Вивиан никогда не поднималась до полудня, а Мария всегда завтракала у себя в комнате и обычно проводила утро со своим секретарем, разбирая корреспонденцию.— Тебе следует переменить платье, перед тем как ехать к мадам Дюбэй, — заметил Синджин после того, как мальчики уничтожили груду тарелок с ветчиной, колбасой, яйцами и копченой рыбой. Сам Синджин выглядел идеально-небрежно в брюках из оленьей кожи, бледно-желтом жилете и пиджаке цвета бутылочного стекла, специально сшитом на заказ, учитывая необычайную ширину его плеч.Челси чуть не сказала «нет», так как во время завтрака не успела поразмыслить о тех безнравственных преимуществах, позволявших мужчинам подобную свободу высказываний. Ее настроение немного улучшилось, и вместо категорического отказа Челси ответила:— Это платье вполне подойдет, как и любое другое.Синджин собрался было пререкаться, но, поразмыслив хорошенько, лишь пожал плечами и улыбнулся. Плотно сжатые губы Челси говорили о том, что не следует начинать спор.— Или твой статус будет как-либо ущемлен моим костюмом?Синджин осознал упрямство и твердость ее характера, звучавшие в голосе. Дэмиен тоже почувствовал это, поэтому бросил быстрый взгляд на Челси. И тогда его брат дипломатично произнес:— Давайте-ка, молодые люди, идите к себе. Доктор Бекетт требует, чтобы вы занимались латынью до полудня, и, может быть, уже сейчас он с нетерпением ждет вашего возвращения.Дружный стон был ответом на это предложение, однако мальчики нехотя поднялись и, предварительно договорившись о времени прогулки на следующее утро, покинули столовую под предводительством Дэмиена.— Он очень тактичен, — сказала Челси, указав кивком головы на удаляющегося Дэмиена. — И ночует дома.— Так вот почему ты такая раздраженная!— Я не верю в двойную мораль.Не настолько она беспокоилась за Синджина, чтобы еще и сердиться. Челси стала вдвойне решительной.Это заявление противоречило всему аристократическому образу поведения или, по крайней мере, его внешнему проявлению! Как правило, женщинам не предоставлялось неограниченная свобода, и в голосе Синджина пронесся многочисленный ряд ответов, но не нашлось ни одного подходящего к ворчливому настроению жены. Может быть, говоря более конкретно, он не позволил бы Челси не ночевать дома, несмотря на то, что некоторые супруги известных пэров вели прямо-таки разгульный образ жизни.— Большую часть ночи я провел в Бруксе, — заявил Синджин наполовину извиняющимся тоном.— Ты был там до половины седьмого?— Ты что, следила за мной?— Да.Синджин не знал что и сказать, на языке вертелось что-то очень несветское. Он уже слишком много времени живет, не давая никому отчета.— Я не был с другой женщиной. Этого достаточно?Это была невероятная уступка с его стороны, столь необычная, что многие из его друзей были бы поражены подобной фразой.— Я не знаю.— А я не знаю, почему должен давать тебе объяснения.Оба — Синджин и Челси — были людьми своенравными, подверженными быстрой смене настроений из-за сильной эмоциональности, трудно поддающейся контролю. К тому же оба были в странных отношениях друг с другом, которые резко отличались от прежних с другими людьми.— Может быть, мне уехать? Почему бы нет? А Лондон я увижу как-нибудь в другой раз.Челси не могла терпеть Вивиан и Кассандру — всех вместе взятых, ее едва ли привлекала суматошность больших сборищ, и если Синджин намеревается развестись, аннулировать брак, то не было никакого смысла сближаться с кем бы то ни было из его семьи. И еще меньше смысла чахнуть от любви к нему.Синджин не отвечал так долго, что Челси уже начала подниматься со стула, когда он мягко сказал:«Нет». И Челси почувствовала невероятное, даже пугающее облегчение.— Карета подана, ваша светлость, — произнес в тот же момент величественный дворецкий, прерывая их разговор. Его поза была такой церемонной и важной, и голос его разносился эхом по комнате над их головами. Несколько мгновений Синджин смотрел на внушительную фигуру в дверном проеме, будто мысленно возвращаясь назад откуда-то очень издалека.— Спасибо, Эмунд, — наконец произнес он неопределенным тоном.— Герцогине нужна ее шляпа.