Возможно, это произошло, когда он шел по дороге в город. На всякий случай Эрик решил проверить.
– Назови мне сегодняшнее число, – приказал он.
– 15 июля, сэр, – ответил автомат, деловито жужжа над зелеными долинами и холмами.
– Какого года?
Автомат ответил:
– Вы случайно не мистер Рип Ван Винкль, сэр? 2055, Надеюсь, это вас удовлетворит, – Такси было старым, довольно изношенным и заметно нуждалось в ремонте; его раздражительность объяснялась некоторой разболтанностью электронной схемы.
– Вполне, – сказал Эрик.
Воспользовавшись расположенным в такси видеофоном, Эрик выяснил в информационном центре Фонекса местоположение лагеря для военнопленных. Эта информация не была секретной. Некоторое время такси летело над пустынной равниной и однообразными скалистыми холмами и впадинами, которые когда-то были озерами. И, наконец, в самом центре этой бесплодной и дикой местности такси приземлилось; он прибыл в Лагерь 29, и этот лагерь находился именно в таком месте, какое он себе представлял: самое неприспособленное для обитания место, которое только можно вообразить. Громадные пустыни Аризоны и Невады напоминали ему поверхность чужих планет, совершенно не похожих на Землю; ему больше нравилась часть Марса, которую он видел во время посещения Вашин-35.
– Желаю удачи, сэр, – сказал автомат. Эрик заплатил, и такси застрекотало прочь.
Эрик направился к сторожевой будке, расположенной у входа в лагерь; солдату внутри он объяснял, что направлен тиуанской корпорацией “Меха и Красители” для приобретения военнопленного для выполнения конторской работы, требующей большой аккуратности.
– Только одного? – спросил солдат, сопровождав его к начальству. – Мы можем дать вам пятьдесят ригов. Две сотни, У нас все забито после последней битвы, когда мы захватили шесть транспортов.
В кабинете полковника Эрик заполнил положенные формы, подписав их от имени ТМК. Оплата, как объяснил он, будет производиться обычным путем в конце месяца, после выставления счета.
– Выбирайте, – с выражением смертельной скуки предложил ему полковник. – Приглядитесь, вы можете забрать любого, который вам понравится, – впрочем, они все похожи один на другого.
– Я заметил рига, который сидит с бумагами в соседней комнате. Он – или оно – выглядит достаточно квалифицированным, – сказал Эрик.
– Это старина Дег. – Дег стал частью здешней обстановки; его захватили в первую неделю войны, Он даже соорудил один из этих переводных ящиков, чтобы быть нам более полезным. Я бы хотел, чтобы все они были настолько же готовы к сотрудничеству.
– Я беру его, – сказал Эрик.
– В этом случае нам придется потребовать дополнительную плату, – сказал полковник, хитро взглянув на Эрика. – За обучение, которое он здесь у нас прошел. – Он подчеркнул: – Плюс плата за переводное устройство.
– Вы же сказали, что он сам его сделал.
– Из наших материалов.
Наконец они сторговались, и Эрик прошел в соседнюю комнату к ригу, погруженному в изучение страховых претензий.
– Теперь вы принадлежите ТМК, проинформировал его Эрик, – Пойдемте со мной. – У полковника он спросил: – Он не попытается убежать или наброситься на меня?
– Они никогда этого не делают, – ответил полковник, закуривая сигару я прислонившись к стене с выражением мрачной апатии. – У них не хватает для этого соображения – это просто жуки. Большие блестящие жуки.
Немного погодя, Эрик снова был снаружи, ожидая под палящим солнцем такси из Фонекса.
“Если бы я знал, что это займет так мало времени, – подумал он, – я не отпустил бы ту старую развалюху, которая привезла меня сюда”. Он чувствовал неловкость, стоя рядом с безмолвным ригом; формально это был враг, Риги воевали с землянами и убивали их, а этот был в свое время офицером, выполняющим ответственное поручение.
Риг, наподобие мухи, почистил крылья, усики, а затем нижние конечности. При этом он не выпускал из своей хрупкой руки переводящее устройство.
– Вы рады случаю покинуть лагерь? – спросил Эрик.
На поверхности ящика появились бледные под ярким солнцем пустыни слова.
– НЕОСОБЕННО.
Прибыло такси, и Эрик с Дег Дал Илом уселись внутрь. Скоро они уже летели по направлению к Тиуане.
– Я знаю, что вы были офицером контрразведки поэтому я и купил вас.
Ящик оставался темным. Но риг задрожал всем телом. Его непрозрачные темные глаза стали еще более тусклыми, а два фальшивых глаза чуть не выскочили из орбит.
– Я беру на себя риск сообщить вам это прямо теперь, – сказал Эрик, – Я выполняю посредническую функцию, чтобы установить контакт между вами и человеком из высшего руководства ООН. Сотрудничество в ваших интересах и в интересах вашего народа. Я привезу вас в мою фирму…
Ящик ожил:
– ВЕРНИТЕ МЕНЯ В ЛАГЕРЬ.
– Хорошо, – сказал Эрик, – я знаю, что вы вынуждены действовать в соответствии с образом, который вы для себя создали за все это время. Сейчас в этом нет необходимости. Я знаю, что вы продолжаете поддерживать связь с вашим правительством. Именно поэтому вы можете оказаться полезным для человека, с которым вы встретитесь в Тиуане, С вашей помощью он сможет вступить в контакт с вашим правительством…, – он заколебался и решительно закончил: – без ведома Лилистар. – Этим было сказано очень многое; пожалуй, он даже несколько превысил свои полномочия.
После непродолжительной паузы на ящике высветилась надпись:
– Я УЖЕ СОТРУДНИЧАЮ.
– Но это совсем другое, – Он решил пока отложить разговор. За все оставшееся время он не пытался заговