— Алистер в отчаянии провел рукой по волосам. — И кто вбил эту злодейскую мысль тебе в голову? Мойра, да? Эта ведьма?
— Нет. И перестань ее так называть.
— Тогда кто?
— Никто. Я подумала об этом.
— Значит, ты?
— Да.
Они стояли друг перед другом, тяжело дыша, не готовые и не желающие уступить.
Алистер первый нарушил гневное молчание.
— Порой мне кажется, что тебе это доставляет удовольствие, — с горечью сказал он. — Видеть худшее, думать худшее. Тебе нравится устраивать ссоры — Нет!
— Да. Ты слишком враждебна ко всем. А для женщины это неестественно.
— Как ты смеешь говорить это обо мне! — закричала она.
— Смею! Потому что ты портишь мне жизнь, Изабо Макферсон.
— Тогда уходи, раз тебе не нравится! Возвращайся к своей драгоценной Сьюзен. Она-то не доставит тебе неприятностей!
— Сьюзен? — недоверчиво повторил он.
— Да. Или ты настолько же слеп, как и глуп?
Алистер молча смотрел на нее.
— Нет, я не глуп и не слеп. Я вижу, что твое предложение взять более сговорчивую жену, чем ты, весьма привлекательно.
В таком бешенстве Изабо видела его только раз. Когда она попыталась бежать из Данлосси и он тащил ее в комнату. Она сказала ему тогда ужасные слова, а потом жалела об этом. Но только не сейчас. Робби она ему не простит.
— Вот и бери! — крикнула она. — И наслаждайся тем, что взял!
Изабо молча повернулась и в ярости зашагала к дому.
Алистер не сделал даже попытки остановить ее.
Одиночество без него было почти невыносимым. По утрам ей стоило громадных усилий заставить себя одеться, причесаться, даже поесть.
Она бродила по дому, ко всему безразличная, не задерживалась больше на кухне, чтобы поговорить с Элис или Мойрой. Зачем? Увидев их, она думала лишь о том, что они не любят Алистера и откровенно радовались его отъезду. Будто сейчас она видела их другими глазами и боялась, что ее любовь к ним совсем пройдет. Тогда у нее не останется никого, вообще никого.
Он, видимо, рад, что избавился от нее, думала Изабо. Нет! Конечно, нет. Он сказал это в гневе, он бы совсем не так относился к ней, если бы и правда считал ее плохой. Он уехал потому, что должен. Это она не захотела с ним ехать. Это ее вина. Но легче ей не стало.
Может, и Алистера печалит расставание? Ее боль так сильна, что она даже не знает, сумеет ли с нею справиться. Как будто умерла часть ее или оторвана, внутри она истекает кровью, медленно, неумолимо, пока жизнь не покинет ее.
Самое большое утешение Изабо находила в долине, где они с ним лежали, где осталась и его часть. Сюда она приходила, когда ей было уж совсем плохо. Казалось, если лежать неподвижно, с закрытыми глазами, то она почувствует его руки на плечах, его дыхание на лице.
Однажды утром, гуляя в долине, Изабо поняла, что сделала величайшую в жизни ошибку, когда позволила ему покинуть ее. Она часть его, он часть ее, никто и ничто не может быть важнее этого. Она упала на траву и предалась горю, которое старалась превозмочь уже несколько дней. Выплакав все слезы, она лежала, не шевелясь, так долго, что бабочки опять стали на нее садиться.
Она закрыла глаза и вскоре заснула беспокойным сном.
В тишине среди листвы возникло слабое, как вздох, движение. Что-то почти неуловимое коснулось ее щеки.
Бабочка, подумала Изабо. Но потом она вдруг почувствовала, что уже не одна, и открыла глаза. Солнце било ей в лицо, пришлось моргнуть, затем еще раз. От яркого света болели глаза, тени окружающих деревьев расплывались.
— Кто здесь? — прошептала она, не двигаясь. — Кто это?
Внезапно ее накрыла такая волна любви и нежности, что Изабо утонула в ней.
— Робби! — закричала она. — Робби, где ты?
Она быстро села. На миг солнце, казалось, заслонила тень. Как много бабочек, одна на каждого ушедшего, но в этом году столько умерло людей, неудивительно, что воздух заполнен бабочками.
У нее полились слезы, рожденные печалью и радостью. Хотя Робби умер, она знала, что теперь он нашел покой.
— Прощай, — чуть слышно прошептала она. — Прощай.
— Я еду за ним, Дункан. Можешь сказать Элис и Мойре об этом после моего отъезда. Я не хочу слышать их мольбы и лепет.
— Нет, девочка, ты не сделаешь этого.
— Почему? Я не в первый раз буду путешествовать одна, а дорога на Инвернесс хорошая.
