– Опять ты все выбалтываешь, Кристофер! Мы же договорились, что ничего ей не скажем.– Это было до аллигатора.– Он прав, – вмешался Патрик. – Если бы не Гинни, то, может, Кристофера с нами уже не было бы.– Верно, – подтвердил Питер. – И она сдержала слово. Она ведь не рассказала Рафу про змею.Гинни сидела, затаив дыхание. Может быть, они наконец решат, что ее можно посвятить в секреты?–Ну ладно, – вдруг согласилась Джуди. – Если уж вам так надо знать, мы хотели сделать золото, чтобы Рафу не надо было так много работать.– Мы считали, что должны ему помочь, – объяснил Патрик. – Он ведь старается, чтобы у нас был настоящий дом и плантация сахарного тростника. А как еще мы можем ему помочь, сидя здесь в болоте?Глядя на детей, Гинни диву давалась: как она могла называть их обормотами? Ребенком она никогда не задумывалась о финансовых затруднениях отца.– Об этом мечтала наша мама, – продолжала Джуди. – Когда им с Рафом было столько лет, как нам, они мечтали, что у них будет собственный дом на собственной земле, который у них никто не сможет отнять и откуда их никто не сможет выгнать. Вот он и хочет, чтобы это было у нас.Гинни вспомнила Рафа-мальчика – такого гордеца и такого идеалиста. Как ему было, наверно, тяжело, сначала умер отец, их выгнали из хижины издольщика. Конечно, ему хочется иметь постоянный дом.– Ну давайте же читать, – попросил Кристофер, показывая на «Айвенго». – А то мне скоро пора спать.Что-то заставило Гинни посмотреть в сторону двери, и у нее екнуло сердце, в дверях стоял и наблюдал за ними Раф. Гинни машинально поправила волосы – кажется, она сегодня не очень растрепанная. Наконец-то он приехал! Господи, сделай так, чтобы я хорошо выглядела!Раф стоял в дверях, опираясь о косяк, и у него был такой усталый и измученный вид, что Гинни тут же забыла о себе. Она вспомнила слова Кристофера: «Дяде Рафу приходится так трудно», – и у нее от сочувствия сдавило в груди.– А я думал, что вы уже все давно спите, – сказал он и шагнул в комнату.Дети хором воскликнули: «Раф!» – и бросились к нему. Глядя, как он с улыбкой обнимал каждого, Гинни почувствовала, что ей тоже хочется обнять его. Он такой сильный, такой надежный... и такой добрый – как можно против него устоять?Во всяком случае, он добр к детям. Он выдал каждому по конфете и опасливо посмотрел на Гинни.– Ничего, – утешил ее Кристофер, – я дам вам половину своей конфеты.Что за прелесть этот мальчик! Но вслед за ним и другие дети, хотя и не так непосредственно, предложили поделиться с ней сладостями. Раф задумчиво поглядел на Гинни.– А поесть мне никто не даст? – спросил он. – Я такой голодный, точно не ел три дня. – Он понюхал воздух. – У вас так вкусно пахнет, что у меня еще за дверью слюнки потекли. – Он повернулся к Джуди. – Что-нибудь осталось от ужина?– Не знаю. Спроси ее, – ответила девочка, кивнув на Гинни. Гинни уже пошла за тарелкой, радуясь, что ей есть чем заняться. Она жестом пригласила Рафа сесть за стол и стала наливать ему из котелка похлебку.– Вот похлебка от ужина осталась, – суетливо говорила она. – Не то чтобы очень элегантное блюдо, но голод утоляет.Она вспомнила, что Эдита-Энн в ее первый день в Розленде сказала что-то в этом же роде, а она, Гинни, отказалась есть приготовленную кузиной еду. Хоть бы ее стряпня оказалась получше на вкус! Раф подошел к столу и сказал, бросив на нее подозрительный взгляд:– Что-то вы сегодня прямо хозяюшка.– Мы теперь готовим по очереди, – вызывающе сказала Джуди. Вдруг дядя будет недоволен тем, что еду готовила не она?Гинни улыбнулась девочке и поставила перед Рафом тарелку с похлебкой.– Моя первая попытка, – объяснила она. – Джуди мной руководила.– Это приготовили вы?Раф явно с трудом поверил ее словам, и это было обидно. Но еще обиднее было сомнение, с которым он смотрел в тарелку.– Не бойтесь, не отравитесь. Видите, дети это ели и все еще живы.Раф медленно, с явным опасением поднес ко рту ложку. Гинни смотрела, как он ест, и затаив дыхание ждала приговора. Она заметила, что дети так же выжидающе смотрят на Рафа.– А что, неплохо, – наконец сказал он, и Гинни облегченно вздохнула. Поглядев на детей, она увидела, что и они успокоились. Джуди даже ухмыльнулась, но тут же отвернулась и принялась прятать меч за стул.