Послание оставлено специально для тебя!
— Нет, — взъярился я. — Вся эта история чересчур затянулась. По вине Питеркина и его проклятой тайны меня крутило, как бетон в бетономешалке, меня преследовали, ловили, я убегал, неделями пребывал в опасности, потому что этот глупец решил, что я — его послушное орудие! Ну, с меня хватит! Я не собираюсь идти всю оставшуюся жизнь по длинному следу, который он мне оставил. И мне ничего не говорят эти слова.
Она долго пристально смотрела на меня. Потом приказала:
— Посмотри мне в глаза и повтори, что ты сказал.
Я повернулся и посмотрел на нее. У Джейн были хорошие глаза, ясные и честные, но эти глаза завораживали меня, словно глаза гипнотизера. Я пробормотал:
— Ничего...
— Джон Клоуз, ты гадкий лгун! — сказала Джейн. — Во всех смыслах, черт подери!
Я пожал плечами.
— Мы добрались сюда. Почему бы нам не пойти до конца?
— Боже! Да этому нет конца!
— Послушай, парнишка! — В голосе ее звучал металл. — И слушай внимательно. Мы могли бы сказать, что между нами существует понимание. Что касается меня, то я не струшу и не откажусь. Ты как хочешь, так и поступай. Во всяком случае я имею право говорить «да» или «нет», а ты не имеешь. Теперь давай начнем сначала! Ты понимаешь?
Я кивнул.
— И ты понимаешь, что значат слова на листе Питеркина, так ведь?
Я снова молча, послушно кивнул.
— Итак, что они значат и где находится «Велл Инто Ннос»?
Я пробормотал:
— На юго-западе отсюда. Километра три.
Джейн одобряюще кивнула:
— И что это?
— Глыба камня.
Она наклонилась к приборной доске и повернула ключ зажигания. Когда двигатель заработал, Джейн сказала:
— К носу, водитель, пожалуйста. И побыстрее.
* * *
Майор Джейн Страт спокойно сидела на сиденье пассажиров и с интересом рассматривала лист Питеркина. Мне же хотелось умереть. Через минуту она спросила:
— Почему «нос» написано с двумя буквами "н"?
Я задумался.
— Потому что, — с обидой сказал я, — он был глупым, неграмотным дураком, а думал, что чертовски умен и что это шифр.
— Не понимаю, какой еще шифр?
— Прочитай, все три слова написаны одно за другим, из них получится два.
— Ох, да, понимаю. Веллинтон нос. Это тот Веллингтон, у кого сапоги?
— Он самый.
— Старый носач.
— Да, это он.
— Он похоронен в Лондоне, — сказала она. — В соборе Святого Павла. Я видела надгробие. А что его нос делает здесь?
Я объяснил. Рассказал, что меня всегда приводило в недоумение. Западная Австралия основана в 1826 году, то есть через одиннадцать лет после битвы у Ватерлоо. Перт возник еще позже. Но имя этого человека можно встретить в стране повсюду. Одна из главных улиц в Перте называется Веллингтон-стрит.
— Знаешь Банбери?
— Да.
— Пиктон-Кресент находится в Банбери.
— Кто такой Пиктон?
— Ты меня удивляешь, ты же солдат! Сэр Томас. Его дивизия переломила ход битвы при Бадахосе.
— Ты что, военный историк?
— Я хотел сказать, что в Австралии некуда деться от Веллингтона.
— В Олбани тоже есть такая улица?
— Ага. И не только имени Железного герцога. Есть улицы, названные в честь половины его свиты, а если не его, то Нельсона.
— Расскажи мне о носе Веллингтона.
Я немного помедлил, прежде чем ответить. Я уже сделал поворот налево. Сейчас мы пробирались по узкой дороге для туристов, потом повернули на гладкий асфальт автостоянки.
— Через минуту, — сказал я, выключая двигатель, — ты все увидишь сама.
— В темноте?
— Море неплохо светится.
Глава 20
Одну-две минуты мы спокойно сидели в темноте, выключив фары «лендровера». До рассвета, казалось, еще очень далеко. Не оставалось ничего, кроме как проявить терпение. Много терпения. Целый океан.
Однако терпение не самая главная из моих добродетелей. Джейн тоже не могла им похвастаться. Через десять минут она вдруг сказала:
— О'кей, хватит, — распахнула дверцу и выпрыгнула.
— Что хватит? — опросил я.
— Голова гудит, как мотор. Не могу расслабиться. Лучше пробегусь.
— Пробежишься? — переспросил я. — В час ночи?
— Самое время, — коротко бросила Джейн.
— Но я не хочу...
— Тогда сиди. Поспи.
