Все жители Парадиза вдруг стали ее лучшими друзьями. Если бы не Леви, она угощала бы всех бесплатно.
— Выпивка за счет заведения, — сообщила она ему, когда чуть ли не весь город завалился к ней в «Приют бродяги», чтобы отпраздновать победу.
— Вы с ума сошли, — возразил Леви. — Этак вы все до последней нитки спустите.
Он был прав, и о чем она только думала?
— Ну ладно, за полцены, — уступила Кэйди. Леви и на это не хотел соглашаться, но она настояла на своем: в такой день нельзя скупиться, надо быть благодарной.
— Всем, кроме женщин, — уточнила Кэйди. — Женщины пьют бесплатно.
Над этим Леви посмеялся: в «Приюте бродяги» отродясь не бывало клиентов женского пола.
Кэйди мельком увидела в зеркале над баром свое счастливое раскрасневшееся лицо. В своем лучшем платье серовато-розового цвета с бледно-зеленой вышивкой по низкому вырезу она показалась сама себе на редкость симпатичной. Она была счастлива, хотя ей и пришлось пережить настоящий шок. Доставая из ящика новые чулки, она обнаружила, что ее заначка пропала. Две тысячи долларов — просто катастрофа.
Но Кэйди пребывала в таком восторженном состоянии духа, что рассказала об этом только Леви. Даже шерифу — ни словечка! В голову приходило одно объяснение: Уоррен Тэрли и Клайд Гейтс ограбили ее перед тем, как смыться из города. Но эта версия ей самой представлялась неправдоподобной. Откуда они так точно знали, где искать?
Еще одна возможность смутно промелькнула у нее в уме, но только один раз. Она ее сразу же отмела с негодованием как совершенно нелепую и недостойную. Об этом даже думать было невыносимо. Просто немыслимо.
Пол в «Приюте бродяги» ходил ходуном. Чико наяривал «Тыкву в сахаре» со всей возможной скоростью, на какую были способны его пальцы, а Флойд и Оскары пытались под этот динамит плясать. Кэйди смеялась вместе со всеми, глядя, как забавляются старые дураки.
— Я даже представить себе не могла, что он отбрасывает такую длинную тень, — призналась она, когда Леви поставил на поднос последнюю полную кружку.
Он кивнул, прекрасно понимая, кого она имеет в виду.
— В точности как в сказке.
— В какой сказке?
— Да про трех поросят. Как они празднуют, когда злой и страшный серый волк получает по заслугам.
— А-а… Да, это верно. Похоже.
И в самом деле было похоже. Мерл Уайли годами нависал над Парадизом подобно черной туче, а вот сегодня наконец взошло солнце. Взрослые мужчины куролесили, как малые, дети. В воздухе витал дух свободы и безгрешной невинной радости, более опьяняющий, чем лучший марочный бурбон из погребов Кэйди.
Она обслужила Кэрли Боггза и его дружков, приняла заказ «повторить» у Леонарда, Джима и Стэна, неразлучной троицы забулдыг. Клиентов было так много, что Кэйди не успевала с ними переброситься парой слов и многие жаловались на невнимание, выражали недовольство. Но она во всякую минуту знала, где находится Джесс; он притягивал ее как магнит.
Сейчас он в качестве почетного гостя на банкете восседал во главе нескольких столов, сдвинутых парнями вместе. Она послала ему тайную улыбку, проходя мимо, и взвизгнула, когда он внезапно схватил ее и усадил к себе на колени вместе с подносом и всем, что на нем было.
— Я не могу сидеть, мне надо…
Поцелуй заставил ее умолкнуть. Господи, до чего же он навострился в этом деле! Смех Джесса, руки Джесса, обнимающие ее, губы Джесса, пытающиеся сорвать еще один поцелуй с ее губ, пока его дружки аплодировали и свистели… «Вот оно, — торжествующе подумала Кэйди. — Теперь я и вправду в раю».
Жак Турнье поднялся и уступил ей свой стул, а Джесс сказал, что отпустит ее только в том случае, если она сядет на этот стул и перестанет бегать по залу, как простая подавальщица.
— А я и есть простая подавальщица, — засмеялась Кэйди, но на стул все-таки села и даже отпила глоток из кружки Джесса, когда он ее угостил.
— Только на минутку, — пояснила она. Все считали своим долгом непременно чокнуться е Джессом, он стал героем дня. Ей пришлось выслушать полдюжины тостов, воспевающих его храбрость, самообладание в отчаянных обстоятельствах, невероятную меткость и прочие замечательные качества. Джесс на все отвечал скромными улыбками и невнятными уверениями в том, что ничего особенного не сделал.
