Молли, ты помнишь, как она появилась здесь в тот вечер? Ее еще преследовал капитан Уорт с двумя солдатами? Так вот, капитан сказал Дороти, что все это ложь, придуманная самой Кэти. Она разыграла сцену преследования специально, чтобы заручиться нашей симпатией и поддержкой!
— А я бы не был так уверен в ее предательстве, — подал голос дотоле молчавший Адам Лоренс. — Миссис Армстронг уже не один месяц знает, что Итан Хардинг и Джон Смит — одно и то же лицо, но ты до сих пор на свободе! Если она выдала тебя, почему же Лоуден не взял тебя под стражу?
— Наверное, губернатор не разрешил меня трогать, — ответил Итан. — Ты ведь знаешь, как он щепетильно блюдет закон, а уж об аресте одного из «Сынов свободы» наверняка и слышать ничего не хочет. Известно, что приказ, предписывающий ему нас арестовать в обязательном порядке, уже отправлен. Скажу больше, по моим сведениям, полученным из надежных источников в губернаторской резиденции, этот приказ уже здесь — его привезли на фрегате «Дартмут», который пришвартовался сегодня утром, и к вечеру документ будет вручен губернатору. Думаю, Лоуден приурочил мой арест именно к этому моменту.
— Нет, я не верю, что Кэти выдала тебя! — продолжала стоять на своем Молли. — Представь себе на минутку: Гейджу стало известно, что ты — тайный виг, шпион, один из «Сынов свободы». Может, он и не разрешил бы тебя арестовать до поры до времени, но почему же тогда ты по-прежнему вхож в круг его самых близких друзей и помощников, почему они доверяют тебе свои секреты? Я уверена, что, будь Гейджу о тебе известно, то они бы как в рот воды набрали! Но они с тобой по-прежнему на дружеской ноге, ничего не изменилось. Значит, Кэти ничего не сказала Лоудену!
Слова доброй женщины заставили Итана задуматься.
— Да, — кивнул он, — твои доводы не лишены логики. Допустим, ты права, тогда почему Кэти меня не выдала, как ты думаешь?
Молли удивленно подняла брови, словно ответ на его вопрос был ясен как день. «Потому что она тебя любит, глупый!» — говорил ее взгляд. В глубине души Итана опять затеплилась надежда, что Дороти ошиблась, некстати вспомнилось, как льнуло к нему гибкое тело Кэти… «Нет, она подлая предательница, ведь она сама призналась!» — напомнил он себе, и ярость вспыхнула в нем с новой силой.
— Хватит этих дурацких романтических бредней, Молли! — воскликнул он, стукнув по столу кулаком. — Я не верю, что такая отъявленная лгунья, как Кэти, не выдала меня из любви. Если меня до сих пор не арестовали, тому должны быть другие причины!
— Какие? — возразила Молли. — Она могла бы сто раз продать тебя со всеми потрохами, и всех нас тоже!
Итан взял себя в руки — излишние эмоции мешают рассуждать здраво.
— Не исключено, что Лоуден давно в курсе дела, — сказал он, — но почему-то откладывает мой арест.
— Господи, Итан, — нетерпеливо воскликнула Молли, — ну почему ты всегда думаешь только о плохом?
— Не забывай, Кэти сама призналась, что Лоуден ее нанял, завербовал!
— Я помню и не утверждаю, что она невинна, как овечка. Да, Кэти согласилась шпионить для Лоудена, но толкнуть ее на этот шаг могли разные причины, в том числе и те, которые любой человек поймет и простит, — голод, например, страх вновь оказаться в лапах садиста-хозяина. Об этом ты подумал?
— Уж не хочешь ли ты сказать, что, попав в нашу среду, Кэти прониклась идеями вигов и изменилась к лучшему? — язвительно спросил Итан и покачал головой: — Нет, эта женщина слишком хитра и цинична, чтобы рисковать своей шкурой ради борьбы за независимость — идеалистической чепухи, как она сказала. Думаю, она просто решила притвориться лояльной и Лоуде-ну, и мне, а затем, дергая нас за ниточки, как марионеток, посмотреть, чья возьмет. В этом случае, кто бы ни победил — мы ли, англичане ли, — она получила бы свободу. И ее расчет оправдался: я выкупил ее у хозяина, она теперь свободна и, наверное, не будет бедствовать, потому что Лоуден обещал ее щедро наградить. Если она не выдала меня раньше, то наверняка сделала это сейчас!
— Нет, не сделала, — буркнула Молли и тотчас замолчала, сурово сжав губы.
