Не удосужившись снять шляпу, он прошел на середину комнаты и уселся за стол. Остальные последовали его примеру.
— Перейдем прямо к делу, джентльмены, ведь чем скорее мы разойдемся, тем лучше, — начал он. — Завтра утром губернатор Гейдж собирается послать двух офицеров в Уорчестер с секретным заданием.
— Что за задание? — спросил Эндрю.
— Разведка местности от Бостона до Уорчестера. Офицерам, капитану Джону Брауну и лейтенанту Генри де Верньеру, предписано переодеться простолюдинами и пешком добраться до Уорчестера, определяя состояние дорог и обращая особое внимание на места возможных засад.
Двое других собеседников молчали, обдумывая услышанное. Наконец Эндрю заговорил:
— Гейдж, разумеется, напыщенный гордец, но не тиран по натуре, как Хатчинсон, и уж, конечно, не глупец. Похоже, он хочет найти самый безопасный и короткий маршрут, чтобы послать в Уорчестер войска.
— Прямиком к нашему складу боеприпасов, — заметил Итан и решительно добавил: — Надо поскорее отправить туда кого-нибудь предупредить об опасности.
— Чтобы до прихода войск они успели перевести склад в другое укромное местечко? — спросил Джозеф.
— Конечно! — воскликнул Итан. — Судя по моим источникам, Гейдж знает, что мы прячем в Уорчестере больше пятнадцати тонн пороха и тринадцать пушек. Нельзя допустить, чтобы наши запасы оказались в его руках, потому что через месяц-другой нам понадобится все оружие и все боеприпасы.
В комнате снова повисла тишина. Его собеседники размышляли, откинувшись на спинки стульев.
— Гм… по-вашему, дело дойдет до войны? — спросил Джозеф через несколько мгновений.
— Да, война неизбежна, и виной тому проклятый Портовый указ, — ответил Итан. По этому указу, принятому восемь месяцев назад, бостонский порт был закрыт — англичане надеялись подчинить себе город, заставив его голодать. К счастью, благодаря щедрости других американских колоний, которые отправляли сюда продовольствие и другие товары по суше через Бостонский перешеек, рынки закрывать не пришлось, и городские жители, несмотря на все усилия англичан, могли покупать себе пропитание. Но цены росли как на дрожжах, особенно сейчас, когда близится к концу долгая, полная лишений зима.
— Англичане фактически ввели в Бостоне военное положение, — продолжил Итан. — Как долго наши сограждане будут его терпеть? Уже сейчас ни один коренной обитатель колонии не может добиться справедливости в Бостонском суде, не может открыто высказывать свои мысли, да ему и думать-то запрещено! Три года назад мы свободно обсуждали политические вопросы, теперь же четырем вигам нельзя собраться за кружкой эля, чтобы их не заподозрили в заговоре. Так больше продолжаться не может! — Итан набрал в грудь воздуха и решительно произнес, пристально глядя на собеседников: — Давайте посмотрим правде в глаза, джентльмены. Мы на пороге войны за полную независимость от Англии!
— Наши друзья согласны с вами, — поддержал его Джозеф. — Честно говоря, мысль о войне меня удручает, но, боюсь, ее и впрямь не избежать.
Итан кивнул, довольный, что другие «сыны свободы» разделяют его мнение. Как бы он хотел встретиться с ними — Сэмюэлом Адамсом, Джоном Хэнкоком, Полом Ревиром и другими товарищами по борьбе! Увы, его личина завзятого тори, лояльного к англичанам, делала такую встречу слишком рискованной.
— А что мы решим насчет Уорчестера? — спросил Эндрю. — Два офицера, разумеется, не смогут вывезти наш порох, но они сообщат Гейджу точное расположение склада и укажут путь войскам.
— Именно так, — согласился Итан. — По моим сведениям, губернатор намерен приложить все силы, чтобы захватить наши боеприпасы. Если на этот раз его план сорвется, он будет посылать все новые и новые разведывательные группы, пока не добьется своей цели. Гейдж убежден, что сможет предотвратить войну, если лишит нас боеприпасов.
— Хитрая бестия этот Гейдж, — заключил Джозеф. — Самое страшное, что он совершенно прав. Нехватка боеприпасов и оружия может стоить нам победы, если война все-таки начнется. — Поймав взгляд Итана, он спросил: — А ваши сведения верны? От кого вы их получили?
— Эндрю может подтвердить, что у меня вполне надежные источники информации, — ответил Итан. — И конфиденциальные.
Эти слова, казалось, совершенно развеяли недоверие Джозефа.
