» был ответом на этот тост. Одни пили, другие ели. Но явственно слышались и недовольные голоса:— Да приумножится твоя слава, Абулхаир!— Чтоб ты сдох!— Счастья и новых великих побед нашему повелителю-хану!— Да рухнет в вечный огонь шанрак его юрты!— Осторожней, аксакал, а то услышит!..— Ну и пусть.. Посадил нас за стол с гяурами. Даже меня, грешного, заставил выпить запретного питья. Теперь все мы гяуры. Ой-бая-а-ай!.. Реветь будешь в могиле, Абулхаир!..— Продал нас гяурам за бесценок, как запаршивевшую овцу!.— Молчи, дурак, а то вырвут твой паршивый язык!— Лучше за столом с гяурами, чем в могиле под шуршутами!Генерал Неплюев взмахнул рукой:— Многая лета хану Абулхаиру!И разноголосый хор купцов, офицеров и казачьей старшины грянул «Многая лета». Визгливо и невпопад подпевали вконец опьяневшие баи и местные торговцы. Выделялся пронзительный тенорок муфтия. Потом кто-то взял домбру, и полилась над степью высокая, с переливами, песня во славу белой царицы, губернатора и хана Абулхаира.Хан Абулхаир не первый раз участвовал в таких встречах и знал, сколько надо выпить, чтобы сохранить ум. Поэтому, когда он пошел прогуляться с несколько захмелевшим Неплюевым вдоль берега реки, шаг его был тверд, а глаз зорок.— Завтра начнем беседу о деле, мой друг, — сказал ему губернатор. — Вам, очевидно, будет неловко говорить при наших общих джунгарских друзьях?..— Да, особенно, если к моим просьбам останутся глухи…— Все может статься… Для этого и захотел я предварительно поговорить с вами.— У меня три просьбы. Если первые две будут исполнены, то о третьей нечего говорить…— Какова же первая?— Мои враги в степи говорят, что вы мало помогаете мне и всей нашей Орде. Зная мое усердие в дружбе с вами, хан Абильмамбет и султаны Среднего жуза обвиняют меня в предательстве. Они денно и нощно добиваются союза с джунгарскими контайчи. Вы же благоволите к ним, а не ко мне…Генерал Неплюев лукаво погрозил пальцем:— Они ведь ваши враги, эти султаны!— Давно уже все, кто замышляет что-либо против Российского царства, являются моими врагами!— Допустим, мой друг… Однако два года назад тот же хан Абильмамбет, а с ним султан Аблай и Барак подняли Коран над головой и поклялись в верности перед генералом Урусовым. Мне сам Василий Алексеевич Урусов рассказывал, как протекала церемония. Им в знак принятия в подданство России подарили такие же сабли с серебренными ножнами и рукоятью, как у вас, Богембая и Есета. А еще сто двадцать восемь старшин Среднего жуза дали такую клятву, как и ваши старшины… Что же, хоть и сменил я Урусова, но присягали ведь не мне или ему, а государыне!..— Мы — кочевой народ, и не все считают обязательным придерживаться клятвы на книге…— Вы-то, мой друг, ведь верны ей!— Я — другое дело.— Но и Абильмамбет пока не нарушил своей клятвы.— Так нарушит!— Какие у вас основания так думать?— Почему не приехал сюда хан Абильмамбет?— И я вот думаю… * * * Они остановились над речным обрывом, и хан Абулхаир принялся подробно рассказывать о замышляемой в Среднем жузе измене. Вступив в прямую связь с контайчи, Абильмамбет и тамошние султаны не пожелали присутствовать на празднествах. Тем более, что здесь находятся глаза и уши контайчи…— Все это очень занятно, — заметил, усмехнувшись, губернатор. — Но в чем состоит ваша просьба, мой друг?— Дайте мне в подчинение три тысячи солдат! — сказал хан Абулхаир. — Пусть хотя бы тысяча будет из главного войска, а две тысячи могут быть из вспомогательного — калмыки или башкиры…Довольные огоньки зажглись в глазах Неплюева. Сменив Урусова, он уже два года настойчиво проводил политику приманивания то одного хана из киргиз-кайсаков, то другого. Они ссорились друг с другом из-за его благосклонности, а в этом и заключалась главная его мысль. История имеет тьму примеров, когда опытный администратор без всяких усилий достигал своего такой хитрой тактикой. Но впервые один из этих ханов попросил у него войска для борьбы против другого…— Какова же вторая ваша просьба, хан?..— Вторая касается моего сына Кожахмета, который у вас в гостях вот уже семь лет. Мать хочет повидать его, побыть с ним, а к вам поедет погостить другой мой сын — Чингиз…Теперь и Неплюев вполне протрезвел и искоса посмотрел на Абулхаира:— От какой жены этот ваш другой сын?