– Но повторяю вам, Люк не похвалит меня за досужие сплетни.
– Да мне и не нужны сплетни, сэр Роберт. – Ее резкий тон заставил его взглянуть на нее с удивлением. – Мне нужна правда. Можно ли доверять Жан-Полю? Не способен ли он снова предать своего брата?
Воцарилось долгое молчание. До них долетали приглушенные голоса нескольких гостей, собравшихся поодаль вокруг центрального очага. Две собаки затеяли драку из-за оставшейся от завтрака кости. Сквозняк колебал гобелены на стене, из окон лился серый зимний свет. Роберт откашлялся и опустил взгляд на свои пальцы, сжимавшие кубок с вином.
– Непохоже, что ему можно доверять, – наконец заговорил он. – Но люди со временем меняются, миледи, – добавил он, подняв на нее глаза, – и вполне может быть, что Жан-Поль осознал свою ошибку. Но я этого не знаю, поскольку почти не разговаривал с ним со времени своего приезда.
– Вы думаете, он изменился?
– Миледи… – Роберт беспомощно оглянулся вокруг. – Обратитесь с этими вопросами к мужу. Боюсь, я не тот человек, которого вам нужно расспрашивать.
И без того ломаный английский Роберта стал почти непонятным, и Кора улыбнулась его волнению. Она сделала глоток вина, давая ему время прийти в себя, и прошептала:
– Он отказывается обсуждать это со мной. Вы должны рассказать мне все.
– Мой Бог! Это невозможно…
– Возможно или нет, но никто другой не может рассказать мне всю правду.
– А зачем вам это знать? – уже раздраженно перебил Роберт и осушил свой кубок одним глотком. – От этого не будет никакой пользы.
– Совсем наоборот, Роберт де Брийон. Если какой-то человек злоумышляет против Люка, я смогу его остановить.
– Вы думаете, Люк такой простак, что позволит своему брату предать себя еще раз? – покачал головой Роберт. – Вы плохо знаете его, если можете поверить в это. Люк вовсе не дурак.
– Нет, но он пригрел у себя на груди змею. Сколько времени пройдет, прежде чем она укусит? – пристально взглянула на него Кора.
– Миледи, вы меня уговорили, – выставил руки ладонями вперед Роберт. – Так вы и в самом деле не помиритесь со мной без этого?
– Нет, пока не услышу правду.
Роберт застонал.
– Вы несгибаемы! Ну что ж, так и быть. Что бы вы хотели узнать?
– Как я уже сказала, мне нужна правда, а не слухи.
Вздохнув, Роберт поглядел на свой пустой кубок, рассеянно вертя его между пальцами.
– Это началось много лет назад, еще до того, как Люк приехал в Нормандию и появился в доме моего отца, став его воспитанником. Люку было всего восемь лет, когда он приехал к нам, и он считался незаконнорожденным, а все имение должно было со временем перейти к его младшему брату Жан-Полю. Это было сделано по настоянию его мачехи, матери Жан-Поля. Мать Люка была нормандкой, в то время как новая жена его отца была саксонкой.
– А где мать Люка теперь?
– Умерла. Она умерла от лихорадки, когда Люк был еще младенцем. Потом Жан-Люк женился снова, чтобы связать вместе саксов и нормандцев, как сказал король Эдуард.
У Коры сжало горло.
– Так, значит, отец Люка отрекся от него в пользу своего младшего сына?
Роберт кивнул.
– Его отец добился церковного свидетельства, объявляющего его первый брак незаконным, по причине кровного родства, поскольку мать Люка приходилась родственницей его дяде. Это означало, что Жан-Поль, родившийся в Англии от матери– саксонки, должен был унаследовать английские земли. А Люка отец отослал подальше от дома.
Перед мысленным взором Коры предстал маленький мальчик, растерянный, оставшийся без матери. Как мог отец так поступить с собственным сыном?..
Должно быть, этот вопрос отразился в ее глазах, и Роберт, мягко коснувшись руки своей собеседницы, сказал:
– Это было к лучшему, что его отослали, поскольку мачеха его оказалась бессердечной женщиной. Когда Люк приехал в дом моего отца, на нем еще были следы побоев, и даже имелось несколько шрамов, хотя шрамов в душе было больше, нежели на теле.
В это легко было поверить. Кора и сама видела на нем множество шрамов. Так, значит, не все они были получены в битвах, как она полагала. Она отхлебнула вина, стараясь взять себя в руки.
– Расскажите мне, сэр Роберт, что случилось с его отцом и мачехой?
– Ах, это еще труднее. К тому времени Люк стал уже взрослым, и мы были разлучены обстоятельствами на некоторое время.