Джейн исчезла. Какое-то мгновение я чувствовал себя осиротевшим. Но сиденья «лендровера» большие, мягкие. Австралийские врачи ценят удобства. Я здорово устал, поэтому поуютнее уселся на мягком сиденье и подумал о Джейн как о жене, которая на рассвете отправляется на пробежку. Такая у меня будет жена. Прекрасно. На двадцать пять процентов армейский старшина, инженер, стрелок из ружья, стойкий солдат... Моя голова удобно расположилась на темном бархате, я грезил наяву, вернее, видел сны.
* * *
Когда открылась дверца, «лендровер» мгновенно заполнил ночной воздух — холодный и колкий. Я поежился, заморгал от яркого света, лившегося с потолка, и пробормотал:
— Джейн, ты вернулась?
Но это была не Джейн. Я снова поморгал, стал тереть глаза и услышал, как женский голос, не принадлежавший Джейн, приказал:
— Выходи.
Из освещенного салона машины мне ничего не было видно, я с трудом вгляделся в темноту и увидел неясные силуэты каких-то людей. Затемненные стекла машины мешали разглядеть остальное, но не узнать стоящую у дверцы Элин Гундерссон, одетую в бушлат и темно-синий берет, было невозможно.
— Выходи, — повторила она.
Я послушно вылез из машины. Пока кто-то меня обыскивал, Элин оказалась внутри «лендровера». Она обшарила машину и нашла лист. Потом вылезла, холодно взглянула на меня и принялась рассматривать находку при слабом свете, падающем из салона. В левой руке она держала лист, в правой — пистолет. Подняла его и произнесла:
— Расскажи мне об этом листе. Иначе — сам понимаешь... Это пистолет Макарова. Заряжается обоймой. Двойного действия.
— Это не мой, — сказал я. — Машину взял взаймы. Самому интересно.
Она кивнула головой, и я почувствовал короткий удар по правой почке, отчего у меня подогнулись колени и появилась сильная ноющая боль в спине.
— Что означают слова «Велл Инто Ннос»?
— Не знаю. Правда не знаю.
Я уклонился в сторону от ожидаемого удара по почкам. К моему удивлению, его не последовало. Я лихорадочно соображал, куда могла подеваться Джейн. Может быть, они поймали ее и держат где-нибудь рядом? Надо как-то выиграть время, Джейн что-нибудь придумает, если она на свободе.
И я сказал:
— Даже не могу догадаться, какой это язык. Одно слово похоже на английское, другое — нет, а третье с двумя буквами "н" вообще непонятно.
Элин задумчиво поглядела на меня.
— Ты ведешь себя как круглый дурак. Но я с трудом верю, что не можешь прочитать это послание.
— Ну, не могу. Я всегда плохо соображал. С тех пор...
— А я могу, — прервала Элин. — Несмотря на две ошибки, эти слова означают «Нос Веллингтона».
— Может быть, — согласился я. — Да. «Велл Инто Ннос». Может быть.
— Что это тебе говорит?
— Да ничего особенного. У Веллингтона большой нос. Его обычно называли старый носач. Но он же уже двести лет как умер. Я видел его могилу.
— Сто пятьдесят лет назад, — поправила Элин. — Не думаю, правда, что это имеет какое-либо значение. — Она помолчала. — Мне кажется, если подойти к вопросу логически, у нас получится следующее: вы находитесь здесь, мистер Клоуз. Здесь также глиняный лист, на котором написано «Веллингтон нос». Еще здесь есть большая скала и каменное образование, показанное на картах Британского Адмиралтейства под названием Гэп и Природный мост. Мне кажется также возможным, что какая-то часть этого образования могла быть названа в честь Веллингтона. Как вы на это смотрите?
Первые лучи солнца упали на ее лицо. Черты, без сомнения, совершенны и эти огромные сияющие глаза. Но лицо это было холодным как мрамор, а глаза — сердитыми.
— Ты здесь родился, — сказала она. — Жил здесь мальчиком. Вырос здесь. Так?
— Нет! — запротестовал я.
— Да! У меня полные данные: номер твоего дома, улица, дата рождения, твоя школа в Спенсер-парк. Год и когда ты поступил в Западно-Австралийский университет в Перте, чтобы изучать право. Ты владеешь информацией, которая нам нужна. — Она помолчала. — Как твоя почка?
— Чувствую ее, — ответил я.
— Я снова тебя спрашиваю: где находится нос Веллингтона?
— Не знаю. Никогда ничего об этом не слыхал.
Я напрягся, ожидая удара.
Элин Гундерссон презрительно процедила:
— Геройство не поможет. Твоя девушка у нас. Если эта женщина-шпионка тебе дорога, ты расскажешь, где находится нос Веллингтона.
