Это сразу за углом. Сейчас, правда, рановато, но думаю…
По лицу постояльца пробежала усмешка.
— Сведения весьма ценные, но в данный момент я имел в виду вполне определенную женщину.
Хью с опаской взглянул на него:
— Кого именно?
— Ее имя Лорел Синклер. Она вам знакома?
Хью ушам своим не поверил и часто-часто заморгал.
— Вы говорите о вдове Лоутон? Тейт не ответил.
В Хью боролись два противоречивых чувства. Выложить все, что он знает о леди Лоутон чужаку? Но благородство, впитанное с молоком матери, не позволяло Хью поступить подобным образом и предать леди. И благородство одержало верх. Пот прошиб Хью, но, собрав всю свою волю в кулак, он прямо взглянул Тейту в глаза.
— Позвольте спросить, сэр, — проговорил он с трудом, — не скажете ли хотя бы намеком, какого рода дело у вас к этой леди?
Лицо Тейта оставалось бесстрастным.
— У нас общие друзья, и я должен передать ей от них письмо.
Хью несказанно обрадовался. Проблема, можно сказать, была решена. Теперь стало ясно, зачем Тейт появился в городе, откуда взялся, что он за человек (любой, кто общался с Синклерами, был вне подозрений). О миссис Лоутон он спросил холодным, безучастным тоном. Однако многое по-прежнему оставалось тайной. К чему, например, столько времени тратить на поиски знакомой своих друзей, и почему он не знал фамилии ее мужа и их адреса? Зачем остановился в отеле, если чарлстонцы славились своим гостеприимством и принимали у себя фактически совершенно чужих людей по предъявлении всего лишь рекомендательного письма общих знакомых. Но Хью не хотелось ломать себе голову. Лучше принять на веру очевидное и простое объяснение. И Хью расплылся в приветливой, добродушной улыбке.
— Почему вы сразу мне не сказали, мистер Тейт! Они живут на Дэмбол-стрит, в доме из светлого камня, вы его сразу заметите. Они будут счастливы видеть вас, я точно знаю! К ним давно не приезжали гости. Пару минут назад я видел, как миссис Лоутон здесь прошла…
Поискав глазами, Хью увидел облаченную в траур фигуру — Лорел нерешительно прохаживалась возле витрины парикмахерской.
— Да вот же она, стоит на той стороне, возле салона мисс Мейсон. Если поторопитесь, сможете ее догнать.
Тейт проследил за взглядом портье и коротко бросил:
— Благодарю.
Постоялец стал спускаться с лестницы.
Хью перегнулся через перила и задумался над услышанным. Подумав о Лорел Синклер, он не мог не удивиться, что Тейт ни словом не обмолвился о миссис Софи и мисс Кэролайн. И чем больше он размышлял, тем более странным казалось ему происходящее. Хью надеялся, что не совершил ошибки.
«Лорел, Лорел…» Он пошел внутрь отеля. Теперь по крайней мере ему было о чем рассказать, если спросят.
* * *
Сет сразу узнал Лорел среди множества остальных женщин — она единственная была одета с головы до ног в черное. Переходя улицу, он еще не знал, с чего начать с ней разговор, но она уже пошла дальше, и Тейт последовал за ней.
Шел он не спеша, со скучающим лицом, но мысль лихорадочно работала. Лорел Синклер Лоутон, вдова, и как сказал портье, уважаемая женщина. Внутри зажглась искорка любопытства.
Нельзя рассмотреть женщину с такого расстояния, да еще со спины, и Тейт быстро догнал ее. Сначала он решил обогнать Лорел и хорошенько рассмотреть ее лицо, но она вдруг остановилась, огляделась с опаской и скользнула в узкий переулок. Сет решил проследить за ней еще немного.
Лорел Лоутон двигалась чересчур стремительно для местной уроженки. Все в городе казалось замедленным: звон мошкары, едва уловимое дуновение ветерка с реки, размеренный перестук копыт и даже ленивый говор жителей Чарлстона.
Никогда прежде Сет не видел такой жары. Пар шел от раскаленных камней и туманом струился с деревьев. Днем пот насквозь пропитывал рубашку, а ночью — наволочки и простыни. Это была жара, сквозь которую приходилось продираться с огромным трудом. Она притупляла чувства и отнимала все силы. Сет и представить себе не мог, как можно жить в таком месте.
