– Милорд… Сэр Гай очнулся и спрашивает вас. Он говорит, что срочно должен вам сообщить нечто важное.
Рольф кивнул:
– Да, Вэчел. Мне кажется, я начинаю догадываться, что он мне может сказать.
В комнате, где он оставил Гая, было теперь больше раненых. Бордэ тоже лежал здесь под грудой теплых попон, перевязанный, и спал. Рольф сел на стул рядом с ложем Гая. Голова рыцаря была плотно забинтована, голос невнятный, но энергичный.
То, что за этим предательским нападением стоит Тарстон Сибрук, не стало большим сюрпризом. Озадачило Рольфа то, что графу с такой легкостью удалось добиться своего. Его не оставляло горькое сознание того, что, не будь он так занят мыслями о леди, то наверняка больше бы доверился интуиции и принял меры предосторожности.
Как бы прочитав его мысли, сэр Гай сказал:
– Никто не мог знать, что у него на уме. Найти среди нас изменника и использовать цвета Моубрэя – даже королю придется его осудить.
– Но захочет ли он? – Рольф безрадостно улыбнулся. – И больше того, захочет ли леди его обвинить? Она исчезла так быстро, никто ничего не заметил, ни единого знака, так что я начинаю сомневаться, а не она ли подговорила Сибрука освободить ее. Аннулировать наш брак вообще-то можно, хотя вся деревня засвидетельствует ее клятвы.
– Нет, милорд, – запротестовал Гай, пытаясь встать. – Вы страшно несправедливы к леди.
– Вот как? – Рольф пожал плечами. – Возможно. Но вспомните, сэр Гай, что она была увезена против воли. Клятвы в церкви произносились также против ее воли, хотя и в присутствии королевских агентов и моих собственных. Не исключено, что она притворилась, будто принимает условия короля, чтобы усыпить мою бдительность.
– Нет, невозможно, – раздраженно ответил сэр Гай, – совершенно невозможно! Она женщина высоких достоинств и чести, и вы ее сильно оскорбляете, думая так.
Глядя в сторону, Рольф пробормотал:
– Надеюсь, что так. Я молюсь, чтобы я был не прав.
Его сжатые в кулаки руки лежали на коленях. Он чувствовал свою беспомощность. Ему хотелось броситься в погоню прямо сейчас, не дожидаясь рассвета. К несчастью, люди валились с ног от усталости, многие были ранены, и в ночной темноте нельзя было определить, какой дорогой ушли похитители. Терпеливость не относилась к главным достоинствам Рольфа, и сейчас он чувствовал себя отвратительно.
Настенный факел громко зашипел и выплюнул гроздь красных искр. Рольф сбил со своей руки тлеющий уголек. Кольчуга все еще была на нем. Но свой шлем он где-то оставил. Может быть, в зале возле собаки, когда он наклонился к ней? Или позже, когда прислушивался к сердцу Гая?.. А может быть, в разгромленном брачном покое…
– Милорд. – Рольф увидел Вэчела, шедшего к нему с озабоченным лицом. В руке он нес серебряный кубок с вином. – Подкрепитесь этим, милорд. Я приготовил вам комнату и послал Корбета позаботиться о вашем оружии для завтрашнего похода.
– Корбет… – Рольф приложил ладонь к глазам. – Значит, он жив. Я рад. Со мной отправится Гарет Кестевен. Мы выступаем с восходом солнца. Позаботьтесь о провианте для солдат. Я не вернусь в Драгонвик без нее.
– Да, милорд. – Вэчел поднес вино ближе. – Сэр Раннулф и сэр Глэйт просят позволения поговорить с вами, как и Роберт де Викспонт.
Рольф кивнул.
– А сэр Саймон и сэр Ричард?
Вэчел запнулся, потом сказал:
– Их не могут найти. Я не знаю, погибли они или ранены.
Глядя на Гая, Рольф сказал тихо:
– Если их не найдут, я обвиню их в измене. Где их люди?
– Они привели очень немного людей. Те, что на службе у сэра Саймона, еще здесь. Они не знают, где их лорд. Люди Ричарда де Уитби исчезли.
– Сэр Раннулф и сэр Глэйт найдут меня в моей комнате. И пошлите ко мне сэра Роберта, если он, конечно, еще не там.
– Милорд, – расстроенным голосом сказал Гай, – есть одна вещь, о которой я должен был раньше сказать вам, но не придал значения. Сэр Саймон… Во время охоты его с нами не было. Когда я вас обнаружил, то могу поклясться, что видел его за деревьями рядом с той прогалиной. Но потом все так быстро случилось, и когда меня порвал медведь…
Рольф поднял руку и остановил его:
– Не думайте сейчас об этом. Сначала я должен найти Эннис. Сэр Саймон, вероятно, скоро появится.