Этой девочке нужно больше улыбаться, подумала Гинни. Она слишком молода, чтобы подавлять в себе все радостные чувства, чтобы запирать на замок свое чувство юмора. Чересчур уж она похожа на своего дядю.Покончив с похлебкой, Раф опять обратил на Гинни скептический взгляд.– Должен признаться, моя прекрасная дама, что вы не перестаете меня удивлять.– А я считаю, что ужин был превкусный. Кристофер, который стоял рядом с Рафом, радостно улыбнулся Гинни.Раф пожал плечами.– Для королевы неплохо.– Разве она королева? – спросил Кристофер, переводя взгляд с улыбающегося дяди на вспыхнувшую Гинни.– Нет, я не королева, – сердито ответила она. – Твой дядя просто дразнится.– Леди Гиневра, откуда вдруг такая скромность? Когда мы были детьми, вы правили нами королевской рукой.Дети подошли к столу, с любопытством слушая разговор взрослых. Гинни попыталась им объяснить:– Детьми мы играли в Камелот. Я играла королеву Гиневру, потому что меня тоже зовут Гиневрой и у меня тоже белокурые волосы.– И то, что ваш папа к тому же был самый богатый человек в округе, конечно, не имело к этому ни малейшего отношения?«Почему он так отвратительно со мной разговаривает?» – подумала Гинни. Счастье, которое она испытала при появлении Рафа, начало меркнуть. Прямо-таки нарывается на ссору.Но она видела обращенные к ней взоры детей и решила не ввязываться в перебранку. Как же она сможет добиться, чтобы они перестали вздорить между собой, если у них перед глазами будет пример вечной пикировки между их дядей и самой Гинни? Она говорит детям, что лучший способ не дать человеку тебя разозлить – это не обращать на него внимания. А если это не помогает, призови на помощь терпение и чувство юмора.И Гинни призвала их на помощь. А Раф тем временем отодвинул от себя пустую тарелку и откинулся на спинку стула.– Ужин был первый сорт, – сказал он с усталым вздохом, – мне надо ехать. Побыл у вас, увидел, что вы все живы здоровы, что аллигаторы вас не съели – и ладно.Он еще раз вздохнул и встал со стула. Дети аж застонали от разочарования. А Гинни не удержалась:– Как же так? Вы только что приехали! Неужели вы не можете побыть с нами подольше?– Что поделаешь, крестьянскую работу никогда не переделаешь.– Подождите! – Раф задержался в дверях и повернул к ней хмурое лицо. – Мне надо вас кое о чем попросить.– О чем это?Гинни предпочла бы кокетливо похлопать ресницами, но, учитывая его недовольный тон и вспомнив предупреждение Джуди о том, что он любит, чтоб с ним говорили напрямую, она прямо сказала, что ей нужно какао. Увидев, как он еще больше нахмурился, она объяснила:– Надо же мне что-то пить по утрам. К кофе я привыкнуть не могу.– Попробую достать, – кратко ответил Раф.– Подождите, это еще не все, – торопливо продолжала Гинни. – Еще нужно платье. Не для меня, – добавила она, увидев, как он окинул ее взглядом с головы до ног. – Для Джуди. Надо же ей надеть что-нибудь красивое на турнир.Трудно сказать, у кого был более удивленный вид – у Рафа или его племянницы, – но оба посмотрели на Гинни как на сумасшедшую.– Мы тут читали Айвенго, – продолжала Гинни, – и подумали, что неплохо было бы организовать наш собственный турнир. Это будет в субботу. Надеюсь, вы сможете приехать.Гинни украдкой подмигнула Джуди, надеясь, что та поймет. В субботу у Рафа день рождения. Если он приедет из-за турнира, празднование дня рождения будет для него приятным сюрпризом.Джуди, слава Богу, была смышленой девочкой.– Пожалуйста, Раф, обещай, что приедешь. Будет очень интересно.– Мы будем сражаться за честь и достоинство, – добавил Патрик, который тоже сообразил, что имеет в виду Гинни.– И за Камелот, – подключились близнецы.А Кристофер, захваченный общим порывом, выпалил:– И за наш новый дом.С каждой фразой лицо Рафа все больше темнело.– Пожалуйста, Раф, обещай, что приедешь, – упорствовала Джуди, не обращая внимания на его неудовольствие. – Гинни, конечно, будет королевой Гиневрой, а ты будешь королем Артуром.– Артура выгнали из его страны, – свирепо рявкнул Раф, глядя на Гинни. – А королева давно уже решила, что предпочитает Ланцелота.С этими словами он вышел из дома и захлопнул за собой дверь.