Она посмотрела на Брента и увидела, что он мрачно улыбается и стоит, уперев руки в бедра.
— Здесь мы одни, миссис Мур. Совсем одни. Можете кричать, рвать на себе волосы, пожалуйста, ни одна живая душа не увидит и не услышит вас.
Сердце Кендалл болезненно сжалось, когда она увидела Брента, возвышавшегося над ней всем своим мощным телом. Все его мышцы были напряжены, на шее пульсировала жилка. Во всем его облике не было ни капли любви, только едва сдерживаемый гнев. Глаза смотрели холодно и враждебно, от них веяло холодом, как от глубокого сугроба.
Кендалл, подбоченившись, резким движением головы откинула назад пышную копну своих великолепных волос:
— Я не могу вас понять, капитан Макклейн. Не вы привезли меня сюда. Я добралась до берега сама. Да, я женщина, как вы милостиво соизволили заметить, но я все сделала…
— Ты запросто могла убить себя! Какая от этого польза? Твой друг Трейвис обещал вызволить тебя, но нет, мы выше этого. Ты повела себя как полная идиотка…
— Я не могла ждать! — запротестовала Кендалл, чувствуя тревогу. Откуда он так близко знает Трейвиса? — А я хотела бы знать, каким образом Ночной Ястреб, гроза морей, гордость Конфедерации, получил такую исчерпывающую информацию от янки? Ты что, ведешь двойную игру, капитан Макклейн? Ты на самом деле герой, за которого себя выдаешь, или проходишь сквозь блокадное кольцо только с целью наживы, как многие другие?
Произнеся эти слова, Кендалл отпрянула назад. Лучше бы она промолчала. Выражение лица Брента почти не изменилось, но во всей его позе, когда он шагнул к ней, было столько угрозы, что Кендалл поняла: она очень больно задела его,
— Мужчину я убил бы за гораздо меньшее оскорбление, — спокойно произнес он. — Но ты не мужчина, не правда ли? В этом суть нашего разговора.
Брент стремительно поднял руки и. Схватив Кендалл за запястья, рывком прижал ее к себе. Не успела она что-либо сообразить, как ее спина оказалась припертой к стволу дерева. Навалившись на Кендалл всем своим весом, Брент сжал ладонями ее голову.
— Ну? — произнес он спокойно, хотя тело его все еще было напряжено. — А теперь скажи мне, Кендалл, что ты собираешься делать? Ты же не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой. Ты пленница. Это очень грустный факт, моя дорогая, но самец всегда сильнее самки, во всяком случае, у людей это так. Я могу сотворить с тобой все, что захочу, и ты не сможешь даже сопротивляться.
— И что ты собрался этим доказать, ты наглый… — Она осеклась, потому что в этот момент его губы неистово прижались к ее губам, лишив возможности не только говорить, но и дышать. Она пыталась протестовать, возмущенная таким грубым насилием, но одновременно ее охватила волна столь же неуемного желания. В последний раз она видела Брента много месяцев назад и теперь так хотела прикоснуться к нему, что ей доставляли наслаждение даже его грубые объятия. Всю силу своего желания, весь жар своего сердца вложила она в ответный поцелуй. Ее ответ был таким же диким и необузданным, как и его напор.
Его губы медленно соскользнули с ее губ, Брент перевел рвущееся из груди дыхание и стал нежно ласкать губами брови, веки, щеки Кендалл. Из груди ее вырвался тихий стон, когда она с мольбой о взаимопонимании взглянула в его темно-серые, как грозовая туча, глаза. Как она хотела увидеть в них те бешеные, ничем не сдерживаемые чувства, перед которыми была не в силах устоять.
— Кендалл, черт тебя подери, ты должна понять…
— Понять что, Брент? — Она сорвалась на крик. — Чему ты хочешь меня научить? Что мир опасен, а жизнь может быть жестокой?
В глазах ее закипали слезы ярости.
— Боже милостивый, ты думаешь, я этого не знаю? Какой ужас я пережила без тебя! Иногда мне казалось, что я не хочу дальше жить. Когда я не спала, меня окружал кошмар, а сон представлялся явью, и единственным радостным сновидением было…
Она замолчала и вперила в Брента негодующий взгляд. У них с Брентом был целый мир. Проведенным вместе часам суждено наполняться поступками и чувствами, гневом и страстью. И не важно, что этих часов было очень мало — именно они составляли волшебную сказку ее жизни. Именно он, Брент Макклейн, стал смыслом ее жизни, и она не хотела, чтобы он исчез, как сон.