— Ты не поняла. Его там нет.
— Ну, может, он еще не приехал. Я и не рассчитываю догнать его перед Данлосси. Он намного меня опередил, но…
— Он поехал на юг, — прервал ее Дункан. — Он не собирался домой вообще.
— На юг? Что ты имеешь в виду? Куда же он поехал?
Дункан пожал плечами.
— Он не говорил мне. Сказал только, что едет на юг, когда я удивился, почему он не едет на восток.
— И больше ничего? — Дункан отвел взгляд. — В чем дело? Что ты знаешь?
— Не очень много, Бо. Вроде он сказал о каких-то счетах с кем-то.
Изабо молчала. Счеты. Внезапно ее охватил страх.
— А он не говорил, — медленно произнесла она, — что направляется в Форт-Огастес?
— Ничего такого он не говорил. Если ты думаешь, что я думаю так же, как и ты, забудь про это. Прошло много времени. Ты его уже не догонишь.
Она села рядом с Дунканом на скамью и закрыла лицо руками, поняв, что собирается делать Алистер. Его слова все еще звучали у нее в ушах: «Ты никогда его больше не увидишь, обещаю, никогда…»
— Дункан, я знаю! Но как можно быть таким глупым? — Изабо вскочила. — Я поеду за ним.
— Нет, Бо. Если он сам попадет в беду, чем ты поможешь?
— Не знаю. Только я не могу сидеть тут, позволив ему делать то, что он, как я думаю, собирается. Он делает это для меня. Кстати, со мной кое-что произошло. Странное, но чудесное. Я не могу объяснить тебе, Дункан, но знаю, что должна ехать за ним. А если потороплюсь, то я смогу даже нагнать его.
— И не надейся, девочка. Если он поехал в Форт-Огастес, теперь он уже там.
— А может, нет. Он знает дорогу на юг не так хорошо, как я.
Говоря это, Изабо шла к двери в кухню, и пока Дункан позвал ее, она уже взлетела по лестнице. Минут через десять она спустилась с толстым пледом в одной руке и листом бумаги в другой.
— Бо, я не могу тебе позволить…
— Ты не можешь остановить меня, Дункан Маккензи, — резко ответила Изабо, но потом более мягко прибавила:
— Разве ты не понимаешь? Я не могу жить без него. Не могу потерять и его тоже…
— Да, я так и думал.
— Тогда дай мне пройти.
— Я иду с тобой. Рори и я, мы оба идем с тобой.
Глаза у нее увлажнились. Она смотрела на дорогое лицо человека, который столько лет заменял ей отца. Как же он постарел! Ох, Дункан. Ей захотелось обнять своего защитника, уткнуться лицом ему в грудь, как она делала, когда была ребенком.
— Нет, — твердо сказала она. — Я поеду одна. Ты оставайся с Элис и Мойрой, присматривай за Глен-Бриком. И возьми это. — Изабо передала ему сложенный лист. — Это письмо генерала Кемпбелла. Храни его на случай, если опять появится капитан Херстон или кто-нибудь еще.
— Бо…
Она резко повернулась и увидела за спиной Мойру.
— Нет, — сказала Изабо, шагнув назад. — Я не останусь. Ничто, что ты можешь сказать, меня не остановит.
Ничто.
Мойра ухватила костлявыми пальцами ее запястье и, не сводя с нее свой немигающий взгляд, спросила:
— Что было с тобой в долине, Бо?
— Точно не знаю, — осторожно сказала Изабо.
— К тебе прикоснулись, — выдохнула Мойра. — Прикоснулись. Он приходил к тебе.
— Да, приходил. — Изабо посмотрела на Дункана, затем опять на Мойру. — Это бабочки, я никогда не видела их так много.
Старуха выпустила ее запястье и убрала руку.
— Тогда он ушел.
Изабо смотрела сквозь пелену слез на Мойру, не зная, чего хочет. Просто ждала от нее чего-нибудь еще. Может, заверения.
Чувствуя это. Мойра ответила:
— Часть Робби будет с тобой. Всегда, девочка. Вот здесь. — И она прикоснулась к ее сердцу.
— Но я смогу почувствовать его, как сегодня?
— Если он тебе понадобится — да.
Изабо улыбнулась сквозь слезы.
— Он был очень мне нужен сегодня. И он пришел.
Он показал мне, что надо делать, Мойра. Не пытайся меня отговаривать, я своего решения не изменю.
Мойра кивнула:
— Ты должна идти к нему.
— Это Алистер.
Мойра опять кивнула.
— Ты ему нужна, Бо, иди к нему. Да, я тоже почувствовала, когда он пришел к тебе, — сказала Мойра. — Я не боюсь признать, что раньше ошибалась. А теперь езжай, но будь осторожна.
