Ты навредишь ребенку! Он схватил ее и отвел прочь от огня. Вырвав коврик, сам принялся сбивать пламя. В считанные секунды ему удалось погасить его, и женщина, опустившись на колени, стала благодарить. Он сорвал с накидки рыцаря золотую брошь и протянул женщине.
— Может, это как-то компенсирует вам ущерб, мадам. Мои самые искренние извинения за случившееся.
Он взял за поводья Сатану, подошел к Фаллон и снова повел ее в церковь. Щеки его были измазаны сажей, и он выглядел даже более грозным, чем обычно.
У входа он передал Сатану конюху, после чего он и Фаллон вошли, чтобы увидеть окончание церемонии, славящей единение короля и народа и верность народа королю.
Вильгельм, король Англии… На его голову возложена корона и сказаны завершающие слова. Фаллон видела, что Вильгельм дрожит. Интересно, что он сейчас думает? Она опустила голову, когда началась месса. Когда служба закончилась, она почувствовала чью-то руку на талии.
— Пир начнется очень скоро, Фаллон. — Она вздрогнула, когда Аларик дотронулся до ее щеки и стер пальцем пятно сажи. — Ты тоже слегка испачкалась.
Когда Аларик вывел Фаллон из церкви, пожар был почти потушен и порядок восстановлен. Аларик отыскал Ричарда и Фальстафа и вручил Фаллон их попечению. Придя к себе, она увидела, что ее ожидала ванна. Фаллон обрадовалась возможности очиститься от сажи и копоти и побыть наедине с собой, прежде чем пойдет приветствовать нового короля.
Она с удовольствием плескалась в воде, вымыла волосы, чтобы они не пахли дымом, и высушила их у огня. Затем надела белое платье из тонкой шерсти, отороченное белой норкой, и распустила черные как смоль волосы. Ожидая Аларика, она попыталась понять причину своего смятения. Еще совсем недавно она хотела бежать. Но сейчас, когда он, кажется, совершенно потерял к ней интерес, Фаллон чувствовала себя несчастной и одинокой. И, как бы ни стыдилась она того, ей хотелось, чтобы он снова прикоснулся к ней как любовник. Ей хотелось грудью прижаться к его груди и услышать его сердцебиение, ощутить пальцами упругость мускулов. Ей хотелось почувствовать на себе страстный взгляд серых глаз. В возбуждении она поднялась и зашагала по комнате, пытаясь направить свои мысли в другое русло и защититься воспоминаниями об отце.
Раздался стук в дверь. Сдерживая нетерпение, Фаллон постаралась принять как можно более спокойный вид.
Но пришел не Аларик, а Роже. Ей с трудом удалось скрыть разочарование. Роже поклонился и предложил ей руку.
— Аларик занят. Он попросил меня проводить вас в зал. Убедительно прошу вас, Фаллон, не убегать от меня. Неужто где-то в глубине сердца в вас не отыщется жалости? Поверьте, мне бы не хотелось снова выслушивать то, что я выслушал после вашего побега из церкви.
— Я очень сожалею, Роже. Поверьте, я не хотела…
— Я понимаю, что вы не желали зла мне лично. Но подозреваю, что вы всех нас хотели бы отправить в преисподнюю.
— Я очень сожалею, Роже, — снова повторила она. Он легонько дотронулся до ее щеки.
— Такой красоте не нужны извинения. — Он покачал головой. — А как вы перенесли известие?
— Какое?
— Разве он ничего не сказал вам?
Фаллон покачала головой.
— О чем?
— О Боже! — простонал Роже. — Кажется, я сам себя зарезал!
— Роже, скажите мне! Клянусь, я не выдам вас. — Роже молчал, а Фаллон молила: — Роже, прошу вас, скажите! Какие у него планы?
— Я… я думаю, он намерен отправить вас в Нормандию.
— О Боже! — выдохнула она в ужасе.
— Фаллон, я уверен, что это ненадолго… Лишь на то время, пока здесь все немного поуляжется.
— Поуляжется! Да Вильгельма ожидает столько неприятностей, что он их не расхлебает и за десятилетия!
— Вы ведь часть этих неприятностей, Фаллон, — с несчастным видом сказал Роже. — Но, может, вас и не отправят. Постарайтесь смягчить графа. Богу известно, — тихо добавил он, беря ее ладонь, — что мне не хочется потерять вас из виду.
Во взгляде Роже читалась мольба.
— Не демонстрируйте характер сегодня, Фаллон. Поклонитесь Вильгельму — и тогда Аларик, возможно, забудет о вашем сговоре с викингом.
— Не изображайте меня предательницей — я никогда не была на вашей стороне. — Она посмотрела на Роже полными тоски глазами. — Роже, Англия не должна была оказаться покоренной в результате битвы при Гастингсе! Это была лишь одна битва, а за ней должны были последовать другие!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46