Дети повернулись к Гинни с обиженными, непонимающими, лицами, словно надеясь, что она поможет им починить эту трещину в отношениях с дядей, как помогла им починить крышу. Она чуть не сказала им, что для, того, чтобы починить эту трещину, молотка и гвоздей недостаточно, но у них в глазах светилась надежда, и кроме того, разве она не дала себе слово больше не убегать от неприятностей?– Подождите здесь, – сказала она детям, заставив себя обнадеживающе улыбнуться. – Пойду с ним поговорю.Сказать-то это легко, думала она, поспешая вслед за Рафом к пироге и не ожидая от этой беседы ничего хорошего. Никакой юмор, никакое терпение ей не помогут, когда он в таком отвратительном настроении.– Что вам нужно? – рыкнул Раф.– Я пришла с вами поговорить.– Да? Еще не все требования мне предъявили? Гинни заставила себя сказать спокойным тоном:– Почему вы так враждебно со мной разговариваете? Устроили сцену перед бедными детьми!– А, так теперь они бедные дети? Вы вроде бы только вчера называли их обормотами.Терпение Гинни иссякло:– Да что вы знаете про вчера? Вас здесь не было! Вас никогда здесь нет!– Верно, нет, – сказал он тихим, но свирепым голосом. – Я пытаюсь достать деньги, чтобы вы могли пить свой шоколад, устраивать турниры и играть в разные прочие игры с моими детьми.– Ладно, можете забыть про шоколад. И про турнир тоже!– Так просто забыть и все? А как же бедные дети? Вы поманили их великолепными видениями, моя прекрасная дама. Будто у них так мало горя? Зачем еще забивать их головы бесполезными фантазиями?– Кто сказал, что мечтать плохо?– Мечты могут себе позволить дети с богатыми папочками. Я хочу, чтобы мои дети это знали.Раф выхватил из пироги бутылку и приложился к ней.– Вы пьяны!– Да, черт побери, выпил, – ответил Раф и отпил еще глоток. – И собираюсь продолжать.– Ну и как это вам поможет? Какие проблемы разрешит? Когда человек начинает пить, он перестает бороться за свою мечту и у него опускаются руки. Или он начинает вымещать зло на своих близких, как вы делали сегодня.– Вымещать зло? Просто я взглянул на вещи реалистически. Неудача в этом смысле очень полезна. Когда тебя сунут мордой в грязь, ты невольно начинаешь лучше видеть реальность. Служащий банка в Новом Орлеане мне это очень хорошо объяснил. К таким, как я, видите ли, не может быть доверия. Чтобы занять деньги, надо иметь деньги. Он, правда, назвал это обеспечением, но на самом деле надо просто иметь хорошее имя. Даже ваш драгоценный Ланс Бафорд, хотя он даже не пытается поставить на ноги эту дыру, которую он называет плантацией, скорее получит заем, чем я.Гнев оставил Гинни. Так вот зачем Раф ездил в Новый Орлеан! Пытался получить в банке заем! А ему отказали. Неудивительно, что он полон горечи.– Я слышал, как дети рассказали вам, каким образом они прожгли крышу, – злым голосом продолжал Раф. – Пытались превратить свинец в золото. И вы будете по-прежнему утверждать, что фантазировать не вредно?– Они хотели вам помочь.– И могли бы погибнуть в огне. Что, по-вашему, я почувствовал бы, найдя на месте дома пепелище и узнав, что они сгорели, пытаясь помочь мне? Да никакая мечта того не стоит! – Раф вздохнул. – Все кончено, моя прекрасная дама, – устало сказал он. – Помечтали, по сражались на турнирах. Вот подобью бабки и отвезу вас домой.Домой? А где ее дом? При мысли, что ей придется расстаться с детьми, у Гинни заныло сердце.– Этого нельзя делать! – воскликнула она. – Нельзя оставлять детей одних.– Спасибо за совет эксперта по воспитанию, но я вовсе не собираюсь оставлять их одних. Я... – Он помедлил и провел рукой по волосам. – Я отошлю их к деду и бабке моей матери в Новый Орлеан.Гинни в первый раз услышала о том, что у его матери живы дед с бабкой.– Если у вас есть, куда их отослать, зачем было идти на риск и похищать меня?– С тех пор многое изменилось. – Раф сделал гримасу и отпил еще глоток из бутылки. – А, не все ли равно?– Нет, не все! – Все-таки Гинни пришлось вступить с ним в пререкания. – Детям здесь хорошо. Они ловят рыбу, обследуют окрестности, строят свою таинственную крепость. Нельзя выдернуть их отсюда и предполагать, что они легко приспособятся к жизни в городе. Они будут глубоко несчастны.– Да вам-то что? Вы будете благоденствовать в своем любимом Розленде.– А дети благоденствуют здесь, в этой лачуге.