Косые лучи солнца проникали сквозь ветви деревьев – солнечные зайчики мелькали на зем­ле, слепя глаза, и от этого самые обычные вещи казались диковинными. В какой-то момент Маг­нусу показалось, что он увидел несколько необыкновенных белых оленей, гуськом пробиравшихся по лесу, но, как только он мигнул, они исчезли.
– Я хочу выбраться из леса до ночи! – крикнул спутникам тамплиер. – Здесь очень легко сбиться с дороги и заблудиться.
Никто не возразил ему. Сопровождавшие ры­царя люди вовсе не хотели провести ночь в лесу, не зная, кто или что, возможно, находится недале­ко от их походного костра. Когда они останови­лись напоить лошадей из неглубокого извилистого ручейка, мужчины тотчас же принялись за свои дела. Но даже де ля Герш, которому понадобилось облегчиться, не стал заходить слишком дале­ко в лес.
Магнус побрел к девушке. У него было мало времени, чтобы поговорить с ней, поскольку там­плиер мог вернуться в любую минуту. Идэйн си­дела на земле, потирая непривычные к верховой езде усталые ноги.
Магнус взял свой меч и срезал небольшую иву, чтобы смастерить из нее посох. Но при виде девушки, с которой он занимался любовью у ручья в тот первый после кораблекрушения день, одетой в знакомый синий плащ, с золотыми волосами, рас­сыпавшимися по плечам, с изумрудными глазами, выразившими при его приближении страх, ра­дость, тревогу, сердце у него так бешено заби­лось, что он едва мог говорить. А когда загово­рил, то у него вырвались совсем не те слова, что он собирался ей сказать.
– Тебе нравится беседовать с этим прекрас­ным рыцарем-тамплиером, который выкупил тебя на свободу? – спросил он яростным шепотом. – Ты хотя бы знаешь, куда он тебя везет или тебе это все равно?
Идэйн, казалось, не расслышала или не поня­ла его – взгляд ее тревожно оглядывал его с го­ловы до ног.
– О Пресвятая Дева Мария, что с тобой приключилось? – шепотом ответила она. – Ты ранен? Погляди на свою одежду!
Она была готова вскочить и броситься ему на шею, но он жестом удержал ее.
– Послушай… – начал Магнус.
Он хотел рассказать ей о своих планах побега, но краем глаза заметил приближающегося к ним де ля Герша. Идэйн тоже его увидела.
– Помоги мне, – прошептала она.
– Да, – так же тихо ответил Магнус. Глядя в эти прекрасные глаза, он хотел только одного – схватить ее в объятия и зацеловать до беспамятства. Ему хотелось лежать с ней в лесном шалаше и ласкать и любить ее долгие, бесконеч­ные золотистые дни – много дней подряд. В мес­те, где никто не смог бы их найти или помешать их безмерному наслаждению.
– Да, – поклялся он ей внезапно охрипшим голосом, – обещаю!
Магнус стремительно отвернулся и отошел от нее, размахивая только что сделанным посохом. Тамплиер остановился и, хмурясь, посмотрел ему вслед, но не сказал ни слова. Де ля Герш сделал Идэйн знак, чтобы она взобралась на своего пони, и подал руку, помогая ей сесть в седло. Люди на­чали подниматься с земли и собирать оружие. Вско­ре все они двинулись через лес на запад, туда, где еще был виден свет умирающего дня.
Но не прошли они половину лье, как что-то выпрыгнуло из лесной чащи прямо под ноги пони, на котором ехала Идэйн. Пони встал на дыбы.
Идэйн вскрикнула и выпала бы из седла, если бы тамплиер не нагнулся стремительно и не схва­тил поводья ее пони, заставив его повернуться кругом, отчего лошадка прекратила свой паничес­кий танец на задних ногах.
Подбежал Магнус. Он все время не спускал с Идэйн глаз и оказался возле пони почти в тот са­мый момент, когда де ля Герш схватил поводья.
Тамплиер откинулся в седле и посмотрел на молодого рыцаря, вскинув брови.
– Я слышал, как она вскрикнула, милорд. – По сути дела Магнусу было наплевать на де ля Герша и на то, что тот думает. – Я хотел предот­вратить несчастье.
– Ах вот как, рыцарь «Откуда ни возь­мись». – Де ля Герш снова бросил на Магнуса пытливый взгляд. – Я уже видел тебя там, где Юдо велел тебе охранять тылы.
Пони продолжал приплясывать и приседать. Идэйн, казавшаяся испуганной, обеими руками вцепилась в луку седла. Подбежали Юдо и ос­тальные солдаты. Юдо нагнулся и что-то поднял с земли.
– Вот виновник неприятности. – Оружено­сец держал в вытянутой руке белый пушистый комок. – Вот кто вызвал суматоху, милорд. При­спешник Сатаны.
