А Джордж знал, что он хочет более, чем достигнуть чего-то! Он хотел что-то создать, чтобы оставить то после себя!
Он хотел детей.
От этой мысли он почувствовал неожиданное спокойствие и удовлетворение, словно была решена еще одна проблема его жизни. Еще один фрагмент головоломки, собрав которую, он сможет узнать, кто же такой Джордж Рэндолф! И он знал, что это правильное решение, потому что он чувствовал себя хорошо.
Ему хотелось рассказать об этом Розе, поделиться с ней своим открытием, но сейчас не время. Чтобы у них было будущее — с детьми или без них — он должен сейчас сосредоточиться на Макклендонах.
— Надо найти место, где можно было бы укрыться так, что они нас не нашли бы!
— Мы можем убежать в заросли, — сказал Солти.
— Там долго не спасешься: эти ребята там как дома, они знают заросли намного лучше нас!
— Я знаю, где можно спрятаться, — сказал Зак. — В пещере!
— В какой пещере? — спросил Джордж.
— Пещера у реки под ореховыми деревьями!
Все изумленно посмотрели на Зака.
— Она сможет вместить всех нас. Я туда часто хожу.
— Так вот почему тебя невозможно никогда найти! — сказала Роза.
— Туда можно пробраться незаметно? — спросил Зака Джордж.
— Конечно, я так все время делаю!
— Тогда вы с Розой отнесете туда прямо сейчас продукты и боеприпасы!
— Я не хочу туда идти без тебя, — возразила Роза.
— Нам с Солти лучше остаться. Если они начнут нападать, когда вы будете на реке, не стреляйте в них — не надо, чтобы кто-нибудь узнал о нашем укрытии.
Розе было понятно, что, если они уйдут из дома, Макклендоны могут все полностью разрушить. Ей было невыносимо думать, что пропадет красивая спальная мебель, — в доме лишь это было важным для нее.
За исключением фотографий Тома Бланда.
Она побежала в спальню братьев, открыла ящик бюро и достала фотографию. И вдруг заметила торчащий уголок еще одной рамки.
От удивления у нее перехватило дыхание: это была фотография семьи Джорджа, на которой все они были сняты перед своим вирджинским домом, наверное, как раз перед отъездом в Техас. Зак был совсем малюткой на руках матери.
Взгляд Розы был прикован к высокому парню, стоящему сразу позади матери, черты которой смягчала нежная улыбка, Джордж был таким молодым и таким серьезным! Он был тогда еще не настолько красив, как сейчас, но уже можно было разглядеть в нем будущего красивого мужчину. Ее взгляд заметил мужчину, стоящего справа: и она была поражена красотой Уильяма Генри Рэндолфа. Он был совершенно не похож на тот образ, который она рисовала себе в воображении раньше. Никогда она еще не видела такого красавца! Он улыбался, и очарование этой улыбки выходило за рамки дагерротипа! Она не могла поверить, что тот человек, которого боялся Джордж и презирали близнецы, мог жить внутри него. На этом лице не было видно отражения ни слабости, ни пороков, ни страсти к разгульной жизни! Он выглядел олицетворением мечтаний любой женщины.
Роза посмотрела на Аурелию Рэндолф: это была бледная, скромная, хрупкая и очень уставшая женщина, муж ее затмевал. У нее не было той живости, энергии, которые так и сквозили в его чертах. Но все-таки она была очень красивой. Роза почувствовала укол ревности от того, что не всякая женщина может оставаться такой красивой, родив столько детей.
Легко можно было узнать и остальных: Тайлер стоял в стороне от всех, он уже тогда был одинок, близнецы стояли по другую сторону, один из них положил маме руку на плечо. Роза поняла, что это Хен. Джеффа не было видно из-за фигур Джорджа и отца. Точной, но только маленькой копией Джорджа был, по-видимому, Мэдисон. Она посмотрела в ящике, но не нашла там больше никаких фотографий. Роза завернула обе фотографии: возможно, это было единственное напоминание о жизни Джорджа до войны, они будут ему нужны, чтобы вспоминать о ней.
Нападение началось через пять минут после того, как Зак и Роза покинули дом. Его атаковали с разных сторон: нападающие лезли отовсюду, выскакивая из кустов, из загонов, они бежали через двор.
— Мы не сможем так их долго сдерживать, — крикнул Солти из прохода посередине дома.
— Стреляй как можно быстрей, — ответил ему Джордж. — Если мы сумеем отразить первую атаку, у нас будет шанс!