Изабо обняла ее и прошептала:
— Спасибо.
Потом она быстро поцеловала Дункана и выбежала за дверь.
Глава 23
Продолжая крутой спуск к Грейт-Глену, Алистер увидел знакомые руины Форт-Огастеса, угрожающие, пустынные и все же красивые на фоне зеленых холмов и Лох-Несса. Против своей воли он сразу вспомнил Изабо, заточенную в недрах руин, полубезумную от холода, ужаса и отчаяния. Вспомнил, как расстроился, когда не смог ее освободить и вынужден был оставить в тюрьме, даже не зная, удастся ли ему вытащить ее оттуда.
Алистер не в первый раз спрашивал себя, зачем он приехал. Легче всего думать, что он здесь ради Изабо. Чтобы она никогда больше не встретилась со своим мучителем. Но в глубине души он знал, что сюда его привела собственная жажда мести, настоятельная потребность обагрить руки кровью этого человека.
День уже клонился к вечеру, и он решил сделать привал на склоне холма, обращенном к форту. Отличный пункт наблюдения. Ему нужно время еще раз обдумать свой план. Сначала он хотел выследить Летбриджа, заманить в ловушку и просто зарезать, как обещал. Но теперь это вызывало у него угрызения совести.
Другой выход: найти Летбриджа и вызвать на дуэль.
Правда, Алистер не мог поручиться, что у такого негодяя есть честь. Летбридж способен отклонить вызов из-за трусости или каких-нибудь иных побуждений.
Утром Алистер спустился к форту. Спал он хорошо, голова ясная, решение принято. Молодой солдат проводил его к палатке майора, где Алистер увидел англичанина без мундира, парика и небритым.
Если Летбридж и был удивлен ранним приходом Алистера Кемпбелла или вообще его появлением здесь, то никак этого не выказал. Даже слегка улыбнулся, наливая в кружку горячую воду для бритья.
— Доброе утро, Кемпбелл, — любезно произнес он. — Не возражаете, если я продолжу? А вы пока изложите дело, которое привело вас ко мне.
— Разумеется, не возражаю, — столь же любезно ответил Алистер.
Но желание выхватить у него бритву, сбить с ног и, не обращая внимания на мольбы о пощаде, перерезать ему горло от уха до уха, было так велико, что Алистер сжал кулаки, чтобы удержаться от опрометчивого поступка.
— Чем я могу быть полезным? — Майор, изучая свое отражение в маленьком зеркальце, аккуратно водил бритвой по подбородку, Алистер шагнул к нему.
— Может, вы помните нашу встречу в Форт-Вильяме? Помните, я сказал, что найду вас где угодно, если вы причините ей боль, и разорву на куски? Вы помните мои слова? , »
Летбридж прервал свое занятие, вытер лезвие полотенцем, затем повернулся к нему и презрительно спросил:
— А вы представляете, сколько тут людей под моим началом? Вы знаете, что недавно сюда прибыл герцог?
Право, Кемпбелл, ваша запальчивость превосходит даже вашу глупость. Или вам не дорога жизнь?
Он возобновил бритье, рука его оставалась твердой, очевидно, угроза не подействовала на него. Значит, майор не трус, чего Алистер так опасался.
— Сначала я хотел просто темной ночью перерезать вам глотку. Но потом решил этого не делать. Конечно, я вас убью, — быстро прибавил Алистер, заметив его удивление. — Но в честном поединке. Я хочу вызвать вас, испытать ваше мастерство, вашу храбрость, вашу честность.
Сражаться с вами на равных. Даже позволю выбрать оружие. Хотя ваша легкая шпага непривычна мне, я согласен биться и на них.
Летбридж тщательно вытер полотенцем чисто выбритое лицо.
— Дуэль приведет к тому, что оба мы окажемся перед военным судом.
— Вы сами понимаете, что я предлагаю выбор. Если вы не будете драться, я все равно убью вас. Если не примете мой вызов, то навсегда покроете себя позором. Тогда вы конченый человек, Летбридж.
— Я мог бы тотчас арестовать вас за эти угрозы. Тем более в свете вашего недавнего крайне сомнительного поведения в этом форте.
— Могли бы. И чего добьетесь? Не расстреляют же меня за несколько грубых слов в ваш адрес. Потом я опять буду вас преследовать. Хотите провести остаток жизни, оглядываясь через плечо в ожидании, когда я нападу?
Потому что я все равно вас найду и убью.
Алистер выглядел угрожающе в килте и пледе, с тяжелым палашом на бедре. К тому же он был почти на голову выше плотного англичанина и с такой ненавистью глядел на него, что Летбридж, несмотря на гордость и браваду, почувствовал беспокойство. Во рту у него пересохло, и он провел языком по губам.