Макклейн впился в Кендалл взглядом, пожирая ее глазами и стараясь проникнуть в ее душу. Как ему хотелось стиснуть ее в объятиях, изгнать из нее, любимой женщины, пережитый ею ужас, ибо тот ужас больно ранил и его сердце. Кендалл понимала, что у него множество других забот и волнений — сражения, которых она не видела. Смелые вылазки, в которых он рисковал головой… Как много всего в их молчании! Брент даже отпустил Кендалл и стоял напротив, испепеляя ее огненным взглядом. А когда заговорил, голос его звучал хрипло, в тоне слышалась неожиданная мольба:
— Так что было твоим единственным радостным сновидением, Кендалл?
Она задержала дыхание и посмотрела в глаза Бренту. Он покорил ее сердце, ее душу. Но сейчас из глубины ее существа медленно поднимался непонятный страх. Оттого, что, возможно, Брент не так стремился быть с нею, как стремилась Она. Она не могла произнести ни слова. Но тут же поняла, что сама жестокость их существование задела в ее душе какие-то струны. Она поняла, что единственный выход — быть честной, раскрыть свое сердце и молить Бога, чтобы Брент принял этот дар.
— Ты… — прошептала она. Замолчала и почувствовала на лице дуновение свежего бриза.
Над головой шелестели пальмы. Слышались крики чаек. Брент во все глаза смотрел на Кендалл.
— Ты, — снова прошептала она. — Ты — мои сновидения, ты — моя жизнь, ты — ожидание… ты… Я люблю тебя, Брент.
— О Боже!.. — воскликнул он. — Дурочка! Я забыл о войне, забыл о своем долге, забыл о смерти и чести — и все это потому, что я люблю тебя! — В словах его слышались боль и горечь. Он схватил Кендалл за плечи своими сильными пальцами. — Вот почему ты должна услышать мои слова, вот почему ты должна меня слушать!
— Умоляю, Брент! Я тебя не понимаю, но люблю, а время, которое мы проводим вместе, так коротко и мимолетно, мы встречаемся так редко! Прошу тебя, Брент, прошу…
— Кендалл, — с ласковой хрипотцой проговорил он, заключая ее в нежные объятия. — Что ты не поймешь? Я до смерти боюсь оставлять тебя здесь! Никому не под силу сражаться в одиночку. Джон Мур может в любой момент вернуться сюда, и ты будешь так же беспомощна, как и тогда. Я не могу одновременно защищать тебя от него и воевать…
— Брент, ты бы не смог защитить меня в тот раз! Их было много. Пуля не разбирает, в кого ей попасть, и одинаково легко убивает и мужчину, и женщину. Клянусь тебе, Брент…
— Мы обсудим это позже, — перебил ее Брент. — Я больше не могу этого вынести.
— Что ты не можешь вынести? — спросила Кендалл. Она положила руки на плечи Бренту и заглянула в его глаза.
— Люби меня, Кендалл, — ласково прошептал он.
— Но я и так люблю тебя, Брент, — невинно ответила она. Он сдавленно застонал и снова прижал ее к себе, пожирая своими горящими серыми глазами. Его мундир не мешал Кендалл чувствовать обжигающее прикосновение его тела. Жар пронзил ее внезапной вспышкой лихорадочного возбуждения и какой-то веселой отваги. Лицо Кендалл зарделось.
— Как, прямо здесь?
Брент пальцем откинул с ее лица прядь волос:
— Угу…
Она вдруг почувствовала, что подкашиваются ноги. Уловив это, Брент обхватил ее, бережно уложил спиной на песок и лег рядом. Он медленно ласкал поцелуями ее губы — то были медлительные, сладостные поцелуи, а руки гладили ее тело. Хотя он ласкал Кендалл очень осторожно, едва касаясь, она трепетала от близости его невероятной силы.
— Брент, — прошептала она, приникнув к его губам.
— Мм?
— А что, если кто-нибудь придет?
— Никто сюда не придет, — ответил он, а его длинные сильные пальцы расстегивали крючки на платье Кендалл.
— Брент?
В ответ он снова промычал нечто невнятное.
— А что подумают Армстронги? — не унималась Кендалл. — Они же будут нас искать.
— Они подумают, что мы нашли очаровательный уголок в лесу и занимаемся там любовью.
— Брент! — Одежда соскользнула с обнаженных плеч Кендалл, и Брент жадно впился губами в нежное тело. Кендалл застонала и прижалась к Бренту, размягченная и не делая больше попыток протестовать.