— От Каракыз-ханум, калмычки…Это о многом говорило генералу Неплюеву. Из донесений соглядатаев, подтвержденных старшим сыном хана Абулхаира султаном Нуралы, он хорошо знал, что Кожахмет был самым любимым ханским сыном, в то время как Чингиз не пользовался благосклонностью отца. Следовательно, такая просьба означала, что старый хан Абулхаир по каким-то причинам не желает оставлять в руках российского губернатора полноценного заложника-аманата. Неплюев как бы пропустил мимо ушей эти важные для него слова хана Абулхаира. Он вдруг подтянулся и значительно свел брови: * * * — Очень велики ваши заслуги перед государыней-царицей, мой друг Абулхаир. И обе просьбы ваши я выполнил бы беспрекословно, если бы не сложное военное положение. Россия, как вам известно, ведет войну. И теперь не время отрывать даже три тысячи солдат. А борьба славного хана Абулхаира с другими подвластными нам ханами и султанами все же внутреннее российское дело.Абулхаир невольно опустил голову:— Так, понимаю.. А как принята моя вторая просьба?— Об этом придется написать письмо в Петербург, непосредственно ее императорскому величеству Елизавете Петровне, ибо матушка-государыня настолько ценит вас, мой друг, что только она может разрешить эту вашу просьбу!..— Вот как!…— Ну, а какова будет ваша третья просьба?— Третья… — Хан Абулхаир больше не мог сдержаться, и голос его неожиданно стал хриплым. — Третья моя просьба заключается в том, что известный вам контайчи Галден-Церен добивается взять себе в жены мою сестру Карашаш, что от калмыцкой нашей линии. Поскольку нет у меня за спиной верной и постоянной опоры, нельзя мне все время враждовать с ним…Неплюев снова тонко улыбнулся:— Ну, что же, эта ваша просьба разрешима, мой друг. Еще преславной памяти родитель нашей императрицы Петр Великий имел мирный договор с джунгарскими племенами. И все же советуем вам повременить с этим браком. Вот переговорим со всеми, а потом, как у нас говорится, мирком да ладком. Была бы девица, а добрый молодец всегда сыщется!..В эту минуту хан Абулхаир вдруг понял ясно и до конца, что Неплюеву известно все, что он думает и что собирается делать. И прежде всего это известно через сына Нуралы. Как бы в подтверждение, губернатор сам заговорил о Нуралы:— Скажу вам по совести, мой друг, что, в отличие от других ваших сыновей, султан Нуралы глубоко и всесторонне разбирается в делах Киргиз-кайсацкой орды.— Да, Нуралы — вся моя надежда. И если мне суждено будет умереть, то моя главная просьба — утвердить его на моем месте!..«Эге, — подумал Неплюев. — Да он, кажется, понял, что сын его от начала до конца докладывает нам про его шашни. Ну, да Бог с ним!»— Я думаю, что императрица поддержит это ваше законное желание! — сказал он вслух.«Эти гяуры вкупе с Нуралышкой, видимо, ждут не дождутся моей смерти, — подумал хан Абулхаир. — Как быстро он одобрил мою просьбу!..»— Но мы надеемся на то, что еще не скоро лишимся неоценимой помощи и поддержки во всех наших добрых начинаниях со стороны такого опытного и верного друга, как хан Абулхаир! — быстро заговорил, предупреждая хана, генерал Неплюев.«Все же не сразу они могут избавиться от меня!» — с некоторым облегчением подумал Абулхаир.— Мой сын Нуралы хорошо осведомлен обо всем, что делается в Хиве, — сказал он. — И каракалпакские вожди его уважают. Если бы вы помогли ему с войском, он бы с помощью каракалпакской конницы вытеснил из Хивы людей шаха…— Рано еще говорить об этом, мой друг. К тому же я сказал уже, что мы ведем другую войну и ссориться сейчас с шахом не было бы разумным. Потому и сказал я тебе так о трех тысячах солдат, что просил у меня…— Нет, ни одного солдата не потребуется из главного войска! — Хан Абулхаир впервые посмотрел прямо в глаза Неплюеву. — Они бы там только помешали. Верующие люди Хивы стали бы бунтовать. А наши джигиты для них все равно что родственники. И Нуралы они встретят там с распростертыми объятиями, потому что ненавистен им Надир-шах…«К чему бы это он завел про Надир-шаха? — подумал Неплюев. — Да, хочет втравить нас здесь в большую войну, чтобы в мутной воде ловить свою рыбку!»