Это еще сильнее укрепило уверенность Моссад, что это действительно «Красный принц». Но это был не он, и 27 июля 1973 года Моссад убил невиновного официанта. Три человека попали в тюрьму. Один из них, Дан Арбель (см. главу 7 «Парик», главу 14 «Операция „Моисей“) говорил слишком много, поэтому „Лиллехаммер“ стал одним из крупнейших скандалов в истории Моссад.
В Париже Карлос принялся за дело. Европейские разведки ничего о нем не знали. Он не говорил по-арабски и даже не любил арабов. (О палестинцах Карлос говорил так: «Если эти ребята хоть наполовину так хороши, как они о себе говорят, то почему израильтяне все еще сидят в Палестине?») Но Мукарбель, лишь недавно завербованный Ореном Риффом агент Моссад, остался связником и у Карлоса.
С восстановлением парижского отделения «Черного сентября» Карлос получил контроль над всеми его складами оружия в Европе. Среди прочего, он унаследовал и обе «пропавшие» ракеты «Стрела».
Мукарбель был не только связником Карлоса с «Черным сентябрем», он делал ту же работу еще для двух палестинских группировок: Народного Фронта Освобождения Палестины (НФОП) и Палестинской молодежной организации. Моссад получал от него впечатляюще обширную информацию. Просмотрев ее и использовав все, что можно, Моссад передавал ее разведслужбам стран Западной Европы и ЦРУ, снабжая их таким количеством сведений, что те не знали, что с ними делать. Среди офицеров других разведок циркулировал шуточный вопрос: «О, мы уже получили сегодняшнюю книгу от Моссад?» А связь Моссад с ЦРУ была в те дни настолько тесной, что американцы шутили об «отделе Моссад в Лэнгли» (городок в штате Вирджиния, где находится штаб-квартира ЦРУ). Этот поток информации на шпионском рынке был не всегда очень полезен, но, по крайней мере, никто не мог сказать, что он ничего не знал. И это был подход, которым Моссад вполне успешно пользовался и в дальнейшем.
Карлос, конечно, был очень заинтересован в двух оставшихся в Риме ракетах. Очевидно, обе команды при разделе оружия оставили две ракеты в конспиративной квартире, о которой Моссад тогда ничего не знал. Если бы схваченного в аэропорту людьми Моссад террориста не избили до смерти, он, может быть, и рассказал бы о ней.
Хотя Карлос пока ничего не предпринимал против какого-либо еврейского объекта, Моссад со временем стало ясно, насколько он опасен. О ракетах они узнали от Мукарбеля, но у них еще не было возможности добраться до них. Если бы они ворвались в квартиру, то сразу рассекретили бы Мукарбеля, который передавал им весьма полезные сведения по телефону каждые 2 -3 дня. Один человек в Моссад по очереди поддерживал связь с ним круглые сутки.
Карлос хотел использовать ракеты против израильского самолета. Но он не хотел лично участвовать в операции, требовавшей тщательного планирования. Это был его принцип – и одна из причин, почему его так и не поймали. Он планировал операцию, следил, чтобы она была проведена, но сам в ней почти никогда не принимал участия.
Для Моссад ракеты были большой проблемой. Мукарбель как информатор был, несомненно, слишком важен, чтобы «засветить» его ради этой операции, но если палестинцы с этими ракетами смогут пробраться к аэропорту, то у них будет возможность сбить израильский самолет.
Орен Рифф, «катса» Мукарбеля, взялся за дело. Рифф был прямолинейным, весьма неглупым человеком. В конце 1975 года он стал одним из одиннадцати знаменитых «катса» Моссад, написавших директору Института письмо, в котором говорилось, что организация находится в состоянии застоя, бестолково тратит большие деньги, а ее отношение к демократии можно назвать весьма проблематичным. В Моссад оно было известно просто как «письмо одиннадцати». Рифф был единственным офицером, кто остался в бюро. Остальных выгнали. Но и Риффа дважды обходили с повышениями, а когда в 1984 году он потребовал доступа к своему делу, потому что ему в очередной раз отказали в повышении, то получил ответ, что его дело куда-то запропастилось – совершенно невероятная история, потому что в организации работает лишь 1200 человек, включая секретарей и водителей.
Но письмо все же принесло реформы – были изменены правила НАКА, чтобы в Моссад в будущем никакое письмо не смогли бы подписать более двух человек.