Он смотрел на нее с нежностью и страстью потемневшими от желания глазами. Чувства его передались ей, и она вспыхнула от долго сдерживаемого любовного томления. Брент снял мундир, свернул его валиком и бережно подложил Кендалл под голову, потом разметал ее волосы по песку, зачарованно взирая на нее. Он снял с себя рубашку, и Кендалл, глядя на его обнаженную грудь, не смогла оставаться спокойной. Издав сдавленный крик, она рванулась к нему, прижалась всем телом и приникла лицом к завиткам жестких волос, покрывавших его мужественный торс.
— Я больше не могу без тебя, — прорыдала она.
Он ничего не ответил, провел ладонью по ее нежной шее и, опустив руку дальше вниз, взялся за подол юбки. Он стащил ее через голову Кендалл. Великолепные длинные волосы водопадом обрушились на ее груди, и Брент, испустив сдавленный крик, отбросил в сторону юбку и начал неистово ласкать возвышения любимой и долину между ними. Он исступленно целовал ее шею, губы, грудь… Огонь его страсти вливался в Кендалл с каждым поцелуем, заставляя ее забыть, что ложем им служит песок, а над ними простирается бездонное синее небо. Кендалл объяла сладостная истома, которая занялась внутри пламенем, запредельным в своей сладости. Желание самой прикоснуться к возлюбленному поднялось такой жаркой волной из самых глубин ее существа, что затопило се всю. Она схватила за волосы Брента и стиснула его голову в ладонях. Жар полыхал, и движимая любовью, желанием, нежностью, она стала ласкать его везде, куда могла дотянуться руками.
Она почувствовала, как его ищущая рука скользнула за пояс панталон и погладила ее живот. Словно котенок, она всем телом выгнулась навстречу его ласке, полностью раскрепостившись на песчаном берегу божественно красивой бухточки. Первозданная страсть закипела в груди, ей захотелось сделать что-то необыкновенно хорошее этому человеку. Который столь искусно передал ей огонь, в котором горел сам.
Не отрывая глаз от Кендалл, Брент присел на корточки и потянул за тесемки ее панталон. Приподняв сильными руками ее бедра, он освободил ее от одежды, которая еще прикрывала ее наготу. Он не спешил, наслаждаясь видом постепенно обнажавшегося тела, нежно целуя каждый появляющийся из-под одежды дюйм. Усы тревожили Кендалл, жаркое и влажное прикосновение губ вливало в ее тело жидкий огонь. Это была упоительно сладкая мука. Кендалл содрогнулась, но Брент не спешил прерывать любовную пытку, стараясь довести возлюбленную до полного исступления. Она затрепетала и, забыв обо всем на свете, выкрикивала его имя.
Макклейн поднялся, сбросил шпагу и сапоги, взялся за бриджи, но Кендалл опередила его. Вскочив на колени, она поспешила помочь любимому. Всем сердцем она поняла, зачем он так долго ласкает ее, доводя до полного изнеможения, питая ее своей страстью. Огонь, бушевавший в ней, горел все сильнее и сильнее, она ждала продолжения, ждала момента, когда, слившись с его мощными бедрами, гладкой кожей мускулистого живота, сможет беззаветно отдаться безмерной силе его мужественности.
Он опустился на колени, обнял ее, жадно приник к губам и высоко приподнял над песчаным ложем. Его ласковые руки гладили ее спину, он баюкал ее, как маленького ребенка, проводя руками по округлым ягодицам, наслаждаясь жидким огнем, который плавил в горниле нежности их обнаженные тела. Вот он поднял ее выше и затем бережно опустил на песок, черты его лица странно напряглись. Он раздвинул ей ноги и вошел в нее одним страстным и сильным движением, которое само по себе вызвало в Кендалл ощущение необыкновенного чуда. Жар объял все ее тело, доставив высочайшее наслаждение, сладость, она упивалась этим до потрясения, обнимая Брента, а он заполнял все ее существо.
Приподнявшись над Кендалл, он посмотрел ей в глаза. Она не ведала стыда. Обхватив его шею, без страха взглянула ему в, лицо, испытывая настоящее чувственное чудо. Волны прибоя ритмично бились о берег, тихо раскачивались верхушки сосен. Теплый песок грел спину. Это были давно знакомые ощущения, но сейчас звуки природы усиливали первозданный восторг от его обладания ею, оттого что он заполнил ее тело своим, оттого что она безраздельно принадлежит ему в такое прекрасное время.
— Я люблю тебя, Брент, — прошептала она. — Я так сильно тебя люблю!