— Хорошо, — ответил он, поднимаясь из-за стола. — Я передам ваше сообщение Полу Ревиру. Думаю, он сегодня же вечером съездит в Уорчестер предупредить тамошнюю милицию.
— Пусть оставят порох на прежнем месте до тех пор, пока офицеры-разведчики не пройдут. Перепрятать его нужно только после их ухода.
— Правильно, — кивнул Джозеф. — И солдаты, которые явятся за ним через несколько дней, уберутся с пустыми руками.
Эндрю тоже встал.
— А я передам твое сообщение милиции Бостона и Чарльзтауна, Итан, — сказал он, — чтобы они были готовы на случай репрессий. Когда солдаты вернутся ни с чем, Гейдж придет в ярость, и один бог знает, что он может натворить! — Эндрю помедлил и добавил: — И все-таки тебе не следовало приходить сюда в столь ранний час. Если ты вечерами ходишь по тавернам под именем докера Джона Смита — это одно, но появляться в городе среди бела дня слишком рискованно.
— Согласен, но я должен был вас предупредить, — ответил Итан, тоже поднимаясь из-за стола. — Ты ведь знаешь, я чувствую, когда за мной следят, так вот: я уверен, что на этот раз слежки не было.
— А если ты ошибся? Тогда Гейджу станет известно, кто ты на самом деле, тебя арестуют, обвинят в подстрекательстве к бунту и повесят.
— Мы все рискуем жизнью, если уж на то пошло, — возразил Итан. — Но Гейдж еще никого не арестовал! Он справедлив, хотя Сэмюэл и рисует его черной краской в наших газетах.
— У этой проблемы, господа, есть еще одна сторона, — вмешался Джозеф. — Вы рискуете не только жизнью, Итан. Как Хардинг, вы вхожи ко многим из друзей губернатора. Если Гейдж обнаружит, что Итан Хардинг и Джон Смит одно и то же лицо, мы потеряем ценнейший источник информации.
— Губернатор никогда не выдвинет против меня обвинения в подстрекательстве лишь на основании сообщения своего информатора, — ответил Итан. — Как я уже сказал, он справедлив и чтит закон. Прибавьте к этому мое положение в обществе и связи — Гейдж ни за что не решится меня арестовать без неоспоримых улик.
Эндрю обошел вокруг стола и положил руку Итану на плечо.
— Не забывай, улики можно сфабриковать, — сказал он. — Мне страшно при мысли, что ты можешь окончить свои дни на виселице, дружище. Будь начеку!
— Эндрю абсолютно прав, — поддержал его Джозеф. — Осторожность и еще раз осторожность.
— Я всегда начеку, — улыбнулся Итан, но глаза его помрачнели.
2
Если бы строгие дамы-благотворительницы из лондонского приюта для детей-сирот и падших девиц могли предвидеть, что Кэти Армстронг, повзрослев, превратится в искусную воровку с особым талантом к карманным кражам и к тому же бессовестную лгунью, они бы еще усерднее молились о спасении ее души и еще чаще пороли бы эту девочку ивовыми розгами. А если бы вдобавок они узнали, что она никогда не будет раскаиваться в своих преступлениях, то посчитали бы Кэти окончательно потерянной для бога, отослали бы ее прямиком в работный дом и больше бы о ней не вспоминали. Тогда судьба Кэти сложилась бы еще плачевней, но, к счастью, приютские дамы не обладали такой прозорливостью, и теперь их бывшая воспитанница, дожевывая последний из украденных на рынке пирожков, брела по Бостону в поисках самого дешевого пристанища, на которое хватило бы денег из кошелька доверчивого лейтенанта. Мысль о том, что воровать и обманывать грешно, даже не приходила ей в голову.
Она думала лишь о том, что ей до зарезу нужна крыша над головой — еще одной зимней ночи на улице ей просто не вынести. Но за ночлег нужно платить… Горсть серебра, которую она стянула из шкатулки Джеймса Уил-лоуби, истрачена на дорогу сюда из Виргинии, а ночи в Бостоне, хотя до начала марта оставались считанные дни, были очень холодными, и Кэти едва не замерзла насмерть, оставшись накануне без пристанища. Она на чем свет стоит кляла себя за то, что, убегая от Уиллоуби, направилась на север, а не на юг, но сделанного не воротишь, и девушке оставалось только смириться с судьбой и постараться выжить, несмотря на холод и безденежье.
