– Не обращай на него внимания, – уговаривал ее Ланс, когда в первый раз заметил, что она поглядывает на Рафа. – Кто он такой? Просто наглый мальчишка из семьи нищего издольщика.Эти слова принесли Гинни разочарование, загадочный мальчик, оказывается, принадлежал к категории людей, которых папа называл «белой швалью». Человек, у которого нет собственной земли, не стоит ни гроша, считал Джон Маклауд. Ланс прав, этого мальчика надо игнорировать, а не то папа рассердится.С другой стороны, Гинни видела, что ее интерес к Рафу задевает самолюбие Ланса. Уж слишком много он понимает о себе! И для Гинни стало игрой обмениваться взглядами с Рафом. Затем она даже стала ему улыбаться. Ответной улыбки она не получала, но знала, что он не спускает глаз с нее и ее товарищей по играм.И вот однажды, рассердившись на Ланса, она назло ему пригласила Рафа принять участие в игре. Ланс был возмущен и требовал, чтобы новенький считался вассалом более мелкого калибра. Он спихивал на Рафа все наименее интересные обязанности, и тот так хорошо их выполнял, что Гинни объявила, завтра ее новый вассал будет принимать участие в турнире за рыцарское звание.Ланс создал для него все мыслимые трудности, но Раф с легкостью прошел испытания. Ланс был взбешен и потребовал, чтобы Гинни отказалась посвящать чужака в рыцари, но она надменно напомнила ему, что королева поступает так, как считает нужным, и повернулась к Лансу спиной. Тогда он с такой силой толкнул ее в спину, что она упала.Ей помогли встать, но оказалось, что руку помощи ей протянул Раф. И тут же вызвал Ланса на дуэль за оскорбление королевы.Ланс только засмеялся ему в лицо. «Еще не хватало, – сказал он, – стану я пачкать руки о белую шваль».Тихим властным голосом Раф напомнил ему правило, Ланс должен принимать любой вызов. А победитель, по решению королевы, будет объявлен королем.И Раф вопросительно посмотрел на Гинни. Ланс кричал, что она должна отказать наглецу, но она упрямо кивнула головой. Она хотела наказать Ланса за грубость, показать ему, что решает она, а не он. Кроме того, ей нравилась мысль, что за нее будут биться двое рыцарей.– Вы обещаете объявить меня королем, если я одержу победу? – спросил Раф, вперив в нее настойчивый взор. – Честное слово?Видя, как это требование разозлило Ланса, она опять кивнула. Но тут же опомнилась, услышав, как ахнули ее друзья.Однако было уже поздно. Ланс и Раф уже размахивали палками, которые у них изображали мечи. Ее друзья окружили ее, требуя, чтобы она поддерживала Ланса. Подумай, что будет, если победит этот чужак, предупреждали ее они. Она объявит королем Бог знает кого, а их смелый, благородный Ланцелот обидится и уйдет от них. И кто тогда будет защищать королевство? Нищий издольщик? Что останется от их любимой игры в Камелот?Гинни об этом не подумала, потому что ей и в голову не приходило, что Ланс может потерпеть поражение. Он же всегда был ее героем, а Рафу с его темными волосами и мрачным взглядом больше подходит роль негодяя; которого побеждает благородный рыцарь.Однако вскоре Раф выбил из рук Ланса палку. Когда же он отбросил свою палку и согласился продолжить бой на кулаках, у Гинни дурные предчувствия переросли в страх. Как же быть, если он победит? Королевством могли править только она с Ланцелотом. Неужели из-за небольшой размолвки их будущее будет разрушено навсегда?Раф обрушил на Ланса шквал ударов, и тот упал на землю, побежденный. Пораженные таким исходом боя, ее друзья закричали, что какого-то чужака нельзя объявить королем. Это неслыханно, это возмутительно. Гинни должна прогнать самозванца.Раф подошел к ней, опустился на одно колено и взял ее за руку, посвящая ей свою победу. Чувствуя на себе выжидательные взгляды друзей, Гинни поблагодарила его за защиту ее чести и протянула ему в качестве награды большое спелое яблоко.– Мне не нужно яблоко, – Раф, растерянно глядя на нее. – Достаточно того, что я стану королем.Другие дети засмеялись. Раф так крепко стиснул ее руку, что Гинни пришлось вырвать ее. Ланс тем временем весь в синяках и ссадинах поднялся с земли и сказал, что Раф уж слишком размечтался, кто это видел, чтобы немытого издольщика делали королем?Раф медленно поднялся и вернул Гинни яблоко.