Конечно, римлянам было бы удобно жить в пустом доме позади помещения для женщин. Они могли бы входить и уходить оттуда, и никто не смог бы за ними проследить. Вероятно, это могла быть идея самого Константиуса, но Аттила решил, что это не так.
План появился после посещения Ардариком их лагеря.
— Аттила, — обратился к нему Эдеко.
— Эдеко, прекрати приставать ко мне, иначе я отвечу тебе тем же. Прикрой дверь и подойди ближе.
Эдеко закрыл дверь и подошел к трону. Аттила допил молоко и поставил чашу на подлокотник.
— Такс все еще проводит много времени в компании сына Ардарика?
— Да, каждый день.
— Пошли его ко мне. Скажи Ардарику, что я его не приму сегодня. Пусть отправляется к себе домой и ждет, когда я за ним пришлю. Такс где-то неподалеку?
— Да, мой каган. Он караулит ворота.
— Пришли его сюда.
— Да, Аттила.
Эдеко вышел из покоев. Каган положил ноги на стол. Ему было любопытно выслушать план Ардарика, и если даже король гепидов поддался на уговоры римлян, было не сложно снова вернуть его в подчинение кагану. Но ему было бы интересно разработать план, чтобы запугать короля гепидов. Кагану хотелось видеть, как сильно испугается Ардарик. Аттила взял чашу и пошел к столу налить еще молока. Он был доволен собой.
Дитрик сказал:
— Таксу приказали сказать мне, чтобы я передал тебе, что кагану известно о твоем визите к римлянам вчера ночью. И он будет знать, если ты отправишься туда еще раз.
Ардарик был поражен. Чтобы скрыть волнение, он стал смотреть на расстеленную на столе карту. Колени у него дрожали, и он с трудом сел.
— Отец, — обратился к нему Дитрик. Он коснулся руки отца. Голос у него был таким юным. — Что-нибудь случилось?
— Да, — сказал Ардарик, — ты ему что-нибудь говорил… хотя бы что-то… ты знал, что я…
— Нет! Отец, я никому ничего не говорил. Я не стал бы говорить ничего лишнего.
Ардарик по его голосу понял, что сын лжет. В злобе он сильно ударил сына по лицу.
— Пошел прочь, не желаю тебя видеть!
— Отец, прошу тебя.
Дитрик был испуган, и Ардарик почувствовал удовлетворение.
— Теперь вы понимаешь, что наделала твоя дружба с этим грязным гунном. Убирайся! Прочь!
Дитрик выбежал из комнаты. Ардарик, тяжело дыша, уставился на дверь. Какой-то момент его злоба на сына питала его. Он снова уставился на карту, но на него накатила волна страха. Он попытался подумать о защите — он очень мало сказал римлянам и молча слушал их рассуждения. Он прекрасно знал, что, говоря ему приятные вещи, они старались подцепить его на крючок, но он не поддавался. Ну, почти не поддавался.
Наконец он снова стал слышать звуки. Его ум был в смятении. Ардарик огляделся. Маленькая комната была построена недавно весной. Со свежих досок свисали стружки, и вокруг пахло смолой и свежими опилками. Он должен был понять утром, когда каган отослал его, что случилось нечто неприятное. Он поднялся с кресла, но идти ему было некуда, и он снова сел.
Снаружи кто-то колол дрова. Мимо окон проходили, разговаривая, люди. Раздался стук в дверь. Он не ответил и услышал, как кто-то пошел прочь. Во дворе гоготали гуси, а в комнате стояла тишина. Он продолжал смотреть на карту, пришпиленную к столу. Столько тяжелой и интересной работы, и все пошло в тартарары. Он тщательно составлял планы, собирал информацию, взвешивал «за» и «против». Теперь он думал, как же с ним поступит каган.
Но он ничего не сделал! Он принял подарки римлян, но мало что сообщил им взамен — описание частокола и строений — они могли это узнать у любого — купца, других посетителей, да, любого! Они расспрашивали его о многих вещах — об отношениях кагана с другими германскими королями, но Ардарик ничего не знал об этом. Эдеко принял взятку за более важную вещь. Но он до сих пор продолжает охранять кагана в прихожей дворца. Это было несправедливо и жестоко. Если бы он был гунном, они бы лучше относились к нему.
Весь день он просидел в комнате, глядя на карту, а за ужином не смог проглотить ни кусочка. Ардарик отправился спать, но не сомкнул глаз. Когда настал рассвет и все отправились работать, он лежал и стонал под покрывалами, сделав вид, что заболел, потому что здесь в темноте никто не мог видеть его испуг.