Дела велись неспешно, размеренно. В том мире, откуда приехал Сет, медлить значило подвергать жизнь опасности. В этой части страны движение шло в другом, непривычном, ритме, и Сет не знал, стоит ли к нему привыкать.
Всякий раз выходя из комнаты, он инстинктивно хватался за пистолет и лишь усилием воли заставлял себя убрать его обратно. Уже с двенадцати лет Сет не выходил из дома без пистолета. Безоружным Сет чувствовал себя голым.
Но здесь были другие места и другое время. И он был другим человеком.
* * *
Пич Брейди не помнил ничего из первых пяти лет своей жизни. Полковник Айк рассказал, что его нашли трехлетним ребенком, бредущим через пустыню вдалеке от лагеря поселенцев, который, по-видимому, стал жертвой кровавой расправы индейцев. Следующие два года найденыш не произносил ни слова. Полковник стал звать его Пич, потому что копна его густых белокурых волос напоминала о персиках Джорджии. Брейди же была фамилия фотографа с востока, чьи работы на военную тему восхищали полковника.
Первыми воспоминаниями Пича были солнечный, ясный день, поле, усеянное алыми маками, и чалый мерин, пасущийся рядом. Он посмотрел на полковника, рассмеялся, и началась его жизнь.
Сначала были только он сам и полковник. Потом появились братья Бартоу и Рыжий Англичанин. Пять славных лет они проездили вместе. Но однажды Джима Бартоу сразила пуля в Шайенне, а его брата Кейла линчевали, когда он преследовал шерифа, застрелившего Джима. Мэт Бартоу мало на что годился после случившегося. Зимой в Сьерре он подцепил лихорадку и как-то ночью умер в мучениях. Рыжий долю пропадал где-то один, говорили, что его застрелили за карточным столом. После этого Пич и полковник вновь остались втроем с переменчивым временем.
Пэт Гаррет убил Малыша Билли. Янгеры, Джеймсы уходили один за другим. Страну вдоль и поперек исчертили железнодорожные пути и опутали телеграфные провода. Там, где еще недавно паслись стада быков, вырастали школы и церкви. В те времена все либо погибало, либо менялось. Полковник был достаточно мудр, чтобы понять это, но не Пич.
Жизнь Пича долгие годы заполняли рассказы о походах, приключениях в степи, мечты перед костром. Мечты приходили и уходили, снова возвращались, пока наконец не теряли свой блеск. Особенно одна мечта, о полковнике Айке и Огастесе Синклере, их приключениях на войне и во время золотой лихорадки… Даже теперь в ушах Пича звучал голос полковника, рассказывающего одно и то же по многу раз, без изменений:
"Огастес был мне как брат. Война объединяет людей, ты знаешь. Мы присматривали друг за другом. Его жена и маленькая дочка были мне как родные. Он был богат, имел плантацию недалеко от Чарлстона. Сам я был просто бедняком с фермы в Маунт-Плезант, но старик Огастес и я заботились друг о друге.
Янки прорвали оборону возле Чарлстона, и мы с Огастесом отстали от нашего полка. Только чудом нам удалось выбраться по запасному железнодорожному пути в вагоне, который был в руках северян. Это было просто чудо, чудо".
* * *
Сет дал голосам прошлого раствориться во влажном воздухе и, сосредоточился на происходившем в настоящий момент. Кривая улыбка скользнула по губам, когда он увидел, как женская фигурка в траурном платье перебежала через довольно необычный сад и подошла к заднему крыльцу некоего дома. В этом доме располагалось заведение, одно из тех, которые известны в любом городе, и большом и маленьком, даже в селении. Женщина, даже не оглянувшись, поспешно вошла внутрь.
Конечно, она не могла спутать этот дом с каким-нибудь другим. Хотя бы потому, что он был в лучшем состоянии, чем остальные, свежевыкрашенный, из хорошего, чистого кирпича, с дверными ручками из полированной латуни. Посетители заведения входили и выходили незамеченными благодаря высокой ограде и наглухо задернутым шторам в тот ранний час, когда добропорядочные женщины распахивают окна. Похоже, здесь не ждали гостей с утра. Что же там могла делать такая женщина, как Лорел Синклер?
Сет постоял некоторое время, тщательно обдумывая ситуацию, поскольку полковник всегда учил, что нет ничего глупее, чем принимать решение в спешке. Сет оглядел улицу и увидел темнокожего мужчину, сидевшего на тротуаре и с тоской взиравшего на экипажи, теснившиеся в дорожной пыли. Сет подошел к нему.
