Он скрипнул зубами и мгновенно сообразил, чьих рук это дело. На ум пришло имя его мучительницы: Фаллон! Этого не мог сделать больше никто, кроме медоточивой красавицы, представленной им за обедом, которую справедливее было бы назвать ведьмой.
Аларик был настолько зол, что готов был выразить свое неудовольствие вслух и привести сюда Гарольда. Кто-то должен недрогнувшей рукой наказать эту девчонку, на которую многие чуть ли не молились.
Однако он никого не позвал, а молча оделся, подпоясал кольчугу, взял меч и пошел в комнату, где спали рыцари из его окружения.
Утром Гарольд появился перед ними в непривычно возбужденном состоянии. Аларик только что поднялся и, увидев герцога, потянулся за одеждой.
— Гарольд, я уже собирался идти в зал. Я, видно, поздно проснулся…
— Аларик, я пришел не за этим. Я пришел принести вам свои извинения! Утром моя супруга проходила мимо вашей комнаты и обнаружила причиненное зло. Мы подняли всех детей с постели, и Фаллон призналась в содеянном, когда я пообещал наказать их всех. Она будет наказана, мой друг, можете быть уверены. Она предстанет перед вами, чтобы принести извинения лично. Она должна искупить свою вину.
— Гарольд, это излишне.
— Это необходимо, — твердо заявил отец. — Сэр, если вы и ваши люди готовы, прошу вас к завтраку.
У Фальстафа наконец появилась возможность расспросить Аларика, что же привело к ним Гарольда. Аларик пробормотал, что причиной явилась всего лишь детская шутка.
— То есть холодная и мокрая постель, — уточнил он, не удержавшись от гримасы.
Роже Боклар, недавно посвященный герцогом в рыцари восемнадцатилетний юноша, разразился смехом. Дрогнули губы у Фальстафа. Не удержался от хохота Жан Ромней.
— Это сделала, конечно, та девчонка, которая назвала нас исчадиями ада, — высказал он свою догадку.
— Конечно, — согласился Аларик. Внезапно он тоже рассмеялся. Это произошло впервые после смерти Морвенны.
Вместе они направились в зал, где их приветствовала Эдит, после чего всех усадили за стол, где уже сидели сыновья Гарольда. Фаллон за завтраком не присутствовала.
Несколько позже Аларик направился к себе в спальню, собираясь кликнуть пажа, чтобы тот побрил его. К своему удивлению он увидел Фаллон, которая, стоя посередине комнаты, дожидалась его.
— Миледи, — он склонил голову.
На мгновение она опустила глаза, затем снова подняла их и встретила его взгляд.
— Я пришла, чтобы принести извинения, милорд.
— О! И вы действительно хотите их принести? — Он оперся о стену и сложил руки на груди. Он смотрел на нее холодным взглядом довольно долго, но Фаллон глаз не отвела, подбородок ее был приподнят, и в лице — признаки раскаяния. — Похоже, вы ни о чем не сожалеете, не так ли?
Она колебалась. Ей приказали извиниться, и она должна это сделать. У нее было много недостатков, но врать она не умела.
— Сэр, — сказала она негромко, — вы норманн… Причина и корень всех бед в Англии.
— Всех бед? — скептически повторил он. Она пожала плечами и наконец опустила глаза.
— Из-за норманнов чуть не началась гражданская война в нашей стране. Им очень хочется захватить Англию.
— Разве? — пробормотал Аларик, испытывая неловкость. Она не могла знать о претензиях Вильгельма на английский трон, но каким-то чутьем угадывала угрозу с этой стороны.
Внезапно она отвернулась от него, подошла к окну и открыла ставни. Не поворачиваясь, она сказала:
— Я сожалею, граф Аларик, по поводу вашей недавней утраты. Мать сказала, что было особенно жестоко с моей стороны поступать так с вами, учитывая, что совсем недавно вы стали вдовцом.
Из груди Аларика вырвался сдавленный звук. Когда Фаллон обернулась, она увидела, что лицо его стало еще более суровым и бледным.
— Сэр…
Он прервал ее и сказал хриплым голосом:
— Ваша искренность не осталась незамеченной, Фаллон. Вы можете идти.
— Я… я н-не могу, — запинаясь, произнесла она. Когда он гневался, то действительно казался опасным. Раньше она не боялась его, а сейчас внезапно испытала трепет. Ей стало ясно, что он изменился. Он может быть безжалостным, если его рассердить. И глупо с ее стороны идти на поводу у Галена и дразнить его.
— Вы можете идти, я уже сказал.
— Нет, я… — Она замолчала, и щеки ее порозовели. — Мне приказано прислуживать вам.