– Вы однажды сказали мне, что нормандские рыцари объединяются в отряды на всю жизнь. Почему же он не был с вами?
Роберт криво усмехнулся.
– У вас слишком хорошая память. Да, это правда, но рыцарская служба требовалась нашему сюзерену всего сорок дней в году. Все остальное время мы были вольны жить как нам вздумается. Отец вызвал Люка в Англию. Это произошло, когда Вильгельм был еще герцогом, а король Эдуард все еще жив, хотя временами на него и находило помешательство.
– Он был очень религиозен, а не помешан.
Роберт слегка пожал плечами, что указывало на его неверие, но спорить не стал.
– Рассказывайте дальше.
– Ах, миледи… отпустите душу на покаяние. Давайте помиримся, и я пойду. Тяжелое дело – рассказывать чужие тайны.
– Это не тайна, раз полсвета уже шепчется о ней, сэр Роберт, – возразила Кора.
– Да, но если бы Люк хотел, чтобы вы ее знали, он бы сам вам все рассказал.
– Мне что же, теперь отправиться к его брату, чтобы получить ответы на вопросы, которые меня мучают?
Роберт сочувственно посмотрел на нее.
– Но все, что я дальше вам расскажу, я знаю от самого Люка.
Он помолчал, снова тяжело вздохнул, а Кора тем временем сделала знак пажу принести еще вина. Роберт бросил на нее благодарный взгляд и отпил из кубка порядочно, прежде чем поставить его на стол и начать рассказ.
– Итак, Люк был вызван в Англию своим отцом. К тому времени Гарольд вернулся в Англию после того, как потерпел кораблекрушение у берегов Нормандии, и попал в руки Вильгельма. Прежде чем освободить его, герцог принудил Гарольда поклясться, что тот поможет ему в борьбе за королевскую корону.
Когда Люк прибыл в Англию, его отец, Жан-Люк, сказал ему, что король Эдуард при смерти и что бароны выбрали королем Гарольда. Люк был потрясен, услышав о такой измене. Он предупредил отца, что, если Гарольд нарушит клятву Вильгельму, это может стать причиной конфликта между Нормандией и Англией. Однако Жан-Люк не внял этому предостережению. Он принялся склонять сына на свою сторону и пообещал, что если Люк примкнет к Гарольду, то он поделит Монтфор со своим братом.
Жан-Поль, младший сын, узнав об этом, пришел в страшную ярость. Он не желал делиться наследством, которое уже привык считать своим. Чтобы скомпрометировать брата, Жан-Поль привлек к делу постороннего человека. Некий Тостиг, по его наущению, распространил слухи, будто Люк предал Вильгельма и сражается на стороне Гарольда. Многие поверили этому, ведь Тостиг был близок к Вильгельму, женат на свояченице герцога.
– И Вильгельм ему поверил?
Роберт покачал головой.
– Вильгельм хорошо знал этого человека и не поверил ему. Зато, не слишком-то доверяя Жан-Люку де Монтфору, он вызвал его ко двору.
– И Жан-Люк отказался?
– Нет, он приехал, но выдал герцогские планы саксам. И если бы не противный ветер, который замедлил прибытие самого Вильгельма в Англию, все могло бы обернуться совсем иначе. Жан-Люк был разоблачен и заплатил за это своей головой. А Жан-Поль едва избежал казни, лишившись Монтфора и будучи обесчещен.
– А Люк…
– Люк тоже оказался обесчещен. Многие считали его столь же виновным, как брат и отец. Но Вильгельм так не считал и оставил Люка у себя на службе. Ни один человек не осмеливался при нем сказать вслух, что он думает обо всем этом, – Вильгельм так же нетерпим к сплетням, став королем, как и в бытность свою герцогом.
Кора задумчиво теребила шитье на своем рукаве, размышляя над рассказом Роберта. Потом подняла на него взгляд.
– А что случилось с мачехой Люка?
– Бежала. И по-видимому, умерла. Она исчезла после того, как ее муж лишился головы. С тех пор никто о ней ничего не знает.
– Даже ее собственный сын?
Роберт выглядел удивленным.
– Наверное.
– А может быть, стоило разузнать о ней поточнее? Если эта жестокая женщина все еще жива, именно Люка она должна винить во всех своих несчастьях.
– Это возможно, но маловероятно, чтобы она была в силах причинить ему какое-то зло. Никто не видел ее и не слышал о ней уже несколько лет.
– А тем не менее ее сын приезжает в Вулфридж перед тем, как Люк возвратился из Йорка. Такое впечатление, что кто-то внимательно наблюдает за Люком. Откуда Жан-Поль так быстро узнал, что Люк стал владельцем Вулфриджа?