И вдруг он улыбнулся Челси, словно бы и не было между ними никакого разговора, будто они спокойно ждали карету, чтобы поехать к модистке.— Мадам Дюбэй — немного тиран, — Заметил Синджин. — Единственное, что от тебя потребуется, — это твердо сказать «нет», и тогда она запомнит тебя.— Ну, разумеется, тебе лучше об этом знать.Челси все еще была недовольна неожиданным прекращением их беседы, его очевидным опытом и хорошим знанием мадам Дюбэй. И все же Синджин не хотел, чтобы Челси уехала, и, памятуя об этом, она повеселела.— Дорогая, ты не владеешь моей жизнью и не распоряжаешься ею, — небрежно сказал Синджин, откидываясь на спинку стула. — Хотя, — продолжал он невыразимо нежно, поднимаясь с места, — женщины всегда желают безраздельно владеть нашими душами.— А мужчины всегда добронравны, овладевая женщинами, — подчеркнуто саркастически заметила Челси.— Да, двойственная проблема, — ответил Синджин, подходя к ней и предлагая руку, чтобы Челси могла подняться с кресла. — Давай объявим перемирие? Я терпеть не могу публичных осложнений.— Или любых осложнений, — резко ответила Челси, поднимаясь и поворачиваясь к Синджину.— Да.«Ну что ж, ясно сказано. Едва ли по этикету, но ясно», — подумала Челси.— А что бы ты сказал, если бы я заявила, что собираюсь транжирить твои деньги?Наконец-то знакомая песня. Его «уникальная» «непростая» супруга!Синджин прекрасно понимал алчных женщин.— Мадам Дюбэй найдет, что ты очаровательна.Челси подумала, что его улыбка очень уж самодовольна.— Я желаю, чтобы она поняла, что я непреклонна.— В таком случае я предупрежу стюарда, — пусть наберется сил. — Синджин снова улыбнулся. Он предпочитал шутливый ироничный тон серьезному открытому разговору. — И свет будет ослеплен моей шотландской девочкой.— Я вовсе не твоя, и я тебе никто!Учитывая настроение Челси, она не бросалась глупыми детскими фразами. Возможно, лишь избегая прикосновения к чувствам, она могла как-то строить свои отношения с Синджином.Ее резкая фраза, пусть ребячливая, задела струну мужского самолюбия Синджина, этакий «пережиток каменного века».— Посмотрим, — не задумываясь, ответил он. Глава 36 — Ваша светлость! — воскликнула мадам Дюбэй, радостно приветствуя Синджина и Челси, едва переступивших порог ее скромного магазина на одной из тихих улочек Сент-Джеймса.— Как я рада вас видеть, — сказала она, всем своим видом давая понять, что Синджину здесь всегда рады.— Позвольте представить, герцогиня Сет, — сказал Синджин.Оценивающий взгляд холодных серых глаз мадам Дюбэй остановился на Челси, и та поняла, что самая известная в Лондоне модистка уже внесла ее имя в некий список своих постоянных клиентов. Глядя на маленькую нарядную мадам Дюбэй, облаченную в серый шелк, элегантно облегающий фигуру, Челси поймала себя на том, что никогда не представляла ее себе такой молодой.— Мы хотели бы заказать у вас бальные платья.Я думаю, белого цвета. У Челси скоро день рождения.— Может, лучше зеленого? Я обожаю изумрудный, — эхом отозвалась Челси.Она искренне улыбнулась, хотя в этот момент думала о том, какие могу быть отношения у мадам Дюбэй и ее мужа. Было очевидно, что они хорошо знакомы.— Какие ткани вы могли бы нам предложить?Прекрасно понимая, кто правит балом, мадам Дюбэй вопросительно взглянула на Синджина.— Не надо советоваться с герцогом — ведь это будет мое платье, — спокойно сказала Челси, перехватив ее взгляд. — И к тому же мой любимый цвет — зеленый.Улыбка не сходила с ее лица, хотя было заметно, что она недовольна.Легкий кивок Синджина разрядил обстановку. Мадам Дюбэй по достоинству оценила Челси. Она поняла, что Синджин выбрал эту блондинку не только за красоту, но и за твердый, несмотря на ее молодость, характер. Отныне Челси было уготовано достойное место на иерархической лестнице, созданной воображением мадам Дюбэй.— Да, конечно, как вам будет угодно, — модистка почтительно опустила глаза.— Прошу вас сюда, пожалуйста, — проговорила она с акцентом. Годы, проведенные во Франции, наложили свой отпечаток на молодую вдову из Норфолка.— Мы покажем вам все лучшие образцы, ваша светлость.