Нос Веллингтона — это южная оконечность континента, огромная, дикая и жестокая. С юго-запада дуют холодные и жестокие ветры, волны Индийского океана в тихий день достигают здесь высоты в шесть метров. Сомневаюсь, что где-нибудь на земле есть еще место, которое сразу же убеждает, насколько наша жизнь хрупкая. Чтобы почувствовать суровость этого края, надо постоять на этих гранитных скалах и ощутить свое полное бессилие перед стихией дикой природы.
Вот так закончились наши поиски. Не салютом, а слезами, так наступил конец всему. И Джейн я больше не увижу. Совершенно опустошенный, я сказал:
— Подождите, может, это то, что называют Скала поросенка? Мне кажется, я слышал, как ее называли Носом.
— Покажи мне, где она. — Выражение лица Элин не изменилось.
— Но нужно пройтись.
— Тогда иди вперед.
Пистолет Макарова уперся мне в спину, и я повел их по тропинке к вершине скалы под ударами ветра. Внизу на расстоянии метров двадцати пяти ревел и бушевал океан. Мы прошли мимо предупреждающего знака. Я его не прочитал, ибо знал, что там написано о необходимости остерегаться ветра, который отражается от скал с такой силой, что может легко сбить с ног человека и унести с собой. Элин Гундерссон тоже не прочитала предупреждение, и это было опрометчиво с ее стороны.
Мы шестеро шли гуськом. Я впереди, остальные спокойно следовали по указываемому мной пути. Четверо представляли собой свиту Элин Гундерссон: широкоплечие молчаливые мужчины, которые поступят так, как им прикажут.
— Как вы сюда попали? — спросил я, стараясь быть спокойным.
— На лодке, — коротко ответила Элин.
— Если я помогу, вы отпустите Джейн?
— Возможно, если ты хорошо будешь себя вести.
Сначала я привел их к Гэпу, там есть нечто вроде бетонированной площадки, с которой очень хорошо все видно, если вам доставляет удовольствие наблюдать, как каждые несколько секунд на вас обрушиваются пенистые волны. В этом месте сердце бьется быстрее у всех. Они стояли, а я смотрел на них и видел, как дергались кадыки, когда мужчины делали глотательные движения. Лицо Элин Гундерссон тоже стало напряженным и в золотистом свете южной зари казалось побледневшим и усталым.
* * *
Под нами гигантская волна ударила в Гэп.
Пенящаяся вода рвалась к нам вверх. Все, включая меня, благоразумно отступили на шаг. Нас обдало брызгами.
Когда водяная лавина с шипением и ревом откатилась назад в каменную впадину, Элин спросила грубо:
— Нос здесь?
— Нет, немного дальше.
— Быстрее! — Пистолет Макарова снова уткнулся мне в спину.
Я повел их к другому местному чуду. Оно называется Природный мост. Когда-то давно океан обнаружил трещину в граните и в течение нескольких тысяч лет ударялся в это место, подтачивая скалу до тех пор, пока от нее не откололись куски. Южный гранит очень прочен, и в воду упало только основание скалы, а оставшаяся верхняя часть образовала обширную естественную арку высотой тридцать и длиной сто метров, а в пролете ее двадцать четыре часа в сутки грозно кипит океан. И если что-то на земле может внушить благоговение, так это здешний вид.
Вы смотрите на Природный мост и гадаете: какую строительную фирму нанял Бог, настолько хорошо все рассчитано и устроено.
Великолепный вид произвел впечатление даже на стоявшую рядом неприступную красавицу. Я услышал нечто похожее на восклицание. Потом она извлекла из кармана какой-то белый предмет и вытянула из него антенну. Пробормотала несколько слов, похоже, на русском, выслушала ответ и прикрепила предмет к бушлату.
— Который нос?
— Ну... — протянул я. — Давненько здесь не был...
Я посмотрел на огромную каменную арку моста. Поросенка можно было увидеть при соответствующем освещении и определенном угле зрения. Взглянешь не с того места — и там ничего нет, просто серый камень, а с другой точки старина Поросенок виден отчетливо, и нос Поросенка — это и есть нос Веллингтона. Линии, вырисовывающие такое четкое изображение на сером камне, — это трещины и неровности в гигантских гранитных блоках, из которых Бог сотворил мост.
— Покажи мне, где нос?
Я кивнул и показал, думая о Джейн. И о Питеркине тоже. Он все начал, она присоединилась ко мне, и сейчас я заканчивал, надеясь этим ее спасти.
— Там, — указал я. — Видите задние ноги?
