В местах, отведенных для зрителей, было слишком мало скамеек, а в натянутом над ними для тени брезенте во многих местах зияли дыры. Шлаги и вымпелы на шестах выцвели. Когда-то они весело трепыхались на ветру, создавая яркую гамму красок, а сейчас вяло поникли под солнцем.И ничего удивительного в этом не было – на такой жаре даже дышать было трудно. Гинни открыла веер своей кузины, но жарко-влажный ветерок, который он создавал, был каким-то липким и нисколько не улучшал ее настроения.Гинни хотелось рассмотреть участников, которые ждали начала турнира в отдаленной рощице. Сколько их и кто именно претендует на ее руку? Но рыцари держались в укрытии, ожидая сигнала трубы. Когда они по очереди галопом вылетят на поле, каждого объявит герольд и каждый постарается на скаку подхватить кольцо с крюка.Раньше Гинни с восторгом наблюдала за этим зрелищем, но сегодня ей было жарко, тягостно, и от страха крутило живот. И тут появился едва державшийся на ногах отец, которому Джервис помогал подняться по ступенькам. Судя по его багровому румянцу, Джон Маклауд уже приложился к бутылке. Мрачное выражение его лица не предвещало ничего хорошего.Гинни села на свой трон. Он действительно оказался жестким и неудобным. Нервно ерзая, она ждала, как отец отреагирует на ее платье. Но он только крякнул, усевшись справа от нее. У Гинни зародилась надежда, если Эдита-Энн ошиблась, предсказывая, что он рассердится, может быть, она ошибалась и во всем остальном?Дядя Джервис непрерывно озирался.– Ты не видела Эдиту-Энн? – спросил он. – Куда она подевалась? Видно, придется начинать без нее.– Начинай в самом деле, – пробурчал Джон. – Скорей начнем, скорей разделаемся.Джервису не очень понравилось это приказание, но он подошел к барьеру и поднял обе руки. Раздался слабый звук одинокой трубы, но толпа тут же затихла.На поле вышел Томас Перкинс, который изображал герольда и должен был объявлять участников. Он прокричал, указывая на главную трибуну:– Слушайте все! Внимайте моим словам! Сейчас на прелестную леди Гиневру наденут корону королевы нашего турнира!Гинни совсем забыла про эту традицию. Раньше королевой всегда была мама, которая надевала на голову прелестный венок из цветов. Это и была ее корона.Но удовольствие, испытанное Гинни при объявлении герольда, испарилось, когда она увидела, что дядя собирается водрузить ей на голову огромную безобразную корону из позолоченного металла. Толпа приветствовала ее криками, но, ощутив на голове тяжесть короны, Гинни пожалела, что это не венок, который надевала ее мать. Он был бы и красивее, и обошелся бы дешевле, что, казалось бы, должно было быть немаловажным соображением для Маклаудов и не давил бы ей так на голову.А ведь придется так сидеть много часов подряд, мысленно простонала Гинни. Тут Перкинс хлопнул в ладоши, и начался парад участников. Гинни, может быть, и почувствовала бы себя польщенной, что их так много – почти сорок человек, но вместо этого она прикидывала в уме, что, даже если каждый потратит на попытку снять с крюка кольцо лишь несколько минут, все равно турнир затянется на несколько часов.Мистер Перкинс по очереди представлял участников. Каждый из них назвался по имени какого-нибудь рыцаря из легенды о короле Артуре, так что не было ничего удивительного в том, что она не узнавала их по имени. Хуже было то, что среди них было так мало знакомых лиц. На каждом был плащ, украшенный гербом, но никто не потрудился приготовить костюм как следует. Глядя на плохоньких лошадей и сшитые из простынь плащи, Гинни не узнавала красочных, романтичных праздников своего детства – вся затея казалась дешевой и безвкусной.Сидевший рядом с ней отец поднес ко рту фляжку, но его глаза были прикованы к полю. Он молча оглядывал каждого участника, кивая головой, словно подсчитывая их количество. Когда объявили последнего, Ланса, он нахмурился. Наконец-то появился Ланс, с облегчением подумала Гинни. Какое ей дело до остальных? Ее Ланцелот опять ее спасет.Трибуны восторженно завопили, когда Ланс галопом вылетел на поле в бело-серебристом костюме и с серебристым вымпелом на копье. Он весь как бы светился, даже его конь был серебристо-серой масти. Он поднял его на дыбы, приветствуя ревущую толпу.