– Кот? – Де ля Герш смотрел на животное с высокомерным и презрительным видом.
Все по-журавлиному вытягивали шеи, чтобы разглядеть кота. Девушка перегнулась с седла, продолжая одной рукой крепко держаться за луку, другую протянула к зверьку, и он вцепился когтями в ее плащ и изящно перепрыгнул на коле­ни девушки, где и устроился.
В течение минуты никто не сказал ни слова. Де ля Герш немного отъехал на своем жеребце и не сводил глаз с белого кота, уютно угнездивше­гося на коленях девушки.
– Это потерянное кем-то домашнее живот­ное, – заметил он. – Не очень-то сладко ему пришлось бродить одному по лесу! Поглядите, кто-то постарался и вдел женскую сережку в его ухо.
Мужчины сгрудились поближе, чтобы лучше видеть. Из ушка кота действительно свисала ма­ленькая, похожая на капельку сережка с красным камнем.
– Давайте-ка запросим за него выкуп, – предложил Юдо, – пока не явился этот чертов Санах и не опередил нас.
Мужчины расхохотались. Магнус стоял по­одаль и смотрел, как Идэйн гладила головку кота кончиком пальца. Тот закрыл глаза и начал гром­ко и раскатисто мурлыкать.
– Фомор, – сказала Идэйн коту.
Мужчины смотрели на нее, разинув рты.
– Последний из фоморийцев, – пояснила девушка, почесывая кота за ушком. – Они назы­вали себя Фир Болг. От них и произошел мой народ.
10
Холодная ладонь закрыла ей рот, а голос зашептал на ухо:
– Не шевелись и не шуми.
Идэйн спала чутко. Земля была жесткой, хотя на нее для Идэйн навалили сухих листьев, но это лишь чуть-чуть облегчило боль во всем ее словно избитом теле. Она тотчас же проснулась.
– Ты видишь мое лицо? – Шепот был хриплым.
Да, свет луны был достаточно ярок, чтобы она могла его разглядеть. Но она и так узнала бы этот голос. Идэйн кивнула.
– Хорошо, – сказал ей Магнус. – Быстро вставай и следуй за мной.
Все, кто был вокруг них, были закутаны в плащи и овечьи шкуры. Ночной дозорный сидел и клевал носом, тихонько похрапывая. Асгард де ля Герш лежал по другую сторону костра, отвернув­шись от сильного жара багровых углей.
Магнус приложил палец к губам, и они бес­шумно, как тени, проскользнули под деревья.
Идэйн хотелось спросить о лошадях. Пешими они не могли уйти далеко. Но Магнус решительно двинулся в лощинку, выстланную сосновыми иг­лами, и они скользили по ее отлогому склону, пока не оказались среди папоротников. И тут Идэйн увидела неоседланного жеребца де ля Герша с го­ловой, укутанной плащом. Конь стоял тихо, при­вязанный к ветке сосны.
Идэйн с трудом втянула воздух.
– Ты не можешь украсть его боевого коня.
– Я уже это сделал.
Магнус подсадил ее на спину жеребца. По­том, не снимая с головы коня плащ, потянул за собой по склону холма.
Идэйн вцепилась в гриву коня обеими руками. Сердце ее бешено колотилось. Сосновые иглы за­глушали цоканье копыт, и они надеялись, что не поднимут в лагере тревогу.
«Но какова дерзость», – подумала Идэйн. У тамплиера был добрый конь, который, как она предполагала, стоил целое состояние. Они не только убегали от посланца короля, заплатившего за нее выкуп, но и украли боевого скакуна рыца­ря-тамплиера!
Они продвигались по лесу, где темные тени от деревьев сменялись местами, освещенными пол­ной луной, и Магнус пока вел коня в поводу. На­конец лес закончился, и они оказались на краю ог­ромного луга – в лунном свете покрывавшая его высокая сухая трава казалась серебристым морем.
– Сядь назад, – прошептал Магнус. Идэйн передвинулась назад на широкой спине скакуна, освобождая место для Магнуса, и тот вскочил на коня впереди нее.
– Держись за мой пояс, – сказал он ей, на­клонился и сорвал свой плащ с головы жеребца.
Огромный конь тут же вздрогнул при виде незнакомого луга, издал могучее ржание, похожее на раскат грома, и встал на дыбы, а потом огром­ным прыжком рванулся вперед.
Идэйн обеими руками держалась за пояс Маг­нуса, стараясь задушить рвавшийся из груди крик. Все это было похоже на ночной кошмар. Трепе­тать от бешеной скачки могучего коня по травя­нистому, залитому лунным светом лугу, чувствовать, как напрягаются мускулы его огромных ног и массивная спина и как он сжимается в комок для нового прыжка! Тело скакуна пласталось и лете­ло, как стрела.