— Мы скоро узнаем, кто из нас прав, — мрачно усмехнулся Итан. — Если, к моему насчастью, прав я, то максимум через два дня я уже буду сидеть в кандалах в трюме королевского корабля, направляющегося в Англию.
— Опомнись, что ты говоришь! — горестно воскликнула Дороти. — Тебе нужно сейчас же уехать из города. Мы собираемся сегодня вечером на лодке в Чарльзтаун, места хватит всем, поедешь с нами?
— Спасибо, но я не могу уехать. Сначала я должен выяснить, когда англичане пойдут на Конкорд!
— Чем дальше, тем труднее будет покинуть город, — заметил Эндрю. — Подумай, стоит ли откладывать отъезд! Мы все уедем, помощи будет ждать неоткуда. Если ты по-прежнему пользуешься влиянием в губернаторской резиденции, то сможешь получить пропуск, но если наши опасения верны и Кэти выдала тебя Лоудену, не думаю, что Гейдж позволит тебе уехать.
— Да, раньше с пропуском не было бы никаких проблем, — вздохнул Итан. — Боюсь, Лоуден — спасибо Кэти — уже знает, что я один из «Сынов свободы», так что пропуска мне не дадут. Нельзя ли обзавестись фальшивым через твоих людей, Эндрю?
— Сомневаюсь! — покачал головой Фрейзер. — Большинство печатников уже уехали, в городе страшная неразбериха. Хорошо, что Хэнкок и Адамс не стали медлить!
— Как ты думаешь, Кэти, выдав Лоудену тебя, рассказала и о тех, кто тебе помогает? — спросила Дороти.
— Даже если рассказала, вас вряд ли арестуют, — успокоил ее Итан. — Гейдж получил приказ арестовать только лидеров общества. Но хотя он вряд ли пойдет на аресты простых горожан, вы все-таки правильно делаете, что уезжаете. Береженого бог бережет!
— В общем, похоже, ты, Итан единственный из нас, кому угрожает опасность! — подытожил Джошуа. — Дороти права, уезжай из Бостона как можно скорее!
— Нет, еще не время, здесь осталось слишком много дел, — возразил Итан. — Я пробуду в Бостоне вместе с Полом Ревиром и Джозефом Уорреном столько, сколько возможно, и постараюсь избежать ареста.
— А если права я и Кэти не выдала тебя? — спросила Молли.
Итан тяжело вздохнул и посмотрел на нее с жалостью:
— Милая, я давным-давно перестал верить в чудеса!
21
«Нет, ничего у меня не получится!» — в отчаянии подумала Кэти. У нее сложился план, как выяснить точную дату похода англичан на Конкорд, но не было необходимых для его осуществления вещей, в том числе подходящей одежды, настолько специфической, что Элизабет Уоринг не рискнула бы сшить такую не то что для светской дамы, но даже для любовницы Итана Хардинга. Чтобы обзавестись этим нарядом, нужны были деньги, поэтому следующие два часа, прося о помощи и небо, и силы ада, молодая женщина провела на рынке, инспектируя карманы горожан. Возымела ли действие ее горячая молитва, неизвестно, но Кэти сопутствовала воровская удача: никто из пострадавших не схватил ее за руку.
Набрав нужную сумму, она отправилась прямиком в Гулящий квартал, где купила все необходимое для задуманной рискованной аферы и сняла комнату в гостинице, сомнительной, как и все тамошние гостиницы, но чистенькой. Убедившись, что в новом пристанище имеется именно то, что нужно, — большая кровать с балдахином на крепкой деревянной раме, — молодая женщина велела служанке приготовить ванну и с мальчиком-курьером послала надушенное письмо сэру Уильяму Холбруку.
Мужчины, считала Кэти, в большинстве своем удивительно предсказуемы, если, конечно, правильно понять их характер, и сэр Уильям блестяще подтвердил ее догадку — тем же вечером он как миленький постучал в назначенный час в ее номер. Когда молодая женщина открыла дверь, то по плотоядному выражению его лица сразу поняла, что он давно лелеял мечту о подобной встрече.
Готовясь принять гостя, Кэти надела полупрозрачный красный шелковый пеньюар, повязав его на талии поясом, под пеньюаром же, кроме черного с кружевами корсета, самого тугого и соблазнительного из всех, что нашлись в Гулящем квартале, ничего не было. Довершали картину домашние туфельки черного атласа на небольших каблучках.
Холбрук уставился на нее так, будто до этого никогда не видел женщин, и его лицо стало медленно заливаться багровым румянцем, а на лбу выступили бисеринки пота, хотя Кэти еще даже не приступила к процессу обольщения.