— Хочешь заработать пять долларов? — спросил он.
Глава 2
Обычно дамы и господа чарлстонского света, говоря о Лорел Синклер Лоутон, всякий раз недоуменно покачивали головами и печально вздыхали. Она была совершенно непредсказуема. Они принадлежали к старой гвардии, несколько поколений их семей создали Юг. Как и подобает настоящим аристократам, они перенесли гражданскую войну, разруху, стихийные бедствия с высоко поднятой головой, сохранив чувство собственного достоинства. Состояния были растрачены, сыновья убиты, дочери вынуждены искать мужей ниже себя по положению. Янки постепенно проникали в лучшие дома города. Но несмотря на перемены, правила, издавна определявшие поведение знатных леди и джентльменов, не изменились. По-прежнему жесткая, непреодолимая грань отделяла светское общество Чарлстона от всего прочего мира. Лорел Синклер уже была в опасной близости от этой грани, но еще не переступила ее. Из уважения к доброму имени семьи ей многое прощали. Ведь она оставалась частью их мира и была под защитой и покровительством старой гвардии.
Мать Лорел была красавицей француженкой родом из Нового Орлеана. Рассказывали, что сам Наполеон Бонапарт приходился дальним родственником этой семье. Отец был одним из многих павших героев славного Юга. Его семья, включая и покойного Джонаса Синклера, принадлежала к первым поселенцам — основателям и строителям Чарлстона.
Три года назад Лорел вступила в достойный союз с Джонни Лоутоном из Колумбии. И когда в канун Рождества состоялись их свадьба и отъезд в деревню, жители города облегченно вздохнули. Увы, через три недели Лорел вернулась. Под Новый год ее муж скончался от крупозного воспаления легких. Многие поговаривали, что на ее возвращении настояла свекровь. Легкоранимая, она не смогла бы ужиться со своенравной невесткой, как и любая на ее месте.
Чего только Лорел не вытворяла! Сама ходила за покупками и громко торговалась на рынке, вместо того чтобы посылать служанку, как подобает истинной леди. С вечера до утра отплясывала польку. К тому же вела себя слишком вольно с Питером Бартоном. Не то чтобы в ее поведении было что-то непристойное, но их непрекращающееся общение отвлекало молодого человека от прочих девушек на выданье. А в те времена мужчин не хватало, и Лорел все осуждали.
Три раза в неделю Лорел посещала клуб ветеранов, и это особенно настораживало. Там она не только без малейшего смущения слушала разговоры мужчин, но еще и играла в покер. Кончилось тем, что на ближайшем собрании Мемориального дамского общества поступки Лорел решено было вынести на обсуждение. Атмосфера накалилась, и последствия могли оказаться печальными, если бы не Кэролайн. Робким, дрожащим голосом она вступилась за кузину, объяснив, что та просто желает привнести немного тепла и покоя в жизнь отважных героев войны, за что ее следовало бы поблагодарить, а не укорять. Разве в их собственных семьях не чтят память погибшего отца, брата или мужа?
Между тем игра в карты шла не на деньги, а на спички. Что же в этом плохого? С Лорел следовало бы взять пример остальным и, отбросив ложную скромность, помочь тем, кто в этом нуждается. При этих словах благородные дамы расчувствовались и разразились слезами. С того дня они каждую неделю посещали клуб ветеранов и приносили цветы и полные корзины фруктов. Ветеранам нравилось общество веселой мисс Лорел, но все эти чопорные особы только смущали их, и они не знали, как от них избавиться.
Стоя на пороге заведения мисс Элси, Лорел понимала, что никто не сочтет ее теперь достойной уважения. Можно оправдать фривольные танцы, не обратить внимания на какую-нибудь нелепую сплетню, но вряд ли даже Кэролайн удастся найти доводы, способные защитить кузину после визита в дом с такой дурной репутацией. Из осторожности Лорел воспользовалась задней дверью и постаралась незамеченной свернуть в переулок. В ожидании мисс Элси Лорел испытывала то суеверный страх, что ее сейчас поразит молния, то естественное любопытство ко всему необычному, что окружало ее.
Она не ошиблась, полагая, что в этом доме все свершается ночью, а утром там тихо и безлюдно. Ее почти разочаровало, что внутреннее убранство знаменитого борделя мало чем отличалось от убранства любого дома в Чарлстоне, разве что было немного роскошнее.
