Она сказала:
— Да, возможно. Так вот почему он отчаянно пытался держать Саммер подальше от тебя после взрыва. Он сделал так, чтобы с ней постоянно кто-нибудь находился рядом. Он даже отвез ее к себе домой, когда догадался, что ты обрабатываешь Аннет, бесплатно снабжая ее наркотиками; я нашла ту пачку, что ты оставила здесь, в вагончике.
Они обе подошли достаточно близко к разгадкам и выкладывали свои козыри один, за другим. Джулия была почти уверена, что она права. Почти.
— Итак, он пожалел девчонку. Но он и не давал ей начать болтать, так ведь? И он мог бы добраться до меня, когда тебя подстрелили, если бы занимался каким-то расследованием. Он не сделал этого.
— Он беспокоился за меня, мне нужна была медицинская помощь.
— Проклятие, Джулия, ты слишком наивная, чтобы жить. Это и так долго продолжалось. Вставай. Пошли.
Офелия вытащила пистолет из заднего кармана джинсов и направила его в грудь Джулии. Джулии показалось, что его круглое дуло похоже на маленькое черное горло. Она вздрогнула. Вена на виске запульсировала. На мгновение голова у нее закружилась, потом все стало ясным.
Она медленно поднялась.
— Куда мы идем?
— На реку, куда мне следовало отвести тебя в первый раз. Тебе кто-нибудь говорил, что это — свалка для плохих мальчиков из Нового Орлеана? Аллигаторы. Они не нападают на живых людей, но не откажутся от мертвечины.
— Я слышала об этом, — сухо произнесла Джулия.
— Я так и думала. Выходи за дверь. Мы прогуляемся через парковку словно две подружки, веселые и дружелюбные, пока не скроемся из вида охранника. А потом совершим тихую и милую прогулку на лодке.
Джулия подчинилась. Пройдя до середины парковки, Офелия сказала:
— Никаких проблем. Когда я вернусь, начну кружить вокруг да около, как перед тем выстрелом в тебя, и, убедившись, что охранник не видит меня, возможно, зайду в вагончик. Через некоторое время я уйду, громко шумя и прощаясь и, может быть, по пути пожалуюсь охраннику, что ты совсем заработалась. Если повезет, никто не заметит твоего отсутствия до полудня.
— А как ты объяснишь нашу прогулку по реке ночью?
— Тем, что хотели посмотреть натуру для съемок. Полюбоваться ночной рекой. Разве ты сама никогда этого не делала?
В словах Офелии было столько лукавого коварства, что Джулия предпочла не задумываться.
— У меня есть идея получше. Если ты пойдешь со мной в полицию и расскажешь об операциях с наркотиками, они могу отнестись к тебе снисходительно.
— Хорошая попытка, но в Луизиане убийство карается смертью, и я предпочитаю не рисковать. Не говоря уже о том, что болтовня не сделает меня богаче.
Охранник в своей будке поднял глаза, когда они проходили открытое место в. мутном свете фар «меркурия». Джулия ощутила, как пистолет в руках Офелии ткнулся ей под ребра. Офелия помахала свободной рукой. Охранник, узнав их обеих, поднял руку в ответ. Он еще не-много посмотрел на них, потом снова уткнулся в книгу.
— Мы возьмем ялик, — сказала Офелия, когда они приблизились к доку. — Нам ведь не нужно привлекать особого внимания по пути?
То, что они делали, выглядело таким неубедительным, думала Джулия, таким нереальным, словно происходило перед камерами, где кто-нибудь вот-вот крикнет «снято» и хлопнет хлопушкой. Она остановилась, отказываясь идти дальше, когда Офелия подтолкнула ее вперед..
— Это какое-то сумасшествие, — проговорила она.
— Ты считаешь меня свихнувшейся? У меня есть новости для тебя: я такая же нормальная, как другие. Убийство похоже на постановку трюков. В первый раз — жутко, второй — так себе, после третьего или четвертого ты уже говоришь: а, какого черта.
— А ты выполняла трюки?
— Вообще-то нет, но ты понимаешь, о чем я говорю. Убить тебя будет несложно. Так что давай, садись в лодку.
— Жалко будет заставить тебя пристрелить меня здесь и нарушить все твои тщательно подготовленные планы.
— Но ты и так уже почти мертвая.
Ее логика была убийственной. Под нажимом Офелии Джулии пришлось двинуться вперед.
Женщина толкнула Джулию на сиденье на корме лодки. Она отвязала ялик и шагнула в него, чтобы сесть на носу, лицом к Джулии, где она могла дотянуться до мотора. Она развернула лодку так, что Джулия ехала спиной вперед. Спустя мгновение они уже легко скользили по реке.