— Речь! — закричал кто-то. — Скажите речь!
Все остальные подхватили этот припев, и Джессу пришлось подняться посреди оглушительного топота ног по полу и стука множества кулаков по столу,
— Я мало что могу вам сказать, — начал он таким тихим голосом, что в салуне мгновенно смолкли разговоры, — Я ценю ваши добрые пожелания. Я рад, что меня сегодня не подстрелили, и мне приятно знать, что все вы тоже этому рады. Но… по правде говоря, гордиться мне особенно нечем. Ни один человек в здравом уме не получает удовольствия от убийства.
Раздались несколько приглушенных голосов, бормочущих: «Верно» и «Сущая правда».
— Однако порой другого выхода просто нет, и тогда остается взглянуть в глазам неизбежному и постараться все устроить по-честному. Так я и сделал. И удача оказалась на моей стороне. Но клянусь вам, я не радовался смерти своего противника, и… от души надеюсь, что мне никогда в жизни больше не придется убивать.
Он сел. За столом установилось почтительное молчание, все как будто слегка протрезвели. Кэйди яростно заморгала, чтобы удержать внезапно выступившие на глазах слезы, слезы благодарности: Джесс решил покончить с карьерой наемного стрелка! Это был ответ на молитву, с которой она даже не смела обращаться к Богу. Правда, у нее еще осталось множество вопросов. Почему он солгал, что он не Голт? Зачем делал вид, что не умеет стрелять? Но все это могло подождать. Сейчас ей хотелось только смотреть на него, прикасаться к нему, слушать его смех. Словом, быть с ним.
Лютер Дигби был человеком непьющим, поэтому она удивилась, увидев, как он пробирается сквозь толпу к столу Джесса. И, что поразительнее, следом шла его жена. Порядочные женщины никогда не переступали порога «Приюта бродяги», а Сара Дигби была исключительно порядочной.
— Мистер Голт, мы с женой хотели бы поблагодарить вас за то, что вы для нас сделали.
Джесс почесал подбородок, прикидываясь озадаченным.
— И что бы это могло быть?
Лютер в замешательстве опустил глаза. Возможно, широкий жест Джесса уязвил его гордость, хотя и спас от разорения.
— Я рассчитаюсь с вами, как только смогу. На это потребуется время, но в конце концов я вам верну все до последнего цента.
— Лютер, я понятия не имею, о чем вы говорите.
Тут заговорила Сара:
— Луиза Салливан тоже хотела прийти и поблагодарить вас, но один из ребятишек у нее захворал, и ей пришлось остаться дома. Она просила вам передать, что будет за вас молиться до конца своих дней.
— Что ж, это очень мило с ее стороны, — проворчал Джесс, — но передайте ей, что она ошиблась.
Сара лишь улыбнулась в ответ. На вид жена Лютера казалась хрупкой, но Кэйди видела, как она поднимает мешки с зерном, весившие, наверное, не меньше, чем она сама.
— Ну если вам нравится все отрицать, мистер Голт, дело ваше. Но я точно знаю, кого видела у дверей в ту ночь. Мне бы следовало раньше об этом сказать, но, признаться вам по всей правде, мне было страшновато.
Она порывисто взяла его руку обеими руками. До Кэйди донесся ее шепот:
— Спасибо вам. Спасибо, что спасли нас.
Джесс побагровел.
Тут Чико грянул «Ведь он отличный парень» на своем пианино. Кэйди решила, что это в честь Джесса, но в ту же самую минуту он поднял руку и помахал человеку в белой шляпе, входившему в двери. Это был шериф Ливер. Все посетители салуна хором подхватили песню.
Ведь он отличный парень,
Он очень славный парень,
Он очень славный парень,
Известно это всем!
Надо было видеть, как расплывается в застенчивой и радостной улыбке вечно серьезное лицо Томми. Глен протиснулась к нему сквозь толпу и, вознамерившись не отпускать его до скончания века, вцепилась в его руку со всей силой. Она подняла к нему лицо, чуть ли не умоляя о поцелуе, но Томми лишь потрепал ее по плечу. Кэйди со стыдом призналась себе, что только невоспитанные люди, такие, как она и Джесс, вешаются друг другу на шею прямо у всех на глазах.
Том подошел и присел рядом с ними. Кэйди послала Глендолин многозначительный взгляд: «Не пора ли тебе вернуться к работе?», но Глен то ли не заметила, то ли сделала вид, что не поняла. Смирившись с поражением, Кэйди начала подниматься сама, но Том сказал: «Уайли не желает сознаваться», и она снова села. От такой интересной новости просто невозможно уйти.
