А-П

П-Я

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  A-Z

 

Джулиан, бедный рабочий из предместий, естественно, не может последовать за ней. Я играю злого гомосексуалиста: я богат и склоняю Джулиана уступить мне ради денег. Та самая сцена, которую ты видела. Джулиан, то есть Дамиан, хочет получить от меня деньги. Я согласен дать их, только если он станет со мной спать. Кстати, этот сюжетный ход типичен для Дамиана. Он все время придумывает нечто подобное, потому-то аргентинца на мою роль найти так и не удалось.
– Вот как?
– Ну да, в балете же половина танцоров – голубые. Но в мире танго у голубых большие проблемы. Поэтому хороший танцор не согласится на такую роль. Мужчина с мужчиной в контексте сексуальных взаимоотношений. Немыслимо.
– Что ты имел в виду, когда сказал, что он всегда придумывает нечто похожее?
– Дамиан делает смешные вещи. Выдумывает необычные новые шаги. Все так говорят. Может, от зависти. Танго – это замкнутый мир. Ведь лучшие танцоры, я имею в виду действительно хорошие, совсем не ангелы. Из-за конкуренции. Примерно так же, как у нас в балете. Вспомни, как было у Бежара . Или Баланчина . На любого, кто решится на что-нибудь новое, немедленно набрасываются конкуренты. А Дамиан действительно чертовски хорош. Но иногда делает смешные вещи. Поэтому вызывает раздражение у себя в Буэнос-Айресе. Кроме того, он совершенно не подходит для танго на сцене. И это чувствуется.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Ну, сгущая краски, скажем так: он умеет читать и писать. В некотором роде интеллектуал. А миру танго это несвойственно. Танго идет снизу, из бараков, из грязи. С большинством танцоров танго старшего поколения, которые зарабатывали этим на жизнь, невозможно сказать и двух слов. Они работают, что называется, на другой частоте. Совсем на другой. Пойми меня правильно. Часто это очень милые люди. Но если ты знаешь их язык, то довольно скоро поймешь, что мыслями они весьма далеки от тебя.
– Так, значит, ты уже бывал там?
– Конечно. Не побывав в Аргентине, понять этот танец невозможно. Мне кажется, на свете вообще существует не так уж много вещей, которые были бы столь же сильно привязаны к месту, как танго. И не только танец. Прежде всего музыка. На самом деле территориальная привязка могла бы быть еще более узкой. Несколько перекрестков, напичканных кафешками и барами, несколько сотен рифмованных строчек и набор мелодий – вот что такое танго. Но если ты не знаешь всех этих тайных уголков, можешь проторчать в Буэнос-Айресе две недели и никак с этой средой не соприкоснуться. Параллельный мир со своими собственными законами. Пятнадцать лет назад казалось, что танец полностью вымер, но никого это особенно не волновало.
– Чем же заканчивается история?
– Джулиан закалывает меня – ты это видела – и оказывается в тюрьме. Джулиана беременна от него, но он об этом не знает. Он узнает только, что в Париже она вышла замуж, и проклинает ее.
– Как-то слишком уж мрачно.
– Дальше еще хуже. Через двадцать лет он выходит из тюрьмы, снова начинает танцевать и каким-то образом оказывается в Париже, где тем временем начинается бум танго. На одном из балов встречает молодую девушку, которая танцует так, как было принято двадцать лет назад. Он спрашивает ее, откуда она знает эти шаги. Та отвечает, мол, от матери. Он хочет познакомиться с ее матерью, и voila : это Джулиана. Джулиан танцевал с собственной дочерью и узнал ее по стилю танца.
– Ага, значит, все-таки happy end ?
– Нет, в танго такое невозможно. Разумеется, Джулиан и Джулиана все еще любят друг друга, к тому же Джулиан очарован собственной дочерью. Он хочет, чтобы они обе убежали с ним. Но Джулиана связана традиционными представлениями о том, что можно и чего нельзя. Она не может решиться на неопределенное будущее. Они танцуют прощальное танго, танго несбывшейся любви. Потом Джулиан уходит и лишает себя жизни.
– Да, ужасно.