Никогда двое не смогли бы сдерживать нападение такого количества людей, но строители дома при постройке расчистили перед ним пространство на пятьдесят ярдов вокруг, и Джорджу с Солти был виден любой нападающий, как только он показывался из какого-нибудь укрытия. За пятнадцать минут они убили почти четверть из них. Макклендоны отступили.
— Что теперь? — крикнул Солти из кухни.
— Подождем, — ответил ему из спальни Джордж. — И постараемся зарядить побольше ружей, пока они снова не напали!
Но тех не было. Пришли сумерки, потом темнота, однако ничто не нарушало тишину.
— Что они задумали? — спросил Солти.
— Они собираются нас спалить.
— Это единственное, что им остается. Они уже зажгли факелы.
Солти увидел в зарослях зловещее зарево.
— Что можно сделать?
— Только бежать отсюда, пока мы не превратились в горящие головни!
Собрав ружья и рассовав патроны по карманам, Джордж выбежал из кухни на крыльцо, пересек двор и побежал к реке. Солти помчался следом за ним.
— Они убегаюг! — закричал кто-то из Макклендонов.
Вокруг них посыпались выстрелы.
— Наплюй на них, — ответил другой голос. — Мы пришли за золотом.
— Но мы не знаем, где оно!..
— Силас говорит, что знает.
Джордж и Солти добежали до ручья, миновали заросли и спрыгнули на берег.
— Ну и где же эта пещера Зака? — проворчал Джордж.
— Внизу, — раздался из темноты голос мальчика.
Жаркое лето превратило реку в тоненький ручеек, но русло ее достигало шести футов в глубину и двадцати в шлрину, что говорило о сильных половодьях. Там, где река делала резкий поворот, ее окружал густой лес из ореховых деревьев, высоких, как башни. Течение вымыло среди толстых глубоких корней целую сеть туннелей. Воздух был тяжелым и влажным, но стояла невероятно свежая благословенная прохлада.
— Да это вполне нормальная пещера! Здесь может поместиться дюжина людей.
— Они нас никогда не найдут, — гордо заявил Зак.
— Может и нет, но я все равно не хотел бы давать им даже ничтожный шанс: мы будем стоять на посту.
— Я вам помогу, — предложил Зак.
— Нет, мы будем меняться по очереди с Солти. Вы с Розой должны поспать. Неизвестно, что они предпримут завтра!
— Ты уверен, что мы не поможем? — спросила Роза. — Я чувствую себя трусливой от того, что прячусь здесь, пока вы рискуете своей жизнью!
— У нас нет выбора, — сказал Джордж. — Их гораздо больше нас. Остается надеяться на время, выматывая их ожиданием. Если они заметят хоть одного из нас, все будет кончено. Если же нужно будет бежать, придется собрать все свои силы!
— Ты собираешься бежать?
— Пока нет, но я не буду рисковать безрассудно нашими жизнями. Теперь спи. Когда наступит утро, я вас разбужу.
— Ты думаешь, они пойдут нас искать? — спросил Солти.
Было уже около трех, ему пора было выходить на пост. Он присоединился к Джорджу в зарослях вдоль берега реки.
— Да. Когда они не найдут золота, то станут думать, что мы забрали его с собой, и решат, что оно где-то закопано.
— Не надо было нанимать Силаса: он мне никогда не нравился!
— Трудно сказать, что у него на уме, предателем мог оказаться кто угодно. — Джордж несколько минут помолчал. — Он глупо сделал, что сказал Макклендону. Было бы лучше, если бы он пришел ко мне сам. А тот старик не станет делиться ни с кем, даже с собственными сыновьями! Как только золото попадет к нему в руки, он убьет Силаса!
— Ты что, веришь в то, что они говорят, я имею в виду, о твоем отце?
— Я хотел спросить об этом тебя.
— Я не знаю. Он был достаточно экспансивен, чтобы сделать все что угодно! Он бы мог взять золото, если бы захотел, но не думаю, что он сделал бы это для своей семьи!
Джордж резко засмеялся:
— Он никогда ничего не делал для своей семьи!
Некоторое время они сидели в тишине.
— Почему ты не сказал, что знаешь отца? — спросил Джордж.
— Он мне сказал, что я не должен говорить ничего, пока ты не спросишь! — ответил Солти. — Он говорил, что ты, возможно, будешь очень зол на него, и не захочешь ничего о нем слышать.
— Я таким был. Но теперь, надеюсь, научился чему-то и что-то узнал, что поможет его понять! Скорее всего, отцу самому было неизвестно, по какой причине он все это делал! Он просто вертелся в ту сторону, в которую дул ветер. И все-таки я надеюсь, что было что-то, значившее для него больше, чем это!