Он улыбнулся и ответил, приблизив свой губы к её губам:
— Я тоже люблю тебя, моя маленькая южаночка. Я тоже люблю тебя…
Нежно поцеловав ее, он слегка приподнялся и начал ритмично двигаться в ней. Нежность воспламеняла любовный голод, голод удесятерял желание. Кендалл выгнулась навстречу Бренту, извиваясь в исступлении. Податливая, дарящая красота женщины распалила его страсть. Казалось, у нее нет границ. Но тут он услышал, как Кендалл, дрожа, неистово закричала от испытанного свершения, а его семя горячей струёй излилось в ее лоно. Наслаждение их было полным…
Он приник к ней в молчании, наполненном умиротворением и покоем, потом лег рядом и стал легонько поглаживать ее руку. Сосны прикрывали их от прямых палящих лучей солнца, и единственное, что сейчас мог испытывать Брент, было ощущение прекрасного, ничем не омраченного счастья. Любимая женщина лежала рядом с ним, не стыдясь яркого света чудесного дня, красивая, как солнце и море.
Они долго молчали, тихо наслаждаясь присутствием друг друга. Нежные прикосновения временами будили страсть, которую они утоляли. Взаимное желание вспыхивало, как огонь, вознаграждая их за долгие месяцы грез и сновидений. Первым нарушил молчание Брент.
— Я и в самом деле люблю тебя, Кендалл, — тихо произнёс он. — Только поэтому иногда веду себя, как сумасшедший. Меня так пугает, что с тобой может что-нибудь случиться.
Кендалл приподнялась на локте и взглянула на него томным, любящим взглядом, затуманенным волшебством любви.
— Сколько времени у нас осталось? — спросила осевшим голосом.
Он вздрогнул:
— Сегодняшняя ночь. Завтрашний день. И еще одна ночь. — Она легла на него, и золотой шелк ее волос, дразня, разметался по его телу.
— Так не будем терять времени, — пробормотала она, покрывая поцелуями его нагое тело.
От этого водопада любви в Бренте снова вспыхнула страсть. Он схватил Кендалл за плечи, почти сердясь на себя за то, что так легко поддался ее чарам, и прижал к песку.
— Да, не будем терять времени, — горячо выдохнул он. И снова он любил ее с потрясающей страстью…. И потом любил ее, потом еще и еще. А романтическую бухту постепенно заливал золотой свет наступившего заката.
Глава 13
Барбекю Эйми Армстронг имело необыкновенный успех. Поприветствовать героев Конфедерации собрались почти все поселенцы, жившие на холмах возле устья реки. Играли скрипки и флейты, на дорожках сада весело резвились дети. Мужчины обсуждали породы лошадей, виды на урожай и ход войны; женщины делились кулинарными рецептами и дружно вздыхали над иллюстрациями «Дамской книги», которую Брент еще в декабре конфисковал на какой-то федеральной шхуне.
Высоко в небе, освещая шумную пирушку, висела полная луна; ее серебристый диск, словно соревнуясь с музыкантами, придавал вечеринке дерзкую радость. Трудно было поверить, что совсем близко отсюда янки овладели фортом Даллас в верховьях реки Майами. Однако гарнизон этого почти угасшего форта вряд ли особенно беспокоился по поводу горстки поселенцев Богом забытого уголка вблизи залива. Их было слишком мало, да и жили они у самой границы диких, необжитых болот — какая может быть от них опасность? Откуда было знать янки, что самые непримиримые противники дела Союза живут именно здесь.
Кендалл тоже не было дела до веселья, царившего во дворе Армстронгов. Она ловила каждый миг счастья. Она была бесконечно благодарна Эйми и Гарольду за то, что они приняли ее без лишних вопросов. Самое высокоморальное и консервативное общество, собравшееся сейчас в доме, приняв величественную осанку и вздернув подбородки, решило чествовать Кендалл как героиню. Еще бы: она была женщиной, пострадавшей от тирании Севера, она стала подлинным воплощением всего поруганного Юга. Понятно, что между нею и героем Брентом Макклейном возникла пылкая любовь — это же так естественно! Любовь Кендалл Мур к повстанцу и ее преданность придали ей вес в глазах людей и респектабельность. Эта любовь была так невинна и прекрасна, так пронзительна, что наложила на облик Кендалл такое притягательное обаяние, которому было невозможно противостоять. Вернувшись в дом в самый разгар празднества, Брент и Кендалл присоединились к танцующим, и через полчаса в компании не осталось женщины, которая не отнеслась бы к Кендалл как к благородной леди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47
— Здесь мы одни, миссис Мур. Совсем одни. Можете кричать, рвать на себе волосы, пожалуйста, ни одна живая душа не увидит и не услышит вас.