— Что?!
— Отец приказал, чтобы я прислуживала вам сегодня. — Она некоторое время колебалась, затем решила, что сказать все равно обязана. — Вы можете либо выпороть меня, либо использовать как служанку… Выбор за вами.
Аларик рассмеялся.
— Миледи, это прямо-таки забавно! Не представляю, как это вы, пусть и по приказанию Гарольда, обнажите свою попку передо мной или унизитесь до того, чтобы прислуживать такому дьяволу!
Фаллон ничего не ответила. Она стояла, уставившись в пол. В ней все кипело. Аларик был доволен, что получил возможность подразнить ее.
? В таком случае, присядьте, миледи, и мы подумаем вместе о том, какие именно услуги вы можете мне оказать.
— Благодарю вас, — быстро ответила она. — Но я предпочитаю стоять.
Аларик снова рассмеялся. Похоже, Гарольд уже обратился к ивовым прутьям. Он слишком горд и не позволит, чтобы в его доме нанесли оскорбление гостю.
— Ах вот оно что… Понимаю, вы не можете сидеть.
— Это не имеет значения, — холодно сказала Фаллон. — У моего отца легкая рука. К завтрашнему дню я и помнить не буду об этом.
— Гм… Поверьте мне, миледи, если я воспользуюсь ивовыми прутьями, вы почувствуете, что рука у меня не столь легкая. И вы очень долго не сможете забыть об этом.
Фаллон проглотила комок в горле. Он заметил, что она издала нечто вроде вздоха облегчения. Тем не менее она гордо сказала:
— Хочу напомнить вам, сэр, что я более не ребенок. И я не забыла вашу тяжелую руку! — выпалила она, теряя, очевидно, самообладание.
Аларик тихонько хмыкнул.
— Фаллон, ты еще ребенок, потому что только дети способны на такие шалости. А ведь я не причинил тебе зла. Мне кажется, что ты не намерена раскаиваться и смиряться… Разве ты не слышала? Иву, которая не гнется под ветром, он ломает. Ты хочешь быть сломанной, Фаллон?
— Мне кажется, сэр, что мужчина или женщина, которые сгибаются, это трусы. Нет, я не согнусь. И я не буду сломлена, уверяю вас. Можете брать прутья, милорд!
— Но тем не менее ты стоишь сейчас передо мной…
— Да, потому что я люблю отца. Никакое насилие с его стороны не заставило бы меня прийти сюда. Но я причинила ему боль и хочу искупить это… Даже если…
Она замолчала, закусив губу. О любви Аларик не мог сказать ничего хорошего: ему довелось увидеть, к чему она приводит. Морвенна из любви к нему довела до смерти юную несчастную девушку, а затем оказалась причиной смерти любовника и нерожденного ребенка.
— Даже если что, Фаллон? — устал спросил он.
? Даже если придется принять наказание от вас.
— Ах вот как! Ваше уничижение разрывает мне сердце, принцесса! Ну что ж, тогда прислуживайте мне. Мой конь находится в конюшне, и его нужно как следует почистить скребницей я щеткой. Когда вы с этим покончите, займитесь моим мечом, щитом и шлемом. А после этого…
Что-то похожее на рычание вырвалось из ее груди.
? Разве вы еще не уедете?
? Не знаю, — задумчиво ответил он. — При такой служанке я могу задержаться и подольше. Так что будет вполне достаточно времени, чтобы выполнить эту работу. — Постель Аларику сменили, на кровати сейчас были чистые сухие простыни и теплые покрывала. Он улыбнулся и лег на спину, закинув руки за голову. Она смотрела на него алыми холодными глазами. — Приступайте, миледи!
Она в ярости повернулась и выбежала из комнаты.
Аларик позвал пажа, и тот побрил его. Затем он спустился в зал. Герцог обещал Аларику отправиться вместе с ним в его английские владения.
Чуть позже Аларик решил зайти в конюшню, чтобы посмотреть, как выполнены его приказания. К своему удивлению, он обнаружил, что Сатана, его громадный черный жеребец, сверкает, его копыта вычищены, грива аккуратно заплетена в косички. Он услышал поодаль негромкие голоса и направился туда.
Юная Фаллон уютно устроилась на копне сена, лениво жуя травинку. Ее черные волосы были распущены, темно-синие глаза лучились весельем. Под легкой тканью четко обрисовывались груди. Она казалась старше своих лет и была очаровательна, словно юная сирена.
Фаллон смеялась, а рядом с ней восседал юный Роже Боклар.
Он деловито чистил щит Аларика, напевая при этом игривую песню, слова которой и вызывали у Фаллон смех.