Даже на стенах, не говоря уже о потолке, Лорел не увидела ни одного зеркала, на полу — ковра, на окнах — тюлевых занавесок, не было и хрустальных люстр. Единственной шокирующей вещью оказалась большая картина с изображением трех женщин — одна была обнажена до пояса. Лорел не поняла, зачем ее тут повесили.
Стены были обиты золотистой тканью. В центре лежал дорогой персидский ковер, но не алого цвета. Вокруг стояли столики, диванчики и несколько стульев! Как ни старалась Лорел, она так и не поняла, каким образом мужчины могут здесь получить удовольствие. И тут она заметила на ведущей наверх крутой лестнице свисавший с перил шелковый чулок. Лорел бросило в жар от множества образов, нарисованных воображением, и она с ужасом уставилась на чулок.
Лорел едва могла представить себе все то порочное, что происходило под этой крышей. Что за женщины с готовностью удовлетворяют низменные потребности мужчин? Это, разумеется, вызывало у нее омерзение и в то же время нездоровый интерес. Неужели все их белье из шелка? Правда ли, что они душат грудь, ноги и другие места? Какие мужчины посещают этот дом? Отцы семейств, деловые люди вроде дядюшки Джонаса? Или грубые, бородатые матросы с обломанными ногтями и гнилыми зубами?
Ее взгляд все еще был прикован к забытому шелковому чулку, символу тайн, скрытых в верхних комнатах. Сама того не замечая, Лорел подходила все ближе и ближе к лестнице, пока не коснулась нижнего края перил. Надо скорее уходить — наверху могут быть мужчины и эти ужасные накрашенные, разряженные женщины… Лорел содрогнулась при мысли об этом, но ее удерживало здесь любопытство. Оно привело ее в это заведение.
Вдруг она услышала за спиной звук шагов — бежать было уже поздно.
Лорел резко обернулась и встретилась лицом к лицу с невысоким, коренастым мужчиной. Розовая, совершенно лысая голова и курносый нос придавали ему разительное сходство с поросенком. Красные подтяжки поверх сильно поношенной рубахи поддерживали измятые брюки в узкую полоску. Лицо заросло седой щетиной. Увидев Лорел, старик лениво почесал бок и бесцеремонно спросил:
— Что вы тут делаете?
— Дверь была открыта, и я… — запинаясь, ответила Лорел.
Старик, прищурившись, окинул Лорел взглядом, от которого у нее по спине побежали мурашки. В голосе его звучало нескрываемое презрение, когда он произнес:
— Мы не нанимаем.
Лорел вся подобралась, посуровев от оскорбительного предположения. Обида придала голосу необходимую твердость.
— Уверяю вас, я не ищу здесь места. У меня дело к мисс Элси.
Мужчина снова смерил ее оценивающим взглядом и, пожав плечами, сказал:
— Это там. — Он показал большим пальцем в сторону полуоткрытой двери с противоположной стороны зала и исчез.
Лорел вздохнула с облегчением. Сердце так колотилось, что казалось, сейчас выскочит из груди. Все внутри кричало: «Уходи, спасайся, пока не поздно». Здесь нет славы, блеска и приключений, лишь грязь, порок и леденящий ужас. Надо выбросить из головы эту безумную идею и бежать домой.
Но Лорел была упряма и никогда не прислушивалась к голосу разума. Она пересекла зал и не долго думая постучала в дверь.
* * *
Когда Сет, следуя за Лорел, прошел в задние комнаты, она уже исчезла. Но он хорошо ориентировался в таких местах и представлял себе расположение комнат. Дорогу к внешним комнатам он нашел легко.
Длинные коридоры были темными и холодными. Откуда-то доносился резкий запах духов, обычный в подобных местах. Сет никого не встретил, пока не завернул за угол, направляясь к парадным залам. Чуть впереди, преграждая путь, появился старик в красных подтяжках.
— Что, черт побери, вам здесь надо! — грубо спросил он. Было еще очень рано, и, видимо, этим объяснялось его дурное расположение духа.
— Здесь что, отель, черт возьми?! Придется, наверное, запирать на ночь заднюю дверь, чтобы в нее не лез всякий сброд. Пошел вон отсюда!
Он хотел схватить Сета за шиворот, но тот приподнял руку спокойно и неторопливо, в его жесте не было и намека на угрозу, если не смотреть ему в глаза.
Привратник взглянул в них и замер, точно парализованный. Он достаточно много повидал плохого и хорошего, чтобы с первого взгляда распознать человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
По лицу постояльца пробежала усмешка.
