– А почему я должна возражать против возращения в Вулфридж? – От пережитого волнения Кора говорила хрипло, отрывисто. Она откашлялась. – И что это за способ, которым он намерен вернуть меня туда?
Глаза Люка слегка прищурились, губы сжались.
– Вильгельм решил выдать вас замуж. – Он замолчал, словно ему было трудно продолжать, а рот его брезгливо скривился.
Неужели ему так отвратительна была сама мысль об этом? И неужто она внушает ему такую неприязнь? Или потеря драгоценной леди Амелии так огорчает его? Уязвленная его поведением, Кора не устояла перед тем, чтобы не задеть его.
– Я не возражаю против замужества, если только этот мужчина не вы. Простите за откровенность, милорд.
– Я разделяю ваши чувства, но тут уж ничего не поделаешь. На вашу просьбу о возмещении причиненного вам ущерба отвечено самым справедливым образом: вы должны стать моей женой.
– И хозяйкой Вулфриджа? – улыбнулась она. – Тогда скорее это наказание для вас, а не для меня.
– Это только так кажется. – Люк отпустил ее руку и отступил на шаг, по-прежнему неприязненно глядя на нее. – Похоже, вас не настолько удивило это решение, как я предполагал.
– И слепому было видно, что королю не понравилось ни мое требование, ни твои поступки. Я действительно не очень удивлена. И не очень разочарована. Ведь я принадлежу Вулфриджу.
Подойдя к ней снова, Люк негромко произнес:
– Вы можете еще испытать это разочарование, миледи. Как моя жена, вы принадлежите мне, а не Вулфриджу. Как только мы поженимся, ни один мужчина не может стоять между нами. Даже король.
Холодок пробежал по спине Коры, когда она увидела горящие гневом и неукротимой яростью его глаза. Неужели, поставив решительно все на карту, она и в самом деле может проиграть?
– Миледи?..
Кора подняла голову и не сразу узнала своего посетителя. Он говорил на ломаном английском, с сильнейшим акцентом и приветливо улыбался ей. Поднявшись с узкой кровати в своей маленькой комнате, скорее напоминающей тюремную камеру, она поздоровалась с ним.
– Вас, кажется, зовут Роберт? Вы были во дворе замка, когда мы приехали, – добавила она.
Улыбка еще шире расплылась по его смуглому лицу, и он радостно кивнул.
– Да. Я Роберт де Брийон.
– А что вы делаете здесь, Роберт де Брийон? – Она обвела рукой свою крошечную каморку. – Это не слишком удобная комната для беседы или развлечений. Вы играете на лютне, быть может?
Роберт вступил в комнату и захлопнул за собой дверь, но Кора успела мельком заметить вооруженного стража, стоящего в коридоре.
– Играю, но не очень хорошо. От моей игры собаки начинают выть, а дети спасаются бегством.
Кора улыбнулась. Напряжение ее немного ослабло, и она была не прочь поболтать с этим остроумным рыцарем. Кора жестом пригласила его сесть на единственный в этой комнате табурет.
– В таком случае мы бы составили прекрасную пару, ведь мое пение производит тот же эффект. Итак, почему вы здесь?
– Не слишком любезный прием, миледи, – криво улыбнулся Роберт. – Я пришел, потому что я друг Люка.
– И вы надеетесь отговорить меня от брака с ним? – Кора с улыбкой покачала головой. – Поговорите лучше с королем. Это было его решение.
– Но вы не против, мне кажется. Постойте… – Он поднял руку, заметив, как она холодно выпрямилась. – Вы неправильно меня поняли, Кора де Бэльфур. Я не осуждаю вас. В самом деле, это хорошо, что Люк женится. Ему нужны наследники, теперь, когда у него есть земли и титул, которые можно передать по наследству.
Кора подозрительно посмотрела на него.
– А чего вы хотите от меня?
– Абсолютно ничего, миледи, – покачал головой Роберт. – Клянусь в этом. Я просто решил познакомиться с женщиной, у которой хватило доблести, чтобы приставить меч к горлу Люка, и хватило находчивости, чтобы женить его на себе. Это ваша волчица там внизу, в псарне?
– Вы ее видели? Как она?
– С волчицей все в порядке. Вот только гончие нервничают, а конюхи ругаются самыми непристойными словами, опасаясь, что лошади разбегутся. Сама же волчица вполне довольна. Только немного беспокоится, кажется.
Кора вздохнула.
– Шеба не привыкла сидеть под замком. Как и я.