Ночное небо было затянуто облаками, только временами поблескивала выглянувшая из-за облаков звездочка. Вода немного отражала свет, но на реке было уже темно. Несмотря на это, Офелия не зажгла огней. Она направила лодку вдоль правого берега.
Темнота пела цикадами и хорами лягушек, время от времени пролетала летучая мышь или сова, проносясь над деревьями, словно по шоссе. Ночные создания шевелили тенями, отбрасываемыми либо на воду и исчезавшими там, либо замирающими при их приближении и не шевелившимися, пока они не проплывут мимо. Туман, поднимающийся от воды, пах болотом, сыростью и удушливым рыбьим жиром. Была в этом запахе и примесь разложения, словно напоминание о смерти.
Джулия подумала о двигателе в моторе; они с Реем пользовались им во время своих ночных прогулок по реке. Конечно, он должен быть в порядке, чтобы не подвел в пути. Они проплывали мимо ответвлений в каналы и протоки, мимо рыбацких и охотничьих стоянок, мимо темного корпуса деревянного «ковчега», известного как «Наша леди на Блайд-ривер».
«Ковчег» напомнил Джулии о тете Тин. Думая о ней, она вспомнила историю, которую ей рассказала тетя Рея. Она пронеслась в ее мозгу вместе с воспоминанием о другой поездке по реке. Тогда там был Рей, летящий по болотам, и пенящийся след его катера напоминал серебряный хвост. Смуглый, сильный и немного загадочный, он был по-прежнему готов вытащить ее из воды и отнести домой и даже посмеяться над этим. И было еще много раз, когда они проносились по реке, ветер развевал их волосы, а солнце светило в лицо. Теперь все это походило на сон. Неужели она сама все это придумала из собственных потребностей и желаний, наделяя время, проведенное ими вместе, никогда не существовавшими теплотой и значимостью?
Нет, она не станет думать об этом. Это не поможет.
Она должна сосредоточиться. Изгнать туман, воспоминания и боль из головы. Она должна думать.
Рей и Пол. Два мальчика в пироге на реке. Не на Блайд-ривер, а на могучей Миссисипи. Что-то в этом есть, за что можно ухватиться. Да.
Речная сырость пропитала ее футболку и джинсы, сделав их влажными. Видимо, из-за этого у нее застучали зубы. Вокруг талии у нее по-прежнему был свитер; почему-то она не оставила его в вагончике. Она вцепилась в узел.
— Что ты делаешь? — резко спросила Офелия со своего места с пистолетом в одной руке, а другой держась за румпель двигателя.
— Мне холодно. Я собираюсь одеть свитер.
Женщина коротко рассмеялась:
— Пожалуйста, какая разница.
Саркастический ответ готов был сорваться с губ Джулии, но она прикусила язык. Пусть лучше Офелия считает ее напуганной, боящейся ее. Возможно, она и должна бояться. Возможно, так и есть.
Она развязала свитер и набросила его на плечи, но не одела руки в рукава. Одну руку она положила на планшир рядом с Офелией и обернулась посмотреть, куда они едут.
— Что ты хочешь увидеть? Никого нет. Я об этом позаботилась.
Что-то кольнуло у Джулии в мозгу. Она резко произнесла:
— О чем ты говоришь?
— Я заглянула к тете Тин по пути сюда, думала перехватить тебя там, мне не особенно хотелось ехать до вагончика. Ты понимаешь. Сегодня старушка играет в «бинго», спорим, ты забыла об этом. Донна была там со своими двумя щенками, приглядывала за Саммер, как обычно, а та спала на кушетке. На полу валялось вот это письмо. Я узнала твой почерк. Я забрала его.
Послышался хруст бумаги, когда Офелия похлопала по нагрудному карману своей рубашки. Джулия перевела дух. На мгновение она испугалась, что тетя Тин и Саммер могли, но нет, все было в порядке. Пока. По крайней мере, с ними все было в порядке.
А с ней — нет.
Она продрогла до костей и тряслась от неожиданно нахлынувшего на нее ужаса. Никого не было видно, ни шерифа с помощниками, ни Рея, никого. Только она и Офелия на реке.
Глава двадцать четвертая
Пошел тихий дождь. Он сеялся из осеннего ночного неба, как будто воздух настолько пропитался влагой, что не мог ее больше удерживать. Дождь шелестел по поверхности реки и по листьям деревьев. Джулия чувствовала, как он пропитывает ее волосы, как постепенно намокает свитер на плечах. Мокрому лицу было холодно, но в то же время приятно. Это помогало сохранять ясность в голове. Она знала, что Офелии хуже, поскольку ее лицо постоянно обвевается туманом.