Сердце Кендалл болезненно сжалось, когда она увидела Брента, возвышавшегося над ней всем своим мощным телом. Все его мышцы были напряжены, на шее пульсировала жилка. Во всем его облике не было ни капли любви, только едва сдерживаемый гнев. Глаза смотрели холодно и враждебно, от них веяло холодом, как от глубокого сугроба.
Кендалл, подбоченившись, резким движением головы откинула назад пышную копну своих великолепных волос:
— Я не могу вас понять, капитан Макклейн. Не вы привезли меня сюда. Я добралась до берега сама. Да, я женщина, как вы милостиво соизволили заметить, но я все сделала…
— Ты запросто могла убить себя! Какая от этого польза? Твой друг Трейвис обещал вызволить тебя, но нет, мы выше этого. Ты повела себя как полная идиотка…
— Я не могла ждать! — запротестовала Кендалл, чувствуя тревогу. Откуда он так близко знает Трейвиса? — А я хотела бы знать, каким образом Ночной Ястреб, гроза морей, гордость Конфедерации, получил такую исчерпывающую информацию от янки? Ты что, ведешь двойную игру, капитан Макклейн? Ты на самом деле герой, за которого себя выдаешь, или проходишь сквозь блокадное кольцо только с целью наживы, как многие другие?
Произнеся эти слова, Кендалл отпрянула назад. Лучше бы она промолчала. Выражение лица Брента почти не изменилось, но во всей его позе, когда он шагнул к ней, было столько угрозы, что Кендалл поняла: она очень больно задела его,
— Мужчину я убил бы за гораздо меньшее оскорбление, — спокойно произнес он. — Но ты не мужчина, не правда ли? В этом суть нашего разговора.
Брент стремительно поднял руки и. Схватив Кендалл за запястья, рывком прижал ее к себе. Не успела она что-либо сообразить, как ее спина оказалась припертой к стволу дерева. Навалившись на Кендалл всем своим весом, Брент сжал ладонями ее голову.
— Ну? — произнес он спокойно, хотя тело его все еще было напряжено. — А теперь скажи мне, Кендалл, что ты собираешься делать? Ты же не можешь пошевелить ни рукой, ни ногой. Ты пленница. Это очень грустный факт, моя дорогая, но самец всегда сильнее самки, во всяком случае, у людей это так. Я могу сотворить с тобой все, что захочу, и ты не сможешь даже сопротивляться.
— И что ты собрался этим доказать, ты наглый… — Она осеклась, потому что в этот момент его губы неистово прижались к ее губам, лишив возможности не только говорить, но и дышать. Она пыталась протестовать, возмущенная таким грубым насилием, но одновременно ее охватила волна столь же неуемного желания. В последний раз она видела Брента много месяцев назад и теперь так хотела прикоснуться к нему, что ей доставляли наслаждение даже его грубые объятия. Всю силу своего желания, весь жар своего сердца вложила она в ответный поцелуй. Ее ответ был таким же диким и необузданным, как и его напор.
Его губы медленно соскользнули с ее губ, Брент перевел рвущееся из груди дыхание и стал нежно ласкать губами брови, веки, щеки Кендалл. Из груди ее вырвался тихий стон, когда она с мольбой о взаимопонимании взглянула в его темно-серые, как грозовая туча, глаза. Как она хотела увидеть в них те бешеные, ничем не сдерживаемые чувства, перед которыми была не в силах устоять.
— Кендалл, черт тебя подери, ты должна понять…
— Понять что, Брент? — Она сорвалась на крик. — Чему ты хочешь меня научить? Что мир опасен, а жизнь может быть жестокой?
В глазах ее закипали слезы ярости.
— Боже милостивый, ты думаешь, я этого не знаю? Какой ужас я пережила без тебя! Иногда мне казалось, что я не хочу дальше жить. Когда я не спала, меня окружал кошмар, а сон представлялся явью, и единственным радостным сновидением было…
Она замолчала и вперила в Брента негодующий взгляд. У них с Брентом был целый мир. Проведенным вместе часам суждено наполняться поступками и чувствами, гневом и страстью. И не важно, что этих часов было очень мало — именно они составляли волшебную сказку ее жизни. Именно он, Брент Макклейн, стал смыслом ее жизни, и она не хотела, чтобы он исчез, как сон.