— Хорошо, я буду сражаться с вами, Алистер Кемпбелл. Если хотите, можете воспользоваться своим варварским оружием, которое носите с таким самодовольством.
Думаю, что смогу научить вас нескольким приемам, до того как покончить с вами.
Алистер улыбнулся.
— Когда?
— Завтра. Тут есть поляна среди деревьев, на южной стороне озера, в миле отсюда. А время… Конечно, на рассвете. Какое же время можно придумать для подобных глупостей?
— Тогда на рассвете.
Чуть заметно поклонившись, Алистер вышел, а майор Летбридж тяжело опустился на стул… тот самый, на котором Изабо терпела его злые пытки.
Алистер ждал на склоне холма за долиной. Он без труда нашел поляну, о которой говорил Летбридж, но предпочел не возвращаться туда до рассвета.
Время тянулось невыносимо медленно, и, привязав жеребца к дереву, он стал подниматься на вершину в надежде, что физические усилия отвлекут его от непрошеных воспоминаний. На какое-то время он добился желаемого, восхищаясь изумительным видом, простиравшимся от Баденоха до холмов Ская.
Когда дневной свет начал таять, он уже снова был на месте стоянки. Холмы, окружающие форт, стали фиолетово-черными, вода Лох-Несса почернела от длинных теней. Алистер сорвал с куста цветок, растер пурпурные лепестки пальцами и вдохнул аромат, который теперь означал для него лишь одно — Изабо.
Он лежал на спине, закинув руки за голову, и думал о ней. Конечно, он найдет способ, должен найти, убедит Изабо простить его. Ведь без нее ему нет счастья. Женщины, равной ей, он никогда еще не знал. Ее храбрость сродни мужской, верность — тоже. Она была живой и страстной, но донельзя упрямой, не признавала своей не правоты. Порой он не знал, трясти ее или целовать, лечь к ее ногам или подчинить своей воле. Но он был уверен в одном: сочетание бесстрашного духа и неосознанной женственности совершенно опьянило его. Он не обманывал Изабо, когда обещал вечно принадлежать только ей. Он даже не мог представить, что в его жизни будет другая женщина после того, как он узнал Изабо. Правда, может случиться, что завтра уже не будет никаких размышлений. Возможно, английский майор окажется более достойным противником, чем он считает.
Алистер проснулся задолго до рассвета. Откинув плед, он встал, потянулся, связал волосы на затылке, чтобы они не падали на лицо, И вдруг замер. К его ногам скатился маленький камешек. Алистер выхватил кинжал, прислушался. Ни шороха, ни звука. Но кто-то был над ним, в этом он не сомневался.
С кинжалом в руке он стал крадучись подниматься по склону. Потом снова замер и прислушался. Кто бы это ни был, он еще там, потому что не слышалось никаких звуков, которые бы указывали на отступление.
Добравшись до вершины каменистого холма и уловив движение, Алистер метнулся вперед, схватил возникшую перед ним фигуру, и они вместе рухнули вниз. К счастью, удар смягчили кустарник и трава, поэтому они приземлились благополучно. Лишь тогда Алистер понял, что держит в объятиях женщину, и сунул кинжал в ножны.
— Изабо? — недоверчиво произнес он. — Это ты?
Она уже поднялась на ноги.
— Да, это я.
Алистер схватил ее за плечи.
— Маленькая дурочка! Разве ты не знаешь, как опасно красться в темноте за мужчиной? Я мог тебя заколоть.
Об этом ты не подумала?
Постепенно до него стало доходить, что Изабо натворила. Она здесь, во вражеском стане, где находится еще и Камберленд со своими людьми.
— Ты здесь одна? С тобой нет Дункана или кого-нибудь еще?
— Нет, я велела им остаться. Алистер…
— Изабо, ты сошла с ума! Почему ты опять своевольничаешь? Я же сказал тебе, что нельзя ездить одной по стране.
Облегчение, что она видит его целым и невредимым, быстро сменилось раздражением.
— Я не твоя жена, Алистер Кемпбелл, — резко ответила Изабо. — Ты не имеешь права мне указывать, что я могу делать, а что нет.
— А если бы ты… была моей женой, ты сделала бы то же самое?
Она подумала.
— В таких обстоятельствах — да. Я сделала бы то же самое.
— Тогда мне пришлось бы выпороть тебя за это. Хотя и сейчас еще не поздно. Изабо, какая же ты упрямая. И глупая.
— Я глупая?
— Да, ты.
Оба замолчали, разъяренные. Успокоившись, Алистер спросил:
— Я не сделал тебе больно, когда мы падали?