– Ну… я полагаю… всем в Англии известно, что Люк Луве добыл себе графство. Это не тайна. Новости распространяются быстро.
– Но только в Англии. – Кора улыбнулась, глядя на озадаченное выражение лица Роберта. – А мне говорили, что, спасаясь от гнева Вильгельма, Жан-Поль бежал в Шотландию.
– Да, но это ничего не значит. Новости одинаково доходят и на север, и на юг.
– Конечно, конечно. Но задумайтесь на минуту, зачем Жан-Полю покидать страну, где он живет в безопасности, и приезжать туда, где он подвергается немалому риску?
– Миледи, вы задали очень интересный вопрос.
– Он не выходит у меня из головы с тех самых пор, как мы вернулись из Йорка. Вам не кажется, что Люк и сам должен бы подумать об этом?
– Он не разговаривал со мной о своем брате, миледи. Это болезненная тема для него.
– Она станет еще болезненней, если его предадут снова. Он должен подумать над этим и быть настороже.
Подняв взгляд, Кора увидела в дверях зала леди Амелию, которая пристально наблюдала за ними. Догадавшись, что ее заметили, сразу же направилась к ним. Кора поднялась и поставила свой едва пригубленный кубок на стол.
– Извините, сэр Роберт, но меня призывают неотложные дела.
Проследив за ее взглядом, Роберт усмехнулся:
– Не оставляйте меня наедине с драконом, миледи. Я очень боюсь.
– Ну что ж, значит, в следующий раз вы хорошенько подумаете, прежде чем привозить этого дракона с собой. Всего хорошего, сэр.
И, высоко подняв голову, она вышла из зала, холодно кивнув по дороге леди Амелии.
16
Изрыгая проклятия, Люк рубил мечом высокий тростник. Ноги его промокли, лошадь устала, а сам он окоченел от холода. И все из-за этой проклятой волчицы. Ручная она или нет, но Люк был готов убить эту зверюгу, если ему придется и дальше таскаться за ней по болотным зарослям, увязая в глубоком снегу.
Он встал на колени и вгляделся в следы на тропе. На влажной белизне, рядом с пучком тростника отчетливо виднелись отпечатки крупных волчьих лап. Края следов слегка обледенели – это указывало на то, что прошло уже некоторое время с тех пор, как волчица пробежала тут.
Нахмурившись, Люк поднял взгляд и оглядел пустынную равнину вокруг себя. Границы Вулфриджа простирались от морского побережья на западе до небольшого монастыря на востоке, образуя неровный треугольный участок земли. Большая часть его представляла собой вересковые пустоши, местами поросшие густым старым лесом, а недалеко от того места, где он стоял, протекала, впадая в море, река. Волчица не могла бы перейти этот быстрый поток, да и что ей делать на бесплодных землях, тянущихся вдоль моря?
Поднявшись на ноги, Люк раздраженно похлопал поводьями по ладони. Будь проклята эта тварь! Не стоило ему обещать Коре, что он вернется с волчицей. А теперь потерпеть неудачу было бы вдвойне тяжело: он не хотел увидеть печаль в ее глазах и слезы оттого, что волчица погибла. Но ведь ничто не вечно на этом свете, и, если Шеба погибла, ничего уже не поделаешь. Хотя для Коры, конечно, это будет слабым утешением.
Лошадь его заржала, насторожив уши и нервно взрывая снег копытами. Люк повернулся, чтобы успокоить ее. На этот раз с ним был не Драго, а соловый жеребец, ведь боевые кони существуют не для того, чтобы таскаться на них по болотистым пустошам.
Конь отпрянул от его протянутой руки, раздувая ноздри, и Люк настороженно замер. Ветер донес до него запах дыма, едкий и резкий. Жеребец, зазвенев удилами, снова вскинул голову и беспокойно заржал.
Люк сел в седло и направился туда, откуда несло дымом. Тонкий столбик дыма поднимался над снежными склонами, стлался над небольшим леском, над оголенными деревьями с корявыми заиндевевшими стволами. Люк подъехал ближе. Теперь он видел, что дым поднимается от ветхой хижины, построенной из камня и дерева, выходя из отверстия в ее двухскатной крыше.
Остановив лошадь на пологом склоне, спускающемся к лесочку, Люк внимательно огляделся. Это была убогая лачуга, но вполне мирная на вид. И все же он был настороже. За долгие годы, проведенные в походах и сражениях, Люк научился не доверять первому впечатлению.