Несколькими секундами позже, когда Идэйн почувствовала, что от ужаса у нее пересохло во рту, до нее дошло, что Магнус смеется! Она не могла поверить этому! Их жизни были в опасности, поскольку жеребец мчался в кромешной тьме. Конь мог наступить в невидимую яму, споткнуть­ся о камень, и они могли сломать себе шею и по­гибнуть. Но, казалось, для Магнуса это не имело значения.
Идэйн отпустила пояс Магнуса и теперь об­хватила его руками и прижалась к нему. И почув­ствовала в нем то же, что и в коне, – мощное животное, мускулы которого напрягались в этой безумной скачке. Магнус бросал вызов судьбе, и ему это даже нравилось!
Но это не могло длиться вечность. Постепен­но бег коня стал медленнее и спокойнее. В лицо им летели капли конского пота и хлопья пены, ребра животного ходили ходуном. Наконец беше­ный галоп замедлился, и, храпя и встряхивая голо­вой, жеребец перешел на легкий аллюр. Магнус чуть натянул поводья, мягко уговаривая коня, на­зывая его «хорошим мальчиком» и «славным ма­лым» и убеждая, что бояться ему нечего.
Идэйн перевела дух. Она все еще крепко цеп­лялась за Магнуса, как во время их безумной скачки, а руки и ноги ее дрожали от напряжения.
Когда Магнус повернулся, чтобы посмотреть на нее, лунный свет упал на его лицо, и Идэйн увидела, что он все еще смеется.
Ей захотелось ударить его. И все же Магнус украл и обуздал прекрасного резвого коня там­плиера и ехал на нем, и она не могла осуждать его за это. Если бы Магнус не был таким первоклассным наездником, они не смогли бы удержаться на таком мощном коне, он бы их сбросил, и теперь они брели бы по ночному лесу. И, вероятно, заблудились.
И все же она почти ненавидела его.
Магнус направил тяжело дышавшего коня под деревья и там соскользнул с его спины, взял в руки поводья и привязал его к ветке. Жеребец покорно опустил голову и принялся щипать сухую траву. Магнус снял Идэйн с коня, принес под дерево и уложил на постель из опавших листьев Она все еще дрожала и смотрела, как он снимает плащ, потом рубашку и отбрасывает все это в сторону.
– Ты чуть не убил нас! – сев, заявила Идэйн.
– Вовсе нет. Этого никогда бы не случилось! Я слишком хорошо держусь в седле, чтобы допустить такое. – Магнус сел рядом с ней и попытался снять с нее плащ. – Какая ты глупышка! Сразу видно, что всю жизнь провела в монастыре.
Идэйн поняла, чего он хочет, и попыталась воспротивиться, несмотря на то что кровь быстрее побежала у нее по жилам при виде его обнаженного торса. В нем все еще бурлила энергия после то го, как ему удалось обуздать и приручить такого мощного коня.
Идэйн попыталась оттолкнуть его.
– Что, если тамплиер проснулся, и они уже ищут нас?
Магнус притянул ее к себе.
– У нас есть несколько минут.
Его рука потянулась к ее волосам, он пропус­тил пальцы сквозь ее золотые пряди. Потом на­гнулся к ней, и ее рот оказался в плену его жарких страстных поцелуев – он целовал ее губы, шею, потом губы его нашли ее грудь и начали целовать ее сквозь платье.
Она застонала, и он прошептал:
– О Господи, как я мечтал об этой минуте, как мне хотелось обнять и прижать тебя к себе. Я сгорал от желания и думал, как ты будешь ле­жать в моих объятиях – обнаженная, сверкаю­щая, прекрасная. Я только и мечтал о том, чтобы снова обладать тобой и почувствовать сладость твоего тела! – Не отрываясь от ее губ, он простонал: – Думать об этом – думать о тебе – от одного этого можно сойти с ума! Господи, как ты нужна мне!
Он отвел ее сопротивляющиеся руки, чтобы расстегнуть ее плащ. Когда он сделал это, из-под плаща выпрыгнул белый кот, бывший там с тех пор, как Идэйн положила его туда, когда готови­лась ко сну.
Магнус отпрянул:
– Проклятый кот! Как ты можешь всюду таскать его за собой!
Он взял зверька и бросил в кусты. Потом, го­ря лихорадкой страсти, опустился на колени и снял с нее плащ. Он делал это торопливо, руки его дро­жали, когда он поднимал ее платье, обнажая ее тело до груди. И вскоре их тела оказались переплетенными в тесном объятии.
– Магнус, – задыхаясь, прошептала Идэйн.