Воспоминание о бывшем хозяине заставило ее содрогнуться. Кэти довелось увидеть немало страшного за свою коротенькую жизнь, но то, что Уиллоуби сделал с несчастной посудомойкой Пэтси Уэллс, превосходило все ужасы, с которыми Кэти приходилось сталкиваться, и даже те, которые могло нарисовать ее богатое воображение. Бедняжка Пэтси умерла, и Кэти ни на минуту не сомневалась, что ее саму ждала бы та же печальная участь, не сбеги она из Вирджинии. Если ее поймают и отправят назад к Уиллоуби, он убьет ее прежде, чем ей снова удастся удрать. Девушка решительно сжала губы: она пойдет на все, что угодно, только бы не возвращаться к этому зверю.
Вздохнув, Кэти постаралась выбросить из головы ужасные воспоминания. В конце концов, сейчас ей надо было думать не о мерзавце хозяине, от которого, она, слава богу, избавилась, а о том, как не подохнуть с голоду, не замерзнуть насмерть, ночуя под открытым небом, и не попасть в лапы полиции.
Кэти решила поискать ночлег в дешевых меблированных комнатах, на которые она наткнулась, бродя вокруг населенного проститутками квартала — местные жители прозвали его Гулящим. Вообще-то оставаться в Бостоне надолго Кэти не собиралась, но ей требовалось хотя бы несколько дней передышки, потому что два месяца труднейшего, полного лишений путешествия из Виргинии отняли все ее силы. К тому же, когда наконец девушка добралась до Бостона, денег в ее кармане оставалось не больше пенса. Монеты, которыми она разжилась у лейтенанта, позволят ей снять комнату в Гулящем квартале по меньшей мере на месяц. Конечно, это не самое подходящее жилье — там наверняка полно блох, — но она не в том положении, чтобы привередничать. Кроме того, Бостон маленький город, и спрятаться в нем гораздо труднее, чем в Лондоне, значит, риск быть схваченной и повешенной за воровство очень велик, и надо постараться подольше растянуть содержимое лейтенантского кошелька.
Ах, если бы Мэг сейчас была рядом! Но Мэг, соучастница Кэти по воровским делам, единственная, кого та могла бы с небольшой натяжкой даже назвать подругой, погибла от руки палача в Лондоне. Нет, теперь Кэти не на кого рассчитывать, кроме себя самой.
Неподалеку остановилась карета, но девушка, погруженная в свои невеселые мысли, не обратила на нее внимания. И напрасно — из кареты выскочили двое солдат, которые, быстро догнав Кэти, крепко схватили ее сзади за руки.
Ахнув от неожиданности, девушка попыталась освободиться, но у нее ничего не вышло. Яростно ругаясь, она вновь попыталась вырваться, однако солдаты рывком развернули ее и прижали спиной к глухой стене дома. При виде их красных мундиров Кэти в ужасе замерла, испугавшись, что ее настиг злополучный лейтенант, которого она обворовала на рынке. Но, вглядевшись в лица англичан, она поняла, что это не так.
— Похоже, мы наконец-то нашли ее! Девка полностью подходит под описание! — кивнул товарищу солдат, который держал ее за плечи. — Мы искали тебя все утро, красотка, — добавил он, посмотрев на Кэти.
У нее тоскливо сжалось сердце: должно быть, они видели, как она стянула кошелек у их лейтенанта, или, что еще хуже, они его приятели, которые отправились искать ее по данному лейтенантом описанию. Кэти вспомнились страшные четыре месяца, проведенные ею в Ньюгейтской тюрьме в Лондоне до отъезда в заморские колонии. Пусть эти звери убьют ее, ей все равно — лучше умереть свободной, чем сгнить в тюрьме в компании крыс или окончить свои дни на виселице!
Яростно пнув в голень одного из англичан, девушка вынудила его ослабить хватку и, собрав все свои силы, бросилась бежать. Увы, ее победа оказалась недолгой — солдаты легко нагнали Кэти и, несмотря на ее отчаянное сопротивление, затолкали в ожидавшую карету.
Ехали они недолго, и во время этой краткой поездки у Кэти не было никакого шанса сбежать. Оба стража, крепко державшие ее за руки, словно каменные истуканы, оставались глухи к ее мольбам, не отвечали на вопросы, не реагировали на брань и проклятия. Когда карета остановилась, девушка предприняла последнюю попытку вырваться из плена, но и эта попытка, как и все предыдущие, была тут же беспощадно пресечена.