Офелия превратилась в темноте в белое пятно. Джулия знала, что и она выглядит так же. Свободной рукой она залезла под свитер, чтобы взяться за планшир.
Лодка замедляла ход. Джулия посмотрела вперед. До открытого пространства, где они снимали, еще было небольшое расстояние, и она надеялась, что они уйдут дальше вперед. Устье бухты находилось справа, подумала она, это был заболоченный рукав залива. Лодка плыла в этом направлении.
— Нет никакого смысла двигаться дальше, — сказала Офелия. — Один участок реки не лучше другого. Наверное, это выглядит забавно, что мы так долго плывем под дождем.
— Мы тоже можем промокнуть, — лаконично заметила Джулия.
— Хорошо, — сказала Офелия, внезапно рассмеявшись.
В эту минуту Джулия начала сильно загребать влево, балансируя своим весом и упираясь правой рукой, когда лодка ныряла в воду. Затем она перешла на другой борт, загребая обеими руками с левой стороны лодки.
Раздался выстрел, просвистев в футе над головой Джулии. Внезапно лодка перевернулась, Офелия громко вскрикнула и с сильным всплеском упала в воду.
Мокрый планшир выскальзывал из рук Джулии. Он бил ее по плечу, и она все глубже и глубже погружалась в темноту. Кроссовки на ногах налились свинцом. Джинсы прилипли к телу настолько, что была трудно двигать ногами. Дыхание обжигало подбородок, сердце билось в груди, нос и горло болели. Вода тянула ее вниз, на глубину, где было холодно и мутно, как зимой.
С отчаянным усилием она тянулась вверх. Она поднялась на минуту, затем упала с внезапным хриплым стоном. Подбородок высовывался из воды, от ее усилий стоял шум в ушах. Кровь пульсировала в голове, она чувствовала слабость, в глазах было темно. О Боже, как она была слаба. Ей казалось, что все ее оставшиеся силы уносила река, растворяя в своем незаметном потоке.
Ялик плыл дном кверху, его еле заметный контур виднелся в двадцати футах. Офелия барахталась на водной поверхности между Джулией и лодкой.
Берег реки темнел в тумане на расстоянии около восьмидесяти футов. В обычных условиях это совсем немного, но добраться до него сейчас казалось невозможным делом. У нее оставался только один выход. Мысль о нем пришла в голову, когда она вспомнила, как мальчишками Рей и Пол переворачивали свою лодку на глазах изумленных туристов.
Дождь усеивал воду вокруг нее маленькими звонкими капельками. Вдали послышался низкий жужжащий звук, словно летело гигантское насекомое. Слышала ли она это наяву или это был шум крови в ушах, тонкая вибрация ее пульса? Она не могла понять.
Офелия плыла в ее сторону. Она громко кричала, потом поднырнула в сторону Джулии, шумно выгребая кролем.
Джулия нырнула и ушла на глубину. Единственная мысль помогала ей собрать всю ее волю и последние силы в слабеющем теле.
Она вынырнула на поверхность в трех футах от лодки, спокойно, как рыба, заглотнула воздуха и нырнула опять. Когда она вновь очутилась на поверхности, над головой было душно и темно, пахло газом и старой рыболовной приманкой. Когда она выныривала и пыталась сделать вдох, голова ударилась обо что-то твердое, раздался мягкий металлический звук. Ей удалось выполнить задуманное. Она оказалась под лодкой, шумно дыша в ее замкнутом, ограниченном пространстве.
Держась одной рукой за полузатопленный планшир, Джулия немного отдохнула. Дождь усиливался, стуча по алюминиевому днищу лодки над ее головой. Внутри было значительно теплее, и она ощутила мимолетное чувство безопасности и уюта. Но оно было обманчивым. Звуки хорошо разносились по воде. Она слышала шлепанье Офелии, ее тихие проклятия.
Надолго ли хватит ей воздуха в этой ловушке? Джулия не знала. Она понимала, что невозможно долго оставаться незамеченной. В любой миг Офелия может отказаться от поиска, подумав, что Джулия утонула. Она может попытаться выправить лодку, направив ее к месту съемок.