Низкую каменную ограду занесло снегом, снег покрывал и плакучие ивы, гроздьями свисал с высохших коричневых ветвей плюща. Время от времени дым прибивало порывами ветра к земле – длинными бело-серыми клочьями он стлался тогда меж кустарников. Один из таких клочков вдруг метнулся в сторону, но, не успев еще толком удивиться, Люк понял, что это не дым, а какой-то белесый зверь, рыскающий там, размахивая пушистым хвостом.
Шеба!..
Люк пустил коня вниз по склону, и жеребец снова заржал и насторожил уши, пробираясь сквозь сухой кустарник. Копыта его зачавкали по мокрому снегу, и Люк увидел какую-то тень в окне лачуги. Его заметили.
Люк остановил коня возле хижины. Белый пар клубился у ноздрей усталого коня; он нервно переступал ногами.
– Кто вы?
Этот странный голос, глубокий и несколько гортанный, раздался неизвестно откуда. Люк прищурился.
– Покажись.
– Хорошо, но после того, как узнаю ваши намерения. Кто это явился ко мне?
– Люк Луве, хозяин Вулфриджа и твой господин. Этот дом стоит на моей земле.
Сиплый смех был ему ответом.
– Я слышал о вас, Люк Луве. Слава о вас распространилась далеко. Говорят, что вы доблестный рыцарь, а не просто наш новый господин.
– Покажись! – потребовал Люк. – Я не собираюсь разговаривать с невидимкой.
Заскрипела кожа, когда Люк заерзал в седле, а через мгновение из-за кустов, росших возле лачуги, показалась какая-то странная фигура. Прихрамывая, к нему приблизился старик, одетый в звериные шкуры. Косматые седые волосы доходили ему до плеч, а густая борода – до середины груди.
– Ты и есть Сигер? – спросил Люк, и старик кивнул.
– Да, это я. Значит, вы тоже слышали обо мне?
– Леди Кора говорила о тебе.
– Она прислала вас за Шебой?
Люк кивнул:
– Да. А волчица пойдет со мной?
– Даже впереди вас, мой нормандский друг. – Сигер скрипуче рассмеялся и кивнул, чтобы Люк спешился. – Пойдемте. Там в горшке у меня тушеный кролик, а в кувшине доброе ячменное пиво.
И, не дожидаясь, пока Люк примет его приглашение, Сигер повернулся и захромал обратно в хижину, волоча одну ногу по снегу и опираясь на суковатую палку. Люк спешился и отвел коня под навес возле лачуги.
Ему пришлось пригнуть голову, чтобы пройти в низкую дверь, а в нос тут же ударила волна крепких и довольно едких запахов. Ряды пожелтевших звериных черепов приветствовали его с грубо сколоченных полок на стене; давно умершие создания уставились на него пустыми глазницами. Большой котел клокотал над очагом, и пар, поднимаясь вверх, выходил сквозь отверстие в крыше, смешиваясь с дымом.
Старик сунул ему в руку чашу, пахнущую медом и пряностями.
– Мед, – коротко сказал он. – Медовуха – наше саксонское вино.
Наложив в деревянную миску добрую порцию тушеного мяса, он и ее протянул Люку, добавив ломоть грубого ячменного хлеба. И тут же, без всяких церемоний тяжело опустился на табурет, не дожидаясь разрешения и не предложив сначала сесть своему господину. Потом выжидающе посмотрел на Люка.
– Расскажите о Коре. Давненько я не видел ее. Она здорова? Вспоминает еще о Сигере?
Люк осмотрелся и разглядел в слабом свете очага и ужасно коптящей сальной свечки еще один табурет. Он подтянул его к себе ногой и уселся. Сигер ел мясо, используя вместо ложки свои собственные пальцы и хлеб. Люк опустил глаза в миску.
– Госпожа здорова. Но она соскучилась по своей волчице.
– И вы отправились искать ее? – Сигер причмокнул губами, глядя на Люка поверх своей миски. – А что же Кора не пришла сама?
Люк обмакнул хлеб в дымящееся варево и откусил кусок. Прожевав, ответил:
– Я велел ей оставаться в замке.
– Ага, понятно.
Через некоторое время, видя, что Сигер молчит, Люк сказал:
– Снег очень глубокий. Все время приходится быть начеку, того и гляди лошадь сломает ногу.
Сигер кивнул, но внимание его было по-прежнему сосредоточено на еде. Они ели молча, и Люк уже начал терять терпение.
Казалось, старик издевается над ним.
– Позови волчицу, Сигер, – велел он. – Я должен привести ее в замок до темноты.
– Каким образом?
Сигер взглянул на него с удивлением; с пальцев старика капала подлива.
– Я прихватил с собой веревку, – сказал Люк.
