Неприятное чувство тяжести во всем теле напоминало ему о неудовлетворенном желании.
Огромный мастифф задрал морду и зарычал, предупреждая хозяина. Рольф успокоил его, потрепав по загривку.
– Милорд, – прозвучал голос у него за спиной, и он обернулся.
Перед ним стоял слуга. – Что вам, Вэчел?
Лицо Вэчела выдавало сильную усталость. Но он не отправится спать, пока его господин не отойдет ко сну. Рольф это знал наверняка. Несмотря на юный возраст, Вэчел исполнял свою работу с усердием и достоинством. Его отец служил ле Дрейку до самой своей смерти год назад, и Вэчел унаследовал должность покойного. Юноша высоко оценил оказанную ему честь.
– Милорд, я позаботился об удобствах для леди, как вы приказали. Теперь я хотел бы знать, что мне сделать для вашего удобства.
– Ничего ты здесь поделать не можешь, – пробормотал Рольф со вздохом. Поняв, что слуга не расслышал, он обрадовался, потому что незачем было показывать окружающим, что леди зажгла в нем нежданный огонь. – Сейчас, – сказал он громко, – я нуждаюсь только в постели и сне. Завтра мы встаем рано, так как предстоит многое сделать. Я хочу оповестить управляющих всех моих замков и удостовериться, что у них достаточно провизии. Проследите за тем, чтобы и здесь склады были полны на случай осады.
Не впервые этот замок выдерживал осаду. Вэчел сказал:
– Я взял на себя смелость отправить в деревню людей, чтобы запастись всем необходимым, а также предупредил старосту о возможной атаке. Завтра до наступления ночи у нас будет все, чтобы противостоять чему угодно.
Встав с кресла, Рольф потянулся всем телом.
– Вы незаменимый человек, Вэчел. Я счастлив, что вы у меня служите. А теперь ступайте. Нам сейчас необходим отдых, потому что завтра нам потребуется много сил. Я хочу созвать моих вассалов, если Сибрук решится напасть.
Вэчел фыркнул:
– Я очень сильно сомневаюсь, что этот славный рыцарь придет под наши стены. Ему больше пристали пустые угрозы и жалобы королю, чем честная схватка. И мало кто осмелится бросить вызов Дракону в его логове, – заключил он с гордостью.
– Не думайте, что все так просто, – мрачно возразил Рольф. – Многие хотят моей гибели. Даже мой собственный брат не отказался бы поглядеть на мое падение.
Это была чистая правда. Его старший брат, владеющий землями во Франции и Нормандии, считал Рольфа беззастенчивым выскочкой. Ни разу он не предложил ему поддержки в войне или переговорах, и Рольф давно поставил на нем крест. Между ними никогда не было близости, возможно, потому, что Вильям был гораздо старше и покинул родительский дом, когда он еще играл в детской. Джеффри, напротив, подходил ему и по возрасту, да и по характеру. Кроме того, его владения находились в Англии, как и владения Рольфа. Разница была в том, что один свои земли просто унаследовал, тогда как другому, младшему, пришлось за них долго и трудно бороться. Джеффри неоднократно говорил об этом с нескрываемым восхищением. Между ними была своего рода духовная связь, и Рольф делал все, чтобы не разорвать ее.
Родственные чувства дороже золота и драгоценных камней и встречаются реже, чем единорог, однажды заявил он Эдмунду. Его высказывания часто коробили честного учителя фехтования, который никогда не упускал возможности подметить лучшее в людях. Вот и Эдмунда нет в Драгонвике…
Оказавшись у себя в комнате, Рольф снова вспомнил о леди в восточном крыле. Он почувствовал необычный прилив симпатии к ней. Это, должно быть, очень страшно – оказаться заложником в борьбе могущественных баронов. Она же демонстрирует немалую силу духа. Мужественно переносит невзгоды. И тем не менее он ее укротит. Такова женская доля – всегда покоряться силе и воле мужчины, неважно, нравится ей это или нет. Точно так же, как долг вассала состоит в непременном подчинении своему сюзерену, независимо от своего желания. И высшей мудростью является смирение. И он усмирит леди Эннис.
Первые бледные пальцы рассвета проникли сквозь высокое окно за кроватью, тронули лицо Эннис и разбудили ее. Она удивилась, отчего это Алиса сегодня позволила ей так долго спать.