Элин Гундерссон покачала головой:
— Нет.
Я и сам едва мог различить контуры Поросенка. Трещины на граните были очень нечеткими при слабом утреннем освещении.
— Смотрите на группу из трех отдельных камней наверху, — посоветовал я. — Видите их?
— Вижу.
— А теперь взгляните на передний, самый маленький из трех. Он только кажется маленьким, на самом деле он огромный, величиной с автобус. Опускайте взгляд по вертикали вниз, потом остановитесь.
— Я все еще ничего не вижу.
— Прямо вниз, вниз к краю арки!
Я наблюдал за этой красивой женщиной, напряженно пытающейся увидеть в нагромождении гранитных скал то, что могло помочь разгадать тайну Питеркина.
И вдруг она заулыбалась.
— Теперь вижу этого поросенка, вон там!
— Да, — сказал я. — Там.
— Вижу нос. Удивительно! — На короткий миг эта сильная, опасная и прекрасная женщина стала похожа на маленького ребенка. — Действительно как поросенок.
Она повернулась, чтобы посмотреть на меня.
— Это точно?
— Ну, это все, что я об этом знаю.
— Очень странно, — сказала Элин Гундерссон. — Я не понимаю. Веллингтон был великим человеком, а здесь он просто часть поросенка. Мы бы никогда такого не сделали.
— Это типично австралийский подход.
Она кивнула, бросила что-то через плечо своим помощникам, и ей подали бинокль. Тщательно изучила Нос Веллингтона и Поросенка:
— Я ничего не вижу. Но трещины в камне очень глубокие. Наверняка это спрятано там.
— А что именно вы ищете?
— То же, что и ты, — сказала Элин Гундерссон.
— Но я не знаю, что это. Хотите верьте, хотите нет, но действительно не знаю.
Она недоверчиво покачала своей белокурой головой, и мы отправились вверх по каменной арке. Через десять минут встали рядом с гигантскими валунами над массивным пролетом Природного моста. Внизу, не видный с того места, где мы стояли, врос в скалу Нос Веллингтона. Находиться там, казалось, было и в самом деле опасно. Вокруг бушевал ветер, и нам приходилось время от времени менять положение.
Я подумал: «Ладно, Элин Гундерссон, ты — из прирожденных лидеров. Настало время решений. Так что же ты сейчас предпримешь?» Она смотрела вниз, на длинный гранитный склон, влажный от утренней росы, на склон, ведущий вниз к Поросенку с его многочисленными трещинами и впадинами. А дальше — только свободное падение на гранитные камни. О том, как свалился с Природного моста, в пабе потом не расскажешь. Упадешь, и волны слизнут тебя со скалы, словно сливочный крем. Я стоял здесь в первый раз в жизни. Не зря это место всегда меня пугало, и теперь на скользких мокрых камнях я вспомнил запись в дневнике Скотта, сделанную на Южном полюсе: «Великий Боже, это — страшное место!»
И тут Элин Гундерссон сказала:
— Мы спустимся вниз по веревкам.
— Мы?
— Ты и я и «Макаров».
Глава 21
Группа, которую Элин Гундерссон привела на берег, была хорошо экипирована: все обуты в ботинки с шипами, перепоясаны веревками, одежда надежно защищала от ветра. На мне же были белые спортивные туфли, и я возразил против категоричного заявления, что должен с ней спускаться вниз. Она неприязненно посмотрела на меня, потом на мою обувь... Тем временем высокий бородатый мужик с дурным запахом изо рта, одетый в бушлат, обвязал меня веревкой. Мне он был противен.
Мы были готовы к спуску. Элин скомандовала:
— Спиной вперед, понимаете? Они будут держать вас. Вы в полной безопасности. Мы пойдем бок о бок.
Она повернулась и без малейших колебаний начала спускаться вниз по мокрому граниту прямо в бездну, пропуская веревку через руки по мере того, как продвигалась. Я лазил по скалам только однажды, много лет назад, недалеко от Олбани. Но тогда я был еще мальчиком, и за мной следил инструктор, специалист из Южных Альп. Теперь все было иначе. Я дрожал от страха. А она казалась спокойной, двигалась легко и уверенно. Я старался следовать ее примеру, потому что так было безопасней.
Сначала мы наклонились вперед и ветер дул нам в спину, но через некоторое время пришлось откинуться назад над бездной, как ни ужасно это было.
— Будьте осторожны. Не рискуйте своей жизнью и жизнью женщины, — напомнила мне Элин.