— Сведения весьма ценные, но в данный момент я имел в виду вполне определенную женщину.
Хью с опаской взглянул на него:
— Кого именно?
— Ее имя Лорел Синклер. Она вам знакома?
Хью ушам своим не поверил и часто-часто заморгал.
— Вы говорите о вдове Лоутон? Тейт не ответил.
В Хью боролись два противоречивых чувства. Выложить все, что он знает о леди Лоутон чужаку? Но благородство, впитанное с молоком матери, не позволяло Хью поступить подобным образом и предать леди. И благородство одержало верх. Пот прошиб Хью, но, собрав всю свою волю в кулак, он прямо взглянул Тейту в глаза.
— Позвольте спросить, сэр, — проговорил он с трудом, — не скажете ли хотя бы намеком, какого рода дело у вас к этой леди?
Лицо Тейта оставалось бесстрастным.
— У нас общие друзья, и я должен передать ей от них письмо.
Хью несказанно обрадовался. Проблема, можно сказать, была решена. Теперь стало ясно, зачем Тейт появился в городе, откуда взялся, что он за человек (любой, кто общался с Синклерами, был вне подозрений). О миссис Лоутон он спросил холодным, безучастным тоном. Однако многое по-прежнему оставалось тайной. К чему, например, столько времени тратить на поиски знакомой своих друзей, и почему он не знал фамилии ее мужа и их адреса? Зачем остановился в отеле, если чарлстонцы славились своим гостеприимством и принимали у себя фактически совершенно чужих людей по предъявлении всего лишь рекомендательного письма общих знакомых. Но Хью не хотелось ломать себе голову. Лучше принять на веру очевидное и простое объяснение. И Хью расплылся в приветливой, добродушной улыбке.
— Почему вы сразу мне не сказали, мистер Тейт! Они живут на Дэмбол-стрит, в доме из светлого камня, вы его сразу заметите. Они будут счастливы видеть вас, я точно знаю! К ним давно не приезжали гости. Пару минут назад я видел, как миссис Лоутон здесь прошла…
Поискав глазами, Хью увидел облаченную в траур фигуру — Лорел нерешительно прохаживалась возле витрины парикмахерской.
— Да вот же она, стоит на той стороне, возле салона мисс Мейсон. Если поторопитесь, сможете ее догнать.
Тейт проследил за взглядом портье и коротко бросил:
— Благодарю.
Постоялец стал спускаться с лестницы.
Хью перегнулся через перила и задумался над услышанным. Подумав о Лорел Синклер, он не мог не удивиться, что Тейт ни словом не обмолвился о миссис Софи и мисс Кэролайн. И чем больше он размышлял, тем более странным казалось ему происходящее. Хью надеялся, что не совершил ошибки.
«Лорел, Лорел…» Он пошел внутрь отеля. Теперь по крайней мере ему было о чем рассказать, если спросят.
* * *
Сет сразу узнал Лорел среди множества остальных женщин — она единственная была одета с головы до ног в черное. Переходя улицу, он еще не знал, с чего начать с ней разговор, но она уже пошла дальше, и Тейт последовал за ней.
Шел он не спеша, со скучающим лицом, но мысль лихорадочно работала. Лорел Синклер Лоутон, вдова, и как сказал портье, уважаемая женщина. Внутри зажглась искорка любопытства.
Нельзя рассмотреть женщину с такого расстояния, да еще со спины, и Тейт быстро догнал ее. Сначала он решил обогнать Лорел и хорошенько рассмотреть ее лицо, но она вдруг остановилась, огляделась с опаской и скользнула в узкий переулок. Сет решил проследить за ней еще немного.
Лорел Лоутон двигалась чересчур стремительно для местной уроженки. Все в городе казалось замедленным: звон мошкары, едва уловимое дуновение ветерка с реки, размеренный перестук копыт и даже ленивый говор жителей Чарлстона.
Никогда прежде Сет не видел такой жары. Пар шел от раскаленных камней и туманом струился с деревьев. Днем пот насквозь пропитывал рубашку, а ночью — наволочки и простыни. Это была жара, сквозь которую приходилось продираться с огромным трудом. Она притупляла чувства и отнимала все силы. Сет и представить себе не мог, как можно жить в таком месте.
Дела велись неспешно, размеренно. В том мире, откуда приехал Сет, медлить значило подвергать жизнь опасности. В этой части страны движение шло в другом, непривычном, ритме, и Сет не знал, стоит ли к нему привыкать.