Какое-то мгновение Роберт испытующе смотрел на нее при слабом свете, проникающем сквозь маленькое окошко, расположенное высоко, почти под потолком.
– Я нахожу, что вы необыкновенная женщина, миледи. Слухи о вас облетели весь замок. И теперь одни утверждают, что вы сам король Гарольд, вернувшийся в женском обличье, а другие, что вы… э-э… шлюха, которая стремится избежать правосудия.
– Последний, кто назвал меня так, истекал кровью чуть ли не две мили, – сказала она, имея в виду Жиля. – Так что не советую злоупотреблять такими словами.
– Parles-vous Franquis?
– Не обязательно говорить по-французски для того, чтобы понимать отдельные слова. – Она повернулась и принялась мерить маленькую комнату шагами. – Я не видела Люка с прошлой недели, с нашей аудиенции у короля.
Роберт хранил молчание. Она повернулась, чтобы взглянуть на него, и он пожал плечами с легкой улыбкой.
– Люк… не в духе. Последнее время он не в очень хорошем настроении.
– Скажите лучше, он просто зол.
Роберт усмехнулся.
– Пожалуй, да. Он вне себя. Я не часто видел его таким взбешенным.
Кора с любопытством взглянула на него. – А вы давно знаете Люка?
– С тех пор как он впервые приехал в Нормандию. Мы были еще детьми. Его определили пажом к моему отцу, а поскольку он был старше меня всего на два года, мы вскоре подружились с ним. Мы состоим в одном отряде рыцарей на службе у Вильгельма.
– Значит, вы хорошие друзья.
– В Нормандии рыцари объединяются в отряды примерно из двадцати пяти человек и часто связаны на всю жизнь. Мы вместе уже долгое время. – Роберт потер рукой подбородок, глядя на нее острым взглядом. – Я хотел познакомиться с женщиной, которая должна стать женой Люка, и понять, насколько правдивы эти слухи.
Она вздернула подбородок.
– Ну и как, удалось?
– Отчасти. – Он встал, высокий и стройный, но совсем не устрашающий, хотя комната все же от этого показалась ей еще меньше. – Какой странный оборот событий: вы приехали в Йорк в оковах, а уедете женой нормандского барона.
– Я приехала в Йорк дочерью саксонского барона, сэр, и потому не считаю эту перемену для себя очень уж лестной.
Роберт одобрительно засмеялся.
– У вас острый язык, миледи, как Люк и говорил. Вы будете держать его в руках, я думаю. Если только не вздумаете командовать им и руководить.
– Если это предупреждение, то в нем нет необходимости. У меня нет ни малейшего желания командовать Люком. Я просто хочу вернуться домой.
Кора не думала, что в ее словах прозвучала тоскливая нота, но по сочувственной улыбке Роберта поняла, что он уловил ее настроение. Она отвернулась, сердясь на саму себя за то, что невольно выказала свои чувства.
– Мне передали, что свадьба будет через две недели, – проговорила, взяв себя в руки, Кора.
– Король желает, чтобы она была отпразднована до первого декабря. Обряд будет совершать епископ собора святого Петра.
– Нормандский епископ.
– Как и большинство сейчас, за исключением тех, которые следуют старым церковным правилам.
– В то время как Вильгельм сам жжет и грабит церкви? Меня удивляет, что Папа поощряет это.
Роберт нахмурился.
– Король никогда не сжигал церквей. Собор святого Петра загорелся от соседних строений, и его уже нельзя было спасти. Это датчане разоряли церкви без всякой пощады, но только не король. Вильгельм не настолько глуп. Он хочет опираться на поддержку церкви и Папы, чтобы удержать эти земли.
Нетерпеливо махнув рукой, Кора пожала плечами:
– Ко мне это не имеет ни малейшего отношения. Я здесь пленница вплоть до дня своей свадьбы. Или до тех пор, пока король из прихоти не придумает другое развлечение.
– Вильгельм ничего не делает из прихоти, а только по твердому убеждению. Так что вы выйдете замуж, миледи, не заблуждайтесь на этот счет. Если не появится какая-то особая причина, способная помешать этому браку, вы станете женой Люка довольно скоро. Надеюсь, вы не пожалеете об этом, несмотря на то что сейчас думаете иначе.
Кора ничего не ответила. Разве не она сама всему причиной? Ведь она добивалась именно этого, а теперь почему-то испугалась. Она вернется в Вулфридж, но стоит ли это возвращение той цены, которую придется заплатить?