— Было, — сказал Солти. — Он знал, что превратил свою жизнь в бардак, и это было ему ненавистно! Просто он ничего с этим не мог поделать, что и убило его. Или привело к тому, что он убил себя.
Джордж фыркнул.
— Отец не убивал себя, он слишком любил себя для этого!
— Он ненавидел себя! — возразил Солти. — Он считал себя неудачником, знал, что разочаровал тебя и твоих братьев, и он не мог смириться с этим!
Джордж отпустил несколько отборных выражений:
— Ты ждешь, что я поверю в это, после того, как он с нами обошелся? А наша мать?
— Боюсь, что он меньше всего думал о женщинах: может быть, они доставались ему слишком легко… Я не знаю!
— Откуда ты все это знаешь?
— Он был моим командиром, я служил в его последнем отряде!
— Значит, ты один из тех, к кому он относился как к сыну!
— Это причиняет тебе боль, да?
— Это причиняет самую сильную боль по сравнению со всем, что сделал этот сукин сын! Я бы отдал свою правую руку за то, чтобы он не был моим отцом!
— Он знал это.
— Тогда почему же, черт побери, он ничего с этим не сделал?
— Потому что он не мог!
— Потому что пьянствовать и бегать за юбками ему было приятнее, чем погулять с ребенком!
— Твой отец никогда не говорил ни с кем из нас. Он только слушал. Но он не мог уснуть в ту ночь, перед своим рейдом на линию огня Шермана. Думаю, он уже знал, что сделает. Я сидел с ним всю ночь и слушал его.
— Бьюсь об заклад, он мог рассказать о многом. Я бы не удивился, если бы на следующий день ты не удержался в седле! Или не смог сделать ни одного шага!
— Он говорил только о двоих: о тебе и о Томе Бланде.
Джордж ожидал всего, но только не этого.
— И что он сказал?
— Что это были две самые большие ошибки в его жизни. Все остальное не важно!
— И даже мама.
— Он сказал, что говорил ей, но она ему не поверила.
— Сказал что?
— Не выходить за него замуж. Что он низкий, ничтожный, и что он испортит ей жизнь!
— Это определение он подтвердил своей жизнью. А как он мог оправдаться за убийство Тома Бланда?
— Никак. Он так же сильно ненавидел Тома, как и любил его.
— Абсолютно бессмысленно!
— Он видел в Томе все черты, которые хотел бы иметь. И стал ненавидеть его еще больше, когда вы, его сыновья, повернулись к Тому! Его неудачи озлобляли его все больше.
— Или ты сумасшедший, или таким был отец! Никогда не слышал подобной ерунды!
— И чем лучше был Том, тем больше твоему отцу хотелось его уничтожить. Он соблазнил его сестру только затем, чтобы раздразнить его и заставить вызвать на дуэль.
— И убил его потому, что Том был слишком хорош и отец не мог вынести того, что он продолжает жить?
— Я не думаю, что он хотел зайти так далеко; спиртное одурманило его и сбило с толку!
— Его ничто не одурманивало: он был слишком злым!
— Он был не настолько зол, просто не чувствовал угрызений совести! Но он частенько что-то бормотал про Тома, понятное только ему одному.
— Не думаю, что он переживал, убив Тома, но я рад, что его хоть что-то беспокоило, мне хотелось бы, чтобы он страдал в два раза больше, чем все мы вместе взятые!
— Он страдал намного больше тебя.
Джордж не хотел больше слушать. Смирившись с тем, что у его отца не было ничего, что могло искупить его грехи, он не хотел позволять надежде возродиться снова.
— Не говори мне, что он думал обо мне после того, как не замечал меня все эти годы. Я тебе не поверю!
— Не знаю, часто ли он думал о тебе, но он гордился тобою!
Ругательства, вырвавшиеся у Джорджа, поразили бы даже Монти.
— Он говорил о тебе много, отрывками, но мы все знали, что он гордится тобой. Это была одна из причин, по которой ребята так охотно доверялись ему, полагая, что интересуясь тобой, он может быть охотнее выслушает и их!
Джорджу очень хотелось встать и уйти, он не верил ни одному слову, но что расстраивало его более всего, так это то, что он хотел верить! Ему необходимо было верить в это. Неважно, что говорит ему Солти, но он будет сидеть здесь, надеясь на что-то, что даст ему возможность уважать своего отца хотя бы самую малость!