— Хорошо, — ответил я, задержался на мгновение, затем согнул ноги и наклонился под нужным углом, потом слегка оттолкнулся и прошел по скале вниз на достаточное расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24
— Нет, — взъярился я. — Вся эта история чересчур затянулась. По вине Питеркина и его проклятой тайны меня крутило, как бетон в бетономешалке, меня преследовали, ловили, я убегал, неделями пребывал в опасности, потому что этот глупец решил, что я — его послушное орудие! Ну, с меня хватит! Я не собираюсь идти всю оставшуюся жизнь по длинному следу, который он мне оставил. И мне ничего не говорят эти слова.
Она долго пристально смотрела на меня. Потом приказала:
— Посмотри мне в глаза и повтори, что ты сказал.
Я повернулся и посмотрел на нее. У Джейн были хорошие глаза, ясные и честные, но эти глаза завораживали меня, словно глаза гипнотизера. Я пробормотал:
— Ничего...
— Джон Клоуз, ты гадкий лгун! — сказала Джейн. — Во всех смыслах, черт подери!
Я пожал плечами.
— Мы добрались сюда. Почему бы нам не пойти до конца?
— Боже! Да этому нет конца!
— Послушай, парнишка! — В голосе ее звучал металл. — И слушай внимательно. Мы могли бы сказать, что между нами существует понимание. Что касается меня, то я не струшу и не откажусь. Ты как хочешь, так и поступай. Во всяком случае я имею право говорить «да» или «нет», а ты не имеешь. Теперь давай начнем сначала! Ты понимаешь?
Я кивнул.
— И ты понимаешь, что значат слова на листе Питеркина, так ведь?
Я снова молча, послушно кивнул.
— Итак, что они значат и где находится «Велл Инто Ннос»?
Я пробормотал:
— На юго-западе отсюда. Километра три.
Джейн одобряюще кивнула:
— И что это?
— Глыба камня.
Она наклонилась к приборной доске и повернула ключ зажигания. Когда двигатель заработал, Джейн сказала:
— К носу, водитель, пожалуйста. И побыстрее.
* * *
Майор Джейн Страт спокойно сидела на сиденье пассажиров и с интересом рассматривала лист Питеркина. Мне же хотелось умереть. Через минуту она спросила:
— Почему «нос» написано с двумя буквами "н"?
Я задумался.
— Потому что, — с обидой сказал я, — он был глупым, неграмотным дураком, а думал, что чертовски умен и что это шифр.
— Не понимаю, какой еще шифр?
— Прочитай, все три слова написаны одно за другим, из них получится два.
— Ох, да, понимаю. Веллинтон нос. Это тот Веллингтон, у кого сапоги?
— Он самый.
— Старый носач.
— Да, это он.
— Он похоронен в Лондоне, — сказала она. — В соборе Святого Павла. Я видела надгробие. А что его нос делает здесь?
Я объяснил. Рассказал, что меня всегда приводило в недоумение. Западная Австралия основана в 1826 году, то есть через одиннадцать лет после битвы у Ватерлоо. Перт возник еще позже. Но имя этого человека можно встретить в стране повсюду. Одна из главных улиц в Перте называется Веллингтон-стрит.
— Знаешь Банбери?
— Да.
— Пиктон-Кресент находится в Банбери.
— Кто такой Пиктон?
— Ты меня удивляешь, ты же солдат! Сэр Томас. Его дивизия переломила ход битвы при Бадахосе.
— Ты что, военный историк?
— Я хотел сказать, что в Австралии некуда деться от Веллингтона.
— В Олбани тоже есть такая улица?
— Ага. И не только имени Железного герцога. Есть улицы, названные в честь половины его свиты, а если не его, то Нельсона.
— Расскажи мне о носе Веллингтона.
Я немного помедлил, прежде чем ответить. Я уже сделал поворот налево. Сейчас мы пробирались по узкой дороге для туристов, потом повернули на гладкий асфальт автостоянки.
— Через минуту, — сказал я, выключая двигатель, — ты все увидишь сама.
— В темноте?
— Море неплохо светится.
Глава 20
Одну-две минуты мы спокойно сидели в темноте, выключив фары «лендровера». До рассвета, казалось, еще очень далеко. Не оставалось ничего, кроме как проявить терпение. Много терпения. Целый океан.
Однако терпение не самая главная из моих добродетелей. Джейн тоже не могла им похвастаться. Через десять минут она вдруг сказала:
— О'кей, хватит, — распахнула дверцу и выпрыгнула.
— Что хватит? — опросил я.
— Голова гудит, как мотор. Не могу расслабиться. Лучше пробегусь.
— Пробежишься? — переспросил я. — В час ночи?
— Самое время, — коротко бросила Джейн.
— Но я не хочу...
— Тогда сиди. Поспи.