— Он потребовал адвоката, и мне пришлось телеграфировать в Джексонвилл, чтобы они кого-нибудь прислали. Это его право — я ничего не мог поделать.
Нестор Эйкс грязно выругался.
— Вот будет номер, если сукин сын все-таки сумеет отвертеться!
— Не сумеет, — возразил Уилл Шортер-младший. — Чуть ли не весь город слышал последние слова умирающего.
— Ну не скажи. Тебе и во сне не приснится, что за трюк может выкинуть какой-нибудь ловкий крючкотвор в модном костюме, чтобы отмазать клиента.
— О, я думаю, нам не стоит об этом беспокоиться, — сказал Том. — Мерл не сорвется с крючка.
— Как это?
Шериф откашлялся и погладил свою бородку. Томми с наслаждением купался в лучах славы, выпавшей на его долю. А почему бы и нет? Он имел на это право. В этот день он всем доказал, что не трус. Никто из жителей города больше никогда не назовет его Желтым Ливером.
— Уоррен Тэрли сегодня днем бежал из города. Это не стало для нас…
— О, черт, — перебила его Кэйди, вспомнив наконец, что должна ему рассказать. — Он украл мои деньги!
Том, нахмурившись, повернулся к ней.
— Что?
— Сегодня, где-то в течение дня, кто-то пробрался ко мне в комнату и украл две тысячи долларов. Мои сбережения.
Все, онемев, уставились на нее, но Кэйди не переставала поражаться тому, как философски она воспринимает случившееся с ней несчастье. Потянувшись, она под столом сжала колено Джесса. Наверное, все дело в том, что считать для себя самым важным. У нее на первом месте был любимый, а вовсе не деньги.
— Ну, если это Тэрли их украл, — вновь заговорил шериф, — тогда ваши дела обстоят не так плохо. Потому что Тэрли-то удрал, а вот Клайд Гейтс не успел, и у нас с ним только что состоялся чрезвычайно интересный разговор. Он сказал мне, куда скорее всего направился Тэрли: к своему брату в Кербивилл. Я уже послал телеграмму тамошнему шерифу, чтобы ему устроили достойную встречу.
— Разрази меня гром! — воскликнул Сэм Блэкеншип, хлопнув его по спине. — Ты молодчина, Том. Будем надеяться, что его поймают раньше, чем он успеет размотать все твои денежки, Кэйди.
Все дружно закричали «да!», и Кэйди присоединилась к общему хору.
Том опять прочистил горло кашлем.
— Клайд поведал мне кое-что еще. Не могу сейчас вдаваться в детали, это против правил, но скажу вам вот что: выйти из тюрьмы раньше чем через десять-двенадцать лет Мерл Уайли сможет разве что ногами вперед.
При этих словах вопль ликования вырвался из двух десятков глоток одновременно. Кэйди опять присоединилась, надеясь лишь, что не слишком много стаканов и пивных кружек разобьется по ходу торжества.
— И вот еще что, Кэйди, — продолжал шериф, когда его голос стал слышен в общем гаме, — ты на редкость удачно выбрала время, чтобы быть ограбленной. Похоже, в скором времени ты станешь самой богатой женщиной в городе.
— Правда? — вот и все, что она могла сказать.
— Если верить Клайду, а у меня нет причин сомневаться, Уайли воровал золото из «Семи долларов» (причем самородки, а не только песок), начиная с февраля.
— Я так и знал, — вставил Джесс.
— Его рабочие напали на золотоносную жилу в речном русле, а месторождение оказалось в твоем руднике. Они контрабандой выкачивали оттуда богатую золотом руду в течение последних четырех-пяти месяцев. Понадобится время, чтобы все окончательно выяснить и подсчитать, но когда пыль уляжется, по словам Клайда (а он, похоже, знает, о чем говорит), ты станешь самой богатой держательницей питейного заведения в округе Джозефина.
Кэйди устало откинулась на спинку стула, не в силах отвечать на дружеские подначки, здравицы и добрые пожелания, сыпавшиеся на нее со всех сторон. Джесс, смеясь, как ребенок, влепил ей звонкий поцелуй и стиснул в медвежьих объятиях.
— Моя крошка! — кричал он. — Моя золотая крошка!
Но когда шум вокруг слегка поутих и гости понемногу оставили их в покое, он взял ее за руку и, наклонившись через ее плечо к Сэму Блэкеншипу, спросил:
— Сэм, ведь вы по-прежнему занимаетесь продажей старой фермы Расселлов, верно?
Сердце подпрыгнуло в груди у Кэйди.
— Верно, — ответил Сэм, сверля Джесса внезапно загоревшимся взглядом. — Она вас интересует?
— Что вы скажете, если мы с Кэйди навестим вас в конторе завтра с утра?