Некоторое время Аларик наблюдал за этой идиллией, затем не на шутку рассердился. Похоже, женщины становятся ведьмами уже в самом нежном возрасте. Фаллон околдовала юного Роже, который смотрел на нее со щенячьим восторгом. Она блаженно улыбалась, довольная тем, что ей не приходится прислуживать Аларику.
Аларик выступил из тени на свет. Фаллон ахнула и выпрямилась, а Боклар сделал попытку спрятать щит за спину. Аларик жизнерадостно улыбнулся.
— Что у тебя там, друг мой? Ба, да ведь это никак мой щит! Тогда почему он оказался здесь?
Юные преступники не издали ни звука. Они в смятении смотрели друг на друга. Затем, заикаясь и запинаясь, Роже пустился в объяснения.
— Мой господин… я посчитал н-н-необходимым оказать помощь леди… п-п-помощь… Щит так т-тяжел!
— Ага, — хмыкнул Аларик, переводя взгляд на Фаллон. — И, конечно, из-за веса щетки вы не могли почистить жеребца?
Роже не нашел, что ответить. Фаллон откашлялась и кротко сказала:
— Все, что имеет отношение к вам, граф Аларик, мне кажется невыносимо тяжелым.
— Все, связанное с наказанием? Но я вижу, миледи, что вы нашли способ избежать его.
— Милорд. — Роже сделал еще одну попытку прийти на помощь Фаллон. — Я хотел лишь помочь…
— Если ты и в самом деле хочешь ей помочь, о не вмешивайся. У нее на выбор два варианта. Первый — прислуживать мне.
— А второй?
— Она отлично знает о нем. — Аларик произнес это спокойно, но в его голосе явно слышалась угроза.
Он посмотрел на Фаллон; их взгляды скрестились. Это был безмолвный бой. Перед ним сильная маленькая ведьма, но будь он проклят, если уступит ей.
Наконец Фаллон отвела взор и встала, чтобы взять из рук Роже щит и тряпку. Она действительно покачнулась под тяжестью щита, но не удостоила Аларика даже взглядом и обворожительно улыбнулась юному Роже.
— Прошу вас, сэр, продолжайте петь. Мне очень приятно ваше общество.
Юноша неуверенно посмотрел на Аларика. Фаллон со сладчайшей улыбкой обратилась к своему врагу:
— Граф Аларик, вы сказали, что я должна вам служить. Но вы ведь не говорили, что для меня никто не может петь.
— Действительно, не говорил. Но не дай Бог мне еще раз обнаружить, что Роже выполняет вместо вас какую-то работу.
Это было предупреждение. Когда их взгляды снова встретились, он убедился, что она поняла это.
С этими словами Аларик покинул их и вернулся в дом. Эдит предложила ему принять ванну, для чего она пришлет к нему слуг с водой.
Аларик поблагодарил Эдит. Он восхищался ее добрым нравом. Она во многом напоминала Матильду, жену Вильгельма, в которой доброта и деликатность органично сочетались с достоинством и гордостью. Впрочем, Аларик подозревал, что и у той, и у другой при необходимости достанет и воли и характера.
Было так приятно расслабиться и погрузиться в теплую воду, в которую добавили мускуса. Благовонные ароматы наполнили комнату. Он закрыл глаза и отдался неге. Ванна снимала усталость и помогала успокоиться, ибо отказ Вильгельма освободить Вулфнота, равно как и сообщение Гарольда о том, что Эдгар Ателинг определен в преемники Эдуарда, волновали и тревожили его.
Он настолько погрузился в свои мысли, что не слышал, как открылась и закрылась дверь. О появлении постороннего в комнате он догадался лишь тогда, когда что-то плюхнулось в корыто и горячая вода брызнула ему в лицо. Он открыл глаза и увидел в нескольких шагах от себя Фаллон, которая, судя по ее взгляду, еще не остыла от гнева.
— Мыло, милорд Аларик.
— Ты что здесь делаешь? — резко спросил он.
Она изобразила реверанс.
— Как что? Я пришла прислуживать вам, сэр. Я принесла ваш меч, ножны и щит. Все, о чем вы просили, сделано. Вот только беда — вода в корыте остывает.
Он отчетливо помнил, как она когда-то подливала в ванну кипяток.
— Не надо, Фаллон…
Но она уже схватила котелок.
— Фаллон, предупреждаю тебя…
Из-за своей наготы он не мог подняться. Фаллон стала безжалостно лить горячую воду в корыто, обжигая ему талию, бедра и еще более деликатные места. Аларик завопил что есть мочи, и, когда юная ведьма хотела бежать, схватил ее за руку и притянул к корыту. Она увидела нешуточный гнев в его глазах и затрепетала от ужаса.