– Самовлюбленный дурак, – проворчал Джон. – Тех денег, что он выбросил на этот наряд, хватило бы заплатить половину его долгов. И где он их взял?Его дочь не стала задумываться над этим вопросом, потому что в это время Ланс подъехал к главной трибуне и устремил вопросительный взгляд на Гинни. «Ой, – с ужасом вспомнила она, – я же обещала ему носовой платок, знак своей благосклонности, и опять забыла».Что же ему дать? Лента, что у нее в волосах, не годится – она синяя, а Лансу нужно что-нибудь белое. Гинни судорожно рылась в ридикюле, но там она нашла лишь старый батистовый платок, на котором не было ни кружев, ни вышивки. Невелик дар, но придется Лансу им удовольствоваться.При виде немудрящего кусочка батиста Ланс нахмурился. Гинни даже показалось, что он от него откажется, и у нее упало сердце. Однако после минутной заминки он взял платок и привязал его к своему копью. Потом изящно поклонился и, пришпорив коня, поскакал туда, где ждали участники турнира. Джон продолжал ворчать, поминутно отхлебывая из фляжки, но Гинни немного успокоилась. Из всех участников ни один не казался достойным соперником Лансу, так что можно было надеяться, что он благополучно со всеми ними расправится.Поначалу Гинни было интересно смотреть, как всадники с копьем наперевес устремлялись к маленькому кольцу. Но по мере того как они один за другим промахивались, ей стало скучно смотреть на это бездарное зрелище. Половина рыцарей, выбывших из турнира в первом же раунде, не сумели даже дотронуться до кольца, а еще столько же не сумели удержаться в седле. Теперь уже победа Ланса была предопределена, и Гинни стало невыносимо скучно: как медленно тянется время!После второго раунда осталось лишь около десятка участников, а после третьего – только пятеро. Гинни устало обмахивалась веером, глядя, как соперники Ланса один за другим выбывали из игры, пока Ланс не остался один. Наконец-то, подумала она, когда он, улыбаясь до ушей, направил своего серебристого скакуна к главной трибуне.Ну вот, все получилось так, как она хотела. Но Гинни почему-то чувствовала разочарование. Она знала, что ей повезло, но как хотелось, чтобы все это было более романтично или по крайней мере более увлекательно. Если уж ее будущее решалось на турнире, то мог бы он хотя бы заставить ее поволноваться?Что это с ней, жара, что ли, допекла? Чем жаловаться, что ей, видите ли, недостаточно интересно, благодарила бы судьбу, что Ланс победил. Все кончилось благополучно, Ланс осуществил все ее мечты, и теперь ей остается лишь радоваться.«И буду, – сказала себе Гинни, – вот только приму прохладную ванну и выпью стакан лимонада».Но до тех пор ей следовало пройти через церемонию, которую дожидались зрители. Ланс подъехал поближе, Гинни с натужной улыбкой встала и взялась руками за корону. По традиции она должна вручить ее победителю.– Не спеши, – сказал ей отец, тоже вставая. – Еще не конец.– Сядь, Джон! – прошипел дядя Джервис. – Мы знаем, что ты недолюбливаешь Бафорда, но он же всех победил.– Разве всех? А это кто?В толпе нарастал гул. Гинни и Джервис посмотрели в сторону, куда показывал Джон.– Нет! – прошептала Гинни, стискивая руками корону. Она узнала нового рыцаря.На огромном вороном жеребце на поле выехал Раф Латур. Глава 8 Латур? Явился на турнир? Ланс не хотел даже самому себе признаваться, как это его встревожило. А чего, собственно, ему бояться? Они же не собираются драться на кулачках, как в детстве, – в этом мальчишка из семьи бедного фермера, конечно, был мастер. Другое дело – спорт джентльменов. Тут мастер Ланс. Подумать только, какая-то шваль воображает, что он имеет право так просто бросить вызов ему, Лансу! В другое время он с удовольствием проучил бы нахала, но сегодня слишком многое поставлено на карту.– Поздно явился! – крикнул он, разозленный приемом, который Латуру оказали зрители. – Я уже выиграл турнир.Латур подъехал с раздражающей неторопливостью и осадил жеребца перед главной трибуной.– Странное дело, что-то я не припомню, чтобы в объявлении говорилось, к какому времени нужно явиться.В правилах написано, что турнир заканчивается, когда королева объявляет победителя.Латур протянул Джону Маклауду через барьер листок с правилами.