– Я тоже так думаю. Но я не хореограф. С точки зрения танца все поставлено гениально. Никто не сделал бы лучше. Сцена узнавания дочери просто сказочная. За это-то они все его и ненавидят, я думаю. Обычное танго-шоу через пятнадцать минут становится невыносимо скучным. Я видел несколько десятков. Все время одно и то же. Дамиан же делает что-то особенное, изобретает свои фигуры, вкладывает в них собственный смысл. И это действует, да еще как. Ты все видишь и чувствуешь, хотя и совершенно не понимаешь, каков механизм воздействия. Дамиан работает почти как Вагнер в «Кольце Нибелунгов» – на лейтмотивах, которые все время чуть-чуть изменяются. Для этого нужен ум, а в мире танго им обладают немногие…
Одно предложение поразило ее: «За это-то они все его и ненавидят»… За три недели знакомства она кое-что узнала о Дамиане: он настоящий трудоголик, любит макароны, терпеть не может телевизор; ему нравятся дорогие вещи, особенно одежда. Он не любит готовить, но уж если делает это, то на продуктах не экономит; принимает душ три раза в день, едва ли не помешан на чистоте собственного тела; предпочитает заниматься любовью во второй половине дня при особом освещении, окрашивающем ее тело в пастельные тона. Она наслаждалась тем, что он ведет себя с ней так, словно она принцесса – придерживает для нее дверь, подает пальто, помогает сесть за стол. Но ничуть не меньше наслаждалась она прямотой и искренностью его желаний – они занимались любовью в местах, совершенно для этого не предназначенных: в раздевалке бассейна или в ее машине по пути домой с вечеринки. Его образ, сложившийся у нее в голове, имел, конечно, пробелы и белые пятна. Но никоим образом не сочетался с этой фразой: «За это-то они все его и ненавидят»…
Как можно его ненавидеть?
8
Об этом она узнала от Клаудии, державшей танцевальную школу в Штеглице. Дамиан преподавал у нее.
– Зайди ненадолго, – предложил он однажды, когда она подвезла его туда.
– Зачем?
– Познакомишься с Клаудией. Она симпатичная, тебе понравится.
Клаудиа оказалась высокой худощавой женщиной с коротко стриженными черными волосами и голубыми глазами. Когда Джульетта с Дамианом вошли в здание, она стояла, облокотившись о конторку, и разговаривала по телефону. На ней была узкая черная футболка, оставлявшая открытым живот, и широкие синие шелковые брюки. По ее виду можно было бы предположить, что она преподает йогу или китайскую гимнастику. Сквозь огромные стеклянные двери, отделявшие холл от танцевального зала, были видны десять – двенадцать пар, танцующих танго. Клаудиа повесила трубку, поздоровалась с Дамианом, поцеловав его в обе щеки, и протянула руку Джульетте. Дамиан представил их друг другу.
– Она хочет посмотреть, – с улыбкой сказал он и исчез в раздевалке.
Клаудиа улыбнулась.
– Садись в кресло, отсюда тебе будет виден весь зал. Хочешь что-нибудь выпить? Колу? Чай? Кофе?
Голос у нее был хрипловатый, немного приглушенный, Джульетта не могла понять, сколько ей лет.
– Чаю выпила бы с удовольствием, – отозвалась Джульетта. – Много людей хотят научиться танцевать танго?
– Хм, все больше и больше, – ответила Клаудиа и добавила: – Мне было любопытно посмотреть на тебя.
Джульетта удивленно приподняла брови, не зная, что ответить. Дамиан тем временем надел танцевальные туфли и принялся расхаживать между парами, исправляя ошибки.
– И за что мне такая честь?
Клаудиа дружелюбно смотрела на нее, никак не отреагировав на резковатую реплику.
– Я дружу с Лутцем. – Она протянула ей чашку и пакетик с чаем. – Он рассказал, как ты появилась на репетиции, и знаешь, что еще сказал? «В тот день он заколол меня так, как никогда ни до, ни после. Словно ожившая Джулиана собственной персоной появилась в дверях. Эта женщина сразила его наповал». Конец цитаты. По-моему, здорово. Сахару?
Она села рядом с Джульеттой и развернула свой пакетик.
– Меня это, конечно, не касается. Просто я рада. Как в кино. Поэтому мне было страшно любопытно.
Джульетта вслушивалась в каждое слово. Женщина говорила слишком прямо, но, очевидно, не хотела ее разозлить или обидеть.
– Спасибо, – сказала она и улыбнулась. – Эта часть истории до сих пор была мне неизвестна. Ты давно знаешь Дамиана?
– Три года. С тысяча девятьсот девяносто шестого.
Джульетта попыталась взять себя в руки. Ей не хотелось расспрашивать малознакомую женщину о Дамиане, но искушение было слишком велико.