– Это не лачуга, а дом, черт побери!Да, он прав. Гинни вдруг поняла, почему Раф ее все время поправляет. Место, где люди живут и любят, нельзя называть лачугой. Да она сама уже давно в уме называет его домом.Но она упорствовала на своем:– Как ни назови, это не меняет дела. Вы попросили меня научить этих детей грамоте и хорошим манерам, а теперь лишаете меня возможности закончить свое дело.Раф опустил бутылку и вперился в нее.– Вы что, не слушали меня? Я сказал, что отвезу вас домой в Розленд. Вы же хотели уехать по истечении месяца. Разве вы не рады, что выходит по-вашему?Да, ей следовало бы радоваться, но, глядя на Рафа и сознавая, что ей придется навсегда распроститься и с ним, Гинни чувствовала только грусть. Стоя перед ним, она вдруг живо вспомнила, как он прижимал ее к себе, и их ничто не разделяло, кроме тонкой рубашки. Какое это было блаженство – целовать его, забыв всю горечь, все прошлые обиды! В тот вечер они были просто мужчина и женщина, которых связывало страстное влечение.В глазах Рафа тоже что-то промелькнуло – видно, и он вспомнил тот вечер.– Не смейте так на меня смотреть, – тихо проговорил он.Гинни удивленно моргнула.– Как?– А вот так – широко раскрыв глаза и надув губки. И не рассказывайте мне, будто вы не знаете, как это действует на мужчину, моя прекрасная дама. Вы уже много лет используете свои женские чары для того, чтобы добиться своего.– Ничего подобного...– Со мной у вас такое не выйдет! – Не отводя глаз от ее лица, ее губ, он швырнул бутылку в реку и схватил Гинни за руки. – Мне это надоело! То вы пылаете жаром, то обдаете холодом. И даете глазами обещания, которые ваше тело не собирается выполнять.Гинни сгорала от унижения. Так вот что он думает – что она играет с ним как кошка с мышью.– Вы не понимаете...– Нет уж, хватит! Я лучше поеду, пока не сделал такого, о чем мы после оба будем сожалеть. – Раф отпустил ее руки и пошел к пироге. – И запомните, – бросил он ей через плечо, – если вы еще раз начнете что-нибудь этакое, я доведу дело до конца.Вот как? Значит, ей только стоит улыбнуться и шагнуть к нему, и все будет решено? Но, хотя ее тело жаждало его объятий, она понимала: если после этого предупреждения пойдет за ним, вина за то, что произойдет, будет лежать на ней. По сути дела, это будет означать, что она сама соблазнила его.Но Раф и не дал ей такой возможности. Он уперся шестом в берег и оттолкнул пирогу, ни разу на нее больше не взглянув.Гинни стояла на берегу, охваченная горькими чувствами. А она-то строила планы, она-то мечтала, что теперь все будет хорошо, и пожалуйста – он отсылает ее в Розленд. Она пошла обратно в дом, пытаясь найти радость в мысли, что скоро будет дома, но вместо этого думала о торте, который они с Джуди собирались испечь к его дню рождения, и о том, что она еще столько книг не успела прочитать Кристоферу.– Жутко сердитый, да? – сказала Джуди, которая вместе с братьями стояла на крыльце.Интересно, они все слышали? Гинни вгляделась в их лица. Судя по написанному на них беспокойству, – больше, чем хотелось бы. Остается надеяться, что они не поняли, в чем обвинял ее Раф.– Все будет хорошо, – сказала она, – Он передумает.– Мы не какая-нибудь малышня. Не надо нам врать! – отрезала Джуди.Она стояла, скрестив руки на груди. До чего же она похожа на Рафа: оба считают, что лучшая оборона – это нападение. Джуди напускает на себя воинственность, а Раф защищается от мира злостью.– Я не вру. Мне хочется на это надеяться, – ответила ей Гинни.– На что это вы надеетесь? – насмешливо спросила Джуди.Действительно – на что?– Ты же слышала, что она ему сказала, Джуди! – воскликнул Кристофер, сбегая по ступеням к Гинни. – Она сказала дяде Рафу, что хочет, чтобы мы оставались здесь.– Вы не позволите ему отослать нас в Новый Орлеан? – сказал подошедший к ним Поль.Гинни была бы рада им это обещать, но понимала, что Джуди права: лучше сказать правду.– Раф – ваш опекун. Если он решит вас туда отослать, я никак не могу этому помешать.– Мы не хотим там жить! – Питер тоже спустился со ступенек. – Они злые и вредные.Гинни была потрясена, с какой убежденностью он это сказал, и повернулась к двум старшим детям, все еще стоявшим на крыльце.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43