Тот, крякнув, взял его. Ланс заметил, что у Гинни побелели пальцы, сжимавшие корону, а лицо залила смертельная бледность.– Он прав, – с довольным видом объявил Джон Маклауд, помахивая листком с правилами. – Тут еще сказано, что королева не может объявить победителя, пока об этом не приняла решение судейская коллегия.Ланс поглядел на Джервиса, который тоже был явно раздосадован. Они вставили правило о судейской коллегии, чтобы обезопасить себя, а не для того, чтобы им воспользовались всякие выскочки.– Я не вижу причин запретить этому человеку участие в турнире, – с удовлетворенным вздохом проговорил Джон и откинулся на спинку своего кресла.– А я вижу несколько таких причин, – холодно сказал Джервис. – Во-первых, он не заплатил за участие. Если бы заплатил, у него был бы, как и у остальных, номер.Ланс улыбнулся. Он совсем забыл про деньги – самому-то ему не пришлось ничего платить, – но этот пункт был в правилах: плату нужно было внести до начала турнира.Латура это возражение ничуть не встревожило.– Но у меня есть номер. Верно, мисс Маклауд? Сначала Ланс подумал, что он обращается к Гинни.Потом увидел, что он смотрит на Эдиту-Энн, которая в эту минуту поднималась по ступенькам.– Это правда, – запыхавшись, заявила та, помахивая квитанцией. – Извините, что я не сразу нашла ваш номер – пришлось порыться в бумагах.Она перегнулась через барьер и протянула Латуру квитанцию с номером.«Могла бы и еще пять минут поискать, – с досадой подумал Ланс. – Тогда корона была бы уже у меня». Джервис схватил дочь за руку.– Что это еще такое? – спросил он, злобно сверкая глазами. – Не помню, чтоб в списке было его имя.Эдита-Энн смотрела на него невинным взглядом.– Извини, папа, я, видимо, забыла его вписать. В последнее время я стала очень рассеянной. Когда мистер Латур записывался на турнир, я сказала ему, что он начнется в двенадцать. Так что он не виноват, что опоздал. Это из-за меня.– Как это понимать, Латур? – прошипел Джервис. – Что это ты выдумал?Латур посмотрел ему в глаза.– Я здесь для того же, что и остальные, – принять участие в состязании за руку королевы Гиневры.И он медленно перевел взгляд на Гинни.Глядя, как она зачарованно смотрит ему в глаза, Ланс ощутил беспокойство. Казалось, они молча говорили друг с другом о чем-то таком, чего не знал никто, кроме них двоих. Даже Ланс.Он сжал повод в кулаке. Гиневра-Элизабет принадлежит ему – всегда принадлежала, с самого детства! Даже когда ее пять лет не было в Луизиане, ему в голову не приходило, что другой мужчина может смотреть ей в глаза таким долгим, таким пристальным взглядом.– Чушь! – воскликнул Ланс, думая лишь о том, что надо оборвать связывающую этих двоих нить. – Турнир окончен. Гиневра-Элизабет, дорогая, вручай мне корону.Она повернулась к нему, моргая глазами, словно пытаясь выйти из транса. Потом тупо посмотрела на позолоченную уродину у себя в руках.– Надо разрешить ему участвовать в турнире, – заявил Джон, хватая ее за руку. Пусть зрители посмотрят их единоборство – они за это деньги заплатили.– А я говорю, что турнир закончен! – крикнул Джервис, встав и пытаясь грозным взглядом подавить сопротивление брата.– По-моему, это должна решить судейская коллегия, – тихо проговорила Эдита-Энн. И, кивнув на зрителей, которые затаив дыхание ожидали исхода спора, добавила: – Без свидетелей.– Прекрасная мысль! – Джон махнул Лансу рукой, отсылая его от трибуны. – Иди, парень, а мы тут подумаем.Ланс был возмущен, да как он смеет отсылать его, как мальчишку? И воскликнул, не задумываясь о последствиях:– А я разве не имею права слова? Я без пяти минут член семьи!– Пока еще нет, – холодно отозвался Джон. Ланс вспыхнул, но сдержался, Джон пока еще был хозяином Розленда, и Ланс не мог себе позволить вступать с ним в пререкания.И он поехал по полю вслед за Латуром, убеждая себя, что волноваться нет причин. Судейская коллегия, без сомнения, вынесет решение в его пользу – они же специально так ее подобрали. Во-первых, его поддержит Джервис. Во-вторых, не зря же он по ночам встречался в конюшне с Эдитой-Энн – она тоже будет за него. Упрямый Джон, может, и будет стоять на своем, но решающий-то голос у Гинни!