Макклейн впился в Кендалл взглядом, пожирая ее глазами и стараясь проникнуть в ее душу. Как ему хотелось стиснуть ее в объятиях, изгнать из нее, любимой женщины, пережитый ею ужас, ибо тот ужас больно ранил и его сердце. Кендалл понимала, что у него множество других забот и волнений — сражения, которых она не видела. Смелые вылазки, в которых он рисковал головой… Как много всего в их молчании! Брент даже отпустил Кендалл и стоял напротив, испепеляя ее огненным взглядом. А когда заговорил, голос его звучал хрипло, в тоне слышалась неожиданная мольба:
— Так что было твоим единственным радостным сновидением, Кендалл?
Она задержала дыхание и посмотрела в глаза Бренту. Он покорил ее сердце, ее душу. Но сейчас из глубины ее существа медленно поднимался непонятный страх. Оттого, что, возможно, Брент не так стремился быть с нею, как стремилась Она. Она не могла произнести ни слова. Но тут же поняла, что сама жестокость их существование задела в ее душе какие-то струны. Она поняла, что единственный выход — быть честной, раскрыть свое сердце и молить Бога, чтобы Брент принял этот дар.
— Ты… — прошептала она. Замолчала и почувствовала на лице дуновение свежего бриза.
Над головой шелестели пальмы. Слышались крики чаек. Брент во все глаза смотрел на Кендалл.
— Ты, — снова прошептала она. — Ты — мои сновидения, ты — моя жизнь, ты — ожидание… ты… Я люблю тебя, Брент.
— О Боже!.. — воскликнул он. — Дурочка! Я забыл о войне, забыл о своем долге, забыл о смерти и чести — и все это потому, что я люблю тебя! — В словах его слышались боль и горечь. Он схватил Кендалл за плечи своими сильными пальцами. — Вот почему ты должна услышать мои слова, вот почему ты должна меня слушать!
— Умоляю, Брент! Я тебя не понимаю, но люблю, а время, которое мы проводим вместе, так коротко и мимолетно, мы встречаемся так редко! Прошу тебя, Брент, прошу…
— Кендалл, — с ласковой хрипотцой проговорил он, заключая ее в нежные объятия. — Что ты не поймешь? Я до смерти боюсь оставлять тебя здесь! Никому не под силу сражаться в одиночку. Джон Мур может в любой момент вернуться сюда, и ты будешь так же беспомощна, как и тогда. Я не могу одновременно защищать тебя от него и воевать…
— Брент, ты бы не смог защитить меня в тот раз! Их было много. Пуля не разбирает, в кого ей попасть, и одинаково легко убивает и мужчину, и женщину. Клянусь тебе, Брент…
— Мы обсудим это позже, — перебил ее Брент. — Я больше не могу этого вынести.
— Что ты не можешь вынести? — спросила Кендалл. Она положила руки на плечи Бренту и заглянула в его глаза.
— Люби меня, Кендалл, — ласково прошептал он.
— Но я и так люблю тебя, Брент, — невинно ответила она. Он сдавленно застонал и снова прижал ее к себе, пожирая своими горящими серыми глазами. Его мундир не мешал Кендалл чувствовать обжигающее прикосновение его тела. Жар пронзил ее внезапной вспышкой лихорадочного возбуждения и какой-то веселой отваги. Лицо Кендалл зарделось.
— Как, прямо здесь?
Брент пальцем откинул с ее лица прядь волос:
— Угу…
Она вдруг почувствовала, что подкашиваются ноги. Уловив это, Брент обхватил ее, бережно уложил спиной на песок и лег рядом. Он медленно ласкал поцелуями ее губы — то были медлительные, сладостные поцелуи, а руки гладили ее тело. Хотя он ласкал Кендалл очень осторожно, едва касаясь, она трепетала от близости его невероятной силы.
— Брент, — прошептала она, приникнув к его губам.
— Мм?
— А что, если кто-нибудь придет?
— Никто сюда не придет, — ответил он, а его длинные сильные пальцы расстегивали крючки на платье Кендалл.
— Брент?
В ответ он снова промычал нечто невнятное.
— А что подумают Армстронги? — не унималась Кендалл. — Они же будут нас искать.
— Они подумают, что мы нашли очаровательный уголок в лесу и занимаемся там любовью.
— Брент! — Одежда соскользнула с обнаженных плеч Кендалл, и Брент жадно впился губами в нежное тело. Кендалл застонала и прижалась к Бренту, размягченная и не делая больше попыток протестовать.