— Никаких затруднений. Буду только рад.
— Вы же не станете запрашивать с нас чересчур высокую цену?
— Конечно, нет!
Тут Сэм рассмеялся.
— А с другой стороны, Кэйди теперь такая богачка, что вы, небось, и не заметите, если я запрошу лишнего.
Друзья утащили Джесса, требуя, чтобы он непременно выпил с ними, но на прощание он поцеловал ее еще раз и шепнул на ухо:
— Когда же мы с тобой наконец сможем остаться вдвоем?
Час пролетел незаметно. В какой-то момент у входа в салун раздались выстрелы, но оказалось, что это просто парни с ранчо Уиттера перепились и устроили на радостях салют. Шериф расплел руки Глен, обвивавшие его шею, и встал, расправив плечи.
— Я с этим разберусь, — объявил он и вышел наружу.
Через минуту стрельба прекратилась.
— Абрахам! Твоему отцу известно, что ты еще на ногах в такой час?
— Ага.
Хэм хихикнул, видя, что Кэйди сердится не всерьез, и терпеливо замер, когда она обняла его.
— Папочка сказал, что я могу остаться и помочь, только не путаться под ногами, потому что сегодня особый день.
— Уж это точно.
— Мисс Кэйди?
— Что? — Ей пришлось самой наполнять стеклянный кувшин пивом из бочонка, потому что Леви на минутку отлучился.
— Вы и вправду выходите за мистера Голта?
— Вроде бы да.
Хэм усмехнулся.
— Вот и хорошо.
Кэйди взъерошила его жесткие курчавые волосы, сжала ладонью тоненькую шейку.
— Да, — согласилась она, — я тоже так думаю.
Джесс протянул руку и прикоснулся к ее волосам, когда она проходила мимо, спеша принять заказ за дальним столиком. Он стоял, опершись о стойку бара, — веселый, беззаботный, окруженный людьми, которые доверяли ему и восхищались им. В каком-то смысле такой поворот событий был не менее поразителен, чем внезапное превращение Томми Ливера в героя. Чудеса и впрямь случаются. Кэйди подумала, что, как только она сама спустится с небес на землю, ей придется пересмотреть свои взгляды на многие вещи.
— Слушай, Джесс, — фамильярно обратился к нему Уилл Шортер, толкнув его локтем.
Его кроткие глаза за стеклами очков немного слезились, но он не был пьян.
— Как насчет интервью? Твой взгляд на поединок. Черт побери, получится отличная публикация? Это будет особый воскресный вечерний выпуск!
— Я так и знал, что ты мне это предложишь, Уилл. Я уже кое-что обдумал и хочу попросить тебя об одолжении.
— Все, что хочешь. Только назови.
— Не надо ничего печатать. — Разговоры вокруг них стихли, присутствующие жители Парадиза старались не упустить ни слова.
— Ты серьезно? Но почему нет? Какого черта?
Джесс сдвинул шляпу на затылок.
— Дело вот в чем, — сказал он тихо. — Мне нравится этот город. Здешние люди с самого начала отнеслись ко мне по-доброму.
Он взял Кэйди за руку.
— По правде говоря, это самое подходящее место, чтобы повесить оружие на гвоздь и устроить свою жизнь. Мне удивительно повезло. Могло быть гораздо хуже.
Уилл ухмыльнулся от уха до уха. Стоуни и Креветка, Нестор и Гюнтер, Сэм, Томми, Леонард, Стэн и Жак — все начали хлопать Джесса по плечу и жать ему руку.
— Добро пожаловать в Парадиз, мистер Голт!
— Спасибо вам. Но это еще не все, — продолжал Джесс.
Вид у него был такой серьезный, что все невольно присмирели.
— Понимаете, раз уж я решил здесь обосноваться, нельзя мне затевать перестрелку всякий раз, как в город проездом заглянет очередной бездельник, которому седло задницу жмет, а пушка руки обжигает. Нам с Кэйди хотелось бы немного тишины и покоя.
— Ты хочешь сказать… — не унимался Уилл.
— Я хочу сказать, что пора отправить Голта на покой.
Репортер почесал голову.
— Но…
— Послушай, Уилл. Почему бы тебе не напечатать в газете вот какую историю: в этот день Голт стрелялся с незнакомцем на Главной улице Парадиза, и, когда дым рассеялся, оказалось, что Голт убит. Незнакомец сел на своего коня и уехал в туманную даль, никто не знает, что с ним сталось. Никто даже не знал, как его зовут.
Воцарилось всеобщее замешательство. Наконец Креветка Мэлоун обрел дар речи.
— Да, но в таком случае… вы-то кто такой будете, мистер?
