Она снилась ему каждую ночь в каких-то бессвязных, безумных снах. Порой в этих снах они вновь занимались любовью, и на другой день Такер не мог думать ни о чем ином. Это мучило его, мешало жить обыденной жизнью, к которой он привык, поэтому он пытался уговорить себя, убедить, что в любом случае у них бы ничего не получилось, так нечего и мечтать о несбыточном. Порой это помогало. В конце концов, он ведь любил свою свободу, верно? Однако поездки в город утратили былую притягательность и не шли теперь дальше карточной игры. Ни одна из обитательниц «Иезавели» не могла похвастаться, что Такер провел у нее ночь. Он желал недоступную женщину, и чем дальше, тем сильнее.И вот он снова видит Эмму. Что-то изменилось с их последней встречи. Жесты ее были отрывисты, нервны, словно что-то ее снедало. Такер очень хотел бы знать, что именно. Возможно, она была сыта по горло атмосферой, царящей на ранчо Маллоев. Все эти патрули и тому подобное…– Что заставляет тебя спасаться бегством? – сделал он еще одну попытку.– Что? Скорее кто. Возможно, я хочу быть подальше от тебя.Это вырвалось само собой, поскольку как раз в этот момент дурнота усилилась настолько, что Эмма чуть было не сползла с валуна, на котором сидела.– Да что, черт возьми, происходит?– Мне пора, – только и ответила она, заставляя себя подняться.– Сначала давай разберемся.– Лучше не спрашивай, Такер, – едва слышно произнесла девушка, ненадолго теряя волю к борьбе, – не спрашивай, а то пожалеешь…Это ненадолго сбило его с толку. Справившись с удивлением, он взял Эмму за обе руки и потянул к себе.– Предупреждаю, если ты и дальше будешь играть в эти игры…– Ради Бога, перестань угрожать! – взмолилась девушка. – Скажи лучше, как тебе показалось венчание.– Что? – спросил Такер, снова сбитый с толку, на этот раз внезапной переменой темы. – Было неплохо… для тех, кто любит венчания.– Но ты согласен, что Шорти и Абигайль выглядели счастливыми?– Какое отношение это имеет к твоему бегству?Это как нельзя лучше подтверждало подозрения Эммы. Такера нимало не интересовали как венчание и брачный обет, так и семейная жизнь вообще. Эмма уныло поздравила себя с тем, что догадалась начать издалека. Но может быть, все-таки признаться? Трудно сказать, на что бы она решилась, если бы рядом не прозвучал грубый, чрезмерно громкий и скрипучий голос – голос Джеда Гарретсона:– Тебе бы лучше вернуться к остальным, парень. Только что явился шериф Гилл, так что конец одному празднику, зато начинается другой. Идем, тебе понравится.Лицо Джеда прямо-таки сияло. На нем читалось злобное удовлетворение, и это заставило Эмму затрепетать от ужасного предчувствия. Неужели?..Даже мысленно девушка не в силах была закончить фразу. Украдкой взглянув на Такера, она заметила, что в отличие от отца он не обрадовался.– О чем речь? – спросил он отрывисто.Джед не ответил – он пристально разглядывал Эмму.– Вот именно, о чем речь… между вами двоими?– Это, черт возьми, тебя не касается! Начнем с того, что перед тобой леди, отец. Не мешало бы помнить, что перед леди надо хотя бы приподнимать шляпу!– Только не перед Маллой!– Хорошие манеры или есть, или их нет. Не позорь наше имя, отец.Взгляды их встретились, и Джед, пожав плечами, приподнял шляпу.– Мистер Гарретсон, – начала Эмма, задыхаясь от волнения, – что вы имели в виду, когда сказали, что прибыл шериф и начинается праздник другого рода?– Вот пойди и выясни.– Черт возьми, отец! – рявкнул Такер. – Тебе задали вопрос!Брови Джеда сошлись к переносице. Впервые сын принимал чью-то сторону против него, да к тому же сторону Маллой. Он уже собрался удалиться с видом оскорбленного достоинства, но потом рассудил, что ответ на заданный вопрос ничуть не понравится девчонке, так что можно и ответить.– Твой папаша, милая мисс, наконец получит то, что ему причитается.Если на лице Такера при этих словах и появилось выражение мстительной радости, Эмма не видела. Без дальнейших слов она бросилась бежать к церкви.Еще до того как завернуть за угол, она услышала шум на церковном дворе, где еще недавно царила идиллия.