– А почему вы только сейчас его пригласили?
– Раньше всегда приезжал Эктор, его бывший учитель. Теперь они разругались в пух и прах. Дамиан начал преподавать сам, и вскоре пошла молва, что он великолепный учитель. Ученики, в конце концов, наши клиенты, и они требуют Дамиана.
– А Эктор…
– Не приезжает с тех пор, как мы стали работать с Дамианом. Глупо, конечно, но они все такие. Здешний спрос вполне достаточен для нескольких учителей танго, но места для двух несовместимых эго слишком мало.
– Лутц сказал мне, что Дамиана не очень-то любят в Буэнос-Айресе. Но он считает, что все дело в его стиле.
– И в этом тоже. Поэтому Эктор его и вышвырнул. Типичный конфликт поколений. Старшие блюдут чистоту жанра. Танго включает в себя множество кодов и последовательностей, лишь отчасти имеющих отношение к танцу как таковому, однако с течением времени они приобретают статус незыблемых. Молодые танцоры, естественно, задаются вопросом, почему это так, а не иначе. Дамиан пошел еще дальше. Он шаржирует в танце эти традиции, провоцируя старую гвардию. При этом он действительно один из лучших за последнее время.
– А зачем он это делает?
– Одному Богу известно. Иногда он просто что-то выдумывает. Взгляни, например, что он сейчас делает.
Джульетта посмотрела в зал. Ученики встали по кругу, а Дамиан показывал им последовательность шагов. Здесь, в холле, не было слышно, что он говорит, но характерные особенности движения были хорошо видны. Ему помогала одна из учениц. Дамиан мягко толкал девушку впереди себя, умудряясь между шагами носками туфель попеременно выписывать на полу круги, что придавало движению пластичность и мягкость. Потом мгновенно перешел к вращению и вдруг замер, оставив девушку в ведущей позиции.
– Шаги Луиса Дарото. Их знает каждый – как позу рыбы из «Спящей красавицы». Комбинация называется «примера хунта», как станция метро, где, если верить молве, ранним утром в ожидании поезда Дарото ее и придумал. Луис Дарото был одним из самых великих танцоров танго. Он умер всего три года назад. Среди танцоров он знаменит не меньше, чем Гардель.
– Гардель?
– Да, Карлос Гардель . Певец танго. Почти в каждом такси в Буэнос-Айресе на заднем стекле висит его фотография. А теперь посмотри, что показывает Дамиан.
Он повторил упражнение несколько раз, время от времени останавливаясь и что-то объясняя, пояснил, как делать не надо, и, чтобы закрепить правильное движение, продемонстрировал нужное положение тела и еще дважды показал последовательность шагов. Потом отпустил девушку к другим ученикам и, щелкнув пультом, включил музыку. Пары неуверенно задвигались, и Джульетта только теперь осознала, насколько сложным было на самом деле движение, показавшееся ей вначале таким простым. Ни у кого ничего не вышло.
– Как в балете, – с удовольствием отметила она. – Кажется, все просто, а на самом деле чертовски сложно.
– Да, – сказала Клаудиа. – Но начнем с того, что это неправильные движения.
– Неправильные? Как это – неправильные?
– А вот так. Заметить это может лишь тот, кто хорошо знает исходную последовательность шагов. Круговое движение носком ботинка на полу, ты заметила?
– Конечно.
– Эта фигура по-испански называется lapiz. Означает «карандаш», потому что каблук рисует на полу. Благодаря этой фигуре движение кажется мягким, текучим, почти женственным. Но Дарото стремился к чему угодно, только не к женственности. Наоборот. Его стиль был точным, жестким, почти военным. Он вел весь танец, партнерша не имела никакой свободы выбора. Он определял каждое движение. Настоящий мужчина. И вот Дамиан берет одно из самых известных его построений, вставляет парочку lapiz, да еще и завершает вращение parada и sacada для партнерши.
– Sacada?.. – переспросила сбитая с толку Джульетта.
– Так называется заключительная позиция фигуры вращения. Как правило, женщина оказывается в положении стоя в пятой позиции, то есть со скрещенными ногами впереди мужчины. Вершина ее беспомощности. Она может раскрутиться, только когда партнер примет такое решение. Дамиан же оборвал вращение на середине, и теперь, наоборот, женщина останавливает вращение мужчины – parada – и отталкивает его ногу – sacada. Устремленная вперед нога, проникающая в чужое пространство, называется sacada. Посмотри, те двое, сзади, у них кое-что получается.
