А если разъярен циклоп,Глаз вырастает во весь лоб.Рот Полифема – до ушей:Людей хватая, как мышей,Он дурака за дуракомЗаглатывает целиком.А кто спасется чудом, тотВ плен к листригонам попадет –И, дураками пообедав,Оближется царь людоедов:Болванье мясо – их питанье,Вином им служит кровь болванья.Вот в их утробах наш народПристанище и обретет!Все это некогда ГомерПридумал нам, глупцам, в пример:Не лезь, мол, в море, дуралей!Но был Гомером ОдиссейВоспет как образец герояЗа то, что при осаде ТроиСтоль хитроумный дал совет.А после, в море десять летСкитаясь, он из многих бед,Умом своим руководим,Жив выходил и невредим,Но от опасностей себя ведьНе мог он навсегда избавить.Раз, в ураган попав свирепый,Корабль его разбился в щепы,И уцелел лишь ОдиссейВ жестокой передряге сей:До берега доплыл он голый,Поведав случай невеселый.Когда же наконец в свой домКак нищий он пришел потом,То ум не мог помочь ему:Никем он в собственном домуНе узнан был, кроме собаки,И пострадал от сына в драке.Но речь о нас: мы счастья ищем,В глубокий ил зарывшись днищем;Мы слышим бури приближенье,Мы, в луже сидя, ждем крушенья:В лохмотья парус превращен,Сломалась мачта… Крик и стон…Нам нет надежды уцелеть!Как эти волны одолеть?То вверх тебя швырнет под тучи,То в бездну бросит вал могучий.Но крепко сели мы на мель –И нам не сдвинуться отсель! Мы Одиссею и в подметкиНе станем по уму и сметке:Презрев опасности и страх,В неведомых плывя моряхИ к берегам безвестным чаля,Хлебнул он бедствий и печалей,А потерпев крушенье, наг,На сушу выплыл как-никак –И больше приобрел в скитанье,Чем все былое достоянье!А мы ведь горе-мореходы –Мы терпим поделом невзгоды:Иль мы на рифы сядем, илиЗавязнет киль в глубоком иле,А буря судно, как скорлупку,Мотает, и за шлюпкой шлюпкуСрывает с палубы волна.Смывает и людей она.За борт снесен сам капитан!Свирепствующий ураганКорабль разбитый в море гонит –И дураков немало тонет. Глупцов погибших не вернуть.Но целью твоих странствий будьЛишь гавань Мудрости. БериКормило в руки и, смотри,Плыви рассчитанным путем –И мудрым мы тебя сочтем.Тот истинно меж нас мудрец,Кто сам своей судьбы творец,Кто цели жизни не изменит,Кто мудрость высшим благом ценит.Умен и тот, кто умным внемлетИ наставленья их приемлет.А кто на тех и тех плюет,Тот угодит в дурацкий флот.К нам опоздает – не беда!Другой корабль плывет сюда:Там он, глупцам-собратьям брат,Спеть «Гаудеамус» «Гаудеамус» (лат.) – начало известного в средние века анонимного латинского стихотворения, распространенного в среде бродячих клириков и школяров (студентов). Стихотворение воспевает радости жизни. Некоторые его строфы вошли в студенческую песню, которая дожила до наших дней.
будет радСвоим козлиным дуротоном. А после в море разъяренномРавно погибнуть суждено нам. О застольном невежестве «О застольном невежестве». – Эта сатира примыкает к популярным во времена Бранта сборникам правил поведения за столом, большей частью стихотворным. Впервые такой сборник появился в Германии в начале XIII в. В конце XV – начале XVI в. многие писатели, наряду с Брантом, резко выступали против крайней грубости и распущенности, которые царили среди немецкого общества того времени.