– Вы намереваетесь тащить волчицу на поводке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35
– Да мне и не нужны сплетни, сэр Роберт. – Ее резкий тон заставил его взглянуть на нее с удивлением. – Мне нужна правда. Можно ли доверять Жан-Полю? Не способен ли он снова предать своего брата?
Воцарилось долгое молчание. До них долетали приглушенные голоса нескольких гостей, собравшихся поодаль вокруг центрального очага. Две собаки затеяли драку из-за оставшейся от завтрака кости. Сквозняк колебал гобелены на стене, из окон лился серый зимний свет. Роберт откашлялся и опустил взгляд на свои пальцы, сжимавшие кубок с вином.
– Непохоже, что ему можно доверять, – наконец заговорил он. – Но люди со временем меняются, миледи, – добавил он, подняв на нее глаза, – и вполне может быть, что Жан-Поль осознал свою ошибку. Но я этого не знаю, поскольку почти не разговаривал с ним со времени своего приезда.
– Вы думаете, он изменился?
– Миледи… – Роберт беспомощно оглянулся вокруг. – Обратитесь с этими вопросами к мужу. Боюсь, я не тот человек, которого вам нужно расспрашивать.
И без того ломаный английский Роберта стал почти непонятным, и Кора улыбнулась его волнению. Она сделала глоток вина, давая ему время прийти в себя, и прошептала:
– Он отказывается обсуждать это со мной. Вы должны рассказать мне все.
– Мой Бог! Это невозможно…
– Возможно или нет, но никто другой не может рассказать мне всю правду.
– А зачем вам это знать? – уже раздраженно перебил Роберт и осушил свой кубок одним глотком. – От этого не будет никакой пользы.
– Совсем наоборот, Роберт де Брийон. Если какой-то человек злоумышляет против Люка, я смогу его остановить.
– Вы думаете, Люк такой простак, что позволит своему брату предать себя еще раз? – покачал головой Роберт. – Вы плохо знаете его, если можете поверить в это. Люк вовсе не дурак.
– Нет, но он пригрел у себя на груди змею. Сколько времени пройдет, прежде чем она укусит? – пристально взглянула на него Кора.
– Миледи, вы меня уговорили, – выставил руки ладонями вперед Роберт. – Так вы и в самом деле не помиритесь со мной без этого?
– Нет, пока не услышу правду.
Роберт застонал.
– Вы несгибаемы! Ну что ж, так и быть. Что бы вы хотели узнать?
– Как я уже сказала, мне нужна правда, а не слухи.
Вздохнув, Роберт поглядел на свой пустой кубок, рассеянно вертя его между пальцами.
– Это началось много лет назад, еще до того, как Люк приехал в Нормандию и появился в доме моего отца, став его воспитанником. Люку было всего восемь лет, когда он приехал к нам, и он считался незаконнорожденным, а все имение должно было со временем перейти к его младшему брату Жан-Полю. Это было сделано по настоянию его мачехи, матери Жан-Поля. Мать Люка была нормандкой, в то время как новая жена его отца была саксонкой.
– А где мать Люка теперь?
– Умерла. Она умерла от лихорадки, когда Люк был еще младенцем. Потом Жан-Люк женился снова, чтобы связать вместе саксов и нормандцев, как сказал король Эдуард.
У Коры сжало горло.
– Так, значит, отец Люка отрекся от него в пользу своего младшего сына?
Роберт кивнул.
– Его отец добился церковного свидетельства, объявляющего его первый брак незаконным, по причине кровного родства, поскольку мать Люка приходилась родственницей его дяде. Это означало, что Жан-Поль, родившийся в Англии от матери– саксонки, должен был унаследовать английские земли. А Люка отец отослал подальше от дома.
Перед мысленным взором Коры предстал маленький мальчик, растерянный, оставшийся без матери. Как мог отец так поступить с собственным сыном?..
Должно быть, этот вопрос отразился в ее глазах, и Роберт, мягко коснувшись руки своей собеседницы, сказал:
– Это было к лучшему, что его отослали, поскольку мачеха его оказалась бессердечной женщиной. Когда Люк приехал в дом моего отца, на нем еще были следы побоев, и даже имелось несколько шрамов, хотя шрамов в душе было больше, нежели на теле.
В это легко было поверить. Кора и сама видела на нем множество шрамов. Так, значит, не все они были получены в битвах, как она полагала. Она отхлебнула вина, стараясь взять себя в руки.
– Расскажите мне, сэр Роберт, что случилось с его отцом и мачехой?
– Ах, это еще труднее. К тому времени Люк стал уже взрослым, и мы были разлучены обстоятельствами на некоторое время.