— Твой отец знал, что он не хороший человек, но считал, что у него хороший сын.
— Солти, хватит нести эту чушь! — сказал Джордж. Он чувствовал, как в нем нарастает потребность поверить ему. Если бы он мог довериться Солти и сказать ему правду!
— Он говорил, что, будучи еще ребенком, ты уже становился тем мужчиной, каким должен был быть он. Он видел также, что ты его обожаешь, стремишься быть похожим на него, и именно тогда он решил отдалиться от тебя, чтобы дурно на тебя не повлиять!
— Надеюсь, ты не ожидаешь, что я поверю в то, что отец стал самым отвратительным человеком во всей Вирджинии лишь для того, чтобы я не стремился быть на него похожим!
— Не думаю, что он делал то, что ему не нравилось, но он действительно хотел оградить тебя. Вот почему он тебя игнорировал.
— Чтобы я смог вырасти без всякого воспитания!
— Он говорил, что ты достаточно сильный, и ты подтвердил его правоту!
Джордж почти уступил, он почти поверил, и этого было слишком много! Никогда в жизни отец не говорил ему о его силе характера, он не мог вспомнить этого. Наоборот, он всегда ругал его за слабость и за то, что он любил поговорить, когда надо было действовать. Он высмеивал его увлечения, его друзей, его манеру одеваться, его желание поступить в Вест Пойнт. Может быть, он и чувствовал угрызения совести, убив Тома, — Джорджу хотелось думать, что это было так: во всяком случае, обнаруживалась хотя бы одна песчинка человечности в его душе, — но он никогда не поверит, что его отец хоть немного любил своего сына!
— Он кое-что передал для тебя, заставив меня пообещать ему, что я вручу тебе лично.
— Откуда ты знал, где меня искать?
— Он рассказал мне, как сюда добраться, он знал, что ты будешь здесь. Он сказал, что вернешься сюда ради своих братьев, которые в тебе нуждаются.
Джордж снова балансировал над пропастью: у него бывали моменты, когда он хотел навсегда забыть вообще, что у него был отец, и теперь он хотел этого больше, чем когда-либо! Солти подошел к своему мешку, развернул его и достал шпагу. Он протянул ее Джорджу.
— Это для тебя.
Как бы сильно Джорджу не хотелось дотронуться до нее, он не мог этого сделать. Это означало бы, что он поверил и что он до сих пор уязвим! Стоит один раз сдаться, назад не будет дороги, вся боль, от которой он все эти годы отгораживался, нахлынет и погубит его!
— Зачем он передал мне свою шпагу?
— Он передал тебе еще и письмо!
Солти вернулся к своему мешку и достал из его глубин смятый конверт. Восковая печать была сильно повреждена, но все-таки не сломана.
— Он написал его той ночью, перед тем, как погибнуть.
Джордж словно окаменел, не в силах двинуться с места, он неотрывно смотрел на конверт. Ему отчаянно хотелось его взять, но он чего-то боялся. Он будто страшился какой-то пропасти, из которой ему не выбраться. Потом он вспомнил слова Розы о том, что он боится поступить не правильно, и поэтому не дает сам себе жить, лишая себя шанса иметь то, чего ему больше всего хочется. Если ему не хватит смелости прочитать последние слова отца, обращенные к нему, то хватит ли у него смелости прожить свою жизнь? И разве он заслуживает такую жену, как Роза?
Быстро, чтобы не передумать, он взял конверт, сломал печать и достал единственный листок бумаги. На нем было написано всего лишь одно: «Вспоминай, как я умирал, а не как я жил!»
Джорджу казалось, что стены рушатся и падают на него. Внутри него словно зашевелилось какое-то стальное чудовище, становясь все меньше и меньше, и вдруг ему показалось, что оно растаяло, и он освободился от чего-то неопределенного, но достаточно значимого для себя! На мгновение он почувствовал себя плохо, затем это ушло, ему становилось то лучше, то хуже, появилось ощущение разочарования и сожаления, но вместе с тем и громадного облегчения.
Может быть, в конце концов он сможет поверить?..
Глава 22
— Они должны быть где-то здесь, — произнес голос.
— Наверное, они уже отправились в Остин: у них была целая ночь, чтобы убежать!
— Пока мы перекапывали половину их сада.
— Я никогда не верил, что здесь есть золото, но ведь отца не убедишь! Он хотел заставить того человека сказать, где он его прячет, и говорил, что, если потребуется, он сдерет кожу с той женщины!