Невеж застольных много есть, –Избавь нас, боже, рядом сесть!Им должен я мораль прочесть. * * * Порок и глупость изучаяИ в эту книгу их включая,Хочу еще кое-какихПредставить вам глупцов других –Из тех, о коих разговорПридерживал я до сих пор.Любой из них – будь дубом-дуб,И невоспитан будь и груб –По простоте и слепотеБезнравствен менее, чем те,Которые со зла вредилиИ на корабль мой угодили.Да, этот люд не то чтоб очень,Чтоб уж безбожно был порочен,А просто – груб и неотесанИ за столом совсем несносен.«Невежедурни» – так зовут их,Мужланов этих пресловутых,Кому поныне пред обедомОбычай руки мыть неведомИ кто спешит к столу, спростаСадясь не на свои места,Так что приходится сказать:«А ну, приятель, пересядьПодальше-ка, туда, в конец!»Тот, разумеется, глупец,Кто тянется к вину и хлебу,Не прошептав молитвы небу,И кто из блюда первый – хватьИ – в рот, и, чавкая, – жевать,Хотя сидит немало тамГоспод значительных и дам,В чьем обществе такой народНе должен вылезать вперед.И тот ведет себя прескверно,Кто дует столь немилосердноНа кашу, будто он губами Решил тушить пожара пламя.Неряхи оставляют пятнаНа скатерти; кой-кто обратноНа блюдо общее положитТо, чего сам уплесть не может,И отбивает аппетитЗастольникам, – иных мутит!Бывает и наоборот:Едок-лентяй – покуда в ротДоставит ложку он, зевая,И зев захлопнуть забывая,Все, что держал зевака в ложке,Опять в тарелке, в миске, в плошке. И привередливые есть:Что ни подай, не станут есть,Сначала не обнюхав снеди,Коробя этим всех соседей.Бывает, что обжора ротЕдой набьет невпроворот –Жует, жует, сопя и тужась,И жвачку изо рта (вот ужас!)Начнет выплевывать, осел,В тарелку, на пол иль на стол!…Увидишь – и с души воротит.Кой-кто еще и не проглотитКуска, а с полным ртом хлебнет –И щеки полоскать начнет,Так надувая их, как будтоОн весь распух в одну минуту.И вдруг вино, что в рот влилось,Фонтаном хлещет через нос –И все боятся, что мужланВ лицо плеснет вам иль в стакан.Рот вытирать не любят, – салаС полпальца на стекле бокала.Пьют, громко чмокая, с особым,Преотвратительным прихлебом.Питье вина бывало как-тоПочти что ритуальным актом.Теперь на ритуал плюют –Пьют торопливо, грубо пьют.Поднимут высоко сосуд,Глоток побольше отсосут,Во здравие друг дружки крякнут,И вновь – чок-чок! – посудой звякнут,И другу честь не воздана,Коль ты не выпил все до дна.Но как мой друг ни будь мне люб,По мне, обычай этот глуп:Что мне в твоем пустом стакане?Я пить люблю без понуканий:Пью для себя и в меру я.А кто без меры пьет – свинья! Глуп тот, кто разговор застольныйОдин ведет, самодовольный,А все должны – будь ему пусто! –Молчать и слушать златоуста,Что обличает только тех,Кого как раз и нет, на грех.А вот еще закон приличья:За шестиногой серой дичью,Что расплодилась в волосах,Нельзя за трапезой в гостяхОхотиться и то и делоКазнить ее в тарелке белой,Купая ноготь свой в подливе,Чтоб стала вкусом прихотливей,Потом сморкаться, после сморкаНос вытирая о скатерку. Воспитанными я б не счелИ тех, которые, на столПоставив локти, стол качают,Что неудобством не считают.А то еще, избави боже,На стол положат ноги тоже,Как та злосчастная невеста, Эта история о невесте заимствована из старинного немецкого стихотворения, которое дошло до нас в собрании стихов и прозы XIII – XIV вв. «Лидерзаль» (Liedersaal), составленном германистом Йозефом Ласбергом в 1820 – 1825 гг.
