– Можно считать, что ты уже чемпион, Ланс Бафорд, – сказала она. – Ты так легко подхватываешь эти кольца – не представляю, кто может тебя победить.Ланс широко улыбнулся и слез с лошади.– На турнире это, наверно, будет сделать потруднее.– Но ты же победишь?– Разумеется.Он взял лошадь под уздцы и продолжал, все еще улыбаясь:– Неужели ты пришла сюда в такую жару для того, чтобы похвалить мою ловкость? Пошли-ка в тень, и ты мне скажешь, чему я обязан этой честью.Гинни пошла рядом с ним.– А почему это мне нельзя посмотреть, как ты тренируешься, Ланс Бафорд?– Смотри, пожалуйста, тем более что ты сегодня прелестно выглядишь. Ты как-то по-новому причесалась?Гинни вспыхнула от удовольствия.– Да нет, – сказала она, не желая признаться, что целый час завивала волосы щипцами. – Но я тебе признательна за комплимент, особенно если учесть, что на мне старое платье. Мне скоро совсем будет нечего надеть, а Лавиния не хочет ничего стирать. Мне кажется, что она это делает мне назло. Она никогда меня особенно не жаловала. А вот ты ее мог уговорить на что угодно... – Гинни невинно похлопала ресницами. – Если бы ты ее попросил, она завтра бы перестирала все мои вещи. Ланс расправил плечи – ему явно польстили ее слова.– Знаешь, а это мысль. Может быть, мне похлопотать за тебя?– О Ланс, ты мой герой! – восторженно воскликнула Гинни.Остановив лошадь около купы высоких дубов, Ланс показал на поле, где он только что тренировался.– Погоди, то ли будет на турнире! Ты только представь себе, Гинни: трубы трубят, толпа восторженно вопит, а я галопом вылетаю на поле. А потом, победив всех своих соперников, я подъеду к тебе и опущусь перед тобой на одно колено. Там, перед всеми, твой Ланцелот потребует свой приз – твою руку. И мы тут же дадим друг другу брачный обет.Увлеченная красочным описанием турнира, Гинни вдруг опомнилась:– Как это? Нас поженят прямо на поле?– Но ты же говорила, что хочешь, чтобы свадьба состоялась как можно скорее.– Нет! То есть да, конечно, но я всегда представляла себе, что свадьба состоится в церкви, что на мне будет новое белое платье, что мы позовем сотни гостей, устроим роскошный бал. Я не хочу, чтобы меня обвенчали на пыльном поле.Ланс нахмурился, потом напряженно улыбнулся.– Ну конечно, любимая, я тоже хочу, чтобы у нас была пышная свадьба. Но зрители-то будут ожидать, что церемония состоится на поле, не можем же мы их разочаровать. Они будут ждать, что Ланцелот и Гиневра на их глазах поклянутся друг другу в вечной любви. Пусть себе развлекутся за свои деньги.– Да, пусть, если эта церемония будет не всерьез, только для зрителей, – согласилась Гинни и с ласковой улыбкой добавила: – Но потом-то мы устроим настоящую свадьбу?Ланс вздохнул с облегчением.– Ну конечно, это будет не всерьез. Но надо, чтобы никто об этом не догадался. Положись на меня – твой Ланцелот все устроит.У Гинни было странное чувство, она вроде бы и полагалась на него, но откуда это сосущее чувство сомнения?– Но ты ведь обязательно победишь, Ланс? – спросила она. – Дядя Джервис говорит, что в списке уже тридцать участников, но я почти никого из них не знаю, и мне ни за одного из них не хочется замуж. О Ланс, вдруг меня отдадут какому-нибудь мужлану, который ест руками и храпит во сне!– Я же тебе обещал! Клянусь, Гиневра-Элизабет, что я тебя никому не отдам.Он произнес эти слова с пылкостью влюбленного, но Гинни они почему-то не успокоили. Странно все же, что в глазах Ланса ей видится меньше настоящего чувства, чем она увидела в глазах Рафа в тот вечер, когда он ее поцеловал.– Ланс, – вдруг спросила она, – почему ты меня никогда не целуешь?Он опешил и не сразу нашелся. Потом улыбнулся со своей обычной самоуверенностью.– Что за вопрос? Разве ты не знаешь, что я тебя слишком уважаю, чтобы скомпрометировать?– Знаю и очень это ценю, но почему бы тебе не поцеловать меня сейчас, когда нас никто не видит? Неужели тебе не хочется ощутить вкус моих губ? Неужели тебя эта мысль не возбуждает, неужели тебе не хочется познать... колдовское упоение?Ланс помолчал, повернулся к лошади и начал что-то поправлять в сбруе.– Конечно, но только подлец станет навязывать ласки любимой женщине до брачной церемонии. Поэтому я и хочу, чтобы мы поскорее стали мужем и женой.– Да, но...