Вернемся к нашей истории. Рифф позвонил офицеру связи в Риме и сказал, что он должен связаться со своим другом Амбурго Вивани из итальянской разведки и дать ему адрес конспиративной квартиры, где находятся обе ракеты. – Скажи ему, что ты позвонишь ему, когда все террористы соберутся там, и тогда он должен войти в квартиру только в указанный момент, – сказал Рифф. – Так он сможет взять их всех.
Подразделение «Невиот» уже тщательнейшим образом проверила для Моссад это место, и 5 сентября 1973 года, когда все террористы вошли в здание, они позвонили в итальянскую полицию. Люди Моссад наблюдали за итальянцами во время операции, но сами не показывались никому на глаза. Итальянцы ворвались в дом и арестовали пять человек из Ливии, Ливана, Алжира, Ирака и Сирии, и конфисковали две ракеты.
Прессе сообщили, что пятеро террористов собирались с крыши своего дома запустить ракеты в гражданский самолет. Это была жалкая история, потому что самолеты никогда не пролетали над этим домом. Но это не имело значения, люди поверили.
К этому времени верхушка итальянской секретной службы была весьма тесно связана с Моссад. Итальянцы даже ездили в арабские страны со скрытыми камерами, фотографируя там для Моссад военные объекты.
Хотя итальянцы поймали террористов с поличным и с двумя ракетами, они двух из них сразу же выпустили под залог. Естественно, они покинули Рим. Остальных трех депортировали в Ливию, но 1 мая 1974 года, после того как их отвезли туда, самолет «Дакота» взорвался в воздухе на обратном пути в Рим, пилот и экипаж погибли. Расследование этого взрыва до сих пор не завершено.
Итальянцы утверждали, что за взрывом стоял Моссад. Но это не так. Возможно, это был» Черный сентябрь». Не исключено, что они подумали, что экипаж самолета видел что-то в Ливии, когда приземлился там, или что он, возможно, опознает террористов при их следующей операции. Если бы взрыв провел Моссад, то только тогда, когда террористы еще были в самолете.
20 декабря 1973 года Карлос прибыл в Париж. Он создал в одном из пригородов склад для боеприпасов палестинских террористических группировок. Моссад искал повод сообщить французам адрес, не подвергая опасности своего ценного агента Мукарбеля.
В то утро Карлос в своей типичной манере провел одну из своих знаменитых операций. «Бей и беги». Он вышел из своей квартиры с гранатой, запрыгнул в машину, поехал вдоль улицы и бросил гранату в еврейскую книжную лавку. От взрыва погибла одна женщина, еще шесть человек были ранены. Это было достаточным основанием для Моссад, чтобы сообщить французской полиции адрес склада оружия. Но когда французы обыскали склад, они там нашли винтовки, гранаты, динамитные шашки, листовки и еще около дюжины людей. А Карлоса среди них не было. Он уехал из Франции в тот же день.
На следующий день он позвонил Мукарбелю из Лондона и захотел встретиться с ним. Мукарбель ответил, что не сможет приехать, поскольку его ищет британская полиция. Моссад попытался уговорить его все же полететь в Лондон, но он не согласился. Так на время был утерян контакт с Карлосом.
22 января 1974 года Карлос снова позвонил Мукарбелю. – Это Ильич, – сказал он. – Я возвращаюсь в Париж. Только завтра или послезавтра мне нужно устроить здесь одно дело.
Все израильские объекты в Англии немедленно были переведены в состояние повышенной бдительности. Но открытых мер предосторожности нельзя было принимать, потому что звонок Карлоса мог быть и обманным трюком для проверки надежности Мукарбеля. Они знали, что Карлос всегда немного опережает других.
Через два дня, 24 января, мимо израильского банка в Лондоне проезжала машина. В машине сидел только один человек. Он и бросил в банк ручную гранату. От взрыва одна женщина получила ранения.
На следующий день Карлос встретился с Мукарбелем в Париже. Он сказал ему, что на время оставит в покое израильские цели, потому что это слишком рискованно. Ему нужно еще отдать кое-какие долги японским и немецким группам, и лишь потом он сможет сделать что-то для палестинцев.