– Это ваше решение? – спросил он ее, впившись в нее взглядом.А когда она кивнула, у него на лице выразилось такое разочарование, что Гинни на секунду стало нестерпимо стыдно.– Настоящая королева держит свое слово, – сказал он, неприязненно глядя на нее. – Она не дает обещаний, которые не собирается выполнять.С этим он и ушел. Гинни постаралась забыть эту неприятную сцену. Это ей тем более удалось, что Раф больше никогда не приходил наблюдать их игру, а вскоре ее отец избавился от всех арендаторов.И вот пожалуйста – Раф снова объявился и напомнил ей о прошлом, которое она предпочла бы забыть, да к тому же бросил ей в лицо оскорбительные слова: «избалованная» и «ограниченная».«Да еще не забудь про самомнение», – напомнила она себе и покраснела.Неужели это самомнение – решить, что он преследует ее? С какой стати он вдруг оказался на земле Маклаудов? Она не так много знает о Рафе Латуре, но готова побиться об заклад, что ему меньше всего свойственна ностальгия.Тут раздался гонг к ужину, и Гинни встала с диванчика. «Опять я о нем думаю», – сердито сказала она себе. Словно мало всяких прочих огорчений – не хватало еще, чтобы какой-то спесивый креол испортил ей ужин!Она спустилась в гостиную, и ей пришлось еще целый час слушать скучные разговоры. Но все скрашивало ожидание вкуснейшего «гамбо» с крабами и креветками. Наконец, когда у Эдиты-Энн иссякли скучные сентенции, а дядя Джервис с Лансом допили графин виски, Гомер объявил, что кушать подано. Гинни встала, предвкушая стряпню Лавинии.Но, войдя в столовую под руку с Лансом, она увидела, что и здесь все совсем не похоже на те видения Розленда, которые представлялись ее воображению. Из столовой исчез элегантный дубовый гарнитур, который приобрела мама. Вместо него стоял стол из сосны, который в одиночестве казался чересчур маленьким. Его поверхность была порядком поцарапана, и на нее полагалось бы положить скатерть, но, видимо, скатерти, как и серебряные приборы и фарфоровая посуда, были проданы.Дядя Джервис направился к стулу, который стоял у нижнего торца стола, оставив место во главе стола незанятым. Это напоминание об отсутствии папы царапнуло Гинни по сердцу. Они расселись, скрежеща стульями по полу, на котором больше не было ковра. Комната казалась темной и мрачной, и Гинни подумала, что в ней еще труднее будет вести непринужденную беседу, чем в гостиной.Но она тем более была настроена насладиться вкусной едой. Каков же был ее ужас, когда вместо «гамбо» она обнаружила у себя на тарелке высушенный кусок мяса и кучку вареного гороха, залитые жидким сметанным соусом.– Что это? – спросила Гинни, не в силах скрыть разочарование.Эдита-Энн покраснела, как свекла, потом дернула головой.– Может, в Бостоне ты привыкла к лучшему, но мы считаем, что это вполне добротная еда и голод удовлетворяет.– Удовлетворяет голод? – повторила Гинни, роясь на тарелке в тщетной попытке найти хотя бы одну креветку. – Это я есть не могу.– Тогда сиди не евши.– Девочки, не надо ссориться, – сказал дядя Джервис. – Хоть попробуй, Гинни. Эдита-Энн так старалась.Гинни с изумлением посмотрела на кузину.– Это твоя стряпня? Но ты же не умеешь готовить!– Пришлось научиться. Лавиния к вечеру совсем выбивается из сил. Если мы хотим, чтобы был ужин, кому-то надо его приготовить.«Хоть бы поучилась как следует, – с тоской подумала Гинни, глядя на тарелку. – А я-то мечтала о гамбо...»Не сумев придумать блюду достойное название, она поднесла ко рту кусочек пережаренного мяса, сомневаясь, что сумеет его проглотить. И вдруг в столовую вошел Гомер и объявил, что к дяде Джервису пришел посетитель и ждет в прихожей. Гинни воспользовалась этим предлогом, чтобы опустить вилку.– Но мы только что сели ужинать. Пусть ждет, – сказал дядя Джервис.– Этот человек говорит, что у него срочное дело, – настаивал Гомер.Сердито бормоча себе под нос, дядя Джервис встал из-за стола и вышел в дверь, которую перед ним открыл Гомер.Эдита-Энн смотрела вслед отцу с улыбочкой на лице, а Ланс просто долил рюмку, словно такое вторжение не было чем-то из ряда вон выходящим. Гинни же распирало любопытство. Только невообразимый грубиян либо вконец отчаявшийся человек может потребовать аудиенции во время ужина.