Затем память рывком вернула ее к действительности, и она, дрожа, плотнее завернулась в плащ сэра Гая. Дракон похитил ее… Кожа горела там, где он трогал ее, а когда он был тут, совсем рядом, Эннис могла видеть огонь в его глазах, зеленый, как чешуя того зверя, имя которого он носит. Как и это свирепое чудовище, он не имеет ни жалости, ни души.
Ничего в нем не было, кроме жестокой решимости, когда он сорвал с нее одежду и оставил здесь одну, обнаженную и дрожащую от ужаса. От стыда кровь бросилась ей в лицо, когда она вспомнила свое конвульсивное сопротивление и жалкие попытки усовестить его. Еще больший стыд испытала Эннис, подумав о том, какую предательскую шутку с ее волей сыграло ее тело под его руками. Он, видимо, и вправду колдун, если его ласки способны вызвать столь острые ощущения в греховной плоти.
Эннис закутала голые ноги, пытаясь согреться. В мыслях у нее царила полнейшая неразбериха. Она тяжело вздохнула. Ей необходимо взять себя в руки, необходимо понять истинные причины поведения ле Дрейка.
В свете дня комната, которая накануне казалась ей вместилищем злых сил, выглядела просто пустой и неухоженной. Последний завиток дыма поднимался над погасшей лампой. Свет из высокого окна не мог рассеять тени по углам. Он лишь причудливо освещал смятое покрывало у нее на кровати. Каменную стену занавешивал драный гобелен с изображением битвы святого Георгия с драконом.
Очень подходящий сюжет, хотя все и выглядит так, будто дракон побеждает. Лучше бы ле Дрейк себя на стенку повесил, со злобой подумала она.
Успокоившись, Эннис стала вспоминать прошлую ночь. Она, по-видимому, слишком бурно реагировала на его поведение. Но, если разобраться, надо признать, что его требования достаточно логичны. От своего заложника – случись ей, конечно, захватить такового – она добивалась бы того же самого. Под защитой стен замка своего мужа она никогда не попадала в подобное положение и ни разу не выступала в роли тюремщика. Хотя слышала, что некоторые женщины в отсутствие мужчин берут на себя такие обязанности. Ее эта судьба миновала. К счастью, так она думала раньше. Но сегодня жалела: будь у нее некоторый опыт в подобных делах, Эннис имела бы сейчас представление о том, чего может ждать заложник.
И вот теперь, когда ле Дрейка не было рядом, она могла на ясную голову попытаться понять его действия. Несомненно, он хотел запугать ее, чтобы заставить смириться. И Эннис, вероятно, смирилась бы, не будь она так издергана и измучена тяжелыми приключениями вчерашнего дня. Действительно, его дикий нрав мог заставить ее трепетать. В гневе хозяин Драгонвика был поистине страшен. Не надо иметь много ума, чтобы догадаться о его ледяной свирепости, о жестокой готовности совершить то, чего ему хочется. Все это она запомнит навсегда.
Легкость, с какой ле Дрейку удалось вселить в нее страх, Эннис объяснила своей усталостью и душевным смятением, которое овладело ею в тот момент. В следующий раз, когда он решит запугивать ее, это не удастся ему так просто. Она чувствовала, что любая уступка только подогреет его стремление заполучить все, но что он с уважением – естественно, против своего желания, – отнесется к стойкому сопротивлению.
Что же может она противопоставить ему? У нее нет ни малейшей поддержки, кроме силы собственного ума. Может быть, с помощью Божьей ей удастся перехитрить его и потянуть время, пока не придет спасение? Эннис была убеждена в том, что увидит его еще до захода солнца…
Но прошло целых две недели без какого-либо известия или знака от Рольфа ле Дрейка. Эта отсрочка дала ей массу времени для раздумий. Воспоминания о первом благоприятном впечатлении, которое он произвел на нее, все чаще стали ее посещать, борясь с впечатлениями более поздними. Она постоянно помнила его холодную жестокость по отношению к ней, но ничего не могла с собой поделать: ей все время мерещился благородный рыцарь, нежно качающий на колене маленького мальчика, его мягкая речь и особенно смущение в первые минуты общения с ребенком. Да, конечно, этот мальчик был его единственным сыном и наследником, но большинство мужчин, которых она знала, не относились к своим детям так трепетно. Нет спору, они их любили, но не с такой безумной самозабвенностью. Могло ли быть так, что безжалостный рыцарь вдруг оказался охвачен столь нежным чувством? Или же он был свирепым и непреклонным человеком, лишенным и намека на привязанность и ласку? Эта была большая загадка, которую она снова и снова пыталась разрешить.