Он смотрел на нее с нежностью и страстью потемневшими от желания глазами. Чувства его передались ей, и она вспыхнула от долго сдерживаемого любовного томления. Брент снял мундир, свернул его валиком и бережно подложил Кендалл под голову, потом разметал ее волосы по песку, зачарованно взирая на нее. Он снял с себя рубашку, и Кендалл, глядя на его обнаженную грудь, не смогла оставаться спокойной. Издав сдавленный крик, она рванулась к нему, прижалась всем телом и приникла лицом к завиткам жестких волос, покрывавших его мужественный торс.
— Я больше не могу без тебя, — прорыдала она.
Он ничего не ответил, провел ладонью по ее нежной шее и, опустив руку дальше вниз, взялся за подол юбки. Он стащил ее через голову Кендалл. Великолепные длинные волосы водопадом обрушились на ее груди, и Брент, испустив сдавленный крик, отбросил в сторону юбку и начал неистово ласкать возвышения любимой и долину между ними. Он исступленно целовал ее шею, губы, грудь… Огонь его страсти вливался в Кендалл с каждым поцелуем, заставляя ее забыть, что ложем им служит песок, а над ними простирается бездонное синее небо. Кендалл объяла сладостная истома, которая занялась внутри пламенем, запредельным в своей сладости. Желание самой прикоснуться к возлюбленному поднялось такой жаркой волной из самых глубин ее существа, что затопило се всю. Она схватила за волосы Брента и стиснула его голову в ладонях. Жар полыхал, и движимая любовью, желанием, нежностью, она стала ласкать его везде, куда могла дотянуться руками.
Она почувствовала, как его ищущая рука скользнула за пояс панталон и погладила ее живот. Словно котенок, она всем телом выгнулась навстречу его ласке, полностью раскрепостившись на песчаном берегу божественно красивой бухточки. Первозданная страсть закипела в груди, ей захотелось сделать что-то необыкновенно хорошее этому человеку. Который столь искусно передал ей огонь, в котором горел сам.
Не отрывая глаз от Кендалл, Брент присел на корточки и потянул за тесемки ее панталон. Приподняв сильными руками ее бедра, он освободил ее от одежды, которая еще прикрывала ее наготу. Он не спешил, наслаждаясь видом постепенно обнажавшегося тела, нежно целуя каждый появляющийся из-под одежды дюйм. Усы тревожили Кендалл, жаркое и влажное прикосновение губ вливало в ее тело жидкий огонь. Это была упоительно сладкая мука. Кендалл содрогнулась, но Брент не спешил прерывать любовную пытку, стараясь довести возлюбленную до полного исступления. Она затрепетала и, забыв обо всем на свете, выкрикивала его имя.
Макклейн поднялся, сбросил шпагу и сапоги, взялся за бриджи, но Кендалл опередила его. Вскочив на колени, она поспешила помочь любимому. Всем сердцем она поняла, зачем он так долго ласкает ее, доводя до полного изнеможения, питая ее своей страстью. Огонь, бушевавший в ней, горел все сильнее и сильнее, она ждала продолжения, ждала момента, когда, слившись с его мощными бедрами, гладкой кожей мускулистого живота, сможет беззаветно отдаться безмерной силе его мужественности.
Он опустился на колени, обнял ее, жадно приник к губам и высоко приподнял над песчаным ложем. Его ласковые руки гладили ее спину, он баюкал ее, как маленького ребенка, проводя руками по округлым ягодицам, наслаждаясь жидким огнем, который плавил в горниле нежности их обнаженные тела. Вот он поднял ее выше и затем бережно опустил на песок, черты его лица странно напряглись. Он раздвинул ей ноги и вошел в нее одним страстным и сильным движением, которое само по себе вызвало в Кендалл ощущение необыкновенного чуда. Жар объял все ее тело, доставив высочайшее наслаждение, сладость, она упивалась этим до потрясения, обнимая Брента, а он заполнял все ее существо.
Приподнявшись над Кендалл, он посмотрел ей в глаза. Она не ведала стыда. Обхватив его шею, без страха взглянула ему в, лицо, испытывая настоящее чувственное чудо. Волны прибоя ритмично бились о берег, тихо раскачивались верхушки сосен. Теплый песок грел спину. Это были давно знакомые ощущения, но сейчас звуки природы усиливали первозданный восторг от его обладания ею, оттого что он заполнил ее тело своим, оттого что она безраздельно принадлежит ему в такое прекрасное время.
— Я люблю тебя, Брент, — прошептала она. — Я так сильно тебя люблю!