Что на пол шлепнулась не к месту,Такой издав при этом звук,Что онемели все вокруг.Будь непристойный звук хоть слаб,Отрыжка выручить могла б,Но все узнали звук тот грубый.Какой позор! К тому же зубыВсе выбила дуреха та,И кровь – ручьями изо рта!… Еще повадка есть другая:Соседу яство предлагая,Стараются подать ему,Что не по вкусу самому:Сомненьями себя не мучай –Захватывай кусок получше!Забавно наблюдать, как блюдоПри этом вертится, покудаПодцепит опытный едокПоаппетитнее кусок. Чтоб рассказать о всем о том,Что дурно делать за столом,А делать кое-кто привык,Мне двух таких не хватит книг.К примеру: оторвать иногоНельзя от кубка кругового;Тот лезет пальцами в солонку,Что при воспитанности тонкойНе принято. Но я скажу,Что чистые персты ножуПредпочитаю, если онИз грязных ножен извлечен,И час назад или немножкоПораньше обдирал он кошку.Стучать по скорлупе яичнойЧрезмерно громко – неприлично,Как многое, чего, признаться,Не собираюсь тут касаться,Поскольку это только тениНа благородном поведенье.Я лишь о грубости пишуИ заклеймить ее спешу.А правил светскости примернойНе впишешь в целый том, наверно! Извинение поэта Нетрудно глупость бичевать,Если ни разу надеватьИ самому тебе покаНе приходилось колпака. * * * Дурак большой, конечно, тот,Кто платит мастерам вперед:К чему о качестве старанье,Коль деньги получил заране?Хоть был заказу срок назначен,Но если он вперед оплачен,То наперед и знай: не разПросрочен будет твой заказ.Допустим, мне вперед заплатят(Надолго все равно не хватит!),Чтоб я не трогал дураков.Признаюсь без обиняков:адут – возьму: кормиться надо,Но ты, дурак, не жди пощады! Когда бы только денег радиЯ эти заполнял тетради,То цели бы не увидалИ всех трудов не оправдал.Однако лишь во имя божье,Да и на благо миру тожеПредпринял я свои труды,А не для славы или мзды:Был бескорыстен я вполне –И в этом бог свидетель мне!Я знаю, за мои писаньяНе избежать мне наказанья.Руководясь благой мечтой(Не знать ей клеветы худой!),Я господу отчет представлюИ, если перед ним слукавлю,Его заветы искажуИль что-то темное скажу,Я примирюсь с любою каройЗа каждый новый грех и старый.Всех вас я об одном прошу:Пускай все то, о чем пишу,Добру послужит и вредаНе порождает никогда!Не для того трудился я,Хоть знаю, что судьба моя –Судьба цветка: всем пчелам – мед,А паукам он яд дает. Я и на это не скуплюсь –Тут хватит всем, на всякий вкусТого, что есть. А нет – так нет,И требовать того не след:Не унести ведь никомуТех ценностей, что нет в дому!Кто благомыслия не хочет,Тот на меня пусть зубы точит,Но по его речам поймут,Что он болван и баламут.Все то глупцы порочат злобно,В чем разобраться неспособны.Чужие спины б им на время –Изведали б чужое бремя! Читай собранье этих притч,Кто может пользу их постичь,А сам я разберусь и так,Где ногу тесный жмет башмак,Где тут ошибка, где огрех,За что меня корить не грех:«Врач, исцеляйся сам, – по видуИ ты из наших, не в обиду!»Ну, что ж! Свидетельствую богу,Что наглупил я в жизни много,И мне тот орден уготован,Что мною же самим основан.Колпак прирос ко мне, друзья,Стянуть его не в силах я.Но я стараюсь – и скажу,Что сил на это не щажу, –Глупца, в каком бы ни был чине,Распознавать в любой личине.Надеюсь, мне господь поможет –Мои успехи приумножит. Сих проповедей фолиантКончает так Себастиан Брант,Хоть эта истина стара:Сегодня так же, как вчера,Открыта всем стезя добра! Мудрец Я все сорта глупцов назвал,Чтоб каждый их распознавал.А чтобы вы мудрее были,Поможет вам мой друг Вергилий. В этой последней главе Брант вольно излагает содержание приписывавшегося Вергилию стихотворения «.Мудрец».