До последнего момента Джордж испытывал бешенство, но то, что он испытывал сейчас, было совсем иным чувством:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Он хотел детей.
От этой мысли он почувствовал неожиданное спокойствие и удовлетворение, словно была решена еще одна проблема его жизни. Еще один фрагмент головоломки, собрав которую, он сможет узнать, кто же такой Джордж Рэндолф! И он знал, что это правильное решение, потому что он чувствовал себя хорошо.
Ему хотелось рассказать об этом Розе, поделиться с ней своим открытием, но сейчас не время. Чтобы у них было будущее — с детьми или без них — он должен сейчас сосредоточиться на Макклендонах.
— Надо найти место, где можно было бы укрыться так, что они нас не нашли бы!
— Мы можем убежать в заросли, — сказал Солти.
— Там долго не спасешься: эти ребята там как дома, они знают заросли намного лучше нас!
— Я знаю, где можно спрятаться, — сказал Зак. — В пещере!
— В какой пещере? — спросил Джордж.
— Пещера у реки под ореховыми деревьями!
Все изумленно посмотрели на Зака.
— Она сможет вместить всех нас. Я туда часто хожу.
— Так вот почему тебя невозможно никогда найти! — сказала Роза.
— Туда можно пробраться незаметно? — спросил Зака Джордж.
— Конечно, я так все время делаю!
— Тогда вы с Розой отнесете туда прямо сейчас продукты и боеприпасы!
— Я не хочу туда идти без тебя, — возразила Роза.
— Нам с Солти лучше остаться. Если они начнут нападать, когда вы будете на реке, не стреляйте в них — не надо, чтобы кто-нибудь узнал о нашем укрытии.
Розе было понятно, что, если они уйдут из дома, Макклендоны могут все полностью разрушить. Ей было невыносимо думать, что пропадет красивая спальная мебель, — в доме лишь это было важным для нее.
За исключением фотографий Тома Бланда.
Она побежала в спальню братьев, открыла ящик бюро и достала фотографию. И вдруг заметила торчащий уголок еще одной рамки.
От удивления у нее перехватило дыхание: это была фотография семьи Джорджа, на которой все они были сняты перед своим вирджинским домом, наверное, как раз перед отъездом в Техас. Зак был совсем малюткой на руках матери.
Взгляд Розы был прикован к высокому парню, стоящему сразу позади матери, черты которой смягчала нежная улыбка, Джордж был таким молодым и таким серьезным! Он был тогда еще не настолько красив, как сейчас, но уже можно было разглядеть в нем будущего красивого мужчину. Ее взгляд заметил мужчину, стоящего справа: и она была поражена красотой Уильяма Генри Рэндолфа. Он был совершенно не похож на тот образ, который она рисовала себе в воображении раньше. Никогда она еще не видела такого красавца! Он улыбался, и очарование этой улыбки выходило за рамки дагерротипа! Она не могла поверить, что тот человек, которого боялся Джордж и презирали близнецы, мог жить внутри него. На этом лице не было видно отражения ни слабости, ни пороков, ни страсти к разгульной жизни! Он выглядел олицетворением мечтаний любой женщины.
Роза посмотрела на Аурелию Рэндолф: это была бледная, скромная, хрупкая и очень уставшая женщина, муж ее затмевал. У нее не было той живости, энергии, которые так и сквозили в его чертах. Но все-таки она была очень красивой. Роза почувствовала укол ревности от того, что не всякая женщина может оставаться такой красивой, родив столько детей.
Легко можно было узнать и остальных: Тайлер стоял в стороне от всех, он уже тогда был одинок, близнецы стояли по другую сторону, один из них положил маме руку на плечо. Роза поняла, что это Хен. Джеффа не было видно из-за фигур Джорджа и отца. Точной, но только маленькой копией Джорджа был, по-видимому, Мэдисон. Она посмотрела в ящике, но не нашла там больше никаких фотографий. Роза завернула обе фотографии: возможно, это было единственное напоминание о жизни Джорджа до войны, они будут ему нужны, чтобы вспоминать о ней.
Нападение началось через пять минут после того, как Зак и Роза покинули дом. Его атаковали с разных сторон: нападающие лезли отовсюду, выскакивая из кустов, из загонов, они бежали через двор.
— Мы не сможем так их долго сдерживать, — крикнул Солти из прохода посередине дома.
— Стреляй как можно быстрей, — ответил ему Джордж. — Если мы сумеем отразить первую атаку, у нас будет шанс!