Днем явился гонец от кагана, и ему пришлось натянуть одежду, чтобы спуститься вниз и выслушать его. Каган пожелал немедленно увидеть Ардарика, и гонец должен возвратиться вместе с ним. Он был из числа охранников кагана — высокий гунн с круглыми щеками. Ардарик видел его в компании Такса. Ардарик приказал, чтобы ему подали пива, а сам пошел в комнату, чтобы собрать карты и кусочки мела и угля.
Собирая карты, Ардарик подумал, не отказаться ли ехать к кагану… И даже о том, чтобы срочно приказать слугам собрать вещи и покинуть Хунгвар. Он упаковывал карты и с наслаждением думал о том, как рассвирепеет каган и будет поражен смелостью Ардарика, и, конечно, он станет тайно им восхищаться. Ардарик понимал, что не сможет выполнить свой план — это было слишком опасно. У Аттилы были сотни жаждущих крови воинов, поэтому может пострадать весь народ. Ардарик захватил карты и пошел в зал.
Дитрик, который находился там, разговаривал с посыльным. Когда Ардарик подошел ближе, то понял, что его сын говорит по-гуннски, иногда немного запинаясь. Но он может общаться с гунном на его языке. Увидев Ардарика, Дитрик отступил назад, и посыльный встал. На его лице играла улыбка.
— Король Ардарик, у вас очень хорошее пиво. Может, я вам помогу что-либо нести?
— Нет, спасибо.
— Отец, могу я поехать с вами? — спросил его сын.
— Нет, — Ардарик, не глядя на него, пошел вслед за посыльным.
Для короля оседлали белого жеребца. Уздечка и седло были из красной кожи. Он привез их год назад из Италии. Лошадь гунна стояла позади жеребца, и он подошел к жеребцу Ардарика и придержал уздечку, пока Ардарик садился в седло. Дитрик, который вслед за ними вышел во двор, держал карты, пока отец влезал на лошадь.
Гунн отправился к своей лошади, а Дитрик подал отцу карты.
— Монидяк всегда может тебе услужить, — сказал он. Ардарик держал карты под мышкой.
— Ты умеешь говорить на их языке?
— Немного.
Дитрик отошел в сторону, а Ардарик направился к воротам.
Монидяк всю дорогу до дворца кагана ехал молча. Ардарик пытался собраться с мыслями. Он не мог отрицать, что ездил к римлянам. Если каган прикажет обыскать его дом, то найдет золото, материи, римские украшения и красивое маленькое серебряное распятие. Он может сказать, что сделал то, что перед ним сделал Эдеко, или говорил, что сделал, — все выслушал, принял подкуп, чтобы узнать, что было на уме у римлян, чтобы потом эти сведения могли быть использованы каганом. Но у него были ледяные руки и похолодели щеки, и он понимал, что ему никто не поверит.
Во дворе кагана Монидяк придержал его коня. Караульные у дверей отступили назад, пропустив его и не сказав ни слова. Он прошел по коридору к лестнице, переложив карты, чтобы держаться за поручни. Потом поднялся на второй этаж дворца.
Эдеко сидел в прихожей, уперевшись ногами в стену. Он бросал косточки фиников из окна и спорил о чем-то с Константиусом на латыни. Ардарик закрыл за собой дверь, и Эдеко лениво поднялся на ноги. На мгновение его ненависть к Эдеко поглотила в нем страх. Он пристально посмотрел на гунна и резко сказал:
— Каган посылал за мной.
— Да, вы так заняты. Путешествуете туда и сюда, — у Эдеко раздувались широкие ноздри. — Что это? Что вы сюда принесли?
— Не ваше дело. Скажите кагану, что я здесь.
Эдеко судорожно вдохнул воздух, выплюнул косточку из окна, хлопнул в ладоши и вошел в дверь, расположенную позади него.
Ардарик слышал, как он разговаривал с каганом по-гуннски. В первый раз он пожалел, что не знает языка. Он слышал низкий приятный голос Аттилы. Эдеко вернулся.
— Проходите.
Ардарик протянул руку и взял финик с блюда, положил в рот и вошел в тронный зал.
Когда он оказался в зале, вся его храбрость улетучилась. Он не мог взглянуть кагану в глаза. Его буквально пригибала вниз жалкая и позорная трусость. Он видел сапоги Аттилы, упиравшиеся в край стола, кожаные шнурки перекрещивали мех. Ардарик расстелил карту на столе. Он понимал, что ему от нее не было толка, но она служила ему спасательным кругом.