– Скоро все произойдет, Гинни, но нам надо потерпеть. С мрачной улыбкой он взял лошадь под уздцы.– А пока что мне надо почистить Галахада – он весь в мыле. Прогуляйся со мной до Белль-Оукс, а потом я отвезу тебя домой в маминой коляске.Гинни меньше всего хотелось встречаться с его деспотичной матерью.– Нет, я лучше погуляю около дома. Скоро обед, и мне не хочется, чтобы папа на меня сердился за опоздание.– Да, действительно уже поздно. Ну тогда я поехал. Гинни надеялась, что он предложит проводить ее до дома, и его слова только подогрели ее раздражение.– Разве ты не собирался поговорить с Лавинией?– Обязательно поговорю, только завтра утром. – Ланс вспрыгнул в седло с дежурной улыбкой на лице. – Надо же, чтобы у тебя к турниру был чистый носовой платок. Когда я пойду в бой, у меня на копье должен развеваться лилейно-белый залог твоей благосклонности.Гинни виновато смотрела ему вслед. Его слова напомнили ей, что залог своей благосклонности она отдала другому. Как заставить Латура его вернуть?И тут она увидела Латура, который словно вырос из-под земли, чтобы ответить на этот вопрос. Он наблюдал за ней, стоя под деревьями рядом со своим вороным жеребцом. Потом пошел к ней, ведя жеребца на поводу.– Ланс рассказывал мне, как будет проходить турнир, – почему-то пустилась она в объяснения.– Слышал.Гинни смутилась, вспомнив свой разговор с Лансом. Оставалось только надеяться, что Раф не слышал, как она выпрашивала у Ланса поцелуй. А вдруг он, не дай Бог, даже понял, что она вспоминает, как он сам ее поцеловал.– Что вы здесь делаете, мистер Латур? – спросила Гинни, чтобы переменить разговор.Он оглянулся на голубеющую вдали протоку – дальнее болото.– Опять забрался на чужую территорию? Собираетесь сдать меня властям?– Ну почему вы всегда затеваете ссору? Я вовсе не выговаривала вам, мне просто интересно.Тут у него на лице мелькнула редкая улыбка, от которой у нее как-то странно екнуло сердце.– Я просто ехал мимо, но, когда увидел, как Бафорд скачет взад-вперед по полю, остановился поглядеть.– Ланс тренировался к турниру.Гинни покраснела, почему ей приходят в голову одни глупости? Будто и так не очевидно, чем занимался Ланс. И почему она так теряется в присутствии этого непредсказуемого человека?– А вы будете участвовать в турнире, мистер Латур?– У меня нет таких денег, – пробурчал он.Тут только Гинни сообразила, что высокая плата за участие остановит многих.– Если хотите, – предложила она, ругая себя за очередную глупость, – я поговорю с дядей. Может быть, он разрешит вам участвовать бесплатно.– Вы станете за меня просить? – спросил Раф. Его глаза сузились. – Почему?Хороший вопрос.– Потому что Ланс говорит, что это будет самое интересное состязание в этом году. – Гинни сама не могла понять, почему она настаивает, когда Раф явно не интересуется турниром. – Жаль будет, если вы его пропустите.– Ничего, переживу.– Конечно, переживете, но будет очень весело. Соберется все местное общество.– Без меня. Через это я уже прошел, моя прекрасная дама. Когда я в прошлый раз принял участие в ваших играх, это оказалось совсем не весело.– Но с тех пор столько изменилось. Мы были детьми. Я не понимала...Она вдруг замолчала на полуслове, увидев устремленный на нее пронзительный взгляд.– Да и вам ни к чему принимать в этом участие, моя прекрасная дама. – Раф стоял так близко, что она увидела, как потеплел его взгляд. – Не поддавайтесь вы этим людям. Вы вольны распоряжаться своей жизнью. Святой Боже, неужели вы не хотите сами выбрать мужа?– Конечно, хочу. Но все знают, что победит Ланс. Раф кивнул, и тепло ушло из его взгляда.– Вы сказали неправду, моя прекрасная дама. Ничто не изменилось, а вы меньше всего.Гинни вспыхнула.– Не знаю, почему вы так упорно цепляетесь за детские обиды. Ланс – добрый, честный, порядочный человек...– А я не гожусь ему в подметки. – Раф шагнул к ней и схватил за руку. – Скажите, что за странный вопрос вы ему задали, почему он вас никогда не целует? Вам хочется нас сравнить?Какое самомнение! Но прежде чем Гинни успела ему сказать, что он слишком много о себе воображает, он наклонил голову и прильнул к ее губам.