По ее знаку несколько помощников начали вносить тяжелые рулоны восхитительных тканей: лионские шелка рассыпались изумительным морем зелени, персидские, отделанные золотой нитью, переливались всеми оттенками зеленой радуги: от бледного до светло-, травяного; величественная парча из далекого Стамбула, тонкий египетский хлопок, неизменный муслин в яркую полоску. И, резко контрастируя нескончаемому потоку зеленого, как цветок в густой листве, красочная и броская изнанка.Челси и Синджин довольно долго наблюдали этот парад тканей, пока, наконец, Синджин не сказал:— По-моему, мы увидели достаточно.И, обращаясь к сидящей на софе Челси, спросил:— Тебе что-нибудь понравилось?— А тебе? — мягко ответила она, зная, что он давно уже устал и не обращает никакого внимания на ткани, — сказывалась бессонная ночь., У Синджина уже рябило в глазах от беспрестанного сияния зеленых рулонов. Он уже не имел ни малейшего желания говорить, ни тем более спорить с женой о цвете платья.— Может быть, мадам Дюбэй выберет что-нибудь для тебя сама? — спросил он с издевкой.Мадам Дюбэй спокойно следила за забавной словесной перепалкой супругов.Понимая, что Синджин переходит границы дозволенного, Челси благоразумно решила оставить его замечание без внимания и, одарив мадам Дюбэй очаровательной улыбкой, стала выбирать ткани:— Вот эту и эту, персиковую, эти обе. — Она указала на вышитый красными ягодами шелк.— Вот и прекрасно, — сказал Синджин нетерпеливо. Было заметно, что он хочет поскорее закончить.Мадам Дюбэй не преминула продемонстрировать свою постоянную готовность услужить знатной особе.Она хлопнула в ладоши, слегка повысила голос, что, впрочем, не помешало ей остаться восхитительно женственной, и, отдавая распоряжения, вышла из комнаты — А ты говорил, что она деспотична, — сказала Челси, когда они остались одни. — Напротив, мадам Дюбэй была внимательна и радушна.— Должно быть, ты ей понравилась, — мягко ответил Синджин. Он заметил, что время изменило модистку. Уже не было в ней той властности, а может, смягчило ее то, что Челси была совсем не похожа на тех честолюбивых и претенциозных знатных дам, с которыми он приходил раньше.— Я лучше других, да? — Челси откровенно требовала комплимента.Последовала короткая пауза. Синджину не хотелось отвечать на ее коварный вопрос. Он понимал, что безопаснее было бы промолчать, не удовлетворяя ее любопытства вовсе.— Да, — наконец ответил он со святой невинностью во взгляде, — с чем вас и поздравляю.Он картинно склонил голову.— Ты хорошо ее знаешь?Челси не следовало спрашивать об этом, да она и не хотела, лишь пыталась смотреть на все его глазами: холодно и безразлично. И все же не удержалась.Она ждала ответа.— Кто? — удивленно переспросил он. Со стороны могло показаться, что они встретились где-то под палящими лучами солнца безбрежной Сахары. И Челси пытается восстановить прерванный десять лет назад разговор, а он не узнает ее и не понимает, о чем она говорит.— Мадам Дюбэй, — отчеканила Челси.— Мадам Дюбэй? — как эхо прозвучал его голос.— Ты не хочешь отвечать?— Как тебе сказать, — усмехнулся он.— Так и скажи.— Это обязательно?— Да.— Ну, если ты так настаиваешь…Его глаза уже смеялись.— Мадам Дюбэй никогда не смешивает дело с развлечением.— Ты в этом убедился на собственном опыте?— А вот этого я не говорил.В этот момент вернулась мадам Дюбэй, и комната наполнилась тонким ароматом духов. Молоденькие модистки принесли журналы с фасонами моделей. Девушки простодушно улыбались Синджину, запросто болтали с мадам Дюбэй, видимо, хозяйка была строга и деловита лишь со своими клиентами, многое позволяя помощницам.— Ты ревнуешь?Ей казалось, что он развлекается, глядя на ее подавленное состояние.— Я не собираюсь откровенничать с тобой. Тебя ведь это не интересует, признайся!У Синджина не было серьезных привязанностей уже много лет, лишь увлечения, и он почувствовал безудержное удовольствие оттого, что Челси его ревнует. Он не мог объяснить, что с ним происходит: странное ощущение безумной радости переполняло его.— Меня интересует все, что карается тебя, — ответил он галантно, скорее пытаясь скрыть ликование, чем отплатить ей за то, что она является причиной его душевного беспокойства.