Он улыбнулся и ответил, приблизив свой губы к её губам:
— Я тоже люблю тебя, моя маленькая южаночка. Я тоже люблю тебя…
Нежно поцеловав ее, он слегка приподнялся и начал ритмично двигаться в ней. Нежность воспламеняла любовный голод, голод удесятерял желание. Кендалл выгнулась навстречу Бренту, извиваясь в исступлении. Податливая, дарящая красота женщины распалила его страсть. Казалось, у нее нет границ. Но тут он услышал, как Кендалл, дрожа, неистово закричала от испытанного свершения, а его семя горячей струёй излилось в ее лоно. Наслаждение их было полным…
Он приник к ней в молчании, наполненном умиротворением и покоем, потом лег рядом и стал легонько поглаживать ее руку. Сосны прикрывали их от прямых палящих лучей солнца, и единственное, что сейчас мог испытывать Брент, было ощущение прекрасного, ничем не омраченного счастья. Любимая женщина лежала рядом с ним, не стыдясь яркого света чудесного дня, красивая, как солнце и море.
Они долго молчали, тихо наслаждаясь присутствием друг друга. Нежные прикосновения временами будили страсть, которую они утоляли. Взаимное желание вспыхивало, как огонь, вознаграждая их за долгие месяцы грез и сновидений. Первым нарушил молчание Брент.
— Я и в самом деле люблю тебя, Кендалл, — тихо произнёс он. — Только поэтому иногда веду себя, как сумасшедший. Меня так пугает, что с тобой может что-нибудь случиться.
Кендалл приподнялась на локте и взглянула на него томным, любящим взглядом, затуманенным волшебством любви.
— Сколько времени у нас осталось? — спросила осевшим голосом.
Он вздрогнул:
— Сегодняшняя ночь. Завтрашний день. И еще одна ночь. — Она легла на него, и золотой шелк ее волос, дразня, разметался по его телу.
— Так не будем терять времени, — пробормотала она, покрывая поцелуями его нагое тело.
От этого водопада любви в Бренте снова вспыхнула страсть. Он схватил Кендалл за плечи, почти сердясь на себя за то, что так легко поддался ее чарам, и прижал к песку.
— Да, не будем терять времени, — горячо выдохнул он. И снова он любил ее с потрясающей страстью…. И потом любил ее, потом еще и еще. А романтическую бухту постепенно заливал золотой свет наступившего заката.
Глава 13
Барбекю Эйми Армстронг имело необыкновенный успех. Поприветствовать героев Конфедерации собрались почти все поселенцы, жившие на холмах возле устья реки. Играли скрипки и флейты, на дорожках сада весело резвились дети. Мужчины обсуждали породы лошадей, виды на урожай и ход войны; женщины делились кулинарными рецептами и дружно вздыхали над иллюстрациями «Дамской книги», которую Брент еще в декабре конфисковал на какой-то федеральной шхуне.
Высоко в небе, освещая шумную пирушку, висела полная луна; ее серебристый диск, словно соревнуясь с музыкантами, придавал вечеринке дерзкую радость. Трудно было поверить, что совсем близко отсюда янки овладели фортом Даллас в верховьях реки Майами. Однако гарнизон этого почти угасшего форта вряд ли особенно беспокоился по поводу горстки поселенцев Богом забытого уголка вблизи залива. Их было слишком мало, да и жили они у самой границы диких, необжитых болот — какая может быть от них опасность? Откуда было знать янки, что самые непримиримые противники дела Союза живут именно здесь.
Кендалл тоже не было дела до веселья, царившего во дворе Армстронгов. Она ловила каждый миг счастья. Она была бесконечно благодарна Эйми и Гарольду за то, что они приняли ее без лишних вопросов. Самое высокоморальное и консервативное общество, собравшееся сейчас в доме, приняв величественную осанку и вздернув подбородки, решило чествовать Кендалл как героиню. Еще бы: она была женщиной, пострадавшей от тирании Севера, она стала подлинным воплощением всего поруганного Юга. Понятно, что между нею и героем Брентом Макклейном возникла пылкая любовь — это же так естественно! Любовь Кендалл Мур к повстанцу и ее преданность придали ей вес в глазах людей и респектабельность. Эта любовь была так невинна и прекрасна, так пронзительна, что наложила на облик Кендалл такое притягательное обаяние, которому было невозможно противостоять. Вернувшись в дом в самый разгар празднества, Брент и Кендалл присоединились к танцующим, и через полчаса в компании не осталось женщины, которая не отнеслась бы к Кендалл как к благородной леди.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47