На этот раз это не был нежный пробный поцелуй. На этот раз он как бы шел в атаку, отказываясь брать пленных. Гинни уронила зонтик и забыла обо всем на свете, кроме твердого сильного тела, к которому была прижата. В глубине ее существа все таяло от блаженства.Вдруг Раф резко отстранился.– Вот как надо целовать женщину, – сквозь зубы проговорил он. – Если Бафорд не может дать вам такого же, тогда не выходите за него замуж.Негодяй! Как он смеет так с ней разговаривать после того, как... после того, как он только что...– Много вы знаете, – отрезала она. – Ланс любит меня, и я тоже люблю его всем сердцем.– Ваш драгоценный Ланцелот просто... – Он оборвал себя и вскочил в седло. – А впрочем, может, вы и правы. Откуда мне знать?– Вы ревнуете! – крикнула Гинни, но жеребец заплясал под Рафом, и ей пришлось отскочить. – Вы пытаетесь мне отомстить за тот случай в детстве.Он глянул на нее с какой-то грустью в глазах.– Что ж, желаю вам счастья с Бафордом, – со вздохом сказал он. Потом, пришпорив лошадь, бросил через плечо: – Вы его стоите!Раф поскакал в направлении, противоположном тому, куда уехал Ланс. А Гинни осталась стоять, кипя от негодования, глядя то направо, то налево, больше всего желая, чтобы Ланс вернулся и помешал ей делать невыгодные для него сравнения. Ланс – честный, сильный, благородный человек, твердила она себе. А Раф – Раф...Она вынуждена была признать, что Раф для нее полная загадка.Но если этот самодовольный мужлан воображает, что она станет вспоминать его поцелуи – как первый, так и второй, – то он заблуждается. Свой выбор она сделала давно, и это правильный выбор. Она обожает своего Ланцелота.Тем не менее она еще долго стояла на месте, время от времени дотрагиваясь до своих губ. Глава 7 Джервис Маклауд с гордостью озирал освещенное луной турнирное поле. С болота поднимался легкий туман и, проплывая мимо специально сколоченной трибуны, заволакивал ее серебристой завесой. Джервис не считал, что обладает богатым воображением, но даже он, глядя на трепыхающиеся на высоких шестах флажки и на развевающееся над трибуной знамя Маклаудов, представил себе двор короля Артура и самого себя, выезжающего из тумана на резвом жеребце.Он знал, что Гинни обожает фантазировать на тему Камелота. Если бы она сейчас взглянула на это поле, может быть, она не стала бы ныть, что не хочет быть призом в турнире.Но ее капризы не особенно волновали Джервиса. Все было готово – от услужливого священника до специально тренированной лошади, которая дожидалась Бафорда в конюшне. Они все предусмотрели, против всего застраховались, и завтра в это время Джервису будет обеспечено поместье Белль-Оукс. Скоро он станет влиятельным человеком в округе, и все поймут, что его брат Джон – просто жалкий пьяница.Страшно довольный собой, Джервис пошел домой. Наконец-то он получит то, что ему полагается по праву. Сколько лет он с тоской наблюдал, как все достается брату – положение, деньги, Аманда...Нет, он не будет думать о прошлом. Главное – в конце концов станет ясно, что из двоих братьев он добился большего успеха в жизни.Жаль только, что Джон до этого не доживет. Доктор еще не предупредил его, как мало ему осталось жить, но Джервис то знал. Именно узнав о его скорой кончине, он и начал всерьез строить свои планы.Как доверенное лицо брата, он знал содержание завещания Джона. Розленд достанется его дурочке дочке – предотвратить это Джервис не в силах, – но он придумал, как наложить лапу на завещанный ей отцом капитал, если она выйдет замуж за человека, которого не одобряет Джон, все эти деньги достанутся его младшему брату.Джервис ухмыльнулся. Так как в завещании специально оговаривалось, что Джон возражает против ее брака с Лансом Бафордом, как бы его братца не хватила кондрашка, когда на турнирном поле в его присутствии состоится брачная церемония.Может быть, незачем уступать Лансу Розленд? Надо только повести дело с умом. Такой болван, как Бафорд, наверняка окажется бездарным хозяином. Так что Гинни с супругом скоро будут вынуждены продать поместье, и добренький дядя Джервис сможет купить его за бесценок, «чтобы оно не попало в чужие руки». На те деньги, что он вместо Гинни получит по наследству от брата, плюс то, что он выручит за Белль-Оукс, и плюс доходы от турнира он с легкостью вернет Розленду его былое великолепие.