– Ваше слово чести? – раздался в передней громкий голос. – И вы полагаете, что это меня удовлетворит?Гинни похолодела, это был Раф Латур. Неужели он настолько пренебрег приличиями, что явился к ней домой?– Мало ли чего вы наобещаете! – продолжал Раф обозленным голосом. – Я еще не встречал Маклауда, который выполнял бы свои обещания.Ланс напряженно прислушивался к разговору, его тоже, видимо, обеспокоило появление Латура. Гинни не удивилась враждебности Ланса. Наверно, ему было неприятно вспоминать, что этот человек победил его в честном бою. Хотя тогда они были детьми, он, возможно, подозревает, что Латур не способен победить его и сейчас.– Да кто вы такой? – возмущенно воскликнул дядя Джервис. – Как вы смеете являться ко мне в дом и разговаривать со мной таким тоном? Сейчас же убирайтесь с моей земли!– Вашей земли? Я считал, что Розленд пока еще принадлежит вашему брату.– Так оно и есть! – прогремел новый голос. Это был прежний, совсем не скрипучий голос папы. Гинни улыбнулась, представив себе, как съежился ее дядя, который разыгрывал из себя хозяина поместья и был пойман за руку его настоящим хозяином.– Я все еще хозяин этого дома, сэр, – продолжал папа почти светским тоном. – Что я могу для вас сделать?– Это сын Латура, Джон, – поспешно вмешался дядя Джервис. – Он явился сюда, чтобы устроить скандал. Иди к себе в кабинет, а я от него быстро избавлюсь. Я лучше тебя знаю, как обращаться с подобной публикой.Эти слова резанули Гинни по уху: подобной публикой. В устах дяди Джервиса они уже не казались ей безобидными. Более того, она поняла, почему Раф воспринимал их как оскорбление.– Повторяю, – резко сказал Джон. – Что я могу для вас сделать, сэр?Наступила тишина. Гинни надеялась, что Раф просветит их всех о цели своего прихода.– У меня дело к вашему брату, – сказал он наконец. – Личное дело, которое вскоре должно разрешиться тем или иным образом. Даю вам свое слово.Хлопнула входная дверь, и Гинни озадаченно нахмурилась. Это очень похоже на Рафа – уйти, не объяснив, зачем он приходил.– Какой неприятный человек, – сказала она, заметив, что Ланс внимательно смотрит на нее.– Латур – самонадеянный болван. – Ланс с хмурым лицом потянулся за рюмкой. – Он, наверно, воображает, что твой отец должен дать ему землю. Вряд ли вы помните, дорогие дамы, что его отец был здесь арендатором.Гинни притворилась, что первый раз об этом слышит. Она считала, что Лансу ни к чему знать, что она помнит про его позорное поражение.– Я помню его мать, – сказала Эдита-Энн. – Это была очаровательная женщина. Тетя Аманда часто говорила, как ей трудно, она только что овдовела, у нее на руках дети, и ей еще нужно искать новое жилье.Гинни изумленно посмотрела на кузину, сама она, хотя и была на несколько лет старше ее, ничего не знала о семье Латуров. У Эдиты-Энн просто талант вынюхивать то, что никому не известно.– Джону ничего не оставалось, как выставить Латуров, еще до смерти отца они задолжали ему арендную плату за несколько месяцев. И как бы его жена без мужа обрабатывала землю? Никто Джона не осуждал, кроме Рафа, но этот мальчишка всегда о себе слишком много понимал. Наверно, с тех самых пор и имеет зуб на Маклаудов.– Так он всего лишь хочет арендовать землю? – спросила Гинни, вспомнив свой план привлечь арендаторов. – Почему же дядя Джервис не соглашается? Зачем восстанавливать против себя человека, который хочет платить нам деньги?– Что за чушь ты несешь?В словах Ланса звучало такое пренебрежение, что Гинни некоторое время молча ковырялась в тарелке и только потом ответила:– Я тут подумала... что, если бы мы смогли найти арендаторов, у нас были бы деньги на саженцы и на рабов и нам удалось бы возродить плантацию.Ланс снисходительно улыбнулся.– Не морочь себе голову делами, дорогая. Мы же сказали тебе, доверься мужчинам, и мы что-нибудь придумаем.– Лучше поучилась бы готовить и шить, – вставила Эдита-Энн. – А дела – это не для женщин.Гинни выпрямилась.– А я считаю, что это совсем неплохой план. Ланс грустно покачал головой.