Возмущенная Челси хотела опять поинтересоваться его отношениями с мадам Дюбэй в отместку за иронию, которая звучала в его голосе и светилась в глазах. Однако она ограничилась тем, что показала ему язык. Этот наивный жест она считала возмездием, которое должно было бы повергнуть его в прах, но Синджин в ответ лишь усмехнулся. Его усмешка была последней каплей, переполнившей чашу ее терпения.Она решила заставить его страдать. Но как? Может, попытаться вызвать в нем ответное чувство ревности?Да, такая возможность есть: в Лондоне много женихов из знатных семей. Интересно, как он отнесется к ее кокетству? А может, в высшем свете так принято, и он оставит это без внимания. Для того чтобы найти его уязвимое место, нужен соответствующий гардероб.И Челси уже внимательнее присматривалась к моделям, выбирая самые изящные и дорогие.Польщенный вниманием девушек, Синджин добродушно перекидывался с ними короткими репликами.Прислушиваясь к их остроумному разговору, Челси поняла, что эти юные белошвейки, видимо, знают о нем гораздо больше, чем она.Синджин видел, что его жена недовольна, и, не желая раздражать ее, взял со столика один из журналов и протянул его Челси.— Выбери себе костюм, — улыбнулся он. — Самый невообразимый, какой может быть.— Хорошо, — ответила Челси, раздраженная тем, что даже в окружении десятка поклонниц он улыбается ей как ни в чем не бывало, будто они одни в комнате.— А нельзя ли, чтобы они?.. — Она многозначительно посмотрела на девушек, впервые в жизни сознательно демонстрируя свою силу.— Я благодарю всех, — спокойно и вежливо прозвучал голос Синджина. — Он слегка кивнул и улыбнулся девушкам. С ними он обращался как с равными. * * * Когда все ушли, он обернулся к Челси и мягко спросил:— Так лучше?— Нет, то есть да, то есть я не знаю. О, дьявол…Пожалуйста, дай мне этот проклятый каталог, я задам этим девицам столько работы, что у них не будет ни минуты, чтобы флиртовать с тобой.Она понимала, что все это глупости которые не стоит принимать близко к сердцу, но тем не менее они вызывали бурю негодования в ее душе. Она не могла сдержаться. Синджин от нечего делать лениво полистывал журнал, первый случайно попавший ему под руку.— Ты и себе выбираешь? — язвительно спросила Челси.— Ну, рассмешила! — ответил он, не обращая внимания на иронию. — Хотя здесь есть кое-что интересное, и если ты что-либо выберешь из этого журнала, то я за это заплачу! Хорошо заплачу!— Почему это я должна подчиняться мужчине, который бывает дома не чаще капитана корабля, совершающего кругосветное плавание? — сказала она, хотя мысли ее были далеко. Челси думала о том, сколько же раз он листал эти журналы.«Потому что ты моя, и только моя!» — Хотел он ей бросить с вызовом, будто женщина все еще оставалась рабыней мужчины, как в средние века.— Но Синджин подавил в себе этот порыв.— Можно же для полноты ощущений на время сменить полную свободу на полное рабство, — ответил он едва слышно.— Прости мою грубость, — так же тихо ответила она. — Я вспомнила одну фразу из Библии: «…и когда переполнится чаша терпения его, и грешники попадут в ад…» — мне кажется, что это обо мне.Он рассмеялся, очарованно глядя на Челси. Затем он обернулся к мадам Дюбэй и, показывая модели, произнес уже деловым тоном:— Вот этот костюм белого цвета и платье на день рождения я хотел бы получить уже на этой неделе.Мадам Дюбэй знала, что Синджин не любит, когда ему прекословят, к тому же он щедр, когда получает желаемое, поэтому ответила быстро и почтительно:— Как вам будет угодно, ваша светлость.— Да, и еще нужен костюм для верховой езды.Немедленно! — Синджин сел поудобнее. — Ты уже выбрала ткани?Вопрос совершенно сбил с толку Челси. И она, растерявшись, молчала. С каким удовольствием она сейчас вскочила бы в седло. Это так привычно и знакомо ей. И вихрем унеслась бы далеко-далеко отсюда.Мадам Дюбэй, видя ее замешательство, быстро подошла к Челси, раскрыла перед ней каталог и рассказала о том, какие ткани и каких расцветок лучше всего подходят ко всевозможным шляпкам, платьям, юбкам… Наконец, когда были отобраны ткани и фасоны к ним, мадам Дюбэй очень осторожно посоветовала:— А для платья, я думаю, могла бы подойти вот эта, темно-сиреневая. У вас необычные глаза. А этот цвет выгодно оттеняет и подчеркивает их красоту.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43