— Никто. Какой-то Джесс, фамилии не помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34
— Выпивка за счет заведения, — сообщила она ему, когда чуть ли не весь город завалился к ней в «Приют бродяги», чтобы отпраздновать победу.
— Вы с ума сошли, — возразил Леви. — Этак вы все до последней нитки спустите.
Он был прав, и о чем она только думала?
— Ну ладно, за полцены, — уступила Кэйди. Леви и на это не хотел соглашаться, но она настояла на своем: в такой день нельзя скупиться, надо быть благодарной.
— Всем, кроме женщин, — уточнила Кэйди. — Женщины пьют бесплатно.
Над этим Леви посмеялся: в «Приюте бродяги» отродясь не бывало клиентов женского пола.
Кэйди мельком увидела в зеркале над баром свое счастливое раскрасневшееся лицо. В своем лучшем платье серовато-розового цвета с бледно-зеленой вышивкой по низкому вырезу она показалась сама себе на редкость симпатичной. Она была счастлива, хотя ей и пришлось пережить настоящий шок. Доставая из ящика новые чулки, она обнаружила, что ее заначка пропала. Две тысячи долларов — просто катастрофа.
Но Кэйди пребывала в таком восторженном состоянии духа, что рассказала об этом только Леви. Даже шерифу — ни словечка! В голову приходило одно объяснение: Уоррен Тэрли и Клайд Гейтс ограбили ее перед тем, как смыться из города. Но эта версия ей самой представлялась неправдоподобной. Откуда они так точно знали, где искать?
Еще одна возможность смутно промелькнула у нее в уме, но только один раз. Она ее сразу же отмела с негодованием как совершенно нелепую и недостойную. Об этом даже думать было невыносимо. Просто немыслимо.
Пол в «Приюте бродяги» ходил ходуном. Чико наяривал «Тыкву в сахаре» со всей возможной скоростью, на какую были способны его пальцы, а Флойд и Оскары пытались под этот динамит плясать. Кэйди смеялась вместе со всеми, глядя, как забавляются старые дураки.
— Я даже представить себе не могла, что он отбрасывает такую длинную тень, — призналась она, когда Леви поставил на поднос последнюю полную кружку.
Он кивнул, прекрасно понимая, кого она имеет в виду.
— В точности как в сказке.
— В какой сказке?
— Да про трех поросят. Как они празднуют, когда злой и страшный серый волк получает по заслугам.
— А-а… Да, это верно. Похоже.
И в самом деле было похоже. Мерл Уайли годами нависал над Парадизом подобно черной туче, а вот сегодня наконец взошло солнце. Взрослые мужчины куролесили, как малые, дети. В воздухе витал дух свободы и безгрешной невинной радости, более опьяняющий, чем лучший марочный бурбон из погребов Кэйди.
Она обслужила Кэрли Боггза и его дружков, приняла заказ «повторить» у Леонарда, Джима и Стэна, неразлучной троицы забулдыг. Клиентов было так много, что Кэйди не успевала с ними переброситься парой слов и многие жаловались на невнимание, выражали недовольство. Но она во всякую минуту знала, где находится Джесс; он притягивал ее как магнит.
Сейчас он в качестве почетного гостя на банкете восседал во главе нескольких столов, сдвинутых парнями вместе. Она послала ему тайную улыбку, проходя мимо, и взвизгнула, когда он внезапно схватил ее и усадил к себе на колени вместе с подносом и всем, что на нем было.
— Я не могу сидеть, мне надо…
Поцелуй заставил ее умолкнуть. Господи, до чего же он навострился в этом деле! Смех Джесса, руки Джесса, обнимающие ее, губы Джесса, пытающиеся сорвать еще один поцелуй с ее губ, пока его дружки аплодировали и свистели… «Вот оно, — торжествующе подумала Кэйди. — Теперь я и вправду в раю».
Жак Турнье поднялся и уступил ей свой стул, а Джесс сказал, что отпустит ее только в том случае, если она сядет на этот стул и перестанет бегать по залу, как простая подавальщица.
— А я и есть простая подавальщица, — засмеялась Кэйди, но на стул все-таки села и даже отпила глоток из кружки Джесса, когда он ее угостил.
— Только на минутку, — пояснила она. Все считали своим долгом непременно чокнуться е Джессом, он стал героем дня. Ей пришлось выслушать полдюжины тостов, воспевающих его храбрость, самообладание в отчаянных обстоятельствах, невероятную меткость и прочие замечательные качества. Джесс на все отвечал скромными улыбками и невнятными уверениями в том, что ничего особенного не сделал.
— Речь! — закричал кто-то. — Скажите речь!