Солдаты выволокли Кэти из экипажа и быстро втащили внутрь какого-то строения, по-видимому, пивной, как заключила девушка, увидев пустой в этот утренний час зал, заставленный столами и скамьями, и бочки с пивом. Протащив ее куда-то наверх по нескольким узким лестницам, похитители втолкнули Кэти в просторную, скудно обставленную комнату с длинным столом, за которым сидел какой-то человек. При виде девушки и солдат он поднялся на ноги.
Бросив на него взгляд, Кэти оцепенела, и вырвавшееся было ругательство застряло у нее в горле. Перед ней был совсем не простак-лейтенант. Судя по всему, незнакомец вообще не имел офицерского чина. Тощий, с мертвенно-бледной кожей, туго обтягивавшей скулы, он впился в нее темными глазами, в которых не было ни намека на жалость и снисхождение, и на его узких губах заиграла издевательская улыбка. Кэти похолодела — его лицо напоминало улыбающийся череп.
Незнакомец посмотрел на солдат, все еще державших девушку.
— Отличная работа, ребята! — похвалил он и приказал: — Отпустите ее!
Те тотчас повиновались. Кэти угрюмо глянула на своих мучителей и снова перевела глаза на странного человека, который обогнул стол и, подойдя поближе, вперил в нее изучающий взгляд. Девушка тоже принялась рассматривать незнакомца.
«Пожалуй, для полицейского или судьи он слишком богато одет», — решила она, оглядев тщательно напудренный парик превосходного качества, переливчато-синий камзол, тонкие кружевные манжеты и серебряные пряжки на башмаках.
— Вы свободны! — бросил незнакомец солдатам, не сводя глаз с ее лица, и, когда солдаты вышли из комнаты, аккуратно прикрыв за собой дверь, представился: — Я — виконт Лоуден.
Кэти была изумлена: что нужно от нее английскому аристократу?
— А как зовут тебя, голубушка? — спросил виконт и, поскольку девушка молчала, добавил: — Я легко узнаю твое имя, уверяю тебя, так что давай не будем терять времени.
— Кэти… — пробормотала она.
— Ну, вот и хорошо, Кэти! Догадываешься, зачем тебя сюда привели?
Разумеется, она лихорадочно перебирала в уме все возможные варианты, но в голову не приходило ни одного мало-мальски разумного объяснения. Похоже, арестовали ее все-таки неофициально, но вот с какой целью… Вместо ответа девушка отрицательно покачала головой.
— Я приказал солдатам разыскать тебя и привести, — продолжал виконт, — потому что хочу поручить тебе одно дело.
— Ничего себе «привести»! — возмутилась Кэти. — Они приволокли меня сюда, как овцу!
— Но-но, советую тебе быть со мной повежливее, голубушка, — прошипел Лоуден, потом, придвинувшись к Кэти вплотную, взял ее руку, оттянул край рваной перчатки и повернул ладонью вверх — на нежной коже багровело клеймо в виде буквы В: так в Англии клеймили воров. — Не то я найду себе другую помощницу, а тебя верну хозяину, от которого ты, по-видимому, сбежала!
При мысли о возвращении к Уиллоуби у Кэти от ужаса подкосились ноги. «Спокойно!» — приказала она себе, изо всех сил стараясь не выдать своих чувств, вырвала руку и посмотрела прямо в безжалостные глаза Ло-удена:
— Понятия не имею, о чем вы.
Его тонкие губы искривила снисходительная улыбка, от которой ужас Кэти только усилился. Могучий инстинкт самосохранения, обостренный годами жизни на улице, подсказывал, что стоявший перед ней человек с недобрым пронзительным взглядом очень, очень опасен, и с ним надо быть предельно осторожной.
— Хватит прикидываться святой невинностью! — насмешливо ответил виконт. — Ты отъявленная воровка, о чем свидетельствует не только это позорное клеймо, но и твоя сегодняшняя проделка на Норт-сквер. Не отпирайся, я был там и видел все собственными глазами.
Внезапно он развернул Кэти лицом к дверям и притянул к себе, крепко сжимая одной рукой ее талию. Оторопев от неожиданности, она не успела ему помешать. Ее сердце забилось от страха — чего хочет от нее этот страшный человек? По-видимому, на уме у него были отнюдь не любовные игры: свободной рукой виконт ловко обшарил карманы ее ветхого плаща, выудив оттуда перетянутый шнуром бархатный мешочек — кошелек простака-лейтенанта. Завладев уликой, он тотчас отпустил Кэти.
Она обернулась, готовая осыпать его бранью, но, встретившись с ним глазами, прикусила язык — таким холодом и жестокостью веяло от виконта.
— Ну-ка, что тут у нас? — ухмельнулся он, разглядывая кошелек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39