Долгожданный вызов пришел к ней на закате, когда солнечный свет уже едва пробивался через высокое окно, почти не освещая комнату. В этот день ей дважды приносили еду, заменили лампу и выдали чистую одежду. Она медленно поднялась с кровати, лежа на которой составляла в уме список грехов, за которые очутилась здесь. Перед нею стоял слуга в черной с золотом ливрее Драгонвика. Затем она порывисто вздохнула.
– Дайте мне немного времени, чтобы собраться.
– Конечно, миледи, – ответил он и добавил: – Мне подождать в коридоре?
– О нет, я готова. Мне было нужно время, чтобы собраться с мыслями.
Она улыбнулась, разглядывая на полу бледный квадрат света, падавший сквозь незанавешенное окно.
– Я думала, пройдет еще две недели, прежде чем меня позовут…
– Было очень много дел. В противном случае лорд призвал бы вас раньше, я уверен.
– И я уверена, что он просто изнывал от желания еще раз со мною поговорить.
Вэчел, молодой слуга, покраснел и уставился в пол. Он так же, как и Эннис, был уверен в коварстве своего лорда. Это ожидание нужно было только для того, чтобы сломить ее волю и склонить к покорности.
Но в этот раз он недооценил свою добычу. Так поклялась Эннис самой себе, пока шла вслед за Вэчелом по широким коридорам и крутым лестницам. Факелы коптили и шипели в металлических подставках вдоль стен. Их свет плясал причудливыми пятнами, отчего резные каменные драконы, казалось, шевелились.
Когда они приблизились к залу, Эннис услышала знакомый беспорядочный гул вечерней трапезы. Он был одинаков для всех замков: шум шагов и голосов, висящий в воздухе, смех и неожиданно внятно прозвучавшее ругательство, рычание и лай собак под столами. Кто-то играл на лютне, и тихие звуки инструмента постоянно тонули в рокоте разговора. Запах рыбного паштета и медовых сладостей заставил желудок ее судорожно сжаться, ибо последние два дня она не ела ничего, кроме хлеба и черствого сыра.
Спустившись с последней ступеньки, Вэчел подал Эннис руку. Она осмотрела зал. Сегодня он не выглядел таким деревенски грубым, каким показался ей в ночь прибытия в замок. То впечатление было, конечно же, навеяно ее крайним утомлением и страхом. Богатые гобелены и портьеры с вышитыми на них сценами охоты сплошь покрывали каменные стены. Стропила и балки перекрытий были ярко расписаны знаками зодиака. Столы для гостей стояли под прямым углом к главному столу, находившемуся на возвышении. Гости сидели на длинных скамейках вдоль стен.
Позади верхнего стола висел гобелен с изображением герба ле Дрейка. Вышитый золотом дракон казался живым, колеблясь при малейшем движении воздуха.
Сидя в кресле с высокой спинкой, хозяин Драгонвика устремил взгляд на Эннис и Вэчела.
– Мужайтесь, – прошептал юноша и повел ее вперед.
Он шел с нею рядом через огромный зал, и на этом пути Эннис постоянно чувствовала на себе множество любопытных, по большей части враждебных взглядов. Ее ушей достигал громкий шепот, и, чтобы защитить себя, она надменно вздернула подбородок. Если они хотят устыдить ее тем, что она заложница, у них ничего не получится. Ей нечего стыдиться.
С высоко поднятой головой она пересекла зал, наполненный людьми. Вэчел вел ее под руку. Сэр Гай, сидевший за главным столом и наблюдавший за ее приближением, ободряюще ей улыбнулся. Она не сердилась на него за то, что тогда, в лесу, он не позволил ей бежать: его мотивы были ей понятны. Доброжелательный взгляд рыцаря и поддерживающая рука юноши придали ей смелости.
Не торопясь и с достоинством Эннис приблизилась к столу, где сидел ле Дрейк, наблюдавший за ней. В его глазах был странный блеск, объяснить который она не взялась бы. Огромный пятнистый мастифф лежал на полу у его ног. Она вспомнила собаку, виденную ею в ночь прибытия. Пес свесил язык на сторону, однако глаза его были живые и внимательные. Такие собаки были и в ее собственных замках. Рассказывали, что когда-то их завезли в Англию еще римляне для охоты на непокорных кельтов. Теперь они приносили пользу, охраняя замки и земельные угодья с преданностью и свирепостью, что стоило жизни не одному разбойнику.