Всякий раз выходя из комнаты, он инстинктивно хватался за пистолет и лишь усилием воли заставлял себя убрать его обратно. Уже с двенадцати лет Сет не выходил из дома без пистолета. Безоружным Сет чувствовал себя голым.
Но здесь были другие места и другое время. И он был другим человеком.
* * *
Пич Брейди не помнил ничего из первых пяти лет своей жизни. Полковник Айк рассказал, что его нашли трехлетним ребенком, бредущим через пустыню вдалеке от лагеря поселенцев, который, по-видимому, стал жертвой кровавой расправы индейцев. Следующие два года найденыш не произносил ни слова. Полковник стал звать его Пич, потому что копна его густых белокурых волос напоминала о персиках Джорджии. Брейди же была фамилия фотографа с востока, чьи работы на военную тему восхищали полковника.
Первыми воспоминаниями Пича были солнечный, ясный день, поле, усеянное алыми маками, и чалый мерин, пасущийся рядом. Он посмотрел на полковника, рассмеялся, и началась его жизнь.
Сначала были только он сам и полковник. Потом появились братья Бартоу и Рыжий Англичанин. Пять славных лет они проездили вместе. Но однажды Джима Бартоу сразила пуля в Шайенне, а его брата Кейла линчевали, когда он преследовал шерифа, застрелившего Джима. Мэт Бартоу мало на что годился после случившегося. Зимой в Сьерре он подцепил лихорадку и как-то ночью умер в мучениях. Рыжий долю пропадал где-то один, говорили, что его застрелили за карточным столом. После этого Пич и полковник вновь остались втроем с переменчивым временем.
Пэт Гаррет убил Малыша Билли. Янгеры, Джеймсы уходили один за другим. Страну вдоль и поперек исчертили железнодорожные пути и опутали телеграфные провода. Там, где еще недавно паслись стада быков, вырастали школы и церкви. В те времена все либо погибало, либо менялось. Полковник был достаточно мудр, чтобы понять это, но не Пич.
Жизнь Пича долгие годы заполняли рассказы о походах, приключениях в степи, мечты перед костром. Мечты приходили и уходили, снова возвращались, пока наконец не теряли свой блеск. Особенно одна мечта, о полковнике Айке и Огастесе Синклере, их приключениях на войне и во время золотой лихорадки… Даже теперь в ушах Пича звучал голос полковника, рассказывающего одно и то же по многу раз, без изменений:
"Огастес был мне как брат. Война объединяет людей, ты знаешь. Мы присматривали друг за другом. Его жена и маленькая дочка были мне как родные. Он был богат, имел плантацию недалеко от Чарлстона. Сам я был просто бедняком с фермы в Маунт-Плезант, но старик Огастес и я заботились друг о друге.
Янки прорвали оборону возле Чарлстона, и мы с Огастесом отстали от нашего полка. Только чудом нам удалось выбраться по запасному железнодорожному пути в вагоне, который был в руках северян. Это было просто чудо, чудо".
* * *
Сет дал голосам прошлого раствориться во влажном воздухе и, сосредоточился на происходившем в настоящий момент. Кривая улыбка скользнула по губам, когда он увидел, как женская фигурка в траурном платье перебежала через довольно необычный сад и подошла к заднему крыльцу некоего дома. В этом доме располагалось заведение, одно из тех, которые известны в любом городе, и большом и маленьком, даже в селении. Женщина, даже не оглянувшись, поспешно вошла внутрь.
Конечно, она не могла спутать этот дом с каким-нибудь другим. Хотя бы потому, что он был в лучшем состоянии, чем остальные, свежевыкрашенный, из хорошего, чистого кирпича, с дверными ручками из полированной латуни. Посетители заведения входили и выходили незамеченными благодаря высокой ограде и наглухо задернутым шторам в тот ранний час, когда добропорядочные женщины распахивают окна. Похоже, здесь не ждали гостей с утра. Что же там могла делать такая женщина, как Лорел Синклер?
Сет постоял некоторое время, тщательно обдумывая ситуацию, поскольку полковник всегда учил, что нет ничего глупее, чем принимать решение в спешке. Сет оглядел улицу и увидел темнокожего мужчину, сидевшего на тротуаре и с тоской взиравшего на экипажи, теснившиеся в дорожной пыли. Сет подошел к нему.