Все остальные подхватили этот припев, и Джессу пришлось подняться посреди оглушительного топота ног по полу и стука множества кулаков по столу,
— Я мало что могу вам сказать, — начал он таким тихим голосом, что в салуне мгновенно смолкли разговоры, — Я ценю ваши добрые пожелания. Я рад, что меня сегодня не подстрелили, и мне приятно знать, что все вы тоже этому рады. Но… по правде говоря, гордиться мне особенно нечем. Ни один человек в здравом уме не получает удовольствия от убийства.
Раздались несколько приглушенных голосов, бормочущих: «Верно» и «Сущая правда».
— Однако порой другого выхода просто нет, и тогда остается взглянуть в глазам неизбежному и постараться все устроить по-честному. Так я и сделал. И удача оказалась на моей стороне. Но клянусь вам, я не радовался смерти своего противника, и… от души надеюсь, что мне никогда в жизни больше не придется убивать.
Он сел. За столом установилось почтительное молчание, все как будто слегка протрезвели. Кэйди яростно заморгала, чтобы удержать внезапно выступившие на глазах слезы, слезы благодарности: Джесс решил покончить с карьерой наемного стрелка! Это был ответ на молитву, с которой она даже не смела обращаться к Богу. Правда, у нее еще осталось множество вопросов. Почему он солгал, что он не Голт? Зачем делал вид, что не умеет стрелять? Но все это могло подождать. Сейчас ей хотелось только смотреть на него, прикасаться к нему, слушать его смех. Словом, быть с ним.
Лютер Дигби был человеком непьющим, поэтому она удивилась, увидев, как он пробирается сквозь толпу к столу Джесса. И, что поразительнее, следом шла его жена. Порядочные женщины никогда не переступали порога «Приюта бродяги», а Сара Дигби была исключительно порядочной.
— Мистер Голт, мы с женой хотели бы поблагодарить вас за то, что вы для нас сделали.
Джесс почесал подбородок, прикидываясь озадаченным.
— И что бы это могло быть?
Лютер в замешательстве опустил глаза. Возможно, широкий жест Джесса уязвил его гордость, хотя и спас от разорения.
— Я рассчитаюсь с вами, как только смогу. На это потребуется время, но в конце концов я вам верну все до последнего цента.
— Лютер, я понятия не имею, о чем вы говорите.
Тут заговорила Сара:
— Луиза Салливан тоже хотела прийти и поблагодарить вас, но один из ребятишек у нее захворал, и ей пришлось остаться дома. Она просила вам передать, что будет за вас молиться до конца своих дней.
— Что ж, это очень мило с ее стороны, — проворчал Джесс, — но передайте ей, что она ошиблась.
Сара лишь улыбнулась в ответ. На вид жена Лютера казалась хрупкой, но Кэйди видела, как она поднимает мешки с зерном, весившие, наверное, не меньше, чем она сама.
— Ну если вам нравится все отрицать, мистер Голт, дело ваше. Но я точно знаю, кого видела у дверей в ту ночь. Мне бы следовало раньше об этом сказать, но, признаться вам по всей правде, мне было страшновато.
Она порывисто взяла его руку обеими руками. До Кэйди донесся ее шепот:
— Спасибо вам. Спасибо, что спасли нас.
Джесс побагровел.
Тут Чико грянул «Ведь он отличный парень» на своем пианино. Кэйди решила, что это в честь Джесса, но в ту же самую минуту он поднял руку и помахал человеку в белой шляпе, входившему в двери. Это был шериф Ливер. Все посетители салуна хором подхватили песню.
Ведь он отличный парень,
Он очень славный парень,
Он очень славный парень,
Известно это всем!
Надо было видеть, как расплывается в застенчивой и радостной улыбке вечно серьезное лицо Томми. Глен протиснулась к нему сквозь толпу и, вознамерившись не отпускать его до скончания века, вцепилась в его руку со всей силой. Она подняла к нему лицо, чуть ли не умоляя о поцелуе, но Томми лишь потрепал ее по плечу. Кэйди со стыдом призналась себе, что только невоспитанные люди, такие, как она и Джесс, вешаются друг другу на шею прямо у всех на глазах.
Том подошел и присел рядом с ними. Кэйди послала Глендолин многозначительный взгляд: «Не пора ли тебе вернуться к работе?», но Глен то ли не заметила, то ли сделала вид, что не поняла. Смирившись с поражением, Кэйди начала подниматься сама, но Том сказал: «Уайли не желает сознаваться», и она снова села. От такой интересной новости просто невозможно уйти.
— Он потребовал адвоката, и мне пришлось телеграфировать в Джексонвилл, чтобы они кого-нибудь прислали. Это его право — я ничего не мог поделать.