— Нет, — сердито произнесла Изабо, обиженная его словами.
— Ты голодная?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Нет. И перестань ее так называть.
— Тогда кто?
— Никто. Я подумала об этом.
— Значит, ты?
— Да.
Они стояли друг перед другом, тяжело дыша, не готовые и не желающие уступить.
Алистер первый нарушил гневное молчание.
— Порой мне кажется, что тебе это доставляет удовольствие, — с горечью сказал он. — Видеть худшее, думать худшее. Тебе нравится устраивать ссоры — Нет!
— Да. Ты слишком враждебна ко всем. А для женщины это неестественно.
— Как ты смеешь говорить это обо мне! — закричала она.
— Смею! Потому что ты портишь мне жизнь, Изабо Макферсон.
— Тогда уходи, раз тебе не нравится! Возвращайся к своей драгоценной Сьюзен. Она-то не доставит тебе неприятностей!
— Сьюзен? — недоверчиво повторил он.
— Да. Или ты настолько же слеп, как и глуп?
Алистер молча смотрел на нее.
— Нет, я не глуп и не слеп. Я вижу, что твое предложение взять более сговорчивую жену, чем ты, весьма привлекательно.
В таком бешенстве Изабо видела его только раз. Когда она попыталась бежать из Данлосси и он тащил ее в комнату. Она сказала ему тогда ужасные слова, а потом жалела об этом. Но только не сейчас. Робби она ему не простит.
— Вот и бери! — крикнула она. — И наслаждайся тем, что взял!
Изабо молча повернулась и в ярости зашагала к дому.
Алистер не сделал даже попытки остановить ее.
Одиночество без него было почти невыносимым. По утрам ей стоило громадных усилий заставить себя одеться, причесаться, даже поесть.
Она бродила по дому, ко всему безразличная, не задерживалась больше на кухне, чтобы поговорить с Элис или Мойрой. Зачем? Увидев их, она думала лишь о том, что они не любят Алистера и откровенно радовались его отъезду. Будто сейчас она видела их другими глазами и боялась, что ее любовь к ним совсем пройдет. Тогда у нее не останется никого, вообще никого.
Он, видимо, рад, что избавился от нее, думала Изабо. Нет! Конечно, нет. Он сказал это в гневе, он бы совсем не так относился к ней, если бы и правда считал ее плохой. Он уехал потому, что должен. Это она не захотела с ним ехать. Это ее вина. Но легче ей не стало.
Может, и Алистера печалит расставание? Ее боль так сильна, что она даже не знает, сумеет ли с нею справиться. Как будто умерла часть ее или оторвана, внутри она истекает кровью, медленно, неумолимо, пока жизнь не покинет ее.
Самое большое утешение Изабо находила в долине, где они с ним лежали, где осталась и его часть. Сюда она приходила, когда ей было уж совсем плохо. Казалось, если лежать неподвижно, с закрытыми глазами, то она почувствует его руки на плечах, его дыхание на лице.
Однажды утром, гуляя в долине, Изабо поняла, что сделала величайшую в жизни ошибку, когда позволила ему покинуть ее. Она часть его, он часть ее, никто и ничто не может быть важнее этого. Она упала на траву и предалась горю, которое старалась превозмочь уже несколько дней. Выплакав все слезы, она лежала, не шевелясь, так долго, что бабочки опять стали на нее садиться.
Она закрыла глаза и вскоре заснула беспокойным сном.
В тишине среди листвы возникло слабое, как вздох, движение. Что-то почти неуловимое коснулось ее щеки.
Бабочка, подумала Изабо. Но потом она вдруг почувствовала, что уже не одна, и открыла глаза. Солнце било ей в лицо, пришлось моргнуть, затем еще раз. От яркого света болели глаза, тени окружающих деревьев расплывались.
— Кто здесь? — прошептала она, не двигаясь. — Кто это?
Внезапно ее накрыла такая волна любви и нежности, что Изабо утонула в ней.
— Робби! — закричала она. — Робби, где ты?
Она быстро села. На миг солнце, казалось, заслонила тень. Как много бабочек, одна на каждого ушедшего, но в этом году столько умерло людей, неудивительно, что воздух заполнен бабочками.
У нее полились слезы, рожденные печалью и радостью. Хотя Робби умер, она знала, что теперь он нашел покой.
— Прощай, — чуть слышно прошептала она. — Прощай.
— Я еду за ним, Дункан. Можешь сказать Элис и Мойре об этом после моего отъезда. Я не хочу слышать их мольбы и лепет.
— Нет, девочка, ты не сделаешь этого.
— Почему? Я не в первый раз буду путешествовать одна, а дорога на Инвернесс хорошая.
— Ты не поняла. Его там нет.