— Нет, без указа императрицы никакие действия невозможны на наших границах! — сказал он твердо.Абулхаир кивнул головой. Что же, он знал свое положение. Ничего на земле не делается даром. За присоединение и защиту от джунгар было отнято право самостоятельных решений. Теперь он не может, как некогда, неожиданно появиться со своей конницей на тех или иных рубежах степи и вершить там политику. Все надо согласовывать, и это тяготит его, старого воина. Зато Нуралы — его сыну и зримому преемнику — такое состояние, кажется, по душе. Как же станут вести себя внуки?!— Оба мы с вами люди, зависимые от большой государственной политики, — сказал Неплюев, чтобы смягчить свои предыдущие слова. — Хорошо, что мы понимаем друг друга!…К вечеру хан Абулхаир еще более встревожился. С момента своего приезда сюда, как ожидающий отставки человек, он ревниво следил за тем, с кем разговаривает губернатор. Перед ужином он увидел Неплюева, беседующего с Джаныбек-батыром…Выходец из племени шакшак — одного из аргынских ответвлений, Джаныбек-батыр был очень уважаемым человеком Среднего жуза. Женившийся на одной из дочерей Абулхаира, он помог когда-то хану Младшего жуза распространить свое влияние на некоторые роды Среднего жуза. Вместе с Богембай-батыром и Тайман-батыром он долгое время был опорой Абулхаира. Не случайно генерал Урусов, а затем сменивший его Неплюев считались с его мнением не меньше, чем с мнением многих более родовитых людей. По их представлению императрица первому среди «инородцев» присвоила Джаныбек-батыру высокое звание тархана, даваемое лишь за особые воинские заслуги. Впрочем, этому содействовал и сам хан Абулхаир.Совсем недавно еще Джаныбек-батыр сыграл решающую роль в войне с приволжскими калмыцкими ханами — родичами и союзниками джунгарских нойонов. Главный хан калмыков — Дондук-Омба поступал обычно по пословице: «Когда враг хватает за ворот, собака хватает за полу». Едва начиналась очередная волна джунгарского нашествия с востока, как хан калмыков нападал на казахские кочевья с запада. Хан Абулхаир в 1738 году решил наказать его за это. Пострадал, как обычно бывало в таких случаях, не хан Дондук-Омба, а простые калмыцкие пастухи и табунщики. Абулхаир с Джаныбеком напали неожиданно и разгромили калмыцкое войско, а затем не хуже джунгар прошли по калмыцким аулам. Две тысячи семейств было угнано в качестве заложников и десять тысяч калмыков было продано в рабство на невольничьих базарах Хивы и Бухары.Затем сын Дондука-Омба — багадур Галден-Норби хотел во главе двадцатитысячного войска нанести ответный удар, но помешали его распри с собственным отцом. А пока они продолжались, тогдашний губернатор Урусов, которому подчинялись и казахи Младшего жуза и калмыки, принудил их к миру. Однако и сам он не желал полного мира между двумя ханствами, да и невозможен был этот мир. Что ни день происходили стычки между враждующими сторонами, угонялся скот и пленные.Джаныбек-батыр полностью поддерживал политику хана Абулхаира и был среди тех дальновидных людей, кто с самого начала стоял за присоединение к России. И вот сегодня в присутствии многих знатных людей должно быть объявлено о присвоении ему звания тархана Российской империи. Но сейчас, когда Абулхаир увидел своего зятя и соратника доверительно беседующим с самим губернатором, сердце у него сжалось. Все же Джаныбек больше принадлежал Среднему жузу, а не Младшему. И почему Неплюев не приглашает для участия в разговоре его, хана Абулхаира?И опять, как бы угадав состояние и мысли хана Абулхаира, губернатор снова подошел к нему.— Джаныбек-батыра я считаю не только вашим зятем, мой друг, но и вашей правой рукой! — сказал Неплюев, как бы оправдываясь в чем-то. — Хан и султаны Среднего жуза почему-то не явились, вот я и решил поговорить с нашим славным тарханом о делах. Смотрите, сколько батыров и аксакалов присутствуют здесь от Среднего жуза. Нужно, чтобы ими руководил кто-либо из значительных людей…— Разумеется…— К тому же, — генерал перешел на полушепот, — к тому же, пусть джунгарские послы увидят, что мы можем решать дела Среднего жуза и без Абильмамбета с его султанами!