Плывущая перевернутая лодка была нетяжелой. Джулия освободилась от кроссовок, сначала от одной, потом от другой. Затем начала медленно перемещать лодку вниз по реке, направляя ее к берегу. По крайней мере, она надеялась, что движется к берегу, хотя и не была уверена, что правильно ориентируется в полной темноте под лодкой. Офелию она больше не слышала, видимо, та удалялась. Слышно было только шум дождя и ее тяжелое дыхание.
Сил становилось все меньше; она сознавала, что скоро выдохнется. Хоть бы берег был близко. Толчок. Она тянет одной рукой. Не расслабляться. В замкнутом пространстве очень мало кислорода. Опора лодки от ее усилий, казалось, еще больше уменьшала воздушную нишу. Лодка давила на нее, с каждым толчком и усилием опускаясь все ниже и ниже. Еще несколько вдохов, несколько толчков, и ей придется снова нырять, чтобы выбраться из-под нее. Если она нырнет очень глубоко, она может, не вынырнуть.
Нога коснулась чего-то мягкого и податливого. Еще раз. Грязь.
Берег реки! Ей хотелось смеяться, кричать. Получилось так, как она хотела. Она остановилась, встав на илистое дно. Держа планшир обеими руками, она пригнулась и выбралась из-под лодки.
За лодкой показалась неясно очерченная крадущаяся фигура. Офелия с ругательствами набросилась на Джулию. Она ударила ее по рукам и ногам, толкая на глубину. Джулия погрузилась в темноту. Офелия давила на нее всем своим весом, душила ее. Мучительный, сильный приступ гнева охватил Джулию. Она развернулась, сбросила с себя женщину, встала на ноги. Когда Офелия опять набросилась на нее, Джулия отступила назад, хлюпая по грязи на мелководье. Офелия ухватила ее за колени, потянула вниз. Джулия пальцами, словно когтями, уцепилась в волосы женщины, запрокидывая ее голову назад, пытаясь толкнуть лицом в воду. Пока Офелия кашляла и бормотала, барахтаясь у берега, Джулия смогла выпрямиться.
Вся в грязи, с перекошенным лицом, Офелия набросилась на Джулию, ухватившись вытянутыми руками за джинсы. Пока Джулия поворачивалась, Офелия ударила ее кулаком в лицо:
Джулия отшатнулась назад, но все же удар пришелся на лоб, и она почувствовала теплую кровь под мокрой повязкой. В ушах шумело. Боль ослепляла, в глазах все побелело, и Офелия показалась ей бледной и страшной, как древняя мраморная статуя смерти. Изо рта Джулии вырвался гортанный крик от боли и жажды мести. Она поднялась, сжав руки в кулаки. Бросившись на Офелию, она нанесла ей удар, вложив в него всю свою ярость и остатки сил.
Она ударила в круглое лицо Офелии с таким звуком, с каким молоток раскалывает спелый арбуз. Офелия замычала от удара и упала на колени. Из носа у нее потекла кровь, в глазах потемнело от боли. Она пристально посмотрела на Джулию и на то, что появилось за ее спиной.
В отчаянии Офелия вскрикнула, закрыв лицо руками.
Выражение лица женщины, кровь, спутанная мокрая масса ее волос, грязная вода — все стало видно как днем. Джулия смогла разглядеть ее, потом она медленно повернулась.
Позади засветились яркие, пронизывающие лучи прожекторов двух катеров. Один катер с красным фонарем на носу медленно разворачивался, другой, более старый и обшарпанный, шел следом. В свете прожектора второго судна виделась высокая плотная мужская фигура.
Мокрая, запыхавшаяся Джулия ждала приближения Рея.
Никогда еще не было такого необычного вечера, как этот. Конечно, как всегда в таких случаях, лодочный клуб был украшен увеличенными рекламными плакатами, стояли обитые тканью директорские кресла и раскладные металлические стулья с пластмассовыми сиденьями, но на этом сходство кончалось.
Лодка, использованная в съемках фильма «Болотное царство», стояла на подмостках в центре комнаты. Она была наполнена колотым льдом, в котором с одного края охлаждались бутылки пива и вина, а с другого — открытые наполовину устрицы. Роскошные запахи кушаний из рыбы, моллюсков, крабов смешивались, с ароматами копченых колбас и жареных индюшачьих ножек. Длинный стол был заставлен большими плоскими тарелками с вареными креветками, жареными лягушачьими ножками, сыром, рулетами из крабов, салатами из помидоров, французскими булочками и разнообразной вкусной выпечкой.