* * * Кто в наши дни столь мудрым будет,Столь безупречным, что осудитСебя, коль дурно поступилИль неблагоразумен был;Кто сам с себя всех больше спросит –Не потому отнюдь, что броситЕму упрек вельможный князьИль криков черни убоясь?Такого, чтоб ни одногоНе въелось пятнышка в него,Нет мужа мудрого. А все жВот он каков, если найдешь:Покуда день в созвездье Рака,Пока над Овном полог мрака,Он на одном сосредоточен,Одной заботой озабочен:Чтоб ни из одного углаКакая-нибудь не леглаНа совесть его в этот деньХоть еле видимая теньИль неуместного иль злогоНе вымолвил он за день слова,Путь его прям – и не свестиСоблазнами его с пути.С пристрастием себе он самЧинит допросы по ночамВ бессоннице: как день был прожит?Не замышлял ли он, быть может,Иль не свершил недобрых дел?Что не успел, недоглядел?О чем подумал слишком поздно?К чему отнесся несерьезно?Зачем он с этим поспешил,Так много времени и силНа труд ненужный потеряв?Зачем, на подступе застряв,Полезный труд прервал, хоть могС успехом кончить, видит бог?Как смел он, к своему стыду,Чужую пропустить нужду?И почему – то ли с боязнью,То ли с подспудной неприязнью –Чужое горе он встречалИ якобы не замечал?Над чепухой полдня корпел,А дело сделать не успел;Там чести он не уберег,Тут выгодою пренебрег;Грешил устами и очамиИ слддострастными мечтами;Зачем он, бренной плоти раб,Хотя бы в помыслах был слаб?! Так взвешивает вновь и сноваОн дело каждое и слово:То – хвалит, то – хулит, скорбя.Так мудрый муж ведет себя,Что, возвеличен и прославлен,Вергилием в стихах представлен.Кто так к себе при жизни строг,Того по смерти взыщет бог.За то, что мудр был в этой жизни,Вкусит он благо в той отчизне.Всех этого сподобь, о боже, –Себастиана Бранта тоже! Заключение к «Кораблю дураков» На этом кончается «Корабль дураков», который ради пользы, благого поучения, увещевания и поощрения мудрости, здравомыслия и добрых нравов, а также ради искоренения глупости, слепоты и дурацких предрассудков и во имя исправления рода человеческого – с исключительным тщанием, рачительностью и трудолюбием созданСЕБАСТИАНОМ БРАНТОМ,доктором обоих прав,и отпечатан в Базеле на масленой неделе, именуемой «Ярмаркой дураков», в лето тысяча четыреста девяносто четвертоеот рождества Христова.
1 2 3 4 5 6 7
будет радСвоим козлиным дуротоном. А после в море разъяренномРавно погибнуть суждено нам. О застольном невежестве «О застольном невежестве». – Эта сатира примыкает к популярным во времена Бранта сборникам правил поведения за столом, большей частью стихотворным. Впервые такой сборник появился в Германии в начале XIII в. В конце XV – начале XVI в. многие писатели, наряду с Брантом, резко выступали против крайней грубости и распущенности, которые царили среди немецкого общества того времени.
Невеж застольных много есть, –Избавь нас, боже, рядом сесть!Им должен я мораль прочесть. * * * Порок и глупость изучаяИ в эту книгу их включая,Хочу еще кое-какихПредставить вам глупцов других –Из тех, о коих разговорПридерживал я до сих пор.Любой из них – будь дубом-дуб,И невоспитан будь и груб –По простоте и слепотеБезнравствен менее, чем те,Которые со зла вредилиИ на корабль мой угодили.Да, этот люд не то чтоб очень,Чтоб уж безбожно был порочен,А просто – груб и неотесанИ за столом совсем несносен.«Невежедурни» – так зовут их,Мужланов этих пресловутых,Кому поныне пред обедомОбычай руки мыть неведомИ кто спешит к столу, спростаСадясь не на свои места,Так что приходится сказать:«А ну, приятель, пересядьПодальше-ка, туда, в конец!»Тот, разумеется, глупец,Кто тянется к вину и хлебу,Не прошептав молитвы небу,И кто из блюда первый – хватьИ – в рот, и, чавкая, – жевать,Хотя сидит немало тамГоспод значительных и дам,В чьем обществе такой народНе должен вылезать вперед.И тот ведет себя прескверно,Кто дует столь немилосердноНа кашу, будто он губами Решил тушить пожара пламя.Неряхи оставляют пятнаНа скатерти; кой-кто обратноНа блюдо общее положитТо, чего сам уплесть не может,И отбивает аппетитЗастольникам, – иных мутит!