Нестор Эйкс грязно выругался.
— Вот будет номер, если сукин сын все-таки сумеет отвертеться!
— Не сумеет, — возразил Уилл Шортер-младший. — Чуть ли не весь город слышал последние слова умирающего.
— Ну не скажи. Тебе и во сне не приснится, что за трюк может выкинуть какой-нибудь ловкий крючкотвор в модном костюме, чтобы отмазать клиента.
— О, я думаю, нам не стоит об этом беспокоиться, — сказал Том. — Мерл не сорвется с крючка.
— Как это?
Шериф откашлялся и погладил свою бородку. Томми с наслаждением купался в лучах славы, выпавшей на его долю. А почему бы и нет? Он имел на это право. В этот день он всем доказал, что не трус. Никто из жителей города больше никогда не назовет его Желтым Ливером.
— Уоррен Тэрли сегодня днем бежал из города. Это не стало для нас…
— О, черт, — перебила его Кэйди, вспомнив наконец, что должна ему рассказать. — Он украл мои деньги!
Том, нахмурившись, повернулся к ней.
— Что?
— Сегодня, где-то в течение дня, кто-то пробрался ко мне в комнату и украл две тысячи долларов. Мои сбережения.
Все, онемев, уставились на нее, но Кэйди не переставала поражаться тому, как философски она воспринимает случившееся с ней несчастье. Потянувшись, она под столом сжала колено Джесса. Наверное, все дело в том, что считать для себя самым важным. У нее на первом месте был любимый, а вовсе не деньги.
— Ну, если это Тэрли их украл, — вновь заговорил шериф, — тогда ваши дела обстоят не так плохо. Потому что Тэрли-то удрал, а вот Клайд Гейтс не успел, и у нас с ним только что состоялся чрезвычайно интересный разговор. Он сказал мне, куда скорее всего направился Тэрли: к своему брату в Кербивилл. Я уже послал телеграмму тамошнему шерифу, чтобы ему устроили достойную встречу.
— Разрази меня гром! — воскликнул Сэм Блэкеншип, хлопнув его по спине. — Ты молодчина, Том. Будем надеяться, что его поймают раньше, чем он успеет размотать все твои денежки, Кэйди.
Все дружно закричали «да!», и Кэйди присоединилась к общему хору.
Том опять прочистил горло кашлем.
— Клайд поведал мне кое-что еще. Не могу сейчас вдаваться в детали, это против правил, но скажу вам вот что: выйти из тюрьмы раньше чем через десять-двенадцать лет Мерл Уайли сможет разве что ногами вперед.
При этих словах вопль ликования вырвался из двух десятков глоток одновременно. Кэйди опять присоединилась, надеясь лишь, что не слишком много стаканов и пивных кружек разобьется по ходу торжества.
— И вот еще что, Кэйди, — продолжал шериф, когда его голос стал слышен в общем гаме, — ты на редкость удачно выбрала время, чтобы быть ограбленной. Похоже, в скором времени ты станешь самой богатой женщиной в городе.
— Правда? — вот и все, что она могла сказать.
— Если верить Клайду, а у меня нет причин сомневаться, Уайли воровал золото из «Семи долларов» (причем самородки, а не только песок), начиная с февраля.
— Я так и знал, — вставил Джесс.
— Его рабочие напали на золотоносную жилу в речном русле, а месторождение оказалось в твоем руднике. Они контрабандой выкачивали оттуда богатую золотом руду в течение последних четырех-пяти месяцев. Понадобится время, чтобы все окончательно выяснить и подсчитать, но когда пыль уляжется, по словам Клайда (а он, похоже, знает, о чем говорит), ты станешь самой богатой держательницей питейного заведения в округе Джозефина.
Кэйди устало откинулась на спинку стула, не в силах отвечать на дружеские подначки, здравицы и добрые пожелания, сыпавшиеся на нее со всех сторон. Джесс, смеясь, как ребенок, влепил ей звонкий поцелуй и стиснул в медвежьих объятиях.
— Моя крошка! — кричал он. — Моя золотая крошка!
Но когда шум вокруг слегка поутих и гости понемногу оставили их в покое, он взял ее за руку и, наклонившись через ее плечо к Сэму Блэкеншипу, спросил:
— Сэм, ведь вы по-прежнему занимаетесь продажей старой фермы Расселлов, верно?
Сердце подпрыгнуло в груди у Кэйди.
— Верно, — ответил Сэм, сверля Джесса внезапно загоревшимся взглядом. — Она вас интересует?
— Что вы скажете, если мы с Кэйди навестим вас в конторе завтра с утра?
— Никаких затруднений. Буду только рад.