Оказалось, что приглашенные сбились в кучу, из которой слышались протестующие возгласы. Шериф Гилл и его помощник вели Уина Маллоя к воротам. Народу оставалось не так уж много – очевидно, шериф не хотел портить праздник и дожидался ухода жениха и невесты. «Как он добр, что не опозорил старого друга перед всем городом!» – пронеслась в голове девушки мысль, полная горькой иронии.– Стойте! – крикнула она. – Как вы можете, шериф Гилл?!Обогнув отца и полицейских, Эмма преградила им путь:– Немедленно отпустите папу! Как вам могло в голову прийти арестовать его? Кому, как не вам, знать, что он непричастен к смерти Бо Гарретсона!– Боюсь, Эмма, я уже не могу прозакладывать за это голову, – угрюмо возразил шериф.Гилл выглядел не лучшим образом: морщинистые щеки ввалились, и весь он как-то ссутулился и осел.– Папа! – Эмма перевела взгляд на отца, с трудом подавляя дрожь. – Не волнуйся, папа. Все это какая-то ужасная ошибка, но она разъяснится. Клянусь, я сделаю все, чтобы исправить ее!При виде бледной и потрясенной дочери, Уин Маллой содрогнулся от бессильного гнева. Его грубоватое, приятное лицо было мрачным, как туча, глаза метали молнии. Когда яростный взгляд переместился куда-то за Эмму, она тотчас поняла, на кого он направлен.– Гарретсон, когда я окажусь на свободе, я первым делом убью тебя!– Само собой, – фыркнул Джед. – Лучшего доказательства и не нужно.– Ты меня подставил и заплатишь за это!– Папа, прошу тебя, будь осторожен, чтобы слова не обернулись против тебя, – вмешалась Эмма. – Шериф, вы же знаете, что это все разыграно, подстроено!– Увы, девочка моя, теперь уже нет сомнений в том, что он виноват. Налицо бесспорное доказательство. – С тяжким вздохом Уэсли Гилл сделал жест помощнику. – Ладно, давай заканчивать.– Не переживай за меня, Эмма! – крикнул Уин через плечо, когда его выводили за ворота. – Я докажу, что все это просто гнусный спектакль и что шериф, как мальчишка, попался на удочку…Эмма видела, как трое уходят по направлению к городской тюрьме. Ее отец шел, расправив плечи, всем своим видом стараясь показать, что унижение не сломило его. Когда наконец она вышла из оцепенения, церковный двор был почти пуст. Оставалось несколько человек из числа приглашенных. С минуту Эмма лишь тупо смотрела на них, не в силах произнести ни слова.Потрясенная Коринна стояла в окружении Мэйбл Барнз, Сью Эллен Гилл и еще нескольких приятельниц, и по ее круглому лицу текли слезы. Шагах в пяти от нее, не сводя с Эммы странного взгляда, Тэра Маккуэйд вцепилась в руку своего отца. И еще двое оставались – отец и сын Гарретсоны. Плечо к плечу стояли они под тополем.– Мне очень жаль, Эмма, – сказал Такер, когда лихорадочный взгляд девушки остановился на нем. – Сейчас нужно…Он сделал шаг к ней, но Эмма отшатнулась:– Нет! Не смей ко мне приближаться! Оставь меня в покое!– Слышал, парень? – сказал Джед. – Пошли-ка домой.Такер не подал виду, что слышал. Он продолжал смотреть только на Эмму, и этот упорный взгляд был невыносим.– Не подходи! – крикнула она в отчаянии и бросилась на шею Коринне.Она уткнулась в пухлое плечо экономки и разрыдалась.– Тихо, дорогая, тихо! Все будет хорошо, просто прекрасно. Дома мы обсудим, что можно сделать.– Я не могу ехать домой! – воскликнула Эмма, высвобождаясь. – Как же я оставлю папу?– Сейчас ты ничем не можешь ему помочь.Как ничем не может помочь? Эмма не желала мириться с этим, просто не могла. Но тошнота и головокружение навалились с новой силой. Только чудом она не потеряла сознание. Пока Эмма боролась с дурнотой, Росс Маккуэйд смущенно прокашлялся и заговорил:– Сейчас важно нанять хорошего адвоката, чтобы защищал Уина в суде. В Бьютте есть один такой. Я слышал, что он может обелить и виновного… Я хотел сказать, а уж невиновного тем более! Если хочешь, Эмма, я ему напишу.Адвокат! Ну конечно! Почему она сразу об этом не подумала?– Мистер Маккуэйд, может быть, лучше отправиться к нему лично? Прямо сейчас?– Это возможно…– Нет, не стоит, – решила девушка, мало-помалу обретая присущее ей самообладание. – Чтобы разговаривать с адвокатом, нужно знать все детали, а я понятия не имею, какие у шерифа доказательства. Первым делом я должна повидать мистера Гилла.– Эмма!Девушка умолкла, услышав знакомый голос, такой кроткий и милый.