— Ну, может, он еще не приехал. Я и не рассчитываю догнать его перед Данлосси. Он намного меня опередил, но…
— Он поехал на юг, — прервал ее Дункан. — Он не собирался домой вообще.
— На юг? Что ты имеешь в виду? Куда же он поехал?
Дункан пожал плечами.
— Он не говорил мне. Сказал только, что едет на юг, когда я удивился, почему он не едет на восток.
— И больше ничего? — Дункан отвел взгляд. — В чем дело? Что ты знаешь?
— Не очень много, Бо. Вроде он сказал о каких-то счетах с кем-то.
Изабо молчала. Счеты. Внезапно ее охватил страх.
— А он не говорил, — медленно произнесла она, — что направляется в Форт-Огастес?
— Ничего такого он не говорил. Если ты думаешь, что я думаю так же, как и ты, забудь про это. Прошло много времени. Ты его уже не догонишь.
Она села рядом с Дунканом на скамью и закрыла лицо руками, поняв, что собирается делать Алистер. Его слова все еще звучали у нее в ушах: «Ты никогда его больше не увидишь, обещаю, никогда…»
— Дункан, я знаю! Но как можно быть таким глупым? — Изабо вскочила. — Я поеду за ним.
— Нет, Бо. Если он сам попадет в беду, чем ты поможешь?
— Не знаю. Только я не могу сидеть тут, позволив ему делать то, что он, как я думаю, собирается. Он делает это для меня. Кстати, со мной кое-что произошло. Странное, но чудесное. Я не могу объяснить тебе, Дункан, но знаю, что должна ехать за ним. А если потороплюсь, то я смогу даже нагнать его.
— И не надейся, девочка. Если он поехал в Форт-Огастес, теперь он уже там.
— А может, нет. Он знает дорогу на юг не так хорошо, как я.
Говоря это, Изабо шла к двери в кухню, и пока Дункан позвал ее, она уже взлетела по лестнице. Минут через десять она спустилась с толстым пледом в одной руке и листом бумаги в другой.
— Бо, я не могу тебе позволить…
— Ты не можешь остановить меня, Дункан Маккензи, — резко ответила Изабо, но потом более мягко прибавила:
— Разве ты не понимаешь? Я не могу жить без него. Не могу потерять и его тоже…
— Да, я так и думал.
— Тогда дай мне пройти.
— Я иду с тобой. Рори и я, мы оба идем с тобой.
Глаза у нее увлажнились. Она смотрела на дорогое лицо человека, который столько лет заменял ей отца. Как же он постарел! Ох, Дункан. Ей захотелось обнять своего защитника, уткнуться лицом ему в грудь, как она делала, когда была ребенком.
— Нет, — твердо сказала она. — Я поеду одна. Ты оставайся с Элис и Мойрой, присматривай за Глен-Бриком. И возьми это. — Изабо передала ему сложенный лист. — Это письмо генерала Кемпбелла. Храни его на случай, если опять появится капитан Херстон или кто-нибудь еще.
— Бо…
Она резко повернулась и увидела за спиной Мойру.
— Нет, — сказала Изабо, шагнув назад. — Я не останусь. Ничто, что ты можешь сказать, меня не остановит.
Ничто.
Мойра ухватила костлявыми пальцами ее запястье и, не сводя с нее свой немигающий взгляд, спросила:
— Что было с тобой в долине, Бо?
— Точно не знаю, — осторожно сказала Изабо.
— К тебе прикоснулись, — выдохнула Мойра. — Прикоснулись. Он приходил к тебе.
— Да, приходил. — Изабо посмотрела на Дункана, затем опять на Мойру. — Это бабочки, я никогда не видела их так много.
Старуха выпустила ее запястье и убрала руку.
— Тогда он ушел.
Изабо смотрела сквозь пелену слез на Мойру, не зная, чего хочет. Просто ждала от нее чего-нибудь еще. Может, заверения.
Чувствуя это. Мойра ответила:
— Часть Робби будет с тобой. Всегда, девочка. Вот здесь. — И она прикоснулась к ее сердцу.
— Но я смогу почувствовать его, как сегодня?
— Если он тебе понадобится — да.
Изабо улыбнулась сквозь слезы.
— Он был очень мне нужен сегодня. И он пришел.
Он показал мне, что надо делать, Мойра. Не пытайся меня отговаривать, я своего решения не изменю.
Мойра кивнула:
— Ты должна идти к нему.
— Это Алистер.
Мойра опять кивнула.
— Ты ему нужна, Бо, иди к нему. Да, я тоже почувствовала, когда он пришел к тебе, — сказала Мойра. — Я не боюсь признать, что раньше ошибалась. А теперь езжай, но будь осторожна.