— Ардарик, — спокойно сказал Аттила, — что ты сюда принес? Давай посмотрим.
Аттила спустил ноги и подошел к Ардарику.
— О, ты стал использовать карты римлян? Хорошо. Объясни все мне.
Ардарик посмотрел в глаза кагану. Их лица были близко, и Аттила ему улыбнулся. Во рту Ардарика был финик. Губы у него были сладкие, и когда он начал говорить, то с трудом разлепил их. Он начал рассказывать Аттиле о всех значках, которые он использовал на карте.
Аттила сделал несколько замечаний. Каждый раз, когда Ардарик смотрел на него, он улыбался. Они склонились над картами, и Ардарик начал рассказывать Аттиле о плане нападения на римлян. У кагана было превосходное настроение, и лицо его светилось. Он даже пошутил. Ардарик понял, что он не собирается говорить о посещении им римлян. Ему стало легче, но потом он рассвирепел и его постигло разочарование — каган настолько не считал его важной персоной, что не собирался наказывать.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
После того, как все поели и были убраны тарелки, появился карлик. Даже на фоне гуннов он казался крохотным и уродливым. Карлик танцевал и что-то болтал. Он строил такие рожи, что все смеялись, даже римляне, которые изящно откинулись на креслах справа от кагана. Но каган не смеялся. Дитрик потихоньку наблюдал за ним, пока карлик прыгал колесом и корчил рожи.
Римлянин Максиминус, смеясь, склонился к кагану, как бы желая поделиться с ним удовольствием, но каган с отвращением смотрел на карлика.
Дитрик слышал, и об этом знали все, что, несмотря на праздничный пир и тот факт, что римляне жили во дворце, каган отказывался обсуждать с римлянами проблемы, из-за которых те прибыли в Хунгвар. Дитрику это было приятно — римляне должны понять, что им не следует шутить с Аттилой. Он посмотрел через весь зал — юноша стоял позади отца и прислуживал ему на пиру, и Дитрику был прекрасно виден Аттила. Он понял, что Аттила может быть благороднее римлян, считавших своего императора богом.
Все важные люди, жившие в двух или трех днях пути от Хунгвара, приехали на пир. Широкий зал был заполнен столами и лавками, и все сидевшие на них тесно прижимались друг к другу — места для всех едва хватило. На деревянных стенах висели ковры и гобелены, собранные со всего мира. Пол покрывали половики, сотканные из тростника. Ардарик сказал, что Аттила не желал, чтобы его ковры испортили многие пары ног, шагавшие по ним.
Балки на потолке почернели от сажи великого множества факелов, а звук голосов был похож на грохот водопада. За столами сидели мужчины благородного происхождения, и каждый старался одеться побогаче в соответствии со своими вкусами и возможностями. Три короля остготов пришли в греческих и египетских нарядах. На Ардарике была одежда из ткани с меховой отделкой. Эдеко, Скоттас и другие гунны, считавшиеся важнее германцев, были в мехах и коже, украшенной драгоценными камнями. В их волосы были вплетены перья и вставлены камни, лица украшали разные знаки. Когда Эдеко вошел в зал, Константиус, служивший у кагана герольдом, объявил его начальником конницы. Дитрик понял, что это была насмешка над римлянами.
Карлик неуклюже продвигался в танце по столу в направлении к кагану. Люди, сидевшие неподалеку, пытались помешать ему танцевать и хватали его за ноги. Некоторые пытались порезать ему ноги. Но карлику удавалось увертываться от них. Его короткие кривые руки были подняты над головой, а коротенькое платье смешно развевалось над ляжками. Один из мужчин попытался пырнуть его ножом, но карлик быстро откинулся в сторону, высокий кувшин с пивом перевернулся и вымочил его обидчика. Все захохотали. Но каган, сидевший во главе стола, нахмурился.
На нем была синяя шелковая туника, которую он надевал по торжественным случаям. Его крупная круглая голова вжалась между плеч, сжатые в кулаки руки лежали на подлокотниках.
Рядом с ним римляне в вышитых нарядах с тонкими лицами и бледной мягкой кожей казались хрупкими и несколько женственными.
— Дитрик, — тихо оказал отец. — Налей мне вина.
Дитрик отошел на два шага назад, развернулся и пошел в конец зала, где находились столы с запасами вина и пива. Вдоль стен стоял караул гуннов, среди них был Такс. Когда Дитрик проходил мимо Такса, он улыбнулся и поднял руку в приветствии.
— Я тебе говорил, что все будет хорошо, — сказал ему Такс.