Никогда двое не смогли бы сдерживать нападение такого количества людей, но строители дома при постройке расчистили перед ним пространство на пятьдесят ярдов вокруг, и Джорджу с Солти был виден любой нападающий, как только он показывался из какого-нибудь укрытия. За пятнадцать минут они убили почти четверть из них. Макклендоны отступили.
— Что теперь? — крикнул Солти из кухни.
— Подождем, — ответил ему из спальни Джордж. — И постараемся зарядить побольше ружей, пока они снова не напали!
Но тех не было. Пришли сумерки, потом темнота, однако ничто не нарушало тишину.
— Что они задумали? — спросил Солти.
— Они собираются нас спалить.
— Это единственное, что им остается. Они уже зажгли факелы.
Солти увидел в зарослях зловещее зарево.
— Что можно сделать?
— Только бежать отсюда, пока мы не превратились в горящие головни!
Собрав ружья и рассовав патроны по карманам, Джордж выбежал из кухни на крыльцо, пересек двор и побежал к реке. Солти помчался следом за ним.
— Они убегаюг! — закричал кто-то из Макклендонов.
Вокруг них посыпались выстрелы.
— Наплюй на них, — ответил другой голос. — Мы пришли за золотом.
— Но мы не знаем, где оно!..
— Силас говорит, что знает.
Джордж и Солти добежали до ручья, миновали заросли и спрыгнули на берег.
— Ну и где же эта пещера Зака? — проворчал Джордж.
— Внизу, — раздался из темноты голос мальчика.
Жаркое лето превратило реку в тоненький ручеек, но русло ее достигало шести футов в глубину и двадцати в шлрину, что говорило о сильных половодьях. Там, где река делала резкий поворот, ее окружал густой лес из ореховых деревьев, высоких, как башни. Течение вымыло среди толстых глубоких корней целую сеть туннелей. Воздух был тяжелым и влажным, но стояла невероятно свежая благословенная прохлада.
— Да это вполне нормальная пещера! Здесь может поместиться дюжина людей.
— Они нас никогда не найдут, — гордо заявил Зак.
— Может и нет, но я все равно не хотел бы давать им даже ничтожный шанс: мы будем стоять на посту.
— Я вам помогу, — предложил Зак.
— Нет, мы будем меняться по очереди с Солти. Вы с Розой должны поспать. Неизвестно, что они предпримут завтра!
— Ты уверен, что мы не поможем? — спросила Роза. — Я чувствую себя трусливой от того, что прячусь здесь, пока вы рискуете своей жизнью!
— У нас нет выбора, — сказал Джордж. — Их гораздо больше нас. Остается надеяться на время, выматывая их ожиданием. Если они заметят хоть одного из нас, все будет кончено. Если же нужно будет бежать, придется собрать все свои силы!
— Ты собираешься бежать?
— Пока нет, но я не буду рисковать безрассудно нашими жизнями. Теперь спи. Когда наступит утро, я вас разбужу.
— Ты думаешь, они пойдут нас искать? — спросил Солти.
Было уже около трех, ему пора было выходить на пост. Он присоединился к Джорджу в зарослях вдоль берега реки.
— Да. Когда они не найдут золота, то станут думать, что мы забрали его с собой, и решат, что оно где-то закопано.
— Не надо было нанимать Силаса: он мне никогда не нравился!
— Трудно сказать, что у него на уме, предателем мог оказаться кто угодно. — Джордж несколько минут помолчал. — Он глупо сделал, что сказал Макклендону. Было бы лучше, если бы он пришел ко мне сам. А тот старик не станет делиться ни с кем, даже с собственными сыновьями! Как только золото попадет к нему в руки, он убьет Силаса!
— Ты что, веришь в то, что они говорят, я имею в виду, о твоем отце?
— Я хотел спросить об этом тебя.
— Я не знаю. Он был достаточно экспансивен, чтобы сделать все что угодно! Он бы мог взять золото, если бы захотел, но не думаю, что он сделал бы это для своей семьи!
Джордж резко засмеялся:
— Он никогда ничего не делал для своей семьи!
Некоторое время они сидели в тишине.
— Почему ты не сказал, что знаешь отца? — спросил Джордж.
— Он мне сказал, что я не должен говорить ничего, пока ты не спросишь! — ответил Солти. — Он говорил, что ты, возможно, будешь очень зол на него, и не захочешь ничего о нем слышать.
— Я таким был. Но теперь, надеюсь, научился чему-то и что-то узнал, что поможет его понять! Скорее всего, отцу самому было неизвестно, по какой причине он все это делал! Он просто вертелся в ту сторону, в которую дул ветер. И все-таки я надеюсь, что было что-то, значившее для него больше, чем это!