Джервис поглядел на высокий, величавый особняк, вспоминая, каким он был раньше, потом перевел глаза на просторные поля, дожидавшиеся, когда на них снова начнут возделывать сахарный тростник. Когда-то Розленд был самым богатым поместьем на Миссисипи. Как они все грелись в лучах славы Джона! Какая тут была богатая и веселая жизнь! Если бы только Аманда...Джервис потряс головой, отгоняя назойливое воспоминание, и пошел к дому. Вдруг он услышал, как скрипнула дверь конюшни.– Эдита-Энн! – с изумлением воскликнул он, увидев, как из конюшни вышла его дочь. – Что ты здесь делаешь в такое время?– Ой, папа, как ты меня напугал! Я приняла тебя за... привидение, – со смехом ответила та.«Чего это ее разобрало веселье в такой неподходящий момент?» – подумал Джервис. Взяв отца под руку, она повела его от конюшни.– Ты не ответила на мой вопрос, Эдита-Энн!– Разве? – Она смотрела прямо вперед, словно главное для нее было дойти до дома. – Мне хотелось побыть одной, а в доме такая суматоха со всеми этими приготовлениями к турниру, что собственных мыслей не слышишь.– Что это у тебя за мысли, которые можно думать только в конюшне?Эдита-Энн остановилась и сделала глубокий вдох, словно набираясь решимости, и повернулась к отцу со странным выражением на лице.– Папа, зачем нам сдался этот турнир? Это еще что такое?– Сколько раз тебе объяснять? Это дом моего брата. Мы должны в первую очередь думать о нем и о Гинни. Надо обеспечить ее будущее, а потом уж начать присматривать подходящего мужа для тебя.– Я не хочу подходящего мужа. Я... Папа, конечно, тебе виднее, что для меня лучше. Но как же бедный Ланс? Что, если он вовсе не хочет жениться на Гиневре-Элизабет?– У них любовь с детства. Разумеется, он хочет на ней жениться.– А что, если он проиграет турнир? Он стал старше. Может быть, он уже не так ловок и силен, как раньше. – Закусив губу, Эдита-Энн взяла отца за рукав. – Знаешь, папа, наверно, стоит включить меня в судейскую комиссию.Джервис улыбнулся: он может гордиться дочерью. Конечно, это не сын, которого он так хотел, но нельзя отрицать, что котелок у нее варит отлично.– Великолепная мысль, дочуля. Честно говоря, я уже включил тебя в комиссию. Решать будем ты, я, Гинни и Джон. Неужели же мы не сумеем присудить победу Лансу?Эдита-Энн отпустила его рукав. Что это – лунный свет исказил ее лицо, или она в самом деле улыбается как-то криво?– Все так, папа, но можем ли мы положиться на голос дяди Джона? Да и самой Гинни тоже?– Ланс тренируется уже несколько недель. С чего бы это ему проиграть? – с раздражением бросил Джервис, который не любил, когда ему напоминали о неприятном. – Не ломай зря голову, детка. Папа обо всем побеспокоился.– Да, но...– По-моему, ты слишком много всякого по надумала в конюшне. Не пора ли моей девочке бай-бай? Хватит разговоров, иди в дом и ложись-ка спать, чтобы завтра выглядеть как картинка.Эдита-Энн раскрыла было рот, чтобы возразить, но Джервис грозно нахмурился. Оглянувшись в последний раз на конюшню, она с трудом улыбнулась и пошла в дом.Джервис же встал в тень, решив посмотреть, не вздумает ли она, несмотря на его приказ, опять выйти из дому. Он был так поглощен, наблюдая за входной дверью, что не заметил темной фигуры, которая выскользнула из конюшни.Он бы обязательно узнал эту золотистую голову.Войдя в дом, Эдита-Энн остановилась и перевела дух. Ну и ну, чуть папа не застукал их с Лансом. Вот была бы история!С другой стороны, может быть, пусть бы лучше застукал. Тогда ей не было бы нужды интриговать, все поняли бы то, что она знает уже давно, – Лансу не следует жениться на Гинни. Он принадлежит ей, Эдите-Энн, не зря же он только что так страстно обнимал и целовал ее.Но он все равно собирается участвовать в турнире, и никакие поцелуи не изменят его решения. Да она его и не винит, ей нечего ему предложить, а Гинни даст ему Розленд.И Ланс достанется Гинни, которая считает, что ей все причитается по праву.Нет, решила Эдита-Энн, это просто несправедливо. Уж как она старалась свести Гинни с Рафом Латуром! Намекнув на деньги, которые задолжал ему отец, она заманила его в порт, потом на бал Фостеров, но в обоих случаях Гинни не совершила ничего неблагоразумного – или, во всяком случае, Ланс ее за этим не застал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43