– В таком состоянии тебе не стоит начинать дело. Я знаю, ты готова на все, но куда разумнее сначала отдохнуть, обговорить все спокойно и хладнокровно, составить план действий. Мы с отцом поможем тебе во всем, но сначала позволь проводить тебя в «Эхо» и хотя бы напоить крепким чаем.– Золотые слова! – поддержала Коринна, оживившись, но глаза ее были все так же печальны, и солнце безжалостно освещало каждую морщинку и складочку ее лица.Эмма никогда не думала об экономке как о старой женщине, но тут вдруг поняла, что годы наложили свою печать на ее бывшую няньку. Однако они ничуть не прибавили ей кротости.– Что уставились? – возмущенно обратилась она к Гарретсонам, все еще не покинувшим церковный двор. – Небось помираете от радости, чтоб вам пусто было!Эмма тоже взглянула в ту сторону и со смутным удивлением заметила, что Такер смотрит вовсе не на них, а на Тэру. Взгляд его был настойчиво-испытующим. Тэра тоже ощутила его, повернулась и слегка повела плечами.– Все это так грустно, так грустно… – сказала она очень тихо и как-то виновато. – До сих пор нам с отцом удавалось сохранять нейтралитет, не склоняться ни в ту сторону, ни в другую… но теперь… Теперь всего важнее, чтобы восторжествовала истина. Ради Бо, только ради него!..– Истина? – переспросила Эмма, пораженная Необычным пафосом этих слов. – Ты имеешь в виду, что отец не стрелял Бо в спину? Что это Гарретсоны без конца мутят воду? Что все мы жили бы в мире и согласии, не будь здесь этого змеиного гнезда? Эта истина должна восторжествовать, так ведь, Тэра?Джед сделал шаг вперед. Выражение его лица красноречиво говорило, что он собирается, в свою очередь, высказать все, что думает о Маллоях. Такер ухватил отца за руку.– Не сейчас, слышишь? – произнес он так тихо, что девушка едва расслышала. – Оставь ее в покое.Удивительно, но Джед не стал упрямиться. Он попросту пожал плечами и пошел прочь. Такер последовал за ним.– Мне очень жаль, солнышко, – сказал он, проходя мимо Эммы.Как только Гарретсоны покинули двор, оставшиеся окружили девушку, наперебой утешая ее. Но о каком утешении могла идти речь? Эмме казалось, что наступил конец света. На другой день после того, как она поняла, что носит ребенка Такера, ее отца арестовали. Один удар следовал за другим, не давая опомниться.Потрясенная, она даже забыла ненадолго о непрерывной дурноте. Самочувствие по-прежнему было ужасным. Борясь с желанием расплакаться, она вскинула голову и попыталась улыбнуться.– Мы не сдадимся так легко!– Но сначала домой, ладно? – настаивала Тэра. – Все мы уверены в невиновности мистера Маллоя и сделаем все, чтобы это доказать. Истина восторжествует… но, Эмма, это будет нелегко. Нужно хорошо обдумать, какие шаги предпринять. Сейчас мы вместе поедем в «Эхо» и…– Нет, в «Эхо» мы не поедем, – медленно и раздельно проговорила Эмма и пошла к выходу с церковного двора. У самых ворот она оглянулась: – Первым делом я хочу видеть шерифа Гилла и выяснить все, что смогу. Глава 23 Эмма сидела в напряженной, неестественной позе в конторе шерифа, в кресле для посетителей. Чуть поодаль ее отец пристроился на жестком стуле с прямой спинкой.– Шериф Гилл, скажите мне все. Я хочу знать, почему вы арестовали папу за то, чего он не делал. Вы ведь знаете это не хуже моего, не так ли?– Будь Эмма адвокатом, я бы без колебания нанял ее для защиты, – заметил Уин с невеселым смешком. – Обычно эти ребята не стоят денег, которые берут.Уэсли Гилл честно попытался улыбнуться в ответ, но это у него не очень получилось. Очевидно, на сердце у шерифа было так же тяжело, как и у Эммы, и за это она почти простила ему арест отца.Незадолго до этого он выпустил арестанта из камеры и отправил помощника Клема домой, чтобы они могли без помехи поговорить втроем. Поговорить спокойно и рассудительно, без взаимных упреков. Маллой имели право знать, на каком основании произведен арест. Чтобы опровергнуть свидетельство вины, нужно было сначала выяснить, в чем оно заключается.Эмма была рада, что Маккуэйды в конце концов уговорили Коринну ехать домой, – теперь она могла выбросить из головы все, кроме дела об убийстве. Настало время исправить ошибку, рассеять подозрения.– Свидетельств против Уина два, – сказал шериф. – Первое – это головной платок твоего отца, Эмма. Уин знает о нем, мы говорили в день твоего приезда. Он сказал, что понятия не имеет, как его повязка оказалась неподалеку от места убийства.