Бывает и наоборот:Едок-лентяй – покуда в ротДоставит ложку он, зевая,И зев захлопнуть забывая,Все, что держал зевака в ложке,Опять в тарелке, в миске, в плошке. И привередливые есть:Что ни подай, не станут есть,Сначала не обнюхав снеди,Коробя этим всех соседей.Бывает, что обжора ротЕдой набьет невпроворот –Жует, жует, сопя и тужась,И жвачку изо рта (вот ужас!)Начнет выплевывать, осел,В тарелку, на пол иль на стол!…Увидишь – и с души воротит.Кой-кто еще и не проглотитКуска, а с полным ртом хлебнет –И щеки полоскать начнет,Так надувая их, как будтоОн весь распух в одну минуту.И вдруг вино, что в рот влилось,Фонтаном хлещет через нос –И все боятся, что мужланВ лицо плеснет вам иль в стакан.Рот вытирать не любят, – салаС полпальца на стекле бокала.Пьют, громко чмокая, с особым,Преотвратительным прихлебом.Питье вина бывало как-тоПочти что ритуальным актом.Теперь на ритуал плюют –Пьют торопливо, грубо пьют.Поднимут высоко сосуд,Глоток побольше отсосут,Во здравие друг дружки крякнут,И вновь – чок-чок! – посудой звякнут,И другу честь не воздана,Коль ты не выпил все до дна.Но как мой друг ни будь мне люб,По мне, обычай этот глуп:Что мне в твоем пустом стакане?Я пить люблю без понуканий:Пью для себя и в меру я.А кто без меры пьет – свинья! Глуп тот, кто разговор застольныйОдин ведет, самодовольный,А все должны – будь ему пусто! –Молчать и слушать златоуста,Что обличает только тех,Кого как раз и нет, на грех.А вот еще закон приличья:За шестиногой серой дичью,Что расплодилась в волосах,Нельзя за трапезой в гостяхОхотиться и то и делоКазнить ее в тарелке белой,Купая ноготь свой в подливе,Чтоб стала вкусом прихотливей,Потом сморкаться, после сморкаНос вытирая о скатерку. Воспитанными я б не счелИ тех, которые, на столПоставив локти, стол качают,Что неудобством не считают.А то еще, избави боже,На стол положат ноги тоже,Как та злосчастная невеста, Эта история о невесте заимствована из старинного немецкого стихотворения, которое дошло до нас в собрании стихов и прозы XIII – XIV вв. «Лидерзаль» (Liedersaal), составленном германистом Йозефом Ласбергом в 1820 – 1825 гг.
Что на пол шлепнулась не к месту,Такой издав при этом звук,Что онемели все вокруг.Будь непристойный звук хоть слаб,Отрыжка выручить могла б,Но все узнали звук тот грубый.Какой позор! К тому же зубыВсе выбила дуреха та,И кровь – ручьями изо рта!… Еще повадка есть другая:Соседу яство предлагая,Стараются подать ему,Что не по вкусу самому:Сомненьями себя не мучай –Захватывай кусок получше!Забавно наблюдать, как блюдоПри этом вертится, покудаПодцепит опытный едокПоаппетитнее кусок. Чтоб рассказать о всем о том,Что дурно делать за столом,А делать кое-кто привык,Мне двух таких не хватит книг.К примеру: оторвать иногоНельзя от кубка кругового;Тот лезет пальцами в солонку,Что при воспитанности тонкойНе принято. Но я скажу,Что чистые персты ножуПредпочитаю, если онИз грязных ножен извлечен,И час назад или немножкоПораньше обдирал он кошку.Стучать по скорлупе яичнойЧрезмерно громко – неприлично,Как многое, чего, признаться,Не собираюсь тут касаться,Поскольку это только тениНа благородном поведенье.Я лишь о грубости пишуИ заклеймить ее спешу.А правил светскости примернойНе впишешь в целый том, наверно! Извинение поэта Нетрудно глупость бичевать,Если ни разу надеватьИ самому тебе покаНе приходилось колпака. * * * Дурак большой, конечно, тот,Кто платит мастерам вперед:К чему о качестве старанье,Коль деньги получил заране?Хоть был заказу срок назначен,Но если он вперед оплачен,То наперед и знай: не разПросрочен будет твой заказ.Допустим, мне вперед заплатят(Надолго все равно не хватит!),Чтоб я не трогал дураков.Признаюсь без обиняков:адут – возьму: кормиться надо,Но ты, дурак, не жди пощады! Когда бы только денег радиЯ эти заполнял тетради,То цели бы не увидалИ всех трудов не оправдал.Однако лишь во имя божье,Да и на благо миру тожеПредпринял я свои труды,А не для славы или мзды:Был бескорыстен я вполне –И в этом бог свидетель мне!