– Вы однажды сказали мне, что нормандские рыцари объединяются в отряды на всю жизнь. Почему же он не был с вами?
Роберт криво усмехнулся.
– У вас слишком хорошая память. Да, это правда, но рыцарская служба требовалась нашему сюзерену всего сорок дней в году. Все остальное время мы были вольны жить как нам вздумается. Отец вызвал Люка в Англию. Это произошло, когда Вильгельм был еще герцогом, а король Эдуард все еще жив, хотя временами на него и находило помешательство.
– Он был очень религиозен, а не помешан.
Роберт слегка пожал плечами, что указывало на его неверие, но спорить не стал.
– Рассказывайте дальше.
– Ах, миледи… отпустите душу на покаяние. Давайте помиримся, и я пойду. Тяжелое дело – рассказывать чужие тайны.
– Это не тайна, раз полсвета уже шепчется о ней, сэр Роберт, – возразила Кора.
– Да, но если бы Люк хотел, чтобы вы ее знали, он бы сам вам все рассказал.
– Мне что же, теперь отправиться к его брату, чтобы получить ответы на вопросы, которые меня мучают?
Роберт сочувственно посмотрел на нее.
– Но все, что я дальше вам расскажу, я знаю от самого Люка.
Он помолчал, снова тяжело вздохнул, а Кора тем временем сделала знак пажу принести еще вина. Роберт бросил на нее благодарный взгляд и отпил из кубка порядочно, прежде чем поставить его на стол и начать рассказ.
– Итак, Люк был вызван в Англию своим отцом. К тому времени Гарольд вернулся в Англию после того, как потерпел кораблекрушение у берегов Нормандии, и попал в руки Вильгельма. Прежде чем освободить его, герцог принудил Гарольда поклясться, что тот поможет ему в борьбе за королевскую корону.
Когда Люк прибыл в Англию, его отец, Жан-Люк, сказал ему, что король Эдуард при смерти и что бароны выбрали королем Гарольда. Люк был потрясен, услышав о такой измене. Он предупредил отца, что, если Гарольд нарушит клятву Вильгельму, это может стать причиной конфликта между Нормандией и Англией. Однако Жан-Люк не внял этому предостережению. Он принялся склонять сына на свою сторону и пообещал, что если Люк примкнет к Гарольду, то он поделит Монтфор со своим братом.
Жан-Поль, младший сын, узнав об этом, пришел в страшную ярость. Он не желал делиться наследством, которое уже привык считать своим. Чтобы скомпрометировать брата, Жан-Поль привлек к делу постороннего человека. Некий Тостиг, по его наущению, распространил слухи, будто Люк предал Вильгельма и сражается на стороне Гарольда. Многие поверили этому, ведь Тостиг был близок к Вильгельму, женат на свояченице герцога.
– И Вильгельм ему поверил?
Роберт покачал головой.
– Вильгельм хорошо знал этого человека и не поверил ему. Зато, не слишком-то доверяя Жан-Люку де Монтфору, он вызвал его ко двору.
– И Жан-Люк отказался?
– Нет, он приехал, но выдал герцогские планы саксам. И если бы не противный ветер, который замедлил прибытие самого Вильгельма в Англию, все могло бы обернуться совсем иначе. Жан-Люк был разоблачен и заплатил за это своей головой. А Жан-Поль едва избежал казни, лишившись Монтфора и будучи обесчещен.
– А Люк…
– Люк тоже оказался обесчещен. Многие считали его столь же виновным, как брат и отец. Но Вильгельм так не считал и оставил Люка у себя на службе. Ни один человек не осмеливался при нем сказать вслух, что он думает обо всем этом, – Вильгельм так же нетерпим к сплетням, став королем, как и в бытность свою герцогом.
Кора задумчиво теребила шитье на своем рукаве, размышляя над рассказом Роберта. Потом подняла на него взгляд.
– А что случилось с мачехой Люка?
– Бежала. И по-видимому, умерла. Она исчезла после того, как ее муж лишился головы. С тех пор никто о ней ничего не знает.
– Даже ее собственный сын?
Роберт выглядел удивленным.
– Наверное.
– А может быть, стоило разузнать о ней поточнее? Если эта жестокая женщина все еще жива, именно Люка она должна винить во всех своих несчастьях.
– Это возможно, но маловероятно, чтобы она была в силах причинить ему какое-то зло. Никто не видел ее и не слышал о ней уже несколько лет.
– А тем не менее ее сын приезжает в Вулфридж перед тем, как Люк возвратился из Йорка. Такое впечатление, что кто-то внимательно наблюдает за Люком. Откуда Жан-Поль так быстро узнал, что Люк стал владельцем Вулфриджа?