— Было, — сказал Солти. — Он знал, что превратил свою жизнь в бардак, и это было ему ненавистно! Просто он ничего с этим не мог поделать, что и убило его. Или привело к тому, что он убил себя.
Джордж фыркнул.
— Отец не убивал себя, он слишком любил себя для этого!
— Он ненавидел себя! — возразил Солти. — Он считал себя неудачником, знал, что разочаровал тебя и твоих братьев, и он не мог смириться с этим!
Джордж отпустил несколько отборных выражений:
— Ты ждешь, что я поверю в это, после того, как он с нами обошелся? А наша мать?
— Боюсь, что он меньше всего думал о женщинах: может быть, они доставались ему слишком легко… Я не знаю!
— Откуда ты все это знаешь?
— Он был моим командиром, я служил в его последнем отряде!
— Значит, ты один из тех, к кому он относился как к сыну!
— Это причиняет тебе боль, да?
— Это причиняет самую сильную боль по сравнению со всем, что сделал этот сукин сын! Я бы отдал свою правую руку за то, чтобы он не был моим отцом!
— Он знал это.
— Тогда почему же, черт побери, он ничего с этим не сделал?
— Потому что он не мог!
— Потому что пьянствовать и бегать за юбками ему было приятнее, чем погулять с ребенком!
— Твой отец никогда не говорил ни с кем из нас. Он только слушал. Но он не мог уснуть в ту ночь, перед своим рейдом на линию огня Шермана. Думаю, он уже знал, что сделает. Я сидел с ним всю ночь и слушал его.
— Бьюсь об заклад, он мог рассказать о многом. Я бы не удивился, если бы на следующий день ты не удержался в седле! Или не смог сделать ни одного шага!
— Он говорил только о двоих: о тебе и о Томе Бланде.
Джордж ожидал всего, но только не этого.
— И что он сказал?
— Что это были две самые большие ошибки в его жизни. Все остальное не важно!
— И даже мама.
— Он сказал, что говорил ей, но она ему не поверила.
— Сказал что?
— Не выходить за него замуж. Что он низкий, ничтожный, и что он испортит ей жизнь!
— Это определение он подтвердил своей жизнью. А как он мог оправдаться за убийство Тома Бланда?
— Никак. Он так же сильно ненавидел Тома, как и любил его.
— Абсолютно бессмысленно!
— Он видел в Томе все черты, которые хотел бы иметь. И стал ненавидеть его еще больше, когда вы, его сыновья, повернулись к Тому! Его неудачи озлобляли его все больше.
— Или ты сумасшедший, или таким был отец! Никогда не слышал подобной ерунды!
— И чем лучше был Том, тем больше твоему отцу хотелось его уничтожить. Он соблазнил его сестру только затем, чтобы раздразнить его и заставить вызвать на дуэль.
— И убил его потому, что Том был слишком хорош и отец не мог вынести того, что он продолжает жить?
— Я не думаю, что он хотел зайти так далеко; спиртное одурманило его и сбило с толку!
— Его ничто не одурманивало: он был слишком злым!
— Он был не настолько зол, просто не чувствовал угрызений совести! Но он частенько что-то бормотал про Тома, понятное только ему одному.
— Не думаю, что он переживал, убив Тома, но я рад, что его хоть что-то беспокоило, мне хотелось бы, чтобы он страдал в два раза больше, чем все мы вместе взятые!
— Он страдал намного больше тебя.
Джордж не хотел больше слушать. Смирившись с тем, что у его отца не было ничего, что могло искупить его грехи, он не хотел позволять надежде возродиться снова.
— Не говори мне, что он думал обо мне после того, как не замечал меня все эти годы. Я тебе не поверю!
— Не знаю, часто ли он думал о тебе, но он гордился тобою!
Ругательства, вырвавшиеся у Джорджа, поразили бы даже Монти.
— Он говорил о тебе много, отрывками, но мы все знали, что он гордится тобой. Это была одна из причин, по которой ребята так охотно доверялись ему, полагая, что интересуясь тобой, он может быть охотнее выслушает и их!
Джорджу очень хотелось встать и уйти, он не верил ни одному слову, но что расстраивало его более всего, так это то, что он хотел верить! Ему необходимо было верить в это. Неважно, что говорит ему Солти, но он будет сидеть здесь, надеясь на что-то, что даст ему возможность уважать своего отца хотя бы самую малость!
— Твой отец знал, что он не хороший человек, но считал, что у него хороший сын.