— Да, это правильно! — Хан Абулхаир впервые за весь день оживился. — С этим я и приехал к вам. Нельзя судьбу Среднего жуза целиком и полностью доверить Аблаю. Я не случайно так говорю. Хоть он и молод, но главным там уже становится Аблай!Столы так и не убирались. С утра до вечера подносились к ним все новые и новые блюда и напитки. Где-то за деревьями играли трубы, стучал полковой барабан. Баи, чиновники — все вместе пили водку, разбавленную кумысом. Упившиеся храпели тут же, на зеленой траве. Слуги перешагивали через них. Время от времени раздавалось тревожные блеяние пригнанных на заклание баранов…Неплюев острым взглядом оглядел столы и поднял руку с полным бокалом. Наиболее трезвые зашикали.— Господа!.. Заключительный бокал я поднимаю за здоровье всех сидящих и… гм… гм… отдыхающих здесь гостей!..— Нестройные крики заглушили его тост:— Ур-ра!.. Браво, браво!..— Жасасын!.. Уррах!…— Премного благодарны, ваше превосходство!— Здоровья и счастья… Десять тысяч лет процветания!… * * * А на следующий день избранные люди были приглашены в губернаторскую палатку. Две недели шли сложные переговоры. Но главный вопрос заключался в признании факта присоединения казахских земель к Российской империи, которое должно быть получено от джунгарского контайчи.Несколько дней ушло на выяснение запутанных отношений между Россией, Джунгарией и казахскими ханствами. Генерал Неплюев настойчиво добивался, чтобы все спорные вопросы между Джунгарией и казахскими жузами решались только через него.— Мы приехали сюда для того, чтобы казахи заплатили нам ясак и дали аманатов, — сказали послы контайчи. — Они виноваты перед нами. В то время, как мы были заняты на границе с Китаем, казахи совершили на нас набеги!— По законам Российской империи не позволено, чтобы подвластный нам народ платил ясак или отдавал аманатов на сторону! — твердо отвечал генерал Неплюев.— Вопреки проискам и козням всех наших врагов, мы не допустим неповиновения нашей матушке-государыне, как клялись ей на Коране, — заявили в один голос от имени Младшего и Среднего жузов хан Абулхаир и Джаныбек-тархан. — А предыдущие наши набеги на джунгарские кочевья были лишь продолжением той многолетней войны, что затеял сам контайчи. Если же нет войны, то мы клянемся, что больше не будем нарушать мир, и присутствие при нашей клятве губернатора великой Российской империи вернее всех аманатов на свете!.. * * * — Никогда казахские ханы не выполняют своих клятв, — упорно возражали послы контайчи. — Они уже не раз клялись нам в мире и дружбе!— На этот раз от их имени говорю с вами я! — отрезал Неплюев.— Тогда для продолжения переговоров мы просим вас направить людей к великому и ослепительному Галден-Церену, подобию солнца на земле! — сказали послы Кошку и Бурун.Но они не сразу уехали, эти послы. Молча стояли они на пышной церемонии, наблюдая, как еще сто семьдесят восемь аксакалов, биев и батыров из всех трех казахских жузов клялись с хлебом у рта и Кораном над головой, что добровольно принимают подданство России вместе со всеми своими сородичами. При этом джунгарские послы косились на громадные русские пушки, стоявшие у кромки степи…Генерал Неплюев в парадном мундире с аксельбантами и при всех орденах произнес речь, в которой благодарил новых подданных за доверие к матушке-государыне и от ее имени давал обязательство считать равноправными и защищать от внешних врагов все присягнувшие племена. Особенно выделил он старшин и батыров Старшего жуза, чьи кочевья находились под властью контайчи, а сыновья пребывали в аманатах у джунгар. Это был прямой вызов и откровенная угроза джунгарскому контайчи.Когда послы уехали, Неплюев призвал хана Абулхаира и его соседей — калмыцких ханов решать все вопросы лишь мирным путем и при содействии законных российских органов власти. Чтобы не отвратить и так обиженного хана Абулхаира от России, губернатор дал наконец ему позволение кочевать со своими аулами и табунами вдоль рек Илек и Берды. Казахам разрешалось оседать там на землях рядом с русскими мужиками, и это явилось большим облегчением для наиболее бедной части племен и родов. На этих землях вскоре и возродилось древнее казахское хлебопашество.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35