И тут он с холодком беспокойства вспомнил взгляд, которым она обменялась с Латуром. На нее-то он может рассчитывать... или нет?Гинни слушала спор дяди, утверждавшего, что Раф опоздал, и Эдиты-Энн, говорившей, что это случилось по ее вине. Но Их слова почти не доходили до ее сознания. Она вспомнила поговорку: «Прежде, чем загадать желание, хорошенько подумай». Господи, и зачем она только в душе пожелала, чтобы турнир заставил ее поволноваться!И с него тут вдруг объявился Раф Латур? Ух, во всяком случае, его сюда привела не ностальгия.Вздрогнув, она вспомнила его пристальный взгляд. Чем ближе он подъезжал к трибуне, тем сильнее колотилось ее сердце. У нее было чувство, что Раф приехал за ней, что он сейчас схватит ее и увезет.Нет, не надо себя обманывать – сердце у нее колотилось не от страха, а от радостного ожидания.Только посмотрев на Ланса, который пытался разорвать связывающую ее с Рафом ниточку, она поняла, что опять дала простор своему глупому воображению. Пора бы ей знать, что, если у Рафа и есть какая-то цель, она, Гинни, тут ни при чем. Его вызывающая повадка и ленивое пренебрежение свидетельствуют о том, что он явился сюда, чтобы насолить Лансу. Он собирается их перехитрить и выиграть турнир.То есть отомстить им всем.Как же она не поняла этого с самого начала? Раф приехал не для того, чтобы состязаться за ее руку, а для того, чтобы подвергнуть ее публичному унижению. Своим отказом от ее руки он опозорит ее перед соседями, и тогда уже на ней никто не захочет жениться. Если Ланс не выиграет турнир, ей грозит участь старой девы.Господи, неужели это все происходит на самом деле? – с ужасом подумала Гинни, покачав головой.– Вот и Гинни против! – услышала она голос дяди Джервиса, который, по-видимому, решил, что, покачав головой, она проголосовала против. – Осталась ты одна, Эдита-Энн.Та мрачно взглянула на поле.– Ты, конечно, хочешь, чтобы я тоже проголосовала против, – неуверенно произнесла она. – Но как я могу так поступить с мистером Латуром, папа? Он опоздал из-за меня. И что подумают зрители, если мы запретим его участие? По правилам мы должны это позволить.– Она права, – с ухмылкой сказал Джон. – Если вы его не допустите, поднимется невообразимый шум. Полно, Джерв, пусть участвует. Бедные зрители весь день и так умирали от скуки. Я сам чуть челюсть не вывихнул, зевая, и теперь не возражал бы немного развлечься. Хотя бы глядя на то, как у Бафорда дрожат коленки.– И какой от этого может быть вред? – добавила Эдита-Энн. – Ну кто он такой? Ничтожество. Какой у него шанс победить лучшего наездника округи?В душе у Гинни забрезжила надежда. Конечно, Раф не умеет так управлять лошадью, как Ланс. Лансу вообще нет равных на турнирном поле. Но когда она поглядела на спокойного и уверенного в себе Рафа, надежда улетучилась.– Появился новый претендент! – крикнул Джон зрителям, принимая решение на себя. – Турнир продолжается!Одобрительный рев зрителей заглушил протест Ланса, но Гинни видела, как он, пришпорив свою серебряную лошадь, с искаженным от ярости лицом ринулся к главной трибуне.– Я участвовал в пяти раундах, – сквозь зубы проговорил он, осадив лошадь перед судейской коллегией. – А теперь из-за того, что этот... этот тип явился с опозданием, я должен проделать все сначала, так, что ли?– Ну зачем же? Я согласен сделать пять попыток подряд, – раздался голос подъехавшего Рафа. – Действительно, надо уравнять наше положение.– Ты вообще не имеешь права участвовать. Ты...– Как вас объявить, сэр? – спросил Латура Джон, не обращая на Ланса ни малейшего внимания. – Герольд должен вас объявить.Раф посмотрел на Гинни.– Артур из Камелота.– Какая наглость! – возмутился Ланс, переводя взгляд с Рафа на Гинни. – В этом черном наряде тебе больше подошло бы имя Черный рыцарь.– Что ж, – пожал плечами Раф и улыбнулся, видимо, решив не спорить по мелочам. – Мне все равно.Гинни знала, что ему вовсе не все равно. Артур был королем и мужем Гиневры, он пользовался ее любовью и доверием, а Черный рыцарь в их детских играх также назывался Разрушитель. Он был воплощением зла, с которым сражались ее рыцари. Артур будет защищать свою королеву до последней минуты, а Разрушитель хочет ее погубить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43