Дитрик показал ему, чтобы тот его подождал, и подошел к столу. Кувшин с вином, которое пил Ардарик, кто-то унес, и Дитрику пришлось подождать. Такс подошел к нему.
— Он тебе сказал, что там было? Я был…
Эдеко закричал на него через весь зал, и Такс посмотрел на него. Дитрик отошел в сторону. Эдеко начал ругать Такса и приказал ему вернуться на свое место и не сметь его покидать.
Такс был поражен такой строгостью и вернулся к стене. Все захохотали, и даже каган присоединился к ним. Светлый парень вернул на место кувшин с вином, и Дитрик поднял кувшин, чтобы отнести его отцу.
Карлик приблизился к кагану и стал перед ним на колени, касаясь лбом стола. По обе стороны кагана сидели его сыновья. Денгазич не переставал улыбаться, а глаза его старались все рассмотреть вокруг. Эллак сидел, как мешок, и заталкивал в рот еду. Карлик болтал что-то непонятное, бился лбом о стол и кланялся. Но в его позе не чувствовалось унижения, только дерзость. Аттила не улыбнулся. Потом он что-то сказал Константиусу, сидевшему рядом на низком стуле. Тот достал кошелек и положил золотую монетку перед карликом.
Он схватил ее и побежал по столу к двери. Он кричал и подпрыгивал в воздухе, сшибая блюда и чаши с вином на колени пирующих. Максиминус трясся от смеха, положив руку на плечо сидевшего рядом римлянина. За карликом захлопнулась дверь, и оба римлянина свободно откинулись на креслах. Через мгновение в зале появился монах.
Ардарик повернулся к соседу, объясняя ему, что каган не смеялся над карликом, потому что тот когда-то принадлежал брату кагана Бледе. Дитрик налил вина в чашу отца. Когда тот увидел монаха, рука его дрогнула, и он разлил вино. Дитрик достал салфетку и подал ее отцу.
Монах стоял перед каганом и говорил на латыни, подняв вверх руки.
— Что он говорит? — спросил Дитрик.
Ардарик крепко сжал губы. Он еще послушал монаха, а потом резко сказал:
— Он напоминает римлянам об обещании, что он может здесь читать молитвы, чтобы обратить гуннов в христианство. Он — глупец. Он только разозлил кагана.
Дитрик отнес кувшин на дальние столы. Он почти бежал, потому что этот стол был расположен близко к возвышению, где сидел каган. Монах продолжал говорить, но было видно, что римляне начали волноваться. И как говорил ему Ардарик, каган был очень зол. Он что-то резкое сказал Константиусу, тот встал, но не успел произнести ни слова, как Эдеко вскочил на ноги, начал ругаться по-гуннски и подзывать охрану.
Трое караульных подскочили к нему, перелезли через мешавший им стол, чтобы добраться до монаха. Среди них был Яя. Дитрик сжал губы и стал наблюдать, поставив кувшин на стол. Караульные схватили монаха и грубо потащили его вон. Он закричал, а потом, пока его тащили по залу, молча сопротивлялся, но толка от этого было мало. Гунны превосходили его в силе. Яя выкручивал монаху руку. Его черный капюшон свалился с головы и тащился за ним по полу. Гунн, стоявший у двери, открыл ее для них и потом снова закрыл.
Максиминус начал что-то говорить кагану. Он улыбался, но кожа у него на скулах побелела. Он наклонился вперед и пальцами постукивал себя по колену, чтобы придать больший вес своим словам. Виджилас подошел, чтобы все перевести, но не успел закончить перевода, как каган ответил:
— Нет, скажите ему, что когда он приходит в мой дворец, то я должен обеспечить развлечения.
Движением руки он отстранил римлянина и переводчика и отвернулся от них. Максиминус опустил глаза. Когда Дитрик подошел и отцу, тот хохотал.
— Вы посмотрите, как он их накажет, — говорил он соседу-бургунду. — Они боятся, что он может уничтожить их за заговор против него. Каган — очень умный и хитрый человек.
Дитрик облизал губы. У него перед глазами стояла фигура монаха, который беспомощно брыкался в руках трех гуннов, и ему стало неприятно. Он оглянулся вокруг. Казалось, это никого не волновало, хотя большинство людей в зале были христианами.
Потом он решил, что монах . был, видимо, католиком, а все германцы принадлежали к племени Арийцев. Сам Дитрик был арийцем. Но все равно он понимал, что должен был помочь монаху. Ведь они оба — христиане, а гунны были язычниками.