— Вы же не станете запрашивать с нас чересчур высокую цену?
— Конечно, нет!
Тут Сэм рассмеялся.
— А с другой стороны, Кэйди теперь такая богачка, что вы, небось, и не заметите, если я запрошу лишнего.
Друзья утащили Джесса, требуя, чтобы он непременно выпил с ними, но на прощание он поцеловал ее еще раз и шепнул на ухо:
— Когда же мы с тобой наконец сможем остаться вдвоем?
Час пролетел незаметно. В какой-то момент у входа в салун раздались выстрелы, но оказалось, что это просто парни с ранчо Уиттера перепились и устроили на радостях салют. Шериф расплел руки Глен, обвивавшие его шею, и встал, расправив плечи.
— Я с этим разберусь, — объявил он и вышел наружу.
Через минуту стрельба прекратилась.
— Абрахам! Твоему отцу известно, что ты еще на ногах в такой час?
— Ага.
Хэм хихикнул, видя, что Кэйди сердится не всерьез, и терпеливо замер, когда она обняла его.
— Папочка сказал, что я могу остаться и помочь, только не путаться под ногами, потому что сегодня особый день.
— Уж это точно.
— Мисс Кэйди?
— Что? — Ей пришлось самой наполнять стеклянный кувшин пивом из бочонка, потому что Леви на минутку отлучился.
— Вы и вправду выходите за мистера Голта?
— Вроде бы да.
Хэм усмехнулся.
— Вот и хорошо.
Кэйди взъерошила его жесткие курчавые волосы, сжала ладонью тоненькую шейку.
— Да, — согласилась она, — я тоже так думаю.
Джесс протянул руку и прикоснулся к ее волосам, когда она проходила мимо, спеша принять заказ за дальним столиком. Он стоял, опершись о стойку бара, — веселый, беззаботный, окруженный людьми, которые доверяли ему и восхищались им. В каком-то смысле такой поворот событий был не менее поразителен, чем внезапное превращение Томми Ливера в героя. Чудеса и впрямь случаются. Кэйди подумала, что, как только она сама спустится с небес на землю, ей придется пересмотреть свои взгляды на многие вещи.
— Слушай, Джесс, — фамильярно обратился к нему Уилл Шортер, толкнув его локтем.
Его кроткие глаза за стеклами очков немного слезились, но он не был пьян.
— Как насчет интервью? Твой взгляд на поединок. Черт побери, получится отличная публикация? Это будет особый воскресный вечерний выпуск!
— Я так и знал, что ты мне это предложишь, Уилл. Я уже кое-что обдумал и хочу попросить тебя об одолжении.
— Все, что хочешь. Только назови.
— Не надо ничего печатать. — Разговоры вокруг них стихли, присутствующие жители Парадиза старались не упустить ни слова.
— Ты серьезно? Но почему нет? Какого черта?
Джесс сдвинул шляпу на затылок.
— Дело вот в чем, — сказал он тихо. — Мне нравится этот город. Здешние люди с самого начала отнеслись ко мне по-доброму.
Он взял Кэйди за руку.
— По правде говоря, это самое подходящее место, чтобы повесить оружие на гвоздь и устроить свою жизнь. Мне удивительно повезло. Могло быть гораздо хуже.
Уилл ухмыльнулся от уха до уха. Стоуни и Креветка, Нестор и Гюнтер, Сэм, Томми, Леонард, Стэн и Жак — все начали хлопать Джесса по плечу и жать ему руку.
— Добро пожаловать в Парадиз, мистер Голт!
— Спасибо вам. Но это еще не все, — продолжал Джесс.
Вид у него был такой серьезный, что все невольно присмирели.
— Понимаете, раз уж я решил здесь обосноваться, нельзя мне затевать перестрелку всякий раз, как в город проездом заглянет очередной бездельник, которому седло задницу жмет, а пушка руки обжигает. Нам с Кэйди хотелось бы немного тишины и покоя.
— Ты хочешь сказать… — не унимался Уилл.
— Я хочу сказать, что пора отправить Голта на покой.
Репортер почесал голову.
— Но…
— Послушай, Уилл. Почему бы тебе не напечатать в газете вот какую историю: в этот день Голт стрелялся с незнакомцем на Главной улице Парадиза, и, когда дым рассеялся, оказалось, что Голт убит. Незнакомец сел на своего коня и уехал в туманную даль, никто не знает, что с ним сталось. Никто даже не знал, как его зовут.
Воцарилось всеобщее замешательство. Наконец Креветка Мэлоун обрел дар речи.
— Да, но в таком случае… вы-то кто такой будете, мистер?
— Никто. Какой-то Джесс, фамилии не помню.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34