Фаллон хотела вырваться, но Аларик едва замечал ее попытки.
— Я сейчас уйду…
— Да, ты уйдешь, маленькая дрянь! Но вначале выслушай и запомни. Какую бы гадость ты ни сделала в будущем, ты получишь за нее полной мерой! Ты больше не ребенок! И я не намерен впредь потакать тебе… Если ты ошпаришь меня водой, клянусь, ты окажешься в кипятке вместе со мной. И если мне снова предложат выпороть тебя, я с удовольствием воспользуюсь этой возможностью. Ты это способна понять?
— Да! — выкрикнула она. Темно-синие глаза ее были широко открыты, щеки полыхали, черные волосы широкой волной ложились на плечи. Нет, она не ребенок, подумал он. Это маленькая сирена, которая без зазрения совести пользуется своими чарами.
— Теперь убирайся! — скомандовал он, отпуская руку Фаллон.
Она бросилась прочь. Но Фаллон не могла уйти, не оставив за собой последнего слова.
— Adieu, monsenier bаtаrd!
На следующий день Аларик осмотрел подаренные ему земли и в присутствии Гарольда встретился со своими вассалами. Он и его рыцари переночевали там, а затем отправились в Нормандию. После этого он не раз бывал в Англии, но не видел Фаллон. Следующая их встреча произошла на нормандской земле. И там у него отпали последние сомнения в том, что она больше не ребенок. Красивое дитя превратилось в прекрасную женщину. Фаллон и ее отцу суждено было стать пленниками нормандского двора.
Глава 7
— Отец!
Гарольд, вышедший из домика, который он снимал со своей семьей на острове Уайт, обернулся и увидел, что по усыпанному цветами лугу к нему бежит дочь. Он подождал, пока она, запыхавшись, приблизилась к нему и взяла его за руку.
— Отец, ты куда направляешься?
— На рыбалку, — ответил он.
— С собаками?
Он поморщился, слыша, как собаки у его ног залились неистовым лаем.
— Ну и на охоту. Я хотел сначала порыбачить, а потом уйти на запад, в лес.
— Можно мне с тобой?
Его первым побуждением было отказать дочери в ее просьбе. Ему хотелось побыть в одиночестве и поразмышлять. Эдит понимала это, а вот Фаллон не могла понять. Он вздохнул. Он знал, что Фаллон беспокоилась и переживала за него.
Два года назад по поручению Эдуарда Гарольд вел войну против валлийского короля Груффида. Собственные приближенные короля убили его, и Гарольд должен был вернуть молодую вдову, сестру английского герцога Моркера, в лоно ее семьи.
Легенды рождаются быстро, тем более что эта история была весьма романтичной. Он спас пребывавшую в печали женщину, и менестрели пели, что он женился на ней по возвращении в Уэллс.
Песни не соответствовали истине, однако Фаллон была огорчена. Она понимала, что он может когда-нибудь из политических соображений вступить в брак, освященный церковью.
В течение последних шести лет он редко бывал дома, но иногда ему все же удавалось привезти семью в Лондон или выехать на юг в Бошем. Из всех его детей Фаллон любила его больше всех и очень скучала по нему.
— Пожалуйста, отец, можно мне с тобой?
Гарольд любовался, глядя на дочь. Фаллон стояла среди цветущего луга, и его сердце трепетало при мысли, что она совсем уже взрослая. Близилось ее восемнадцатилетие.
Ростом, да и женственностью фигуры Фаллон превзошла мать. Стройная и грациозная, с высокой, полной грудью и крутыми бедрами, она выглядела чувственной и обольстительной. Этого Гарольду не хотелось видеть в дочери. Она получила строгое церковное воспитание, у нее было очень развито чувство долга. Но неумолимо приближалось время, когда он должен будет выбрать для нее мужа. Он уже видел ее вдвоем с молодым человеком — красивым воином датского происхождения по имени Делон — и знал, что она была им увлечена. Будучи невинной, она тем не менее знала о своих чарах и способности вскружить мужчине голову.
Ее чернью как смоль волосы закрывали плечи, оттеняя блеск ясных голубых глаз. Она приоткрыла губы в ожидании ответа. Щеки ее слегка зарделись под лучами летнего солнца. Пауза длилась лишь на мгновение дольше естественной.
— Хорошо, дитя мое, поехали. Это будет наше с тобой время. Ну и еще, — он подмигнул, — время Джеймса из Хартингтона и капитана Жюстена Севелла. Беги, скажи матери, что ты будешь сопровождать меня. И поторопись, потому что я горю нетерпением поскорее уйти в море.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46