Это было безумием, но она не могла остано­вить его, потому что сама была охвачена такой же лихорадкой. Его рот прижимался к ее рту и заглу­шил ее стон, когда его плоть с настойчивой силой проникла в нее.
На этот раз он овладел ею так же грубо, как обуздал боевого коня. Но даже когда Идэйн из­вивалась под ним, пытаясь сопротивляться, ее руки крепко прижимали его к себе, а он покрывал бесчисленными жаркими поцелуями ее лицо. Тело его снова задвигалось, а рот снова пленил ее рот, а зубы чуть прикусили ее нижнюю губу.
– Моя прекрасная золотистая колдунья, – задыхаясь, шептал он. – Я хочу наполнить тебя всю, сделать своей узницей, я хочу поглотить те­бя – я хочу тебя всю!
И слова его воплотились в действительность.
Это было жадное чувственное соитие, полное животной страсти и силы. Сначала Идэйн показа­лось, что она этого не выдержит. Но постепенно она покорилась его чувствам, и ее тело стало отве­чать на его ласки.
Идэйн вскрикнула, когда он стянул с нее пла­тье, и его губы прижались к ее телу, пожирая и покрывая поцелуями всю ее. Она больше не могла противостоять этому сладостному и мучительному прикосновению. Идэйн впилась зубами в его пле­чо и услышала его восклицание, полное изумления и боли.
Его рука, заблудившаяся в ее волосах, оттяну­ла назад ее голову, и он ответил властными поцелуями на ее укус – он целовал ее шею, лицо, по­кусывал ее щеку и мочку уха до тех пор, пока ко­жа ее не начала гореть.
И это было нечто совсем иное! На этот раз их занятие любовью вовсе не походило на медленное падение среди золотых звезд – сейчас оно было жарким и неистовым, а вокруг пахло сухой тра­вой, потом и лошадьми. Идэйн казалось, что она погрузилась в опаляющее пламя страсти, способной сжечь их заживо. И тут она была равна ему – от них обоих не оставалось теперь ничего, кроме пепла.
Здесь, на этом серебристом лугу, было сладо­страстие, но была и любовь. И ее сильный, гибкий возлюбленный, чье тело с такой силой вторгалось в ее собственное, завоевал ее, но и она, в свою очередь, тоже завоевала его.
А в следующую секунду тело его содрогну­лось, и он издал громкий крик, похожий на рык, а она вторила ему тихим стоном. Он опустился ря­дом с ней, все еще дрожа, весь покрытый потом, и она слышала его сдавленные крики.
Идэйн облизнула припухшие губы. Все ее те­ло было словно избито и покрыто ссадинами. Она чувствовала себя усталой, но торжествующей.
– Матерь Божия, я никогда не покину те­бя! – пробормотал он. – Идэйн, – пробормо­тал он, – Идэйн! Как мне жить без тебя? Ты и вправду, должно быть, ведьма. На земле мне не найти второй такой женщины, как ты! Никто не сравнится с тобой!
Она смотрела куда-то через его плечо, стараясь восстановить дыхание. В лунном свете недале­ко от них сидел белый кот и вылизывал лапки. Идэйн с трудом удалось прошептать:
– Нет, я не ведьма.
– Нет? – Он приподнялся, опираясь на ло­коть, чтобы заглянуть ей в лицо. – Почему тогда ты говоришь и делаешь такие вещи, которых ни­кто не понимает?
Его рука отвела влажные волосы с ее глаз.
– Почему ты назвала по имени заблудивше­гося кота и сказала, что он твой родственник?
Взгляд Идэйн скользнул куда-то в сторону.
– Я… я не знаю. Иногда я не знаю, что скажу. Вот только мое Предвидение… – Ее го­лос затих, истаял. Нет, он не понял бы. – Я не могу объяснить. Кажется, это просто приходит мне в голову…
Магнус ждал, пристально вглядываясь в ее лицо, потом слегка отстранился и натянул штаны, чтобы прикрыть обнаженное тело.
– И заставляешь корабль сесть на мель, что­бы он не прибыл, когда на другой совершили на­падение. И это тоже пришло тебе в голову?
– Да. – Идэйн села. Ураган страсти, под­хвативший и унесший их обоих несколько минут назад, стих, опустошив ее. Идэйн натянула платье на плечи и грудь, наклонилась и оправила юбку.
И услышала его вздох. Магнус провел рукой по взлохмаченным рыжим волосам.
– Страсти Господни! Ну и история! Едва ли в Честере найдется хоть один человек, который в нее поверит!
Лицо Магнуса было в тени, но свет падал на обнаженные плечи и волнистые волосы, ниспадав­шие на них. Он был сильным и красивым. Идэйн не могла вспомнить без чувственной дрожи, как всего несколько минут назад это могучее тело по­коилось в ее объятиях, когда они занимались лю­бовью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33