В его ушах звучали отголоски разговоров. Через зал он видел, как Такс сел, прислонившись спиной к стене. Рядом с ним стояло его копье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28
План появился после посещения Ардариком их лагеря.
— Аттила, — обратился к нему Эдеко.
— Эдеко, прекрати приставать ко мне, иначе я отвечу тебе тем же. Прикрой дверь и подойди ближе.
Эдеко закрыл дверь и подошел к трону. Аттила допил молоко и поставил чашу на подлокотник.
— Такс все еще проводит много времени в компании сына Ардарика?
— Да, каждый день.
— Пошли его ко мне. Скажи Ардарику, что я его не приму сегодня. Пусть отправляется к себе домой и ждет, когда я за ним пришлю. Такс где-то неподалеку?
— Да, мой каган. Он караулит ворота.
— Пришли его сюда.
— Да, Аттила.
Эдеко вышел из покоев. Каган положил ноги на стол. Ему было любопытно выслушать план Ардарика, и если даже король гепидов поддался на уговоры римлян, было не сложно снова вернуть его в подчинение кагану. Но ему было бы интересно разработать план, чтобы запугать короля гепидов. Кагану хотелось видеть, как сильно испугается Ардарик. Аттила взял чашу и пошел к столу налить еще молока. Он был доволен собой.
Дитрик сказал:
— Таксу приказали сказать мне, чтобы я передал тебе, что кагану известно о твоем визите к римлянам вчера ночью. И он будет знать, если ты отправишься туда еще раз.
Ардарик был поражен. Чтобы скрыть волнение, он стал смотреть на расстеленную на столе карту. Колени у него дрожали, и он с трудом сел.
— Отец, — обратился к нему Дитрик. Он коснулся руки отца. Голос у него был таким юным. — Что-нибудь случилось?
— Да, — сказал Ардарик, — ты ему что-нибудь говорил… хотя бы что-то… ты знал, что я…
— Нет! Отец, я никому ничего не говорил. Я не стал бы говорить ничего лишнего.
Ардарик по его голосу понял, что сын лжет. В злобе он сильно ударил сына по лицу.
— Пошел прочь, не желаю тебя видеть!
— Отец, прошу тебя.
Дитрик был испуган, и Ардарик почувствовал удовлетворение.
— Теперь вы понимаешь, что наделала твоя дружба с этим грязным гунном. Убирайся! Прочь!
Дитрик выбежал из комнаты. Ардарик, тяжело дыша, уставился на дверь. Какой-то момент его злоба на сына питала его. Он снова уставился на карту, но на него накатила волна страха. Он попытался подумать о защите — он очень мало сказал римлянам и молча слушал их рассуждения. Он прекрасно знал, что, говоря ему приятные вещи, они старались подцепить его на крючок, но он не поддавался. Ну, почти не поддавался.
Наконец он снова стал слышать звуки. Его ум был в смятении. Ардарик огляделся. Маленькая комната была построена недавно весной. Со свежих досок свисали стружки, и вокруг пахло смолой и свежими опилками. Он должен был понять утром, когда каган отослал его, что случилось нечто неприятное. Он поднялся с кресла, но идти ему было некуда, и он снова сел.
Снаружи кто-то колол дрова. Мимо окон проходили, разговаривая, люди. Раздался стук в дверь. Он не ответил и услышал, как кто-то пошел прочь. Во дворе гоготали гуси, а в комнате стояла тишина. Он продолжал смотреть на карту, пришпиленную к столу. Столько тяжелой и интересной работы, и все пошло в тартарары. Он тщательно составлял планы, собирал информацию, взвешивал «за» и «против». Теперь он думал, как же с ним поступит каган.
Но он ничего не сделал! Он принял подарки римлян, но мало что сообщил им взамен — описание частокола и строений — они могли это узнать у любого — купца, других посетителей, да, любого! Они расспрашивали его о многих вещах — об отношениях кагана с другими германскими королями, но Ардарик ничего не знал об этом. Эдеко принял взятку за более важную вещь. Но он до сих пор продолжает охранять кагана в прихожей дворца. Это было несправедливо и жестоко. Если бы он был гунном, они бы лучше относились к нему.
Весь день он просидел в комнате, глядя на карту, а за ужином не смог проглотить ни кусочка. Ардарик отправился спать, но не сомкнул глаз. Когда настал рассвет и все отправились работать, он лежал и стонал под покрывалами, сделав вид, что заболел, потому что здесь в темноте никто не мог видеть его испуг.