Молодая женщина закрыла дверь, представляя на своем месте проститутку, одну из тех, которые во множестве населяли Гулящий квартал, и постаралась мысленно отделить себя от противного Холбрука и от того, что собиралась сделать. Это оказалось совсем нетрудно, ведь ей нужно было лишь притвориться проституткой, сыграть ее роль, только и всего. Решив, что эта задача ей по плечу, Кэти набрала в грудь воздуха и смело повернулась к гостю — пора было начинать спектакль.
— Не хотите ли выпить вина? — спросила она, показав на предусмотрительно откупоренную бутылку, стоявшую на столике у окна.
Не дожидаясь ответа, прошла к столику, плеснула в бокалы ароматной красной жидкости и с кокетливой улыбкой подала один из них гостю, а второй пригубила сама.
— Вы сегодня что-то на удивление неразговорчивы, сэр Уильям! — проворковала она, отпив глоток, и повернулась так, что полы пеньюара распахнулись, приоткрыв одну из ее длинных ног. — Язык проглотили?
Холбрук уловил это движение, и его глаза похотливо заблестели.
— У Хардинга отменный вкус, — пробормотал он, судорожно сглатывая слюну. — Где он нашел такое сокровище, как вы, миссис Армстронг?
— Скорее это я его нашла, сэр! — сказала Кэти, рассмеявшись чувственным хрипловатым смехом. — Он щедр, да и любовник не из последних, но, увы, — она бросила на гостя многозначительный взгляд, — в последнее время с ним стало слишком скучно!
— Это никуда не годится! — хохотнул сэр Уильям. — Ну да ничего, дамскую скуку легко развеять!
— В первую же нашу встречу, дорогой Уильям, я поняла, что уж вас-то скучным не назовешь! — нежно проговорила она, коснувшись его губ кончиком пальца.
Холбрук потянулся, чтобы облапить ее, но она увернулась и отступила назад.
— Не так быстро, милый, не так быстро! Куда торопиться, у нас уйма времени! — Кэти отпила еще глоток вина и облизала пухлую верхнюю губку. — Ожидание возбуждает, поверьте, вы сами скоро в этом убедитесь!
Поставив бокалы на столик, она подошла к кровати, на которой заранее разложила несколько шелковых галстуков, изящным движением взяла один из них и повернулась к Холбруку.
— Галстуки, сэр, чудесная вещь, — сказала она, с чувственной улыбкой поглаживая и пропуская между пальцами узкую полоску.
Когда через мгновение молодая женщина подняла глаза на гостя, тот смотрел не на нее, а, как завороженный, следил за галстуком, змейкой извивавшимся в ее руках.
— Это так эротично, сулит такие необычные ощущения. Хотите испытать на себе? — спросила Кэти и медленным, грациозным движением завязала галстук вокруг его зяпястья. — Вы не возражаете, дорогой Уильям?
Холбрук не удосужился даже кивнуть, только облизнул пересохшие губы, и Кэти поняла, что он уже погрузился в мир своих необузданных сексуальных фантазий.
— Посмотрите на меня, Уильям! — приказала она.
Он поднял мокрое от пота лицо, и их глаза встретились.
— Теперь снимите рубашку и жилет, — с улыбкой продолжала она.
Он безропотно подчинился, глядя на нее, как кролик на удава.
— А теперь идите сюда, милый!
Он подошел, и Кэти, двигаясь грациозно, словно в каком-то диковинном танце, в котором она была кавалером, а ее гость — дамой, подвела его к кровати, после чего Холбрук, даже не успев осознать, что происходит, оказался стоящим на коленях на короткой прикроватной лесенке.
— Вытяните руки! — последовал очередной приказ.
Сэр Уильям исполнил и его. «Как ягненок на жертвенном камне», — с презрением глядя на похотливого аристократа, подумала Кэти и привязала галстук ко второму его запястью, а потом по очереди подняла руки Холбрука и привязала их к раме балдахина.
— Попробуйте, Уильям, узлы достаточно прочные?
— Да, — послушно попытавшись высвободиться, кивнул он.
— Вы уверены? Узлы должны быть крепкими, очень крепкими, — улыбнулась Кэти, — ведь я не хочу вас упустить!
Он снова дернулся, проверяя прочность своих пут, и кивнул.
Удовлетворенная, Кэти провела рукой по его впалой безволосой груди и выступающему округлому животу, затем опустилась на колени и принялась расстегивать своему пленнику брюки, старясь не касаться его вздыбившейся от похоти плоти. Этого она не собиралась делать ни за какие секреты на свете! Тем временем Холбрук начал тихонько постанывать от страсти. Оставив на нем нижнее белье, она до половины стянула брюки и оставила их болтаться на лодыжках.