Джейн исчезла. Какое-то мгновение я чувствовал себя осиротевшим. Но сиденья «лендровера» большие, мягкие. Австралийские врачи ценят удобства. Я здорово устал, поэтому поуютнее уселся на мягком сиденье и подумал о Джейн как о жене, которая на рассвете отправляется на пробежку. Такая у меня будет жена. Прекрасно. На двадцать пять процентов армейский старшина, инженер, стрелок из ружья, стойкий солдат... Моя голова удобно расположилась на темном бархате, я грезил наяву, вернее, видел сны.
* * *
Когда открылась дверца, «лендровер» мгновенно заполнил ночной воздух — холодный и колкий. Я поежился, заморгал от яркого света, лившегося с потолка, и пробормотал:
— Джейн, ты вернулась?
Но это была не Джейн. Я снова поморгал, стал тереть глаза и услышал, как женский голос, не принадлежавший Джейн, приказал:
— Выходи.
Из освещенного салона машины мне ничего не было видно, я с трудом вгляделся в темноту и увидел неясные силуэты каких-то людей. Затемненные стекла машины мешали разглядеть остальное, но не узнать стоящую у дверцы Элин Гундерссон, одетую в бушлат и темно-синий берет, было невозможно.
— Выходи, — повторила она.
Я послушно вылез из машины. Пока кто-то меня обыскивал, Элин оказалась внутри «лендровера». Она обшарила машину и нашла лист. Потом вылезла, холодно взглянула на меня и принялась рассматривать находку при слабом свете, падающем из салона. В левой руке она держала лист, в правой — пистолет. Подняла его и произнесла:
— Расскажи мне об этом листе. Иначе — сам понимаешь... Это пистолет Макарова. Заряжается обоймой. Двойного действия.
— Это не мой, — сказал я. — Машину взял взаймы. Самому интересно.
Она кивнула головой, и я почувствовал короткий удар по правой почке, отчего у меня подогнулись колени и появилась сильная ноющая боль в спине.
— Что означают слова «Велл Инто Ннос»?
— Не знаю. Правда не знаю.
Я уклонился в сторону от ожидаемого удара по почкам. К моему удивлению, его не последовало. Я лихорадочно соображал, куда могла подеваться Джейн. Может быть, они поймали ее и держат где-нибудь рядом? Надо как-то выиграть время, Джейн что-нибудь придумает, если она на свободе.
И я сказал:
— Даже не могу догадаться, какой это язык. Одно слово похоже на английское, другое — нет, а третье с двумя буквами "н" вообще непонятно.
Элин задумчиво поглядела на меня.
— Ты ведешь себя как круглый дурак. Но я с трудом верю, что не можешь прочитать это послание.
— Ну, не могу. Я всегда плохо соображал. С тех пор...
— А я могу, — прервала Элин. — Несмотря на две ошибки, эти слова означают «Нос Веллингтона».
— Может быть, — согласился я. — Да. «Велл Инто Ннос». Может быть.
— Что это тебе говорит?
— Да ничего особенного. У Веллингтона большой нос. Его обычно называли старый носач. Но он же уже двести лет как умер. Я видел его могилу.
— Сто пятьдесят лет назад, — поправила Элин. — Не думаю, правда, что это имеет какое-либо значение. — Она помолчала. — Мне кажется, если подойти к вопросу логически, у нас получится следующее: вы находитесь здесь, мистер Клоуз. Здесь также глиняный лист, на котором написано «Веллингтон нос». Еще здесь есть большая скала и каменное образование, показанное на картах Британского Адмиралтейства под названием Гэп и Природный мост. Мне кажется также возможным, что какая-то часть этого образования могла быть названа в честь Веллингтона. Как вы на это смотрите?
Первые лучи солнца упали на ее лицо. Черты, без сомнения, совершенны и эти огромные сияющие глаза. Но лицо это было холодным как мрамор, а глаза — сердитыми.
— Ты здесь родился, — сказала она. — Жил здесь мальчиком. Вырос здесь. Так?
— Нет! — запротестовал я.
— Да! У меня полные данные: номер твоего дома, улица, дата рождения, твоя школа в Спенсер-парк. Год и когда ты поступил в Западно-Австралийский университет в Перте, чтобы изучать право. Ты владеешь информацией, которая нам нужна. — Она помолчала. — Как твоя почка?
— Чувствую ее, — ответил я.
— Я снова тебя спрашиваю: где находится нос Веллингтона?
— Не знаю. Никогда ничего об этом не слыхал.
Я напрягся, ожидая удара.
Элин Гундерссон презрительно процедила:
— Геройство не поможет. Твоя девушка у нас. Если эта женщина-шпионка тебе дорога, ты расскажешь, где находится нос Веллингтона.