Днем явился гонец от кагана, и ему пришлось натянуть одежду, чтобы спуститься вниз и выслушать его. Каган пожелал немедленно увидеть Ардарика, и гонец должен возвратиться вместе с ним. Он был из числа охранников кагана — высокий гунн с круглыми щеками. Ардарик видел его в компании Такса. Ардарик приказал, чтобы ему подали пива, а сам пошел в комнату, чтобы собрать карты и кусочки мела и угля.
Собирая карты, Ардарик подумал, не отказаться ли ехать к кагану… И даже о том, чтобы срочно приказать слугам собрать вещи и покинуть Хунгвар. Он упаковывал карты и с наслаждением думал о том, как рассвирепеет каган и будет поражен смелостью Ардарика, и, конечно, он станет тайно им восхищаться. Ардарик понимал, что не сможет выполнить свой план — это было слишком опасно. У Аттилы были сотни жаждущих крови воинов, поэтому может пострадать весь народ. Ардарик захватил карты и пошел в зал.
Дитрик, который находился там, разговаривал с посыльным. Когда Ардарик подошел ближе, то понял, что его сын говорит по-гуннски, иногда немного запинаясь. Но он может общаться с гунном на его языке. Увидев Ардарика, Дитрик отступил назад, и посыльный встал. На его лице играла улыбка.
— Король Ардарик, у вас очень хорошее пиво. Может, я вам помогу что-либо нести?
— Нет, спасибо.
— Отец, могу я поехать с вами? — спросил его сын.
— Нет, — Ардарик, не глядя на него, пошел вслед за посыльным.
Для короля оседлали белого жеребца. Уздечка и седло были из красной кожи. Он привез их год назад из Италии. Лошадь гунна стояла позади жеребца, и он подошел к жеребцу Ардарика и придержал уздечку, пока Ардарик садился в седло. Дитрик, который вслед за ними вышел во двор, держал карты, пока отец влезал на лошадь.
Гунн отправился к своей лошади, а Дитрик подал отцу карты.
— Монидяк всегда может тебе услужить, — сказал он. Ардарик держал карты под мышкой.
— Ты умеешь говорить на их языке?
— Немного.
Дитрик отошел в сторону, а Ардарик направился к воротам.
Монидяк всю дорогу до дворца кагана ехал молча. Ардарик пытался собраться с мыслями. Он не мог отрицать, что ездил к римлянам. Если каган прикажет обыскать его дом, то найдет золото, материи, римские украшения и красивое маленькое серебряное распятие. Он может сказать, что сделал то, что перед ним сделал Эдеко, или говорил, что сделал, — все выслушал, принял подкуп, чтобы узнать, что было на уме у римлян, чтобы потом эти сведения могли быть использованы каганом. Но у него были ледяные руки и похолодели щеки, и он понимал, что ему никто не поверит.
Во дворе кагана Монидяк придержал его коня. Караульные у дверей отступили назад, пропустив его и не сказав ни слова. Он прошел по коридору к лестнице, переложив карты, чтобы держаться за поручни. Потом поднялся на второй этаж дворца.
Эдеко сидел в прихожей, уперевшись ногами в стену. Он бросал косточки фиников из окна и спорил о чем-то с Константиусом на латыни. Ардарик закрыл за собой дверь, и Эдеко лениво поднялся на ноги. На мгновение его ненависть к Эдеко поглотила в нем страх. Он пристально посмотрел на гунна и резко сказал:
— Каган посылал за мной.
— Да, вы так заняты. Путешествуете туда и сюда, — у Эдеко раздувались широкие ноздри. — Что это? Что вы сюда принесли?
— Не ваше дело. Скажите кагану, что я здесь.
Эдеко судорожно вдохнул воздух, выплюнул косточку из окна, хлопнул в ладоши и вошел в дверь, расположенную позади него.
Ардарик слышал, как он разговаривал с каганом по-гуннски. В первый раз он пожалел, что не знает языка. Он слышал низкий приятный голос Аттилы. Эдеко вернулся.
— Проходите.
Ардарик протянул руку и взял финик с блюда, положил в рот и вошел в тронный зал.
Когда он оказался в зале, вся его храбрость улетучилась. Он не мог взглянуть кагану в глаза. Его буквально пригибала вниз жалкая и позорная трусость. Он видел сапоги Аттилы, упиравшиеся в край стола, кожаные шнурки перекрещивали мех. Ардарик расстелил карту на столе. Он понимал, что ему от нее не было толка, но она служила ему спасательным кругом.
— Ардарик, — спокойно сказал Аттила, — что ты сюда принес? Давай посмотрим.