– Что?! – вырвалось у девушки.– Это так, дорогая. – Уин вздохнул. – Помнишь, Уэсли приезжал к нам в тот вечер? Как раз для того, чтобы выяснить насчет платка. Что я могу сказать? Платок этот мой, но и только. Я не имею ни малейшего понятия, как она попала к Дереву висельника, где убили Бо Гарретсона. Впрочем, любой мог подбросить ее туда, чтобы подозрение пало именно на меня. Кто бы он ни был, этот негодяй, именно он должен сидеть под замком, а не я.Эмма, однако, промолчала, со страхом глядя на свернутый кусок желтого шелка. В суде такого рода свидетельство невозможно опровергнуть одними лишь заверениями в своей невиновности. Девушка мысленно приказала себе сохранять спокойствие.– Но ведь с таким же успехом это может быть чей-то грязный трюк, шериф?Голос ее предательски дрогнул. Уэсли Гилл посмотрел на нее с пониманием и сочувствием:– Верно, может. Но есть и еще одно свидетельство, куда более весомое. Оно попало ко мне сегодня утром и не оставило мне выбора. Я мог лишь отсрочить арест до конца венчания, пока большая часть приглашенных не разойдется. Я пытался как-то объяснить это для себя, понять… Но одно дело – повязка, а другое… Одним словом, Уин, остается поверить, что именно ты убил Бо Гарретсона. Мало того, что ты убил его в спину, ты еще и заманил его в ловушку.– Черта с два я это сделал!Уин вскочил со стула. От гнева его била крупная дрожь.– Папа, прошу тебя! – воскликнула девушка, хватая его за руку. – Сейчас не время для скандала. Прежде всего нужно выяснить, о чем идет речь!Неохотно Уин позволил усадить себя. Отец и дочь в молчании следили за тем, как шериф вынул сложенный пополам листок из папки с надписью «Дело об убийстве Бо Гарретсона», развернул его и вгляделся в строчки с таким видом, словно надеялся, что содержание чудом окажется иным.– Можно взглянуть? – нетерпеливо спросила Эмма.За окном конторы город был тих, дощатый тротуар пустынен. Как обычно, воскресным вечером горожане сидели по домам, в кругу своих семей. Единственная живая душа на улице – ленивый полосатый кот на одном из крылечек время от времени подергивал хвостом, отмахиваясь от мух.Но как бы ни был тих городок, в конторе шерифа Гилла было и того тише. Тишина висела, как тяжелая туча, готовая разразиться грозой, пока Эмма, не веря собственным глазам, читала записку:
«Бо, приходи сегодня на восходе к Дереву висельника. Я нуждаюсь в деньгах и потому надумал продать часть земель, ближайшую к вашим. Наверняка тебя это заинтересует, но учти, из всех Гарретсонов я буду иметь дело только с тобой. Не вздумай рассказать отцу или брату, иначе сделка не состоится.Уин Маллой».
– Поверить не могу… – прошептала девушка, переводя взгляд с шерифа на отца. – Как же так, папа, ведь это твой почерк!Уин выхватил у нее записку и впился в нее взглядом. Лицо его сначала покраснело, потом покрылось зеленоватой бледностью. Шериф Гилл наблюдал за ним, поджав губы.– Клянусь! – наконец хрипло проговорил Маллой. – Клянусь всем, что мне дорого, что не писал этого, Уэс!– Прости, Уин, но я не суд присяжных и нет никакого смысла клясться передо мной. Дело дрянь, вот что я скажу. Если взять платок и записку…– Но, шериф! – в отчаянии перебила Эмма. – Все это подстроено! Если кому-то понадобилось подставить папу, он мог не только подкинуть платок, но и скопировать почерк!– Кому? – устало осведомился Уэсли Гилл, рассеянно постукивая по столу тупым кончиком карандаша. – По-твоему, Джед Гарретсон так ненавидит твоего отца, что убил собственного сына, лишь бы его подставить? Или, может быть, это дело рук Такера?– Ничего такого я не думаю! Кто передал вам записку, шериф? Если этот человек заинтересован в вознаграждении, он мог пойти на многое, в том числе на…– Эмма! Когда нашли платок, вознаграждение еще не было назначено. И потом, если бы дело было в деньгах… тот, кто способен так ловко подделывать почерк, давным-давно уже мог бы состряпать записку.– И все же, кто это был?С минуту шериф пребывал в нерешительности, потом махнул рукой.– Я уже так много сказал, что это не имеет значения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33