Люк был явно взбешен. Она предвидела, что так будет, но недооценила силу его гнева, не предугадала степень его ярости. Ей становилось не по себе, когда вспоминала его краткое предупреждение о том, что она просчиталась и поплатится за это.
Тогда, обхватив ее подбородок ладонью, Люк тихо произнес, глядя ей прямо в глаза:
– Я женюсь по приказу короля, но тебе будет мало радости от этого.
С тех пор Кора его не видела и была даже рада этому. До самого посещения Роберта она не видела никого, за исключением слуг, которые обслуживали ее.
Открыв дверь, Роберт увидел стражника, со смущенным лицом отпрянувшего от нее. Повернувшись к Коре, Роберт на прощание тихо посоветовал ей:
– В вас много обаяния. Воспользуйтесь им. Ничто другое на Люка не подействует.
Когда дверь вновь закрыли на прочный дубовый засов, тяжелый звук его, точно удар, заставил всю комнату содрогнуться. От запаха масляной лампы в ней было душно, а высокое окно над кроватью почти не пропускало воздуха. В полумраке Кора слышала разнообразные звуки, доносившиеся извне, оттуда, где кипела жизнь, и это лишь усиливало ее тоску.
Она поежилась и обхватила себя руками. Было холодно. Английские зимы всегда такие. Ей хотелось бы оказаться сейчас в родном Вулфридже, в его большом зале с пылающим камином, среди знакомых лиц, а вместо этого ее окружали промозглая духота и гнетущий полумрак ее каморки-темницы. Этот мир, который она увидела здесь, был совершенно другим, он изменился больше, чем она думала. Как удалось Вильгельму превратить английский город в нормандский так быстро? Все вокруг нее было другое – не только язык, на котором разговаривали, но даже одежда, обстановка, еда. Ничто не осталось прежним. Даже Люк не был здесь тем суровым воином, каким она встретила его на побережье: теперь он носил бархат и тонкое полотно.
И все же она помнила ту свирепую искру, сверкнувшую в его взгляде во время аудиенции у короля. С какой жестокой угрозой он уставился на нее тогда! Под его богатым нарядом и изысканными манерами таился безжалостный воин, и ей трудно было об этом забыть.
Ах, Люк! Неужели он так и не придет! Неужели он так возненавидел ее за то, что она вынудила его к этому браку, которого он явно не хотел?..
Укрыв ноги грубым одеялом, Кора поуютнее устроилась на кровати. Ну и ладно. Это был не идеальный выход, но она сделала то, что должна была сделать, единственное, что позволяло ей выжить. Все правильно, но если позволить овладеть собой всем этим эмоциям, она потеряет из виду свою конечную цель. А этого Кора не могла допустить. И не допустит. Слишком многое было поставлено на карту.
Глядя на узкую полоску света за окном, которая постепенно угасала по мере приближения ночи, она спросила себя, почему все же Люк не рассказал королю всю правду. Она ожидала, что он будет отрицать ее заявление, расскажет Вильгельму, что она сама соблазняла его, но он почему-то этого не сделал. Почему Люк не рассказал королю откровенно, что она сама, по сути дела, упала в его объятия?..
Прислонившись к стене, Кора опять подумала о Вулфридже, о свежем морском ветре, овевающем там по весне высокие травы, и перед ее мысленным взором встали родные, любимые стены… Да. Ради этого можно пойти на все.
10
Люк лежал без сна, уставясь в высокий потолок и слушая, как сладко похрапывают другие. Последние несколько недель он провел в непрерывных разъездах, стараясь как можно больше занять себя, лишь бы только не думать. По утрам он рано выезжал, чтобы обследовать окрестности, подавляя очаги мятежа и выявляя тех, кто еще сопротивлялся порядкам Вильгельма – король больше не терпел никакой оппозиции и весьма круто расправлялся с последними недовольными. А по ночам…
Ах, эти ночи! Он должен был, казалось бы, мгновенно засыпать от усталости, а на деле часто лежал без сна. Он много думал о Коре, которая скоро станет его женой. Его настроение колебалось от бешенства до угрюмой покорности судьбе, и все это с пугающей быстротой. Никогда Люк не считал себя человеком, способным так переживать из-за женщины. Однако Кора де Бэльфур заставила его сделать это. А хуже всего то, что он по-прежнему хотел ее каждую ночь, ворочаясь без сна в своей постели. Ему никак не удавалось выбросить из головы и нежную белизну ее кожи, и слабый аромат лаванды, окутывавший Кору, плавные изгибы податливого тела.