Итак, самое трудное позади. Кэти заглянула Холбруку в лицо и испугалась: он был красен как рак. «Ничего, уже недолго, — успокоила она сама себя. — Господи, помоги! Только бы его раньше времени не хватил удар!»
Погладив его оголившиеся ноги, Кэти встала, и Холбрук, разочарованный тем, что она проигнорировала его мужское достоинство, униженно заблеял, прося об этой ласке, но Кэти прижалась губами к его рту — не для того, чтобы возбудить еще сильнее, а чтобы заставить замолчать — мужчины, готовые унижаться ради любовных ласк, просто отвратительны! «Похоже, спектакль пора заканчивать», — решила она, и шепнула гостю на ухо:
— Наберитесь терпения, сэр Уильям! Надо немного подождать, сейчас приедет ваша жена.
— Что? — томно переспросил он, еще пребывая во власти сексуального возбуждения, и тут же вскрикнул от ужаса: — Как, сюда едет моя жена?!
Кэти отодвинулась и ласково похлопала его по щеке:
— Да, дорогой Уильям, Розали будет здесь с минуты на минуту!
— Нет, нет! Это невозможно! — замотал он головой, словно отказываясь верить ее словам. — Как вас понимать?
— А что тут непонятного? — спросила Кэти, разыгрывая удивление. — Все очень просто: я пригласила Розали присоединиться к нашему празднику плоти! Мне пришло в голову, что с вашими… гм… не совсем обычными наклонностями мы втроем могли бы устроить menage a trois. Это так упоительно! Разве вы еще не пробовали заниматься любовью втроем?
— Мы вдвоем и моя жена? Вы шутите! — от ужаса голос сэра Уильяма сорвался на визг.
— Вовсе нет! Это будет восхитильно! — ответила Кэти и снова прижалась губами к его рту.
— Но не с моей женой!
— Вы что, хотите все испортить? — капризно спросила она, отходя от него так, чтобы он не мог ее видеть.
Холбрук возмущенно протестовал, но Кэти, не обращая на него никакого внимания, отвернулась, чтобы подготовить следующую сцену спектакля.
— Что за игру вы затеяли? — задергался сэр Уильям, пытаясь разглядеть через плечо, чем она занимается.
Кэти развязала поясок, сняла пеньюар и бросила легкий шелковый комочек к ногам привязанного к кровати мужчины.
— Это не игра, сэр! — бросила она и, скинув туфли, начала натягивать на корсет свое единственное платье. — Одновременно с письмом на ваше имя я послала записку вашей жене якобы от вашего секретаря о том, что вы очень ждете ее по исключительно важному делу в этом номере ровно в десять вечера. — Молодая женщина на мгновение умолкла: застегнув пуговицы, она нагнулась, чтобы взглянуть на карманные часы Холбрука, выглядывавшие из карманчика его жилета. — До ее прихода осталось всего пятнадцать минут!
— Что вам нужно от меня? Деньги?
— Нет, дорогой Уильям, — сказала Кэти со смехом, — Хардинг дает мне достаточно денег и на безбедную жизнь, и на развлечения. Мне нужно совсем другое!
— Что, что вам нужно?
Она не ответила, словно и не слышала заданного вопроса.
— Что вам нужно, говорите же! — завопил Холбрук плачущим голосом.
— Мне нужен сущий пустяк, — ответила Кэти. Закончив одеваться, она подошла к своему пленнику поближе, но так, чтобы он не смог пнуть ее ногой. — Всего ничего — два слова, не больше: точную дату наступления англичан на Конкорд.
— Что?! — вытаращил глаза Холбрук. Требование Кэти оказалось для него явной неожиданностью. — А разве Гейдж посылает войска в этот городишко? В первый раз слышу! С чего вы взяли?
— Я теряю терпение, милый! — произнесла она с очаровательной улыбкой. — Говорите, на какой день назначено выступление!
— Понятия не имею! — продолжал он разыгрывать неведение. — Поверьте, миссис Армстронг, я ничего не знаю ни о каком походе!
— Хватит, сэр Уильям, вы плохой актер! Мне нужно всего лишь два слова, скажите их, и я вас тотчас отпущу, и любящая Розали никогда не узнает о вашем приключении! Но если вы откажете в моей маленькой просьбе, я оставлю вас привязанным к кровати, а сама уйду.
— Но я ничего не знаю! Я не имею доступа к такого рода секретам!
— Ну кто же поверит в эту сказку, дорогой Уильям? Что ж, вы сами выбрали свою судьбу! — вздохнула Кэти с наигранной жалостью.
— Это правда, честное слово! — взвизгнул Холбрук, облизнув губы. — Я ничего, ничего не знаю!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39