— Хочешь заработать пять долларов? — спросил он.
Глава 2
Обычно дамы и господа чарлстонского света, говоря о Лорел Синклер Лоутон, всякий раз недоуменно покачивали головами и печально вздыхали. Она была совершенно непредсказуема. Они принадлежали к старой гвардии, несколько поколений их семей создали Юг. Как и подобает настоящим аристократам, они перенесли гражданскую войну, разруху, стихийные бедствия с высоко поднятой головой, сохранив чувство собственного достоинства. Состояния были растрачены, сыновья убиты, дочери вынуждены искать мужей ниже себя по положению. Янки постепенно проникали в лучшие дома города. Но несмотря на перемены, правила, издавна определявшие поведение знатных леди и джентльменов, не изменились. По-прежнему жесткая, непреодолимая грань отделяла светское общество Чарлстона от всего прочего мира. Лорел Синклер уже была в опасной близости от этой грани, но еще не переступила ее. Из уважения к доброму имени семьи ей многое прощали. Ведь она оставалась частью их мира и была под защитой и покровительством старой гвардии.
Мать Лорел была красавицей француженкой родом из Нового Орлеана. Рассказывали, что сам Наполеон Бонапарт приходился дальним родственником этой семье. Отец был одним из многих павших героев славного Юга. Его семья, включая и покойного Джонаса Синклера, принадлежала к первым поселенцам — основателям и строителям Чарлстона.
Три года назад Лорел вступила в достойный союз с Джонни Лоутоном из Колумбии. И когда в канун Рождества состоялись их свадьба и отъезд в деревню, жители города облегченно вздохнули. Увы, через три недели Лорел вернулась. Под Новый год ее муж скончался от крупозного воспаления легких. Многие поговаривали, что на ее возвращении настояла свекровь. Легкоранимая, она не смогла бы ужиться со своенравной невесткой, как и любая на ее месте.
Чего только Лорел не вытворяла! Сама ходила за покупками и громко торговалась на рынке, вместо того чтобы посылать служанку, как подобает истинной леди. С вечера до утра отплясывала польку. К тому же вела себя слишком вольно с Питером Бартоном. Не то чтобы в ее поведении было что-то непристойное, но их непрекращающееся общение отвлекало молодого человека от прочих девушек на выданье. А в те времена мужчин не хватало, и Лорел все осуждали.
Три раза в неделю Лорел посещала клуб ветеранов, и это особенно настораживало. Там она не только без малейшего смущения слушала разговоры мужчин, но еще и играла в покер. Кончилось тем, что на ближайшем собрании Мемориального дамского общества поступки Лорел решено было вынести на обсуждение. Атмосфера накалилась, и последствия могли оказаться печальными, если бы не Кэролайн. Робким, дрожащим голосом она вступилась за кузину, объяснив, что та просто желает привнести немного тепла и покоя в жизнь отважных героев войны, за что ее следовало бы поблагодарить, а не укорять. Разве в их собственных семьях не чтят память погибшего отца, брата или мужа?
Между тем игра в карты шла не на деньги, а на спички. Что же в этом плохого? С Лорел следовало бы взять пример остальным и, отбросив ложную скромность, помочь тем, кто в этом нуждается. При этих словах благородные дамы расчувствовались и разразились слезами. С того дня они каждую неделю посещали клуб ветеранов и приносили цветы и полные корзины фруктов. Ветеранам нравилось общество веселой мисс Лорел, но все эти чопорные особы только смущали их, и они не знали, как от них избавиться.
Стоя на пороге заведения мисс Элси, Лорел понимала, что никто не сочтет ее теперь достойной уважения. Можно оправдать фривольные танцы, не обратить внимания на какую-нибудь нелепую сплетню, но вряд ли даже Кэролайн удастся найти доводы, способные защитить кузину после визита в дом с такой дурной репутацией. Из осторожности Лорел воспользовалась задней дверью и постаралась незамеченной свернуть в переулок. В ожидании мисс Элси Лорел испытывала то суеверный страх, что ее сейчас поразит молния, то естественное любопытство ко всему необычному, что окружало ее.
Она не ошиблась, полагая, что в этом доме все свершается ночью, а утром там тихо и безлюдно. Ее почти разочаровало, что внутреннее убранство знаменитого борделя мало чем отличалось от убранства любого дома в Чарлстоне, разве что было немного роскошнее.