В эту ночь подобные мысли просто измучили его. Не находя себе покоя, Люк поднялся наконец с кровати и вышел во двор, залитый холодным, призрачным лунным светом.
Бесцельно побродив по двору, он оказался возле псарни, где в большой клетке, стоящей поодаль от собак, содержалась волчица.
Когда Люк приблизился, Шеба, слегка оскалив зубы, взглянула на него и настороженно ударила хвостом по стене клетки. Ручная волчица. В это трудно было поверить, особенно сейчас, когда, поправившись от хорошей кормежки, она выглядела даже более свирепо, чем раньше. Люк подошел поближе. Золотисто-карие глубокие глаза смотрели на него безбоязненно, не мигая.
Это невольно напомнило ему Кору, с ее таким же твердым взглядом и настороженным движением головы, словно спрашивающим его, что он намеревается делать. Они были схожи: эта волчица и красивая девушка. Обе настороженные и недоверчивые.
– Не бойся, я не причиню тебе зла, – прошептал он волчице, и та ответила еще одним ударом хвоста. Шеба негромко заскулила, а потом подняла голову и завыла. Заунывные, вибрирующие звуки пронизали все его существо.
– Если бы я мог, я бы тоже завыл с тоски, как и ты, – пробормотал ей Люк по-английски.
Шеба положила свою большую голову на лапы и заскулила. Люк потянулся к прутьям клетки, чтобы погладить ее по голове. Но тут же почувствовал себя глупо, осознав, что разговаривает с волчицей, и поспешно ушел, пока никто не видел этого. Не хватало еще, чтобы по замку пошел слух, что он в лунные ночи общается с волками.
На следующий день он решил навестить Кору. Она встретила его холодно, глядя с той же настороженностью, что и Шеба, и это неприятно подействовало на него.
– Мы должны пожениться через неделю, Кора.
– Я это знаю. – Она не встала с кровати, а продолжала сидеть отчужденно и неподвижно. – И ты пришел, чтобы меня убить?
Люк непроизвольно улыбнулся на это замечание.
– Нет. Такая мысль мне даже не приходила в голову. Боюсь, королю бы это не понравилось.
Кора пожала плечами.
– Может, он хочет, чтобы ты отложил это до нашего брака? Таким образом, не будет никакого шума. У меня ведь не осталось в живых никого из родственников. Так что никто бы и не потребовал возмездия, если я в самом деле умру.
В ее словах звучала какая-то тоскливая нота, которая заставила его нахмуриться.
– Я не убиваю безоружных женщин. Так что можешь считать себя в безопасности.
Кора подняла глаза, едва заметная улыбка пробежала по ее губам, но, ничего не сказав, она снова опустила взгляд на колени, перебирая руками какие-то бусы, нанизанные на шнурок. Присмотревшись, Люк понял, что это были примитивные грубые четки, может быть сделанные ею уже здесь, в одиночестве.
– Ты молишь Бога, чтобы он освободил тебя от этого брака? Надо было думать об этом раньше, еще прежде, чем ты пошла на все, чтобы устроить его.
– Это не я, а твой король устроил его, – сказала она, вставая с кровати. – И я вовсе не молюсь об избавлении, поскольку получу в конце концов то, что хочу. – Странная улыбка заиграла на ее губах. – Вулфридж был моим домом всю мою жизнь. Он будет моим, и когда я умру. А большего мне и не надо.
– Меланхолическое настроение, не так ли, миледи? – Люк поймал ее руку и удержал, не грубо, но достаточно крепко. Четки врезались ей в ладонь. – Молись лучше о том, чтобы не пожалеть об этом браке, ибо он не станет легким для тебя.
Он увидел, что до Коры дошел смысл его слов. Лицо ее побледнело, но подбородок был по-прежнему с вызовом вздернут. Движимый тем же неясным чувством, которое привело его сюда, Люк грубо притянул ее к себе, запустив руку в ее пышные волосы и ища ее губы своим ртом. Руки ее оказались зажатыми между их телами, она попыталась оттолкнуть его, но он не обращал внимания на ее сопротивление и не отпускал. Черт ее побери! Неужели она думает опять подразнить его и убежать? Нет, не удастся… Она преследовала его все эти ночи даже во сне, и он не мог больше бороться с желанием.
Подталкивая Кору назад, пока ноги ее не уперлись в край кровати, Люк навалился на нее всем телом и толкнул на жесткую постель. Она изогнулась под ним, но он удержал ее, движимый страстью и гневом, и одновременно желанием, пожирающим его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35