Это сообщение несколько успокоило Моссад и совпало с информацией, которую он получал из других источников. Но с Карлосом никогда нельзя было успокаиваться. 3 августа того же года в Париже взорвались три начиненных взрывчаткой автомобиля: два – перед редакциями газет и одна – (которую нашли прямо перед взрывом) у радиостанции. Французская полиция думала, что это дело рук «Аксьон Директ». Так оно и было, но Карлос помог им изготовить и установить бомбы. После этого он уехал в другой район Парижа, чтобы быть как можно дальше от самой операции.
Затем Моссад узнал, что Карлос получил партию русских противотанковых гранатометов РПГ-7. РПГ-7 это компактное, легко перевозимое оружие, которое весит только 10 кг и может поразить неподвижную цель на дальности до 500 м и движущуюся цель – до 300 м. Граната пробивает бронеплиту толщиной в 30 мм.
13 января 1975 года Карлос и его приятель немец Йоханнес Вайнрих (член «Революционных ячеек», «RZ») поехали на машине в аэропорт Орли в поисках цели. Оба увидели еще с дороги хвост израильского самолета.
Карлос проехал еще разок, чтобы получше рассмотреть самолет, и уронил на улицу маленькую бутылку молока, отметив, таким образом, место, с которого израильский самолет был виден лучше всего. Вайнрих дал задний ход, а затем двинулся снова вперед со скоростью всего 15 км/ч. Когда они подъехали к молочному пятну, Карлос поднялся из кабины, опустив тент своего «Ситроена 2 CV», и выстрелил. Он не попал в израильский самолет, но повредил югославский авиалайнер и здание аэропорта. Немного проехав, они остановились, Карлос уселся рядом с Вайнрихом, который был за рулем, и они уехали.
Вернувшись в квартиру, Карлос рассказал Мукарбелю о том, что сделал. Мукарбель ответил, что уже слышал об этом по радио, в том числе и о том, что израильский самолет не пострадал.
Карлос заметил: «Да, в него мы промахнулись, но девятнадцатого мы поедем туда и попробуем еще раз».
Конечно, Мукарбель передал этот лакомый кусочек Орену Риффу. Моссад и в этот раз не хотел подвергать опасности своего ценного агента. Потому Рифф предписал удвоить меры безопасности, а израильским самолетам было приказано базироваться на северной стороне аэропорта, где по ним можно было попасть только из одной точки, на случай, если Карлос решит осуществить свою угрозу.
Карлос на самом деле появился там в машине с еще тремя людьми. Французская полиция была проинформирована о возможности теракта. Карлос со своими людьми трижды проехал мимо места, откуда были видны израильские самолеты, затем остановился. Тут вылетела французская полиция с воем сирен, потому террористы не стали стрелять, а бросили оружие, выскочили из машины и разбежались. Карлос схватил одну прохожую, приставив ей к голове пистолет. Один из террористов последовал его примеру. Следующие тридцать минут в большом напряжении террористы стояли напротив полиции, пока та вела с ними переговоры.
Не было ни единого выстрела, но они как-то вывернулись. Свое оружие они оставили на месте, а Карлос исчез. Даже Мукарбель не знал, где он.
* * *
Следующие пять месяцев все было тихо. Мукарбель продолжал поставлять ценную информацию, но о Карлосе он ничего не слышал. Наконец он стал нервничать. Друзья рассказали Мукарбелю, что в Бейруте у некоторых людей возникли подозрения в связи с его действиями и они хотят поговорить с ним. К этому моменту Моссад уже решил ликвидировать Карлоса, но Мукарбель хотел только получить новые документы на другое имя и уйти со сцены как можно быстрее. Он стал бояться, что Карлос преследует его.
Штаб Моссад не хотел, чтобы Рифф сам уничтожил Карлоса и не хотел предоставить такую возможность людям «Метсада». Потому было решено передать это дело в руки французской полиции. Моссад должен был лишь помочь ей некоторыми сведениями.
10 июня 1975 года Карлос позвонил Мукарбелю, которого тут же охватила паника, и он сказал Карлосу, что хочет уехать из Парижа. Но Карлос пригласил его в свои апартаменты в доме на Рю-Туллье в Пятом округе Парижа. Это был один из домов, расположенных во дворе другого здания. Войти в такой дом можно было лишь через дом, стоящий фасадом к улице и сад, либо по нескольким лестницам и через проход. Так как у дома был лишь один вход и, следовательно, лишь один выход, он для Карлоса был не самым безопасным местом.