– Ну… я полагаю… всем в Англии известно, что Люк Луве добыл себе графство. Это не тайна. Новости распространяются быстро.
– Но только в Англии. – Кора улыбнулась, глядя на озадаченное выражение лица Роберта. – А мне говорили, что, спасаясь от гнева Вильгельма, Жан-Поль бежал в Шотландию.
– Да, но это ничего не значит. Новости одинаково доходят и на север, и на юг.
– Конечно, конечно. Но задумайтесь на минуту, зачем Жан-Полю покидать страну, где он живет в безопасности, и приезжать туда, где он подвергается немалому риску?
– Миледи, вы задали очень интересный вопрос.
– Он не выходит у меня из головы с тех самых пор, как мы вернулись из Йорка. Вам не кажется, что Люк и сам должен бы подумать об этом?
– Он не разговаривал со мной о своем брате, миледи. Это болезненная тема для него.
– Она станет еще болезненней, если его предадут снова. Он должен подумать над этим и быть настороже.
Подняв взгляд, Кора увидела в дверях зала леди Амелию, которая пристально наблюдала за ними. Догадавшись, что ее заметили, сразу же направилась к ним. Кора поднялась и поставила свой едва пригубленный кубок на стол.
– Извините, сэр Роберт, но меня призывают неотложные дела.
Проследив за ее взглядом, Роберт усмехнулся:
– Не оставляйте меня наедине с драконом, миледи. Я очень боюсь.
– Ну что ж, значит, в следующий раз вы хорошенько подумаете, прежде чем привозить этого дракона с собой. Всего хорошего, сэр.
И, высоко подняв голову, она вышла из зала, холодно кивнув по дороге леди Амелии.
16
Изрыгая проклятия, Люк рубил мечом высокий тростник. Ноги его промокли, лошадь устала, а сам он окоченел от холода. И все из-за этой проклятой волчицы. Ручная она или нет, но Люк был готов убить эту зверюгу, если ему придется и дальше таскаться за ней по болотным зарослям, увязая в глубоком снегу.
Он встал на колени и вгляделся в следы на тропе. На влажной белизне, рядом с пучком тростника отчетливо виднелись отпечатки крупных волчьих лап. Края следов слегка обледенели – это указывало на то, что прошло уже некоторое время с тех пор, как волчица пробежала тут.
Нахмурившись, Люк поднял взгляд и оглядел пустынную равнину вокруг себя. Границы Вулфриджа простирались от морского побережья на западе до небольшого монастыря на востоке, образуя неровный треугольный участок земли. Большая часть его представляла собой вересковые пустоши, местами поросшие густым старым лесом, а недалеко от того места, где он стоял, протекала, впадая в море, река. Волчица не могла бы перейти этот быстрый поток, да и что ей делать на бесплодных землях, тянущихся вдоль моря?
Поднявшись на ноги, Люк раздраженно похлопал поводьями по ладони. Будь проклята эта тварь! Не стоило ему обещать Коре, что он вернется с волчицей. А теперь потерпеть неудачу было бы вдвойне тяжело: он не хотел увидеть печаль в ее глазах и слезы оттого, что волчица погибла. Но ведь ничто не вечно на этом свете, и, если Шеба погибла, ничего уже не поделаешь. Хотя для Коры, конечно, это будет слабым утешением.
Лошадь его заржала, насторожив уши и нервно взрывая снег копытами. Люк повернулся, чтобы успокоить ее. На этот раз с ним был не Драго, а соловый жеребец, ведь боевые кони существуют не для того, чтобы таскаться на них по болотистым пустошам.
Конь отпрянул от его протянутой руки, раздувая ноздри, и Люк настороженно замер. Ветер донес до него запах дыма, едкий и резкий. Жеребец, зазвенев удилами, снова вскинул голову и беспокойно заржал.
Люк сел в седло и направился туда, откуда несло дымом. Тонкий столбик дыма поднимался над снежными склонами, стлался над небольшим леском, над оголенными деревьями с корявыми заиндевевшими стволами. Люк подъехал ближе. Теперь он видел, что дым поднимается от ветхой хижины, построенной из камня и дерева, выходя из отверстия в ее двухскатной крыше.
Остановив лошадь на пологом склоне, спускающемся к лесочку, Люк внимательно огляделся. Это была убогая лачуга, но вполне мирная на вид. И все же он был настороже. За долгие годы, проведенные в походах и сражениях, Люк научился не доверять первому впечатлению.