– Бордэ, – позвал ле Дрейк тихо, и пес вскочил, внимательный и готовый к схватке. Слабая улыбка тронула губы барона, когда Эннис перевела взгляд с оскалившегося мастиффа на хозяина. – Он слушается беспрекословно, не так ли, миледи?
– Большинство собак так себя и ведет.
Этот ответ слегка удивил ле Дрейка. Его темная бровь поползла вверх, придавая ему циничный вид. Костяшками пальцев он лениво потирал челюсть, покрытую бородой. Некоторое время он изучающе разглядывал Эннис. Разговоры за соседними столами затихли, хотя гул голосов в других частях зала по-прежнему витал в воздухе. Эннис не глядела по сторонам, стояла неподвижно, подняв подбородок, как и подобает благородной леди.
– Собаки не рождаются с чувством покорности. Их надлежит приучить к ней. Среди них попадаются зловредные и своевольные. Особо упрямую суку не грех угостить хорошим пинком.
В этом грубом намеке ясно слышалась угроза. Но Эннис подавила страх.
– Это значит, – не задумываясь выпалила она, – что большинство преданных собак прошли прекрасную выучку и запомнили обращение с собой. Усвоив подобные навыки, даже самая покорная собака однажды бросится на своего хозяина и укусит.
Сэр Гай издал странный звук, похожий на фырканье, за что был награжден таким взглядом своего лорда, что неожиданно начал проявлять повышенный интерес к содержимому своего кубка. Ле Дрейк откинулся в кресле, воззрившись на Эннис.
– Тех собак, которые кусают руку, кормящую их, попросту уничтожают. Ни один мужчина не оставит без возмездия такое предательство.
– Это что, урок баронам, верным своему королю? – дерзко спросила Эннис.
Воцарилась потрясенная тишина. Хотя Эннис не сводила глаз с Рольфа, от нее не ускользнул быстрый взгляд сэра Гая, в котором читалась паника. За одним из нижних столов кто-то хихикнул. Эннис затаила дыхание. Она хотела бы вернуть обратно непроизвольно вырвавшиеся слова, но дело было сделано. То, что ее посмели сравнить с сукой, на мгновение заставило ее забыть об осторожности и дать резкий отпор. И вот теперь она сожалела об этом. Если слова Эннис начнут повторять – а их несомненно начнут повторять, – это грозит ей самыми серьезными последствиями. Неважно, что именно она имела в виду, – все может быть истолковано так, что принесет ей горе.
Наклонившись вперед, ле Дрейк прорычал по-английски :
– Укротите свой дурацкий язык! Иначе я преподам вам жестокий урок!
– Да, лорд, – сказала она, склонив голову.
Очевидно, даже ле Дрейк не ожидал стать свидетелем столь быстрого ее отступления.
Смиренно потупившись, она украдкой оглядела лица присутствующих, ошеломленных ее смелостью. Некоторые несомненно поспешат донести обо всем королю.
– Вэчел, – сказал ле Дрейк, подзывая слугу, – подайте леди Эннис сиденье. Сегодня она согласилась отужинать с нами.
Несмотря на его кажущееся безразличие к ее присутствию, Эннис ощущала тревогу, однако не стала протестовать, когда Вэчел пододвинул ей стул и усадил между сэром Гаем и ле Дрейком. Высокий стол давал прекрасную возможность обзора. Посредине пылал очаг. Ужин, как правило, состоял из легкой пищи и подавался после вечерней молитвы и захода солнца. Пост все еще продолжался, так что вместо мясных блюд разносили жареную рыбу и сосуды с рыбным бульоном. Сыры и пшеничный хлеб восполняли отсутствие мяса. Не было никакого недостатка в пряном вине, кубки наполнялись немедленно, едва успев опустеть. Подавали и необычные блюда, к восхищению и восторгу гостей. Один из таких сюрпризов представлял собою огромный сладкий пирог, выполненный в виде рыцарского замка, окруженного рвом, в котором колыхалось желе.
Было очевидно, что лорд Драгонвик и не думает ограничивать себя и своих гостей в пище, как если бы он не подозревал о возможности блокады. Любой другой лорд на его месте ввел бы строгую экономию, предвидя длительные перебои с поставками.
Здесь же даже нищие, постоянно побирающиеся в любом замке, были обильно оделены свежей провизией: Эннис видела слуг, выходивших из зала с огромными корзинами на плечах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37