– Милая, твой дя... папа не захочет связываться с белой швалью. Арендной платы едва хватит на то, чтобы отремонтировать для них хижины. Да джентльмену и не подобает жить на арендные платежи. Маклауды всегда были плантаторами, а не рантье. – Увидев, что Гинни нахмурилась, Ланс с улыбкой добавил: – Но это очень мило с твоей стороны – искать выход. Если хочешь, я поговорю с твоим дядей. Он, наверно, будет рад узнать, что ты радеешь о Розленде.Ланс снисходительно похлопал ее по руке. Гинни внутренне кипела. Может быть, она и не до конца продумала свой план, но ей не хотелось, чтобы мужчины смеялись над ним, покуривая в кабинете после ужина.– Нет уж, – сказала она, опять принимаясь ковыряться в тарелке. – Если ты считаешь, что это глупость, то не стоит ему и говорить.Вдруг дверь открылась, и вошел дядя Джервис.– Глядите, кто к нам пришел! – радостным голосом объявил он.Вслед за ним в столовую вошел его брат.Гинни забыла все свои планы, изумленно глядя на отца. Видимо, Джон Маклауд очень редко садился за стол с семьей: у всех был радостный вид, все старались ему угодить, хотя было очевидно, что они предпочли бы, чтобы он ужинал у себя в кабинете.Гинни было неприятно оказаться в их числе. Она глядела, как ее отец, хромая и опираясь на трость, прошел к своему месту во главе стола. Опускаясь на стул, он чуть не сел мимо, но Гомер вовремя подсунул под него стул. Судя по тому, как ловко и быстро он это сделал, бедный слуга порядком поднаторел в том, чтобы скрывать опьянение хозяина.Гинни грустно взирала на незнакомца, поселившегося в теле ее отца. Ей было тяжело, когда он утром оттолкнул ее, но глядеть на него сейчас было еще тяжелее. Не притронувшись к стряпне Эдиты-Энн, он налегал на виски и непрерывно хохотал. К возмущению Гинни, дядя и не пытался его остановить. Правда, он и сам пил одну рюмку за другой.Братья стали вспоминать прошлое. Глядя на них, можно было подумать, будто комната по-прежнему обставлена очаровательной мебелью, а неприятной сцены в прихожей просто не было и в помине. Уж не померещился ли ей угрожающий голос Рафа?Тем временем Джон и Джервис говорили о том времени, когда братья были юношами и жили на плантации родителей в Виргинии.– Помнишь, какие там устраивали турниры? – спросил Джервис. – Ты не представляешь, как мне было обидно, хоть из кожи лезь вон, все равно победит твой старший брат.Джон усмехнулся, и на секунду Гинни увидела в нем такого папу, каким он был раньше.– Смейся-смейся, Джон, но разве кто-нибудь хоть раз побил тебя на турнире?– Да нет, такого не было, – ответил Джон, глядя в рюмку, словно в темной жидкости ему предстали видения прошлого. – Я так и уехал из Виргинии чемпионом.– Как наш юный друг Ланс. Жаль все же, что мы больше не устраиваем турниров в Розленде.Джон не слушал брата.– Помнишь последний турнир? – сказал он, видимо, весь уйдя мыслями в прошлое. – На котором я выиграл мою Аманду.Воцарилась неловкая тишина. Так бывало всегда, когда поминали Аманду.Но, может, это добрый признак, с надеждой подумала Гинни. Если Джон Маклауд уже может говорить о своей любимой жене, может быть, его рана начинает заживать? Может быть, он перестанет пить и даже простит свою дочь?– Да, тот день нельзя забыть, – сказал Джервис, улыбаясь брату. – Никто не думал, что ты будешь участвовать в турнире – ты ведь уехал в Луизиану и был занят новой плантацией. Я очень рассчитывал на победу, но мне следовало бы знать, что мой старший брат ни за что не пропустит этот турнир.– Как я мог его пропустить, когда Аманда предложила себя в жены победителю?Гинни слышала эту историю тысячу раз, и она никогда ей не надоедала. Как это романтично, что ее папа проехал многие тысячи миль, чтобы получить в жены Аманду Мейтленд.– До чего же она была хороша! – с горьким вздохом сказал Джервис. – Мы все готовы были сражаться за ее руку. Но если бы мы знали, что она тебе написала, многие, наверно, не стали бы и записываться на турнир. Она была уверена, что ты приедешь. И победишь.– Да, моя Аманда знала, чего хотела. – Джон тоже вздохнул и осушил рюмку. – И добилась этого. – Он замолчал, видимо, уйдя мыслями в далекое прошлое.– Послушай, – вдруг сказал Джервис. – Может, нам тоже устроить турнир?Джон фыркнул и потянулся за графином.– Да кто на него приедет? И как мы за него заплатим?– Если бы мы предложили достойный приз, то приехали бы многие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43