Изабо обняла ее и прошептала:
— Спасибо.
Потом она быстро поцеловала Дункана и выбежала за дверь.
Глава 23
Продолжая крутой спуск к Грейт-Глену, Алистер увидел знакомые руины Форт-Огастеса, угрожающие, пустынные и все же красивые на фоне зеленых холмов и Лох-Несса. Против своей воли он сразу вспомнил Изабо, заточенную в недрах руин, полубезумную от холода, ужаса и отчаяния. Вспомнил, как расстроился, когда не смог ее освободить и вынужден был оставить в тюрьме, даже не зная, удастся ли ему вытащить ее оттуда.
Алистер не в первый раз спрашивал себя, зачем он приехал. Легче всего думать, что он здесь ради Изабо. Чтобы она никогда больше не встретилась со своим мучителем. Но в глубине души он знал, что сюда его привела собственная жажда мести, настоятельная потребность обагрить руки кровью этого человека.
День уже клонился к вечеру, и он решил сделать привал на склоне холма, обращенном к форту. Отличный пункт наблюдения. Ему нужно время еще раз обдумать свой план. Сначала он хотел выследить Летбриджа, заманить в ловушку и просто зарезать, как обещал. Но теперь это вызывало у него угрызения совести.
Другой выход: найти Летбриджа и вызвать на дуэль.
Правда, Алистер не мог поручиться, что у такого негодяя есть честь. Летбридж способен отклонить вызов из-за трусости или каких-нибудь иных побуждений.
Утром Алистер спустился к форту. Спал он хорошо, голова ясная, решение принято. Молодой солдат проводил его к палатке майора, где Алистер увидел англичанина без мундира, парика и небритым.
Если Летбридж и был удивлен ранним приходом Алистера Кемпбелла или вообще его появлением здесь, то никак этого не выказал. Даже слегка улыбнулся, наливая в кружку горячую воду для бритья.
— Доброе утро, Кемпбелл, — любезно произнес он. — Не возражаете, если я продолжу? А вы пока изложите дело, которое привело вас ко мне.
— Разумеется, не возражаю, — столь же любезно ответил Алистер.
Но желание выхватить у него бритву, сбить с ног и, не обращая внимания на мольбы о пощаде, перерезать ему горло от уха до уха, было так велико, что Алистер сжал кулаки, чтобы удержаться от опрометчивого поступка.
— Чем я могу быть полезным? — Майор, изучая свое отражение в маленьком зеркальце, аккуратно водил бритвой по подбородку, Алистер шагнул к нему.
— Может, вы помните нашу встречу в Форт-Вильяме? Помните, я сказал, что найду вас где угодно, если вы причините ей боль, и разорву на куски? Вы помните мои слова? , »
Летбридж прервал свое занятие, вытер лезвие полотенцем, затем повернулся к нему и презрительно спросил:
— А вы представляете, сколько тут людей под моим началом? Вы знаете, что недавно сюда прибыл герцог?
Право, Кемпбелл, ваша запальчивость превосходит даже вашу глупость. Или вам не дорога жизнь?
Он возобновил бритье, рука его оставалась твердой, очевидно, угроза не подействовала на него. Значит, майор не трус, чего Алистер так опасался.
— Сначала я хотел просто темной ночью перерезать вам глотку. Но потом решил этого не делать. Конечно, я вас убью, — быстро прибавил Алистер, заметив его удивление. — Но в честном поединке. Я хочу вызвать вас, испытать ваше мастерство, вашу храбрость, вашу честность.
Сражаться с вами на равных. Даже позволю выбрать оружие. Хотя ваша легкая шпага непривычна мне, я согласен биться и на них.
Летбридж тщательно вытер полотенцем чисто выбритое лицо.
— Дуэль приведет к тому, что оба мы окажемся перед военным судом.
— Вы сами понимаете, что я предлагаю выбор. Если вы не будете драться, я все равно убью вас. Если не примете мой вызов, то навсегда покроете себя позором. Тогда вы конченый человек, Летбридж.
— Я мог бы тотчас арестовать вас за эти угрозы. Тем более в свете вашего недавнего крайне сомнительного поведения в этом форте.
— Могли бы. И чего добьетесь? Не расстреляют же меня за несколько грубых слов в ваш адрес. Потом я опять буду вас преследовать. Хотите провести остаток жизни, оглядываясь через плечо в ожидании, когда я нападу?
Потому что я все равно вас найду и убью.
Алистер выглядел угрожающе в килте и пледе, с тяжелым палашом на бедре. К тому же он был почти на голову выше плотного англичанина и с такой ненавистью глядел на него, что Летбридж, несмотря на гордость и браваду, почувствовал беспокойство. Во рту у него пересохло, и он провел языком по губам.