Поднявшись, Рольф поймал взгляд Гая. Его прежние подозрения не исчезли, несмотря на ранения рыцаря. Сэр Саймон сказал, что это Гай погнал на него медведя. Это логично для человека, стремящегося посеять сомнения в его мозгу. Но Гай ли это? Или сэр Саймон? Рольф чувствовал, что Гай что-то скрывает. И он не мог себе представить, что же ему скрывать, если не свою вину.
Гай прочистил горло и указал на свою раненую ногу:
– Я не могу отправиться на помощь леди. Если бы я был в силах, то непременно поехал бы. Я просто хотел вас предупредить, чтобы вы их остановили…
Рольф поднял руку:
– Нет, сэр Гай. Что бы я ни думал об этом, одно я знаю точно: будь на то ваша воля, вы не позволили бы причинить вред моей леди.
– Будь моя воля, я поехал бы с вами завтра, – пробормотал Гай расстроенно.
– Мне понадобятся мои рыцари, но только те, что могут держаться в седле, – ответил Рольф с улыбкой. – Выздоравливайте. Я оставляю замок на вашу ответственность. – Его голос стал жестче: – Не обманите моего доверия, сэр Гай.
На какое-то время наступила тишина, нарушаемая только шипением факелов и затрудненным дыханием собаки. Затем Гай отчетливо произнес:
– Скорее я умру, чем обману ваше доверие и доверие леди.
– Если вы обманете мое доверие, то будете мечтать о смерти задолго до того, как она наступит, – медленно проговорил Рольф.
14
Дождь лил немилосердно. Чувствуя себя совершенно несчастной, Эннис куталась в свой плащ с капюшоном и молилась об освобождении, как она делала это с того самого момента, когда ее увезли из Драгонвика. От первого дня в ее сознании осталось впечатление грязного пятна, состоящего из страха и ярости. Целые часы изнурительной скачки, укромные тропы и долгая ночь, проведенная под стогом сена. С первыми лучами солнца ее похитители разделились и поехали разными путями.
Эннис охватило отчаяние. Рольф не сможет определить, какой дорогой ему надо ехать, какая группа воинов ее увезла. И она скоро окажется в Стонхеме, где он не сможет уже ей помочь. Как, должно быть, кудахтал от радости Тарстон, когда замышлял все это… Теперь понятно, почему он так легко примирился со свадьбой. Ведь он уже тогда был уверен, что она не задержится в Драгонвике надолго. Ее единственное упование было на то, что король не посвящен в эту интригу и что он не одобрит ее. Он мог бы заставить Сибрука освободить пленницу.
Закрыв глаза, Эннис вцепилась в высокую луку седла. Ее лошадь вел за своим конем солдат, одетый в кольчугу. Они быстро скакали по грязной дороге. От дождя ручьи и реки вышли из берегов, и дважды им пришлось пересекать опасные потоки. Все тропы были залиты водой, так что казалось невероятным, чтобы Рольф отыскал следы.
Если, конечно, он кинется в погоню.
А если нет? Их брачные обеты были произнесены, документы подписаны при свидетелях, и брак осуществлен. Теперь ее земли как приданое перешли в распоряжение Рольфа. Ему будет достаточно просто «лишиться» тем или иным способом жены и сохранить контроль над ее землями. Агенты короля подтвердят законность брака. Он был заключен в присутствии вассалов и вилланов. Никто не опротестовал возможность союза, она не произнесла слов отказа. Все совершилось законно и согласно обычаю, и, говоря по правде, попалась она, словно заяц в ловушку…
С трудом балансируя в седле, поскольку лошадь все время скользила и спотыкалась на грязной дороге, Эннис обратилась к человеку, ехавшему впереди:
– Ваш командир отдает себе отчет в том, что мы прежде умрем, чем доберемся до места назначения?
Солдат бросил на нее безразличный взгляд.
– Когда остановимся, сами у него спросите, – угрюмо ответил он.
Было ясно, что эта скачка в такую погоду доставляла ему не больше радости, чем ей. По его шлему стекала вода, проникала под забрало, отчего борода совершенно промокла. Плащ, надетый поверх кольчуги, прилип к ней. Каждый раз, когда его конь встряхивал головой, крупные брызги летели во все стороны, обдавая воина с головы до ног. Остальные выглядели и чувствовали себя не лучше.