На импровизированной эстраде с одинаковой легкостью и весельем оркестр играл рок-н-ролл, местные и западные мелодии. У солиста была хорошая звуковая система и приятный голос, а исполнение он сопровождал шутками и остротами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40
— Да, возможно. Так вот почему он отчаянно пытался держать Саммер подальше от тебя после взрыва. Он сделал так, чтобы с ней постоянно кто-нибудь находился рядом. Он даже отвез ее к себе домой, когда догадался, что ты обрабатываешь Аннет, бесплатно снабжая ее наркотиками; я нашла ту пачку, что ты оставила здесь, в вагончике.
Они обе подошли достаточно близко к разгадкам и выкладывали свои козыри один, за другим. Джулия была почти уверена, что она права. Почти.
— Итак, он пожалел девчонку. Но он и не давал ей начать болтать, так ведь? И он мог бы добраться до меня, когда тебя подстрелили, если бы занимался каким-то расследованием. Он не сделал этого.
— Он беспокоился за меня, мне нужна была медицинская помощь.
— Проклятие, Джулия, ты слишком наивная, чтобы жить. Это и так долго продолжалось. Вставай. Пошли.
Офелия вытащила пистолет из заднего кармана джинсов и направила его в грудь Джулии. Джулии показалось, что его круглое дуло похоже на маленькое черное горло. Она вздрогнула. Вена на виске запульсировала. На мгновение голова у нее закружилась, потом все стало ясным.
Она медленно поднялась.
— Куда мы идем?
— На реку, куда мне следовало отвести тебя в первый раз. Тебе кто-нибудь говорил, что это — свалка для плохих мальчиков из Нового Орлеана? Аллигаторы. Они не нападают на живых людей, но не откажутся от мертвечины.
— Я слышала об этом, — сухо произнесла Джулия.
— Я так и думала. Выходи за дверь. Мы прогуляемся через парковку словно две подружки, веселые и дружелюбные, пока не скроемся из вида охранника. А потом совершим тихую и милую прогулку на лодке.
Джулия подчинилась. Пройдя до середины парковки, Офелия сказала:
— Никаких проблем. Когда я вернусь, начну кружить вокруг да около, как перед тем выстрелом в тебя, и, убедившись, что охранник не видит меня, возможно, зайду в вагончик. Через некоторое время я уйду, громко шумя и прощаясь и, может быть, по пути пожалуюсь охраннику, что ты совсем заработалась. Если повезет, никто не заметит твоего отсутствия до полудня.
— А как ты объяснишь нашу прогулку по реке ночью?
— Тем, что хотели посмотреть натуру для съемок. Полюбоваться ночной рекой. Разве ты сама никогда этого не делала?
В словах Офелии было столько лукавого коварства, что Джулия предпочла не задумываться.
— У меня есть идея получше. Если ты пойдешь со мной в полицию и расскажешь об операциях с наркотиками, они могу отнестись к тебе снисходительно.
— Хорошая попытка, но в Луизиане убийство карается смертью, и я предпочитаю не рисковать. Не говоря уже о том, что болтовня не сделает меня богаче.
Охранник в своей будке поднял глаза, когда они проходили открытое место в. мутном свете фар «меркурия». Джулия ощутила, как пистолет в руках Офелии ткнулся ей под ребра. Офелия помахала свободной рукой. Охранник, узнав их обеих, поднял руку в ответ. Он еще не-много посмотрел на них, потом снова уткнулся в книгу.
— Мы возьмем ялик, — сказала Офелия, когда они приблизились к доку. — Нам ведь не нужно привлекать особого внимания по пути?
То, что они делали, выглядело таким неубедительным, думала Джулия, таким нереальным, словно происходило перед камерами, где кто-нибудь вот-вот крикнет «снято» и хлопнет хлопушкой. Она остановилась, отказываясь идти дальше, когда Офелия подтолкнула ее вперед..
— Это какое-то сумасшествие, — проговорила она.
— Ты считаешь меня свихнувшейся? У меня есть новости для тебя: я такая же нормальная, как другие. Убийство похоже на постановку трюков. В первый раз — жутко, второй — так себе, после третьего или четвертого ты уже говоришь: а, какого черта.
— А ты выполняла трюки?
— Вообще-то нет, но ты понимаешь, о чем я говорю. Убить тебя будет несложно. Так что давай, садись в лодку.
— Жалко будет заставить тебя пристрелить меня здесь и нарушить все твои тщательно подготовленные планы.
— Но ты и так уже почти мертвая.
Ее логика была убийственной. Под нажимом Офелии Джулии пришлось двинуться вперед.
Женщина толкнула Джулию на сиденье на корме лодки. Она отвязала ялик и шагнула в него, чтобы сесть на носу, лицом к Джулии, где она могла дотянуться до мотора. Она развернула лодку так, что Джулия ехала спиной вперед. Спустя мгновение они уже легко скользили по реке.