Низкую каменную ограду занесло снегом, снег покрывал и плакучие ивы, гроздьями свисал с высохших коричневых ветвей плюща. Время от времени дым прибивало порывами ветра к земле – длинными бело-серыми клочьями он стлался тогда меж кустарников. Один из таких клочков вдруг метнулся в сторону, но, не успев еще толком удивиться, Люк понял, что это не дым, а какой-то белесый зверь, рыскающий там, размахивая пушистым хвостом.
Шеба!..
Люк пустил коня вниз по склону, и жеребец снова заржал и насторожил уши, пробираясь сквозь сухой кустарник. Копыта его зачавкали по мокрому снегу, и Люк увидел какую-то тень в окне лачуги. Его заметили.
Люк остановил коня возле хижины. Белый пар клубился у ноздрей усталого коня; он нервно переступал ногами.
– Кто вы?
Этот странный голос, глубокий и несколько гортанный, раздался неизвестно откуда. Люк прищурился.
– Покажись.
– Хорошо, но после того, как узнаю ваши намерения. Кто это явился ко мне?
– Люк Луве, хозяин Вулфриджа и твой господин. Этот дом стоит на моей земле.
Сиплый смех был ему ответом.
– Я слышал о вас, Люк Луве. Слава о вас распространилась далеко. Говорят, что вы доблестный рыцарь, а не просто наш новый господин.
– Покажись! – потребовал Люк. – Я не собираюсь разговаривать с невидимкой.
Заскрипела кожа, когда Люк заерзал в седле, а через мгновение из-за кустов, росших возле лачуги, показалась какая-то странная фигура. Прихрамывая, к нему приблизился старик, одетый в звериные шкуры. Косматые седые волосы доходили ему до плеч, а густая борода – до середины груди.
– Ты и есть Сигер? – спросил Люк, и старик кивнул.
– Да, это я. Значит, вы тоже слышали обо мне?
– Леди Кора говорила о тебе.
– Она прислала вас за Шебой?
Люк кивнул:
– Да. А волчица пойдет со мной?
– Даже впереди вас, мой нормандский друг. – Сигер скрипуче рассмеялся и кивнул, чтобы Люк спешился. – Пойдемте. Там в горшке у меня тушеный кролик, а в кувшине доброе ячменное пиво.
И, не дожидаясь, пока Люк примет его приглашение, Сигер повернулся и захромал обратно в хижину, волоча одну ногу по снегу и опираясь на суковатую палку. Люк спешился и отвел коня под навес возле лачуги.
Ему пришлось пригнуть голову, чтобы пройти в низкую дверь, а в нос тут же ударила волна крепких и довольно едких запахов. Ряды пожелтевших звериных черепов приветствовали его с грубо сколоченных полок на стене; давно умершие создания уставились на него пустыми глазницами. Большой котел клокотал над очагом, и пар, поднимаясь вверх, выходил сквозь отверстие в крыше, смешиваясь с дымом.
Старик сунул ему в руку чашу, пахнущую медом и пряностями.
– Мед, – коротко сказал он. – Медовуха – наше саксонское вино.
Наложив в деревянную миску добрую порцию тушеного мяса, он и ее протянул Люку, добавив ломоть грубого ячменного хлеба. И тут же, без всяких церемоний тяжело опустился на табурет, не дожидаясь разрешения и не предложив сначала сесть своему господину. Потом выжидающе посмотрел на Люка.
– Расскажите о Коре. Давненько я не видел ее. Она здорова? Вспоминает еще о Сигере?
Люк осмотрелся и разглядел в слабом свете очага и ужасно коптящей сальной свечки еще один табурет. Он подтянул его к себе ногой и уселся. Сигер ел мясо, используя вместо ложки свои собственные пальцы и хлеб. Люк опустил глаза в миску.
– Госпожа здорова. Но она соскучилась по своей волчице.
– И вы отправились искать ее? – Сигер причмокнул губами, глядя на Люка поверх своей миски. – А что же Кора не пришла сама?
Люк обмакнул хлеб в дымящееся варево и откусил кусок. Прожевав, ответил:
– Я велел ей оставаться в замке.
– Ага, понятно.
Через некоторое время, видя, что Сигер молчит, Люк сказал:
– Снег очень глубокий. Все время приходится быть начеку, того и гляди лошадь сломает ногу.
Сигер кивнул, но внимание его было по-прежнему сосредоточено на еде. Они ели молча, и Люк уже начал терять терпение.
Казалось, старик издевается над ним.
– Позови волчицу, Сигер, – велел он. – Я должен привести ее в замок до темноты.
– Каким образом?
Сигер взглянул на него с удивлением; с пальцев старика капала подлива.
– Я прихватил с собой веревку, – сказал Люк.
– Вы намереваетесь тащить волчицу на поводке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35