Деревья вплотную подступали к дороге, мокрые ветви касались лиц всадников. Ровный шум капель, разбивавшихся о землю, постоянно усиливался. Вдалеке слышались раскаты грома, тихое, зловещее сопровождение жуткого дня. Лошади вздрагивали и фыркали.
Наконец командир маленького отряда приказал остановиться. В одном месте высокие деревья росли так густо, что их ветви слились в какое-то подобие шатра. Под ним было темно и сыро, но он давал хоть какую-то защиту от дождя. Под этим природным навесом они и решили переждать надвигающуюся бурю.
Острый запах мокрых конских шкур, шерсти и земли мешался с ароматом цветущего боярышника. Его темно-зеленые зубчатые листья трепетали на ветру. Колючки вцепились в руку Эннис и вырвали из ее плаща кусок ткани. Крошечные розовые цветы усеивали колючие ветки. Новые почки готовы были распуститься вопреки непрерывным ударам дождя.
Солдат, ведший ее лошадь, разломил пополам кусок хлеба и молча подал Эннис. Она взяла. Возможно, другой пищи не будет, пока они прячутся здесь в темноте.
– Спасибо, – пробормотала она, и он коротко кивнул.
Хлеб был сырой и несвежий, но голод все-таки утолял. Скоро стало ясно, что дождь не намерен прекращаться. Эннис взглянула на своего стража. Тот молча жевал, глядя прямо перед собой в темноту размытой дороги.
– Далеко нам еще до места? – спросила она, не надеясь получить ответ.
Солдат обернулся к ней:
– Мы не едем прямой дорогой. Мы петляем и ищем окольные тропы.
– Чтобы обмануть погоню, я думаю.
Он кивнул:
– Да. Опасно навлекать на себя гнев Дракона.
Эннис уставилась на него:
– Вы что же, думаете, что уже не сделали этого? Святая Мария! Когда ле Дрейк нас найдет, вы сильно пожалеете, что были настолько глупы, чтобы присоединиться к этой безмозглой банде, сэр Дурак!
Солдат смерил ее спокойным взглядом:
– Вы можете задирать меня сколько угодно, но только в заложниках не я, а вы. И что, вам действительно так важно, кто хозяин?
В его словах было много горькой правды.
– Возможно, – сказала Эннис, – но вот вы, например, свободный человек. Вы можете сами выбирать свой образ жизни – или смерти. Кажется, вы уже определили и то, и другое.
Какое-то время слышался только шум дождя, фырканье лошадей и бормотание солдат. Затем страж произнес:
– Моя судьба решилась еще при рождении. Мой удел в точности такой, как и у других, свободных по рождению, но закабаленных нуждой. Мой отец был солдатом, и его отец тоже – и так со времен Вильгельма Первого . Это все, что мы знаем.
Эннис молчала. Этот безымянный солдат говорил от лица большинства англичан. Все, казалось, были в тисках нужды, кроме некоторых достаточно сильных и жестоких, кому удалось разбить оковы и начать строить новую жизнь. Она не была в их числе. Она была поймана в сеть, порвать которую не могла. Что с того, что тюрьма ее отделана шелком и бархатом, а не построена из глины и грязной соломы? Тюрьма есть тюрьма… Правила безжалостны, решетки невидимы, и это, наверное, самое страшное, что их увидеть нельзя. Даже крепостные свободнее, чем она.
Если Рольф и придет на помощь, изменится ли что-то в ее жизни? Нет, как и прежде, она будет связана правилами своего сословия, жизнь ее будет вновь определяться другими. Если не муж, то король станет постоянно подрезать ей крылья.
Начался град. Ледяные шарики величиной с горошину засыпали разбитую дорогу и ветви деревьев, пробивая толщу сучьев и падая на головы тех, кто прятался под ними. Эннис наблюдала, как градины падают в глубокую колею, оставленную колесами множества повозок. Некоторые из них исчезали в грязи, другие отскакивали и оставались блестеть на траве.
Лошадь заржала. Один из солдат кашлянул. Страж Эннис сидел неподвижно и прямо, обратив окаменелое лицо к зарослям боярышника. Еще какое-то время град сыпался с назойливым стуком. Льдинки шуршали, падая на листья, и позвякивали, отскакивая от стальных шлемов. Затем град прекратился столь же внезапно, как и начался. Градины лежали повсюду – на траве, на земле, на дороге. Ветер понемногу разогнал облака, и солнечный свет стал проникать сквозь ветви, создавая замысловатые узоры. Крошечные льдинки начали таять, отражая свет холодными искрами.
Они снова выехали на дорогу, которая теперь шла полем. Копыта заскользили по грязи. Эннис сложила пальцы на луке седла, пытаясь молиться, но слова не шли с языка.