Ночное небо было затянуто облаками, только временами поблескивала выглянувшая из-за облаков звездочка. Вода немного отражала свет, но на реке было уже темно. Несмотря на это, Офелия не зажгла огней. Она направила лодку вдоль правого берега.
Темнота пела цикадами и хорами лягушек, время от времени пролетала летучая мышь или сова, проносясь над деревьями, словно по шоссе. Ночные создания шевелили тенями, отбрасываемыми либо на воду и исчезавшими там, либо замирающими при их приближении и не шевелившимися, пока они не проплывут мимо. Туман, поднимающийся от воды, пах болотом, сыростью и удушливым рыбьим жиром. Была в этом запахе и примесь разложения, словно напоминание о смерти.
Джулия подумала о двигателе в моторе; они с Реем пользовались им во время своих ночных прогулок по реке. Конечно, он должен быть в порядке, чтобы не подвел в пути. Они проплывали мимо ответвлений в каналы и протоки, мимо рыбацких и охотничьих стоянок, мимо темного корпуса деревянного «ковчега», известного как «Наша леди на Блайд-ривер».
«Ковчег» напомнил Джулии о тете Тин. Думая о ней, она вспомнила историю, которую ей рассказала тетя Рея. Она пронеслась в ее мозгу вместе с воспоминанием о другой поездке по реке. Тогда там был Рей, летящий по болотам, и пенящийся след его катера напоминал серебряный хвост. Смуглый, сильный и немного загадочный, он был по-прежнему готов вытащить ее из воды и отнести домой и даже посмеяться над этим. И было еще много раз, когда они проносились по реке, ветер развевал их волосы, а солнце светило в лицо. Теперь все это походило на сон. Неужели она сама все это придумала из собственных потребностей и желаний, наделяя время, проведенное ими вместе, никогда не существовавшими теплотой и значимостью?
Нет, она не станет думать об этом. Это не поможет.
Она должна сосредоточиться. Изгнать туман, воспоминания и боль из головы. Она должна думать.
Рей и Пол. Два мальчика в пироге на реке. Не на Блайд-ривер, а на могучей Миссисипи. Что-то в этом есть, за что можно ухватиться. Да.
Речная сырость пропитала ее футболку и джинсы, сделав их влажными. Видимо, из-за этого у нее застучали зубы. Вокруг талии у нее по-прежнему был свитер; почему-то она не оставила его в вагончике. Она вцепилась в узел.
— Что ты делаешь? — резко спросила Офелия со своего места с пистолетом в одной руке, а другой держась за румпель двигателя.
— Мне холодно. Я собираюсь одеть свитер.
Женщина коротко рассмеялась:
— Пожалуйста, какая разница.
Саркастический ответ готов был сорваться с губ Джулии, но она прикусила язык. Пусть лучше Офелия считает ее напуганной, боящейся ее. Возможно, она и должна бояться. Возможно, так и есть.
Она развязала свитер и набросила его на плечи, но не одела руки в рукава. Одну руку она положила на планшир рядом с Офелией и обернулась посмотреть, куда они едут.
— Что ты хочешь увидеть? Никого нет. Я об этом позаботилась.
Что-то кольнуло у Джулии в мозгу. Она резко произнесла:
— О чем ты говоришь?
— Я заглянула к тете Тин по пути сюда, думала перехватить тебя там, мне не особенно хотелось ехать до вагончика. Ты понимаешь. Сегодня старушка играет в «бинго», спорим, ты забыла об этом. Донна была там со своими двумя щенками, приглядывала за Саммер, как обычно, а та спала на кушетке. На полу валялось вот это письмо. Я узнала твой почерк. Я забрала его.
Послышался хруст бумаги, когда Офелия похлопала по нагрудному карману своей рубашки. Джулия перевела дух. На мгновение она испугалась, что тетя Тин и Саммер могли, но нет, все было в порядке. Пока. По крайней мере, с ними все было в порядке.
А с ней — нет.
Она продрогла до костей и тряслась от неожиданно нахлынувшего на нее ужаса. Никого не было видно, ни шерифа с помощниками, ни Рея, никого. Только она и Офелия на реке.
Глава двадцать четвертая
Пошел тихий дождь. Он сеялся из осеннего ночного неба, как будто воздух настолько пропитался влагой, что не мог ее больше удерживать. Дождь шелестел по поверхности реки и по листьям деревьев. Джулия чувствовала, как он пропитывает ее волосы, как постепенно намокает свитер на плечах. Мокрому лицу было холодно, но в то же время приятно. Это помогало сохранять ясность в голове. Она знала, что Офелии хуже, поскольку ее лицо постоянно обвевается туманом.