— Хорошо, я буду сражаться с вами, Алистер Кемпбелл. Если хотите, можете воспользоваться своим варварским оружием, которое носите с таким самодовольством.
Думаю, что смогу научить вас нескольким приемам, до того как покончить с вами.
Алистер улыбнулся.
— Когда?
— Завтра. Тут есть поляна среди деревьев, на южной стороне озера, в миле отсюда. А время… Конечно, на рассвете. Какое же время можно придумать для подобных глупостей?
— Тогда на рассвете.
Чуть заметно поклонившись, Алистер вышел, а майор Летбридж тяжело опустился на стул… тот самый, на котором Изабо терпела его злые пытки.
Алистер ждал на склоне холма за долиной. Он без труда нашел поляну, о которой говорил Летбридж, но предпочел не возвращаться туда до рассвета.
Время тянулось невыносимо медленно, и, привязав жеребца к дереву, он стал подниматься на вершину в надежде, что физические усилия отвлекут его от непрошеных воспоминаний. На какое-то время он добился желаемого, восхищаясь изумительным видом, простиравшимся от Баденоха до холмов Ская.
Когда дневной свет начал таять, он уже снова был на месте стоянки. Холмы, окружающие форт, стали фиолетово-черными, вода Лох-Несса почернела от длинных теней. Алистер сорвал с куста цветок, растер пурпурные лепестки пальцами и вдохнул аромат, который теперь означал для него лишь одно — Изабо.
Он лежал на спине, закинув руки за голову, и думал о ней. Конечно, он найдет способ, должен найти, убедит Изабо простить его. Ведь без нее ему нет счастья. Женщины, равной ей, он никогда еще не знал. Ее храбрость сродни мужской, верность — тоже. Она была живой и страстной, но донельзя упрямой, не признавала своей не правоты. Порой он не знал, трясти ее или целовать, лечь к ее ногам или подчинить своей воле. Но он был уверен в одном: сочетание бесстрашного духа и неосознанной женственности совершенно опьянило его. Он не обманывал Изабо, когда обещал вечно принадлежать только ей. Он даже не мог представить, что в его жизни будет другая женщина после того, как он узнал Изабо. Правда, может случиться, что завтра уже не будет никаких размышлений. Возможно, английский майор окажется более достойным противником, чем он считает.
Алистер проснулся задолго до рассвета. Откинув плед, он встал, потянулся, связал волосы на затылке, чтобы они не падали на лицо, И вдруг замер. К его ногам скатился маленький камешек. Алистер выхватил кинжал, прислушался. Ни шороха, ни звука. Но кто-то был над ним, в этом он не сомневался.
С кинжалом в руке он стал крадучись подниматься по склону. Потом снова замер и прислушался. Кто бы это ни был, он еще там, потому что не слышалось никаких звуков, которые бы указывали на отступление.
Добравшись до вершины каменистого холма и уловив движение, Алистер метнулся вперед, схватил возникшую перед ним фигуру, и они вместе рухнули вниз. К счастью, удар смягчили кустарник и трава, поэтому они приземлились благополучно. Лишь тогда Алистер понял, что держит в объятиях женщину, и сунул кинжал в ножны.
— Изабо? — недоверчиво произнес он. — Это ты?
Она уже поднялась на ноги.
— Да, это я.
Алистер схватил ее за плечи.
— Маленькая дурочка! Разве ты не знаешь, как опасно красться в темноте за мужчиной? Я мог тебя заколоть.
Об этом ты не подумала?
Постепенно до него стало доходить, что Изабо натворила. Она здесь, во вражеском стане, где находится еще и Камберленд со своими людьми.
— Ты здесь одна? С тобой нет Дункана или кого-нибудь еще?
— Нет, я велела им остаться. Алистер…
— Изабо, ты сошла с ума! Почему ты опять своевольничаешь? Я же сказал тебе, что нельзя ездить одной по стране.
Облегчение, что она видит его целым и невредимым, быстро сменилось раздражением.
— Я не твоя жена, Алистер Кемпбелл, — резко ответила Изабо. — Ты не имеешь права мне указывать, что я могу делать, а что нет.
— А если бы ты… была моей женой, ты сделала бы то же самое?
Она подумала.
— В таких обстоятельствах — да. Я сделала бы то же самое.
— Тогда мне пришлось бы выпороть тебя за это. Хотя и сейчас еще не поздно. Изабо, какая же ты упрямая. И глупая.
— Я глупая?
— Да, ты.
Оба замолчали, разъяренные. Успокоившись, Алистер спросил:
— Я не сделал тебе больно, когда мы падали?
— Нет, — сердито произнесла Изабо, обиженная его словами.
— Ты голодная?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24