Впереди дорога поворачивала, снова теряясь в тенистой гуще деревьев. Заполненные водой колеи превратились в серебряные ленты благодаря отразившемуся в них солнцу. Над изумрудной зеленью луговой травы изогнулась сверкающая радуга. Говорили, что это – знак, которым Бог возвещает миру, что тот не будет вновь уничтожен потопом. Отец Эннис однажды сказал в шутку, что при этом у Него остается в запасе еще много других способов уничтожить мир. Иногда ей казалось, что у каждого человека есть свой собственный мир, который может быть разрушен. Если так, то ее миру как раз сейчас и грозит опасность.
Когда они снова въехали в тень деревьев, солнце уже вовсю играло на влажных листьях. Дорога здесь не была такой грязной, потому что ветви смыкались в вышине, образуя подобие крыши. Все кругом тихо шептало, мягкие шорохи эхом отражались от деревьев по обеим сторонам дороги.
Вдруг кони навострили уши и их бег ускорился. Эннис заметила, как ее страж напрягся в седле, а его рука легла на рукоять меча. Шестеро остальных солдат обнажили оружие. Сердце Эннис бешено застучало. Она потянулась к своему кинжалу, но вспомнила, что его у нее отобрали.
Не успела она спросить, что происходит, как со всех сторон раздались гортанные вопли. В испуге она пятками ударила по бокам лошади как раз тогда, когда ее телохранитель дернул коня за узду, поэтому животное прогалопировало вперед неровными скачками, закидывая задние ноги. Эннис едва удержалась в седле.
Затем все смешалось в хаосе криков, ржания и звона мечей. Эннис обеими руками вцепилась в седло, а страж пытался обуздать ее лошадь, чтобы та не могла встать на дыбы. После нескольких энергичных рывков она перешла наконец на рысь.
Капюшон плаща Эннис съехал ей на глаза. Она почти ничего не видела во время их скачки по узкой тропинке – только несущуюся под копытами землю да придорожный кустарник. Оглянувшись на Эннис, солдат велел ей держаться ближе. Его губы были плотно сжаты, а солнечный свет сверкал на мече и шлеме.
– Вы должны быть рядом со мной, миледи, что бы ни случилось. Я не позволю причинить вам вред.
– Это разбойники?
Разбойники, этот бич и ужас лесных дорог, прятались среди густых зарослей, поджидая свои жертвы. Эти изгои не просто грабили путешественников, но обязательно их убивали, чтобы не оставлять свидетелей. Когда кого-нибудь из разбойников удавалось схватить, его вешали без церемоний, иногда предварительно лишив глаз и конечностей. Но даже такие зверства действовали не слишком устрашающе.
Эннис знала, что не в обычае разбойников нападать на вооруженных солдат. По-видимому, их смелость и алчность подстегнул ее отделанный горностаем плащ и красивая одежда. Но, даже если бы разбойникам удалось победить, ее вряд ли ждала смерть. Конечно, ее оставили бы в живых, чтобы потребовать выкуп. Ее судьба, окажись она в их руках, мало отличалась бы от той, что ждет ее в замке Тарстона Сибрука. Да, она всегда была пешкой и всегда будет разменной монетой в руках мужчин.
Ее телохранитель ускорил бег коня. Другие воины остались далеко позади. Брызги грязи летели из-под копыт лошадей, попадая на ее одежду. Звуки боя едва слышались за спиной, заглушаемые деревьями и стуком копыт. Тени пятнами ложились на землю, свет мерцал над дорогой и над странным темным силуэтом, возникшим посредине ее. Затем яркий луч солнца пробился сквозь облака и ветви и осветил это нечто.
Затаив дыхание, Эннис едва удержалась от крика при виде огромного призрака. Гигантское страшное чудовище, вокруг которого клубился дым, неотвратимо приближалось, сверкая желтым, зеленым и черным. На фоне призрачного света оно казалось объятым пламенем. На мгновение ее сердце остановилось, и она услышала, как вскрикнул, перекрестившись, ее телохранитель.
Святые Мария и Иосиф! Это дракон! Настоящий, в дыму и в адском пламени, издающий громкий яростный вой, от которого качаются деревья… И он все ближе, все отчетливее вырисовывается из этих мрачных теней и туманного света. Но что это? Она видит не неуклюжую чешуйчатую тварь, а всадника.
Тут только она поняла, что перед нею боевой конь, несущий всадника в полных доспехах. За клубы дыма она приняла свет, проникающий сквозь испарения, которыми после дождя был пропитан воздух.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37