Теперь Джульетта воочию увидела, что имела в виду Клаудиа: мужчина потерял равновесие, потому что не рассчитывал, что инициатива перейдет к партнерше. Он едва не упал.
– Исходная последовательность шагов, – продолжала Клаудиа, – сама по себе достаточно сложна. А чтобы проделать эти lapiz, мужчине приходится дважды нарушить ритм, в котором танцует женщина. Это дьявольски трудно: вести-то ее он должен в прежнем ритме, одновременно двигаясь вопреки ему, выписывая мягкие круги.
– Зачем же он это делает?
– Не знаю. Некоторые считают – чтобы спровоцировать приверженцев традиции. То он феминизирует Дарото, то шокирует публику, представляясь негром.
– Негром?
– Да. На новогоднем балу в тысяча девятьсот девяносто шестом году. В «Альмагро», одном из самых известных танцевальных клубов Буэнос-Айреса. Молодые дарования демонстрируют там свои возможности. В то время Дамиан еще не был так известен, но слухи о нем уже ходили. И я пришла тогда в «Альмагро» именно из-за него. Говорили, что с ним начал заниматься Эктор, а это автоматически означало, что у него талант. Нифес вышла первой и несколько тактов танцевала одна. Потом появился Дамиан. Лицо выкрашено черной краской, на голове – парик. После танца наступила мертвая тишина. Несколько человек захлопали – скорее всего туристы. Но большинство сидели с каменными лицами. Я до сих пор не понимаю, зачем он так поступил, но, похоже, в этом был какой-то тайный смысл. Эктор ушел и с тех пор с Дамианом не общался. Нифес кипела от ярости и, кажется, потом надавала Дамиану пощечин, во всяком случае, ходили такие слухи.
Джульетта снова бросила взгляд сквозь стекло на Дамиана. Прислонившись к стене, он наблюдал за танцующими. Немного прищурил глаза, словно пытался понять, на каком именно месте застопорились его прилежные ученики и ученицы. Потом заметил ее за стеклом. Его лицо посветлело, он послал ей воздушный поцелуй. Она ответила. Снова посмотрела на Клаудию, смущенно приподняв брови, словно извиняясь.
Клаудиа улыбнулась.
– Lindo , – сказала она.
Джульетта бросила на нее непонимающий взгляд. Но Клаудиа только покачала головой.
– Непереводимо. Придется тебе научиться танцевать танго… И выучить испанский.
9
Объявление о начале посадки вырвало ее из плена беспорядочных воспоминаний. На последнем отрезке самолет оставался полупустым, и Джульетта радовалась, что может расположиться с комфортом. Правда, с вылетом, похоже, начались какие-то проблемы, потому что, проехав несколько метров по взлетной полосе, самолет остановился и заглохли двигатели. Через несколько минут в салоне стало жарко и влажно. Первый непосредственный контакт с этим континентом – проникающая сквозь обшивку самолета жара. Разница во времени тоже постепенно давала о себе знать. В Европе давно полдень. Снова вернулись неуверенность и страх перед скорым прибытием в незнакомый город. Салон самолета оставался последним островком привычного. Стюардессы говорили по-немецки. Лайнер вылетел из цюрихского аэропорта. И значит, был причастен к ее миру, Европе. Покинув его, она окажется предоставленной исключительно себе самой. В ее памяти еще свежи вычитанные в путеводителе истории. И эта жара! Джульетта расстегнула пуговицу на блузке и стала обмахиваться руками, глядя из окна самолета на летное поле. Внимание ее привлекла желтая бабочка.
Чем дольше она размышляла о событиях последних недель, тем больше находила в них непонятного. Седьмого ноября приехала не только Нифес. В последний момент продюсер нанял еще две пары танцоров.
– После одной из репетиций, – рассказал Дамиан, – он просто из кожи вон полез, чтобы пригласить профессионалов на важнейшие роли второго плана. Я предлагал ему это еще несколько недель назад, но тогда он и слушать ничего не хотел. Слишком дорого. А теперь перепугался. Разница уж очень бросалась в глаза.
Между двумя профессиональными танцорами и пятью парами любителей к тому времени установились уже вполне гармоничные отношения. Самостоятельную роль играл только Лутц, который хоть и был профессионалом, но не в области танго. Впрочем, и сама сцена между ним и Дамианом граничила с современным балетом, а в других эпизодах спектакля он не участвовал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44