Нос Веллингтона — это южная оконечность континента, огромная, дикая и жестокая. С юго-запада дуют холодные и жестокие ветры, волны Индийского океана в тихий день достигают здесь высоты в шесть метров. Сомневаюсь, что где-нибудь на земле есть еще место, которое сразу же убеждает, насколько наша жизнь хрупкая. Чтобы почувствовать суровость этого края, надо постоять на этих гранитных скалах и ощутить свое полное бессилие перед стихией дикой природы.
Вот так закончились наши поиски. Не салютом, а слезами, так наступил конец всему. И Джейн я больше не увижу. Совершенно опустошенный, я сказал:
— Подождите, может, это то, что называют Скала поросенка? Мне кажется, я слышал, как ее называли Носом.
— Покажи мне, где она. — Выражение лица Элин не изменилось.
— Но нужно пройтись.
— Тогда иди вперед.
Пистолет Макарова уперся мне в спину, и я повел их по тропинке к вершине скалы под ударами ветра. Внизу на расстоянии метров двадцати пяти ревел и бушевал океан. Мы прошли мимо предупреждающего знака. Я его не прочитал, ибо знал, что там написано о необходимости остерегаться ветра, который отражается от скал с такой силой, что может легко сбить с ног человека и унести с собой. Элин Гундерссон тоже не прочитала предупреждение, и это было опрометчиво с ее стороны.
Мы шестеро шли гуськом. Я впереди, остальные спокойно следовали по указываемому мной пути. Четверо представляли собой свиту Элин Гундерссон: широкоплечие молчаливые мужчины, которые поступят так, как им прикажут.
— Как вы сюда попали? — спросил я, стараясь быть спокойным.
— На лодке, — коротко ответила Элин.
— Если я помогу, вы отпустите Джейн?
— Возможно, если ты хорошо будешь себя вести.
Сначала я привел их к Гэпу, там есть нечто вроде бетонированной площадки, с которой очень хорошо все видно, если вам доставляет удовольствие наблюдать, как каждые несколько секунд на вас обрушиваются пенистые волны. В этом месте сердце бьется быстрее у всех. Они стояли, а я смотрел на них и видел, как дергались кадыки, когда мужчины делали глотательные движения. Лицо Элин Гундерссон тоже стало напряженным и в золотистом свете южной зари казалось побледневшим и усталым.
* * *
Под нами гигантская волна ударила в Гэп.
Пенящаяся вода рвалась к нам вверх. Все, включая меня, благоразумно отступили на шаг. Нас обдало брызгами.
Когда водяная лавина с шипением и ревом откатилась назад в каменную впадину, Элин спросила грубо:
— Нос здесь?
— Нет, немного дальше.
— Быстрее! — Пистолет Макарова снова уткнулся мне в спину.
Я повел их к другому местному чуду. Оно называется Природный мост. Когда-то давно океан обнаружил трещину в граните и в течение нескольких тысяч лет ударялся в это место, подтачивая скалу до тех пор, пока от нее не откололись куски. Южный гранит очень прочен, и в воду упало только основание скалы, а оставшаяся верхняя часть образовала обширную естественную арку высотой тридцать и длиной сто метров, а в пролете ее двадцать четыре часа в сутки грозно кипит океан. И если что-то на земле может внушить благоговение, так это здешний вид.
Вы смотрите на Природный мост и гадаете: какую строительную фирму нанял Бог, настолько хорошо все рассчитано и устроено.
Великолепный вид произвел впечатление даже на стоявшую рядом неприступную красавицу. Я услышал нечто похожее на восклицание. Потом она извлекла из кармана какой-то белый предмет и вытянула из него антенну. Пробормотала несколько слов, похоже, на русском, выслушала ответ и прикрепила предмет к бушлату.
— Который нос?
— Ну... — протянул я. — Давненько здесь не был...
Я посмотрел на огромную каменную арку моста. Поросенка можно было увидеть при соответствующем освещении и определенном угле зрения. Взглянешь не с того места — и там ничего нет, просто серый камень, а с другой точки старина Поросенок виден отчетливо, и нос Поросенка — это и есть нос Веллингтона. Линии, вырисовывающие такое четкое изображение на сером камне, — это трещины и неровности в гигантских гранитных блоках, из которых Бог сотворил мост.
— Покажи мне, где нос?
Я кивнул и показал, думая о Джейн. И о Питеркине тоже. Он все начал, она присоединилась ко мне, и сейчас я заканчивал, надеясь этим ее спасти.
— Там, — указал я. — Видите задние ноги?
Элин Гундерссон покачала головой:
— Нет.