Аттила спустил ноги и подошел к Ардарику.
— О, ты стал использовать карты римлян? Хорошо. Объясни все мне.
Ардарик посмотрел в глаза кагану. Их лица были близко, и Аттила ему улыбнулся. Во рту Ардарика был финик. Губы у него были сладкие, и когда он начал говорить, то с трудом разлепил их. Он начал рассказывать Аттиле о всех значках, которые он использовал на карте.
Аттила сделал несколько замечаний. Каждый раз, когда Ардарик смотрел на него, он улыбался. Они склонились над картами, и Ардарик начал рассказывать Аттиле о плане нападения на римлян. У кагана было превосходное настроение, и лицо его светилось. Он даже пошутил. Ардарик понял, что он не собирается говорить о посещении им римлян. Ему стало легче, но потом он рассвирепел и его постигло разочарование — каган настолько не считал его важной персоной, что не собирался наказывать.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
После того, как все поели и были убраны тарелки, появился карлик. Даже на фоне гуннов он казался крохотным и уродливым. Карлик танцевал и что-то болтал. Он строил такие рожи, что все смеялись, даже римляне, которые изящно откинулись на креслах справа от кагана. Но каган не смеялся. Дитрик потихоньку наблюдал за ним, пока карлик прыгал колесом и корчил рожи.
Римлянин Максиминус, смеясь, склонился к кагану, как бы желая поделиться с ним удовольствием, но каган с отвращением смотрел на карлика.
Дитрик слышал, и об этом знали все, что, несмотря на праздничный пир и тот факт, что римляне жили во дворце, каган отказывался обсуждать с римлянами проблемы, из-за которых те прибыли в Хунгвар. Дитрику это было приятно — римляне должны понять, что им не следует шутить с Аттилой. Он посмотрел через весь зал — юноша стоял позади отца и прислуживал ему на пиру, и Дитрику был прекрасно виден Аттила. Он понял, что Аттила может быть благороднее римлян, считавших своего императора богом.
Все важные люди, жившие в двух или трех днях пути от Хунгвара, приехали на пир. Широкий зал был заполнен столами и лавками, и все сидевшие на них тесно прижимались друг к другу — места для всех едва хватило. На деревянных стенах висели ковры и гобелены, собранные со всего мира. Пол покрывали половики, сотканные из тростника. Ардарик сказал, что Аттила не желал, чтобы его ковры испортили многие пары ног, шагавшие по ним.
Балки на потолке почернели от сажи великого множества факелов, а звук голосов был похож на грохот водопада. За столами сидели мужчины благородного происхождения, и каждый старался одеться побогаче в соответствии со своими вкусами и возможностями. Три короля остготов пришли в греческих и египетских нарядах. На Ардарике была одежда из ткани с меховой отделкой. Эдеко, Скоттас и другие гунны, считавшиеся важнее германцев, были в мехах и коже, украшенной драгоценными камнями. В их волосы были вплетены перья и вставлены камни, лица украшали разные знаки. Когда Эдеко вошел в зал, Константиус, служивший у кагана герольдом, объявил его начальником конницы. Дитрик понял, что это была насмешка над римлянами.
Карлик неуклюже продвигался в танце по столу в направлении к кагану. Люди, сидевшие неподалеку, пытались помешать ему танцевать и хватали его за ноги. Некоторые пытались порезать ему ноги. Но карлику удавалось увертываться от них. Его короткие кривые руки были подняты над головой, а коротенькое платье смешно развевалось над ляжками. Один из мужчин попытался пырнуть его ножом, но карлик быстро откинулся в сторону, высокий кувшин с пивом перевернулся и вымочил его обидчика. Все захохотали. Но каган, сидевший во главе стола, нахмурился.
На нем была синяя шелковая туника, которую он надевал по торжественным случаям. Его крупная круглая голова вжалась между плеч, сжатые в кулаки руки лежали на подлокотниках.
Рядом с ним римляне в вышитых нарядах с тонкими лицами и бледной мягкой кожей казались хрупкими и несколько женственными.
— Дитрик, — тихо оказал отец. — Налей мне вина.
Дитрик отошел на два шага назад, развернулся и пошел в конец зала, где находились столы с запасами вина и пива. Вдоль стен стоял караул гуннов, среди них был Такс. Когда Дитрик проходил мимо Такса, он улыбнулся и поднял руку в приветствии.
— Я тебе говорил, что все будет хорошо, — сказал ему Такс.
Дитрик показал ему, чтобы тот его подождал, и подошел к столу. Кувшин с вином, которое пил Ардарик, кто-то унес, и Дитрику пришлось подождать. Такс подошел к нему.