Офелия превратилась в темноте в белое пятно. Джулия знала, что и она выглядит так же. Свободной рукой она залезла под свитер, чтобы взяться за планшир.
Лодка замедляла ход. Джулия посмотрела вперед. До открытого пространства, где они снимали, еще было небольшое расстояние, и она надеялась, что они уйдут дальше вперед. Устье бухты находилось справа, подумала она, это был заболоченный рукав залива. Лодка плыла в этом направлении.
— Нет никакого смысла двигаться дальше, — сказала Офелия. — Один участок реки не лучше другого. Наверное, это выглядит забавно, что мы так долго плывем под дождем.
— Мы тоже можем промокнуть, — лаконично заметила Джулия.
— Хорошо, — сказала Офелия, внезапно рассмеявшись.
В эту минуту Джулия начала сильно загребать влево, балансируя своим весом и упираясь правой рукой, когда лодка ныряла в воду. Затем она перешла на другой борт, загребая обеими руками с левой стороны лодки.
Раздался выстрел, просвистев в футе над головой Джулии. Внезапно лодка перевернулась, Офелия громко вскрикнула и с сильным всплеском упала в воду.
Мокрый планшир выскальзывал из рук Джулии. Он бил ее по плечу, и она все глубже и глубже погружалась в темноту. Кроссовки на ногах налились свинцом. Джинсы прилипли к телу настолько, что была трудно двигать ногами. Дыхание обжигало подбородок, сердце билось в груди, нос и горло болели. Вода тянула ее вниз, на глубину, где было холодно и мутно, как зимой.
С отчаянным усилием она тянулась вверх. Она поднялась на минуту, затем упала с внезапным хриплым стоном. Подбородок высовывался из воды, от ее усилий стоял шум в ушах. Кровь пульсировала в голове, она чувствовала слабость, в глазах было темно. О Боже, как она была слаба. Ей казалось, что все ее оставшиеся силы уносила река, растворяя в своем незаметном потоке.
Ялик плыл дном кверху, его еле заметный контур виднелся в двадцати футах. Офелия барахталась на водной поверхности между Джулией и лодкой.
Берег реки темнел в тумане на расстоянии около восьмидесяти футов. В обычных условиях это совсем немного, но добраться до него сейчас казалось невозможным делом. У нее оставался только один выход. Мысль о нем пришла в голову, когда она вспомнила, как мальчишками Рей и Пол переворачивали свою лодку на глазах изумленных туристов.
Дождь усеивал воду вокруг нее маленькими звонкими капельками. Вдали послышался низкий жужжащий звук, словно летело гигантское насекомое. Слышала ли она это наяву или это был шум крови в ушах, тонкая вибрация ее пульса? Она не могла понять.
Офелия плыла в ее сторону. Она громко кричала, потом поднырнула в сторону Джулии, шумно выгребая кролем.
Джулия нырнула и ушла на глубину. Единственная мысль помогала ей собрать всю ее волю и последние силы в слабеющем теле.
Она вынырнула на поверхность в трех футах от лодки, спокойно, как рыба, заглотнула воздуха и нырнула опять. Когда она вновь очутилась на поверхности, над головой было душно и темно, пахло газом и старой рыболовной приманкой. Когда она выныривала и пыталась сделать вдох, голова ударилась обо что-то твердое, раздался мягкий металлический звук. Ей удалось выполнить задуманное. Она оказалась под лодкой, шумно дыша в ее замкнутом, ограниченном пространстве.
Держась одной рукой за полузатопленный планшир, Джулия немного отдохнула. Дождь усиливался, стуча по алюминиевому днищу лодки над ее головой. Внутри было значительно теплее, и она ощутила мимолетное чувство безопасности и уюта. Но оно было обманчивым. Звуки хорошо разносились по воде. Она слышала шлепанье Офелии, ее тихие проклятия.
Надолго ли хватит ей воздуха в этой ловушке? Джулия не знала. Она понимала, что невозможно долго оставаться незамеченной. В любой миг Офелия может отказаться от поиска, подумав, что Джулия утонула. Она может попытаться выправить лодку, направив ее к месту съемок.