Даже на стенах, не говоря уже о потолке, Лорел не увидела ни одного зеркала, на полу — ковра, на окнах — тюлевых занавесок, не было и хрустальных люстр. Единственной шокирующей вещью оказалась большая картина с изображением трех женщин — одна была обнажена до пояса. Лорел не поняла, зачем ее тут повесили.
Стены были обиты золотистой тканью. В центре лежал дорогой персидский ковер, но не алого цвета. Вокруг стояли столики, диванчики и несколько стульев! Как ни старалась Лорел, она так и не поняла, каким образом мужчины могут здесь получить удовольствие. И тут она заметила на ведущей наверх крутой лестнице свисавший с перил шелковый чулок. Лорел бросило в жар от множества образов, нарисованных воображением, и она с ужасом уставилась на чулок.
Лорел едва могла представить себе все то порочное, что происходило под этой крышей. Что за женщины с готовностью удовлетворяют низменные потребности мужчин? Это, разумеется, вызывало у нее омерзение и в то же время нездоровый интерес. Неужели все их белье из шелка? Правда ли, что они душат грудь, ноги и другие места? Какие мужчины посещают этот дом? Отцы семейств, деловые люди вроде дядюшки Джонаса? Или грубые, бородатые матросы с обломанными ногтями и гнилыми зубами?
Ее взгляд все еще был прикован к забытому шелковому чулку, символу тайн, скрытых в верхних комнатах. Сама того не замечая, Лорел подходила все ближе и ближе к лестнице, пока не коснулась нижнего края перил. Надо скорее уходить — наверху могут быть мужчины и эти ужасные накрашенные, разряженные женщины… Лорел содрогнулась при мысли об этом, но ее удерживало здесь любопытство. Оно привело ее в это заведение.
Вдруг она услышала за спиной звук шагов — бежать было уже поздно.
Лорел резко обернулась и встретилась лицом к лицу с невысоким, коренастым мужчиной. Розовая, совершенно лысая голова и курносый нос придавали ему разительное сходство с поросенком. Красные подтяжки поверх сильно поношенной рубахи поддерживали измятые брюки в узкую полоску. Лицо заросло седой щетиной. Увидев Лорел, старик лениво почесал бок и бесцеремонно спросил:
— Что вы тут делаете?
— Дверь была открыта, и я… — запинаясь, ответила Лорел.
Старик, прищурившись, окинул Лорел взглядом, от которого у нее по спине побежали мурашки. В голосе его звучало нескрываемое презрение, когда он произнес:
— Мы не нанимаем.
Лорел вся подобралась, посуровев от оскорбительного предположения. Обида придала голосу необходимую твердость.
— Уверяю вас, я не ищу здесь места. У меня дело к мисс Элси.
Мужчина снова смерил ее оценивающим взглядом и, пожав плечами, сказал:
— Это там. — Он показал большим пальцем в сторону полуоткрытой двери с противоположной стороны зала и исчез.
Лорел вздохнула с облегчением. Сердце так колотилось, что казалось, сейчас выскочит из груди. Все внутри кричало: «Уходи, спасайся, пока не поздно». Здесь нет славы, блеска и приключений, лишь грязь, порок и леденящий ужас. Надо выбросить из головы эту безумную идею и бежать домой.
Но Лорел была упряма и никогда не прислушивалась к голосу разума. Она пересекла зал и не долго думая постучала в дверь.
* * *
Когда Сет, следуя за Лорел, прошел в задние комнаты, она уже исчезла. Но он хорошо ориентировался в таких местах и представлял себе расположение комнат. Дорогу к внешним комнатам он нашел легко.
Длинные коридоры были темными и холодными. Откуда-то доносился резкий запах духов, обычный в подобных местах. Сет никого не встретил, пока не завернул за угол, направляясь к парадным залам. Чуть впереди, преграждая путь, появился старик в красных подтяжках.
— Что, черт побери, вам здесь надо! — грубо спросил он. Было еще очень рано, и, видимо, этим объяснялось его дурное расположение духа.
— Здесь что, отель, черт возьми?! Придется, наверное, запирать на ночь заднюю дверь, чтобы в нее не лез всякий сброд. Пошел вон отсюда!
Он хотел схватить Сета за шиворот, но тот приподнял руку спокойно и неторопливо, в его жесте не было и намека на угрозу, если не смотреть ему в глаза.
Привратник взглянул в них и замер, точно парализованный. Он достаточно много повидал плохого и хорошего, чтобы с первого взгляда распознать человека.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25