— Солти, хватит нести эту чушь! — сказал Джордж. Он чувствовал, как в нем нарастает потребность поверить ему. Если бы он мог довериться Солти и сказать ему правду!
— Он говорил, что, будучи еще ребенком, ты уже становился тем мужчиной, каким должен был быть он. Он видел также, что ты его обожаешь, стремишься быть похожим на него, и именно тогда он решил отдалиться от тебя, чтобы дурно на тебя не повлиять!
— Надеюсь, ты не ожидаешь, что я поверю в то, что отец стал самым отвратительным человеком во всей Вирджинии лишь для того, чтобы я не стремился быть на него похожим!
— Не думаю, что он делал то, что ему не нравилось, но он действительно хотел оградить тебя. Вот почему он тебя игнорировал.
— Чтобы я смог вырасти без всякого воспитания!
— Он говорил, что ты достаточно сильный, и ты подтвердил его правоту!
Джордж почти уступил, он почти поверил, и этого было слишком много! Никогда в жизни отец не говорил ему о его силе характера, он не мог вспомнить этого. Наоборот, он всегда ругал его за слабость и за то, что он любил поговорить, когда надо было действовать. Он высмеивал его увлечения, его друзей, его манеру одеваться, его желание поступить в Вест Пойнт. Может быть, он и чувствовал угрызения совести, убив Тома, — Джорджу хотелось думать, что это было так: во всяком случае, обнаруживалась хотя бы одна песчинка человечности в его душе, — но он никогда не поверит, что его отец хоть немного любил своего сына!
— Он кое-что передал для тебя, заставив меня пообещать ему, что я вручу тебе лично.
— Откуда ты знал, где меня искать?
— Он рассказал мне, как сюда добраться, он знал, что ты будешь здесь. Он сказал, что вернешься сюда ради своих братьев, которые в тебе нуждаются.
Джордж снова балансировал над пропастью: у него бывали моменты, когда он хотел навсегда забыть вообще, что у него был отец, и теперь он хотел этого больше, чем когда-либо! Солти подошел к своему мешку, развернул его и достал шпагу. Он протянул ее Джорджу.
— Это для тебя.
Как бы сильно Джорджу не хотелось дотронуться до нее, он не мог этого сделать. Это означало бы, что он поверил и что он до сих пор уязвим! Стоит один раз сдаться, назад не будет дороги, вся боль, от которой он все эти годы отгораживался, нахлынет и погубит его!
— Зачем он передал мне свою шпагу?
— Он передал тебе еще и письмо!
Солти вернулся к своему мешку и достал из его глубин смятый конверт. Восковая печать была сильно повреждена, но все-таки не сломана.
— Он написал его той ночью, перед тем, как погибнуть.
Джордж словно окаменел, не в силах двинуться с места, он неотрывно смотрел на конверт. Ему отчаянно хотелось его взять, но он чего-то боялся. Он будто страшился какой-то пропасти, из которой ему не выбраться. Потом он вспомнил слова Розы о том, что он боится поступить не правильно, и поэтому не дает сам себе жить, лишая себя шанса иметь то, чего ему больше всего хочется. Если ему не хватит смелости прочитать последние слова отца, обращенные к нему, то хватит ли у него смелости прожить свою жизнь? И разве он заслуживает такую жену, как Роза?
Быстро, чтобы не передумать, он взял конверт, сломал печать и достал единственный листок бумаги. На нем было написано всего лишь одно: «Вспоминай, как я умирал, а не как я жил!»
Джорджу казалось, что стены рушатся и падают на него. Внутри него словно зашевелилось какое-то стальное чудовище, становясь все меньше и меньше, и вдруг ему показалось, что оно растаяло, и он освободился от чего-то неопределенного, но достаточно значимого для себя! На мгновение он почувствовал себя плохо, затем это ушло, ему становилось то лучше, то хуже, появилось ощущение разочарования и сожаления, но вместе с тем и громадного облегчения.
Может быть, в конце концов он сможет поверить?..
Глава 22
— Они должны быть где-то здесь, — произнес голос.
— Наверное, они уже отправились в Остин: у них была целая ночь, чтобы убежать!
— Пока мы перекапывали половину их сада.
— Я никогда не верил, что здесь есть золото, но ведь отца не убедишь! Он хотел заставить того человека сказать, где он его прячет, и говорил, что, если потребуется, он сдерет кожу с той женщины!
До последнего момента Джордж испытывал бешенство, но то, что он испытывал сейчас, было совсем иным чувством:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39