— Он тебе сказал, что там было? Я был…
Эдеко закричал на него через весь зал, и Такс посмотрел на него. Дитрик отошел в сторону. Эдеко начал ругать Такса и приказал ему вернуться на свое место и не сметь его покидать.
Такс был поражен такой строгостью и вернулся к стене. Все захохотали, и даже каган присоединился к ним. Светлый парень вернул на место кувшин с вином, и Дитрик поднял кувшин, чтобы отнести его отцу.
Карлик приблизился к кагану и стал перед ним на колени, касаясь лбом стола. По обе стороны кагана сидели его сыновья. Денгазич не переставал улыбаться, а глаза его старались все рассмотреть вокруг. Эллак сидел, как мешок, и заталкивал в рот еду. Карлик болтал что-то непонятное, бился лбом о стол и кланялся. Но в его позе не чувствовалось унижения, только дерзость. Аттила не улыбнулся. Потом он что-то сказал Константиусу, сидевшему рядом на низком стуле. Тот достал кошелек и положил золотую монетку перед карликом.
Он схватил ее и побежал по столу к двери. Он кричал и подпрыгивал в воздухе, сшибая блюда и чаши с вином на колени пирующих. Максиминус трясся от смеха, положив руку на плечо сидевшего рядом римлянина. За карликом захлопнулась дверь, и оба римлянина свободно откинулись на креслах. Через мгновение в зале появился монах.
Ардарик повернулся к соседу, объясняя ему, что каган не смеялся над карликом, потому что тот когда-то принадлежал брату кагана Бледе. Дитрик налил вина в чашу отца. Когда тот увидел монаха, рука его дрогнула, и он разлил вино. Дитрик достал салфетку и подал ее отцу.
Монах стоял перед каганом и говорил на латыни, подняв вверх руки.
— Что он говорит? — спросил Дитрик.
Ардарик крепко сжал губы. Он еще послушал монаха, а потом резко сказал:
— Он напоминает римлянам об обещании, что он может здесь читать молитвы, чтобы обратить гуннов в христианство. Он — глупец. Он только разозлил кагана.
Дитрик отнес кувшин на дальние столы. Он почти бежал, потому что этот стол был расположен близко к возвышению, где сидел каган. Монах продолжал говорить, но было видно, что римляне начали волноваться. И как говорил ему Ардарик, каган был очень зол. Он что-то резкое сказал Константиусу, тот встал, но не успел произнести ни слова, как Эдеко вскочил на ноги, начал ругаться по-гуннски и подзывать охрану.
Трое караульных подскочили к нему, перелезли через мешавший им стол, чтобы добраться до монаха. Среди них был Яя. Дитрик сжал губы и стал наблюдать, поставив кувшин на стол. Караульные схватили монаха и грубо потащили его вон. Он закричал, а потом, пока его тащили по залу, молча сопротивлялся, но толка от этого было мало. Гунны превосходили его в силе. Яя выкручивал монаху руку. Его черный капюшон свалился с головы и тащился за ним по полу. Гунн, стоявший у двери, открыл ее для них и потом снова закрыл.
Максиминус начал что-то говорить кагану. Он улыбался, но кожа у него на скулах побелела. Он наклонился вперед и пальцами постукивал себя по колену, чтобы придать больший вес своим словам. Виджилас подошел, чтобы все перевести, но не успел закончить перевода, как каган ответил:
— Нет, скажите ему, что когда он приходит в мой дворец, то я должен обеспечить развлечения.
Движением руки он отстранил римлянина и переводчика и отвернулся от них. Максиминус опустил глаза. Когда Дитрик подошел и отцу, тот хохотал.
— Вы посмотрите, как он их накажет, — говорил он соседу-бургунду. — Они боятся, что он может уничтожить их за заговор против него. Каган — очень умный и хитрый человек.
Дитрик облизал губы. У него перед глазами стояла фигура монаха, который беспомощно брыкался в руках трех гуннов, и ему стало неприятно. Он оглянулся вокруг. Казалось, это никого не волновало, хотя большинство людей в зале были христианами.
Потом он решил, что монах . был, видимо, католиком, а все германцы принадлежали к племени Арийцев. Сам Дитрик был арийцем. Но все равно он понимал, что должен был помочь монаху. Ведь они оба — христиане, а гунны были язычниками.
В его ушах звучали отголоски разговоров. Через зал он видел, как Такс сел, прислонившись спиной к стене. Рядом с ним стояло его копье.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28