Плывущая перевернутая лодка была нетяжелой. Джулия освободилась от кроссовок, сначала от одной, потом от другой. Затем начала медленно перемещать лодку вниз по реке, направляя ее к берегу. По крайней мере, она надеялась, что движется к берегу, хотя и не была уверена, что правильно ориентируется в полной темноте под лодкой. Офелию она больше не слышала, видимо, та удалялась. Слышно было только шум дождя и ее тяжелое дыхание.
Сил становилось все меньше; она сознавала, что скоро выдохнется. Хоть бы берег был близко. Толчок. Она тянет одной рукой. Не расслабляться. В замкнутом пространстве очень мало кислорода. Опора лодки от ее усилий, казалось, еще больше уменьшала воздушную нишу. Лодка давила на нее, с каждым толчком и усилием опускаясь все ниже и ниже. Еще несколько вдохов, несколько толчков, и ей придется снова нырять, чтобы выбраться из-под нее. Если она нырнет очень глубоко, она может, не вынырнуть.
Нога коснулась чего-то мягкого и податливого. Еще раз. Грязь.
Берег реки! Ей хотелось смеяться, кричать. Получилось так, как она хотела. Она остановилась, встав на илистое дно. Держа планшир обеими руками, она пригнулась и выбралась из-под лодки.
За лодкой показалась неясно очерченная крадущаяся фигура. Офелия с ругательствами набросилась на Джулию. Она ударила ее по рукам и ногам, толкая на глубину. Джулия погрузилась в темноту. Офелия давила на нее всем своим весом, душила ее. Мучительный, сильный приступ гнева охватил Джулию. Она развернулась, сбросила с себя женщину, встала на ноги. Когда Офелия опять набросилась на нее, Джулия отступила назад, хлюпая по грязи на мелководье. Офелия ухватила ее за колени, потянула вниз. Джулия пальцами, словно когтями, уцепилась в волосы женщины, запрокидывая ее голову назад, пытаясь толкнуть лицом в воду. Пока Офелия кашляла и бормотала, барахтаясь у берега, Джулия смогла выпрямиться.
Вся в грязи, с перекошенным лицом, Офелия набросилась на Джулию, ухватившись вытянутыми руками за джинсы. Пока Джулия поворачивалась, Офелия ударила ее кулаком в лицо:
Джулия отшатнулась назад, но все же удар пришелся на лоб, и она почувствовала теплую кровь под мокрой повязкой. В ушах шумело. Боль ослепляла, в глазах все побелело, и Офелия показалась ей бледной и страшной, как древняя мраморная статуя смерти. Изо рта Джулии вырвался гортанный крик от боли и жажды мести. Она поднялась, сжав руки в кулаки. Бросившись на Офелию, она нанесла ей удар, вложив в него всю свою ярость и остатки сил.
Она ударила в круглое лицо Офелии с таким звуком, с каким молоток раскалывает спелый арбуз. Офелия замычала от удара и упала на колени. Из носа у нее потекла кровь, в глазах потемнело от боли. Она пристально посмотрела на Джулию и на то, что появилось за ее спиной.
В отчаянии Офелия вскрикнула, закрыв лицо руками.
Выражение лица женщины, кровь, спутанная мокрая масса ее волос, грязная вода — все стало видно как днем. Джулия смогла разглядеть ее, потом она медленно повернулась.
Позади засветились яркие, пронизывающие лучи прожекторов двух катеров. Один катер с красным фонарем на носу медленно разворачивался, другой, более старый и обшарпанный, шел следом. В свете прожектора второго судна виделась высокая плотная мужская фигура.
Мокрая, запыхавшаяся Джулия ждала приближения Рея.
Никогда еще не было такого необычного вечера, как этот. Конечно, как всегда в таких случаях, лодочный клуб был украшен увеличенными рекламными плакатами, стояли обитые тканью директорские кресла и раскладные металлические стулья с пластмассовыми сиденьями, но на этом сходство кончалось.
Лодка, использованная в съемках фильма «Болотное царство», стояла на подмостках в центре комнаты. Она была наполнена колотым льдом, в котором с одного края охлаждались бутылки пива и вина, а с другого — открытые наполовину устрицы. Роскошные запахи кушаний из рыбы, моллюсков, крабов смешивались, с ароматами копченых колбас и жареных индюшачьих ножек. Длинный стол был заставлен большими плоскими тарелками с вареными креветками, жареными лягушачьими ножками, сыром, рулетами из крабов, салатами из помидоров, французскими булочками и разнообразной вкусной выпечкой.
На импровизированной эстраде с одинаковой легкостью и весельем оркестр играл рок-н-ролл, местные и западные мелодии. У солиста была хорошая звуковая система и приятный голос, а исполнение он сопровождал шутками и остротами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40