Я знаю, за мои писаньяНе избежать мне наказанья.Руководясь благой мечтой(Не знать ей клеветы худой!),Я господу отчет представлюИ, если перед ним слукавлю,Его заветы искажуИль что-то темное скажу,Я примирюсь с любою каройЗа каждый новый грех и старый.Всех вас я об одном прошу:Пускай все то, о чем пишу,Добру послужит и вредаНе порождает никогда!Не для того трудился я,Хоть знаю, что судьба моя –Судьба цветка: всем пчелам – мед,А паукам он яд дает. Я и на это не скуплюсь –Тут хватит всем, на всякий вкусТого, что есть. А нет – так нет,И требовать того не след:Не унести ведь никомуТех ценностей, что нет в дому!Кто благомыслия не хочет,Тот на меня пусть зубы точит,Но по его речам поймут,Что он болван и баламут.Все то глупцы порочат злобно,В чем разобраться неспособны.Чужие спины б им на время –Изведали б чужое бремя! Читай собранье этих притч,Кто может пользу их постичь,А сам я разберусь и так,Где ногу тесный жмет башмак,Где тут ошибка, где огрех,За что меня корить не грех:«Врач, исцеляйся сам, – по видуИ ты из наших, не в обиду!»Ну, что ж! Свидетельствую богу,Что наглупил я в жизни много,И мне тот орден уготован,Что мною же самим основан.Колпак прирос ко мне, друзья,Стянуть его не в силах я.Но я стараюсь – и скажу,Что сил на это не щажу, –Глупца, в каком бы ни был чине,Распознавать в любой личине.Надеюсь, мне господь поможет –Мои успехи приумножит. Сих проповедей фолиантКончает так Себастиан Брант,Хоть эта истина стара:Сегодня так же, как вчера,Открыта всем стезя добра! Мудрец Я все сорта глупцов назвал,Чтоб каждый их распознавал.А чтобы вы мудрее были,Поможет вам мой друг Вергилий. В этой последней главе Брант вольно излагает содержание приписывавшегося Вергилию стихотворения «.Мудрец».
* * * Кто в наши дни столь мудрым будет,Столь безупречным, что осудитСебя, коль дурно поступилИль неблагоразумен был;Кто сам с себя всех больше спросит –Не потому отнюдь, что броситЕму упрек вельможный князьИль криков черни убоясь?Такого, чтоб ни одногоНе въелось пятнышка в него,Нет мужа мудрого. А все жВот он каков, если найдешь:Покуда день в созвездье Рака,Пока над Овном полог мрака,Он на одном сосредоточен,Одной заботой озабочен:Чтоб ни из одного углаКакая-нибудь не леглаНа совесть его в этот деньХоть еле видимая теньИль неуместного иль злогоНе вымолвил он за день слова,Путь его прям – и не свестиСоблазнами его с пути.С пристрастием себе он самЧинит допросы по ночамВ бессоннице: как день был прожит?Не замышлял ли он, быть может,Иль не свершил недобрых дел?Что не успел, недоглядел?О чем подумал слишком поздно?К чему отнесся несерьезно?Зачем он с этим поспешил,Так много времени и силНа труд ненужный потеряв?Зачем, на подступе застряв,Полезный труд прервал, хоть могС успехом кончить, видит бог?Как смел он, к своему стыду,Чужую пропустить нужду?И почему – то ли с боязнью,То ли с подспудной неприязнью –Чужое горе он встречалИ якобы не замечал?Над чепухой полдня корпел,А дело сделать не успел;Там чести он не уберег,Тут выгодою пренебрег;Грешил устами и очамиИ слддострастными мечтами;Зачем он, бренной плоти раб,Хотя бы в помыслах был слаб?! Так взвешивает вновь и сноваОн дело каждое и слово:То – хвалит, то – хулит, скорбя.Так мудрый муж ведет себя,Что, возвеличен и прославлен,Вергилием в стихах представлен.Кто так к себе при жизни строг,Того по смерти взыщет бог.За то, что мудр был в этой жизни,Вкусит он благо в той отчизне.Всех этого сподобь, о боже, –Себастиана Бранта тоже! Заключение к «Кораблю дураков» На этом кончается «Корабль дураков», который ради пользы, благого поучения, увещевания и поощрения мудрости, здравомыслия и добрых нравов, а также ради искоренения глупости, слепоты и дурацких предрассудков и во имя исправления рода человеческого – с исключительным тщанием, рачительностью и трудолюбием созданСЕБАСТИАНОМ БРАНТОМ,доктором обоих прав,и отпечатан в Базеле на масленой неделе, именуемой «Ярмаркой дураков», в лето тысяча четыреста девяносто четвертоеот рождества Христова.
1 2 3 4 5 6 7