Я и сам едва мог различить контуры Поросенка. Трещины на граните были очень нечеткими при слабом утреннем освещении.
— Смотрите на группу из трех отдельных камней наверху, — посоветовал я. — Видите их?
— Вижу.
— А теперь взгляните на передний, самый маленький из трех. Он только кажется маленьким, на самом деле он огромный, величиной с автобус. Опускайте взгляд по вертикали вниз, потом остановитесь.
— Я все еще ничего не вижу.
— Прямо вниз, вниз к краю арки!
Я наблюдал за этой красивой женщиной, напряженно пытающейся увидеть в нагромождении гранитных скал то, что могло помочь разгадать тайну Питеркина.
И вдруг она заулыбалась.
— Теперь вижу этого поросенка, вон там!
— Да, — сказал я. — Там.
— Вижу нос. Удивительно! — На короткий миг эта сильная, опасная и прекрасная женщина стала похожа на маленького ребенка. — Действительно как поросенок.
Она повернулась, чтобы посмотреть на меня.
— Это точно?
— Ну, это все, что я об этом знаю.
— Очень странно, — сказала Элин Гундерссон. — Я не понимаю. Веллингтон был великим человеком, а здесь он просто часть поросенка. Мы бы никогда такого не сделали.
— Это типично австралийский подход.
Она кивнула, бросила что-то через плечо своим помощникам, и ей подали бинокль. Тщательно изучила Нос Веллингтона и Поросенка:
— Я ничего не вижу. Но трещины в камне очень глубокие. Наверняка это спрятано там.
— А что именно вы ищете?
— То же, что и ты, — сказала Элин Гундерссон.
— Но я не знаю, что это. Хотите верьте, хотите нет, но действительно не знаю.
Она недоверчиво покачала своей белокурой головой, и мы отправились вверх по каменной арке. Через десять минут встали рядом с гигантскими валунами над массивным пролетом Природного моста. Внизу, не видный с того места, где мы стояли, врос в скалу Нос Веллингтона. Находиться там, казалось, было и в самом деле опасно. Вокруг бушевал ветер, и нам приходилось время от времени менять положение.
Я подумал: «Ладно, Элин Гундерссон, ты — из прирожденных лидеров. Настало время решений. Так что же ты сейчас предпримешь?» Она смотрела вниз, на длинный гранитный склон, влажный от утренней росы, на склон, ведущий вниз к Поросенку с его многочисленными трещинами и впадинами. А дальше — только свободное падение на гранитные камни. О том, как свалился с Природного моста, в пабе потом не расскажешь. Упадешь, и волны слизнут тебя со скалы, словно сливочный крем. Я стоял здесь в первый раз в жизни. Не зря это место всегда меня пугало, и теперь на скользких мокрых камнях я вспомнил запись в дневнике Скотта, сделанную на Южном полюсе: «Великий Боже, это — страшное место!»
И тут Элин Гундерссон сказала:
— Мы спустимся вниз по веревкам.
— Мы?
— Ты и я и «Макаров».
Глава 21
Группа, которую Элин Гундерссон привела на берег, была хорошо экипирована: все обуты в ботинки с шипами, перепоясаны веревками, одежда надежно защищала от ветра. На мне же были белые спортивные туфли, и я возразил против категоричного заявления, что должен с ней спускаться вниз. Она неприязненно посмотрела на меня, потом на мою обувь... Тем временем высокий бородатый мужик с дурным запахом изо рта, одетый в бушлат, обвязал меня веревкой. Мне он был противен.
Мы были готовы к спуску. Элин скомандовала:
— Спиной вперед, понимаете? Они будут держать вас. Вы в полной безопасности. Мы пойдем бок о бок.
Она повернулась и без малейших колебаний начала спускаться вниз по мокрому граниту прямо в бездну, пропуская веревку через руки по мере того, как продвигалась. Я лазил по скалам только однажды, много лет назад, недалеко от Олбани. Но тогда я был еще мальчиком, и за мной следил инструктор, специалист из Южных Альп. Теперь все было иначе. Я дрожал от страха. А она казалась спокойной, двигалась легко и уверенно. Я старался следовать ее примеру, потому что так было безопасней.
Сначала мы наклонились вперед и ветер дул нам в спину, но через некоторое время пришлось откинуться назад над бездной, как ни ужасно это было.
— Будьте осторожны. Не рискуйте своей жизнью и жизнью женщины, — напомнила мне Элин.
— Хорошо, — ответил я, задержался на мгновение, затем согнул ноги и наклонился под нужным углом, потом слегка оттолкнулся и прошел по скале вниз на достаточное расстояние.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24