Благодаря «сайану» – домовладельцу Риффу удалось снять квартиру в переднем доме с видом на двор и квартиру Карлоса. Это было маленькое жилище, вроде тех, которые снимают туристы на неделю. Оно было на верхнем этаже, потому Рифф мог сверху наблюдать за всем происходящим.
Французской полиции сообщили, что в квартире находится один человек, связанный с известным контрабандистом оружия, а второй (Мукарбель) хочет выпутаться из сложной ситуации и готов заговорить. Полиции не сказали ни то, что первый человек – Карлос, ни то, что второй (Мукарбель) – агент.
Рифф проинструктировал Мукарбеля, что тот должен сказать французской полиции, что хочет вступить с ней в контакт. «Ты скажешь им, что хочешь выйти из игры и уехать в Тунис. Мы позаботимся, чтобы они ни в чем не смогли тебя обвинить. Ты знаешь, что не можешь спать спокойно, пока Карлос на свободе. Они покажут тебе фотографию, где ты рядом с Карлосом, и спросят тебя, кто другой человек. Попробуй выкрутиться, скажи, что это кто-то несущественный. Они все равно захотят его увидеть, тогда приведешь их к нему. Они арестуют его для допроса, а потом они сами постараются получить всю информацию о нем. Так что он навсегда окажется за решеткой, а ты сможешь свободно жить в Тунисе».
В плане были огромные дыры, но если бы он привел к аресту Карлоса, Моссад это не мешало.
Рифф потребовал от штаба в Тель-Авиве разрешения передать французской полиции большую часть досье на Карлоса, чтобы французы знали, с кем имеют дело. Он обосновывал это тем, что Моссад выдает французам агента, и если они не будут знать, кто такой Карлос, то агенту, т. е. Мукарбелю, угрожает огромная опасность. Кроме того, он боялся, что самим французам будет под большой угрозой, если они неправильно подготовятся к аресту Карлоса. В конечном счете, они совсем мало знали о нем.
Риффу ответили, что офицеры связи в Париже при необходимости передадут французам информацию, но после того, как Карлос будет арестован, и что есть различные вопросы, по которым с французами еще предстоит договориться. Другими словами, это означало: если французы чего-то хотят, им следует за это чем-то заплатить.
Такое нежелание рассказать что-то французам о Карлосе объяснялось просто враждой и ревностью между двумя отделами Моссад: «Цомет» (позднее «Мелуха»), управлявшего 35 активными «катса», и «Тевель» (или «Кайсарут»), т.е. отдел связи.
Люди из «Тевель» всегда спорили с людьми «Цомет» о передаче сведений. «Тевель» считал, что щедрая передача информации разведслужбам дружественных стран воздастся сторицей в виде возросшей готовности иностранных разведслужб сотрудничать с Израилем. Но в «Цомет» постоянно противились таким планам, считая, что нельзя так легко раздавать информацию, а следует всегда и немедленно получать за нее плату.
Когда руководители этих двух отделов встретились в этом случае, чтобы обсудить просьбу Орена Риффа (он тогда был в «Цомет») о передаче досье на Карлоса французам, роли их странным образом поменялись. Теперь «Цомет» хотел передать полную информацию, но этого не хотел «Тевель». Шеф «Тевель» решил воспользоваться ситуацией для получения очков во внутренней борьбе отделов в бюро и сказал: «Как же так? Вы хотите дать французам информацию? Когда мы хотим передавать информацию, вы нам не даете. В этот раз мы вам не дадим», Они могли себе такое позволить, потому что их никто после этого не смог бы проконтролировать. Они сами устанавливали себе законы.
В назначенный день Рифф увидел, как Карлос вошел в свою квартиру. Офицеры связи уже поговорили с французами и сказали, где они должны забрать Мукарбеля, что те и сделали. В квартире Карлоса находилась целая группа южноамериканцев. Они устроили там вечеринку.
Мукарбель в гражданском автомобиле полиции прибыл туда вместе с полицейскими. Двое из них остались стоять с ним на лестнице, а третий постучал в дверь. Карлос открыл, полицейский в штатском представился, и Карлос впустил его. Они проговорили около 20 минут. Карлос производил, очевидно, приятное впечатление, никаких проблем. Они никогда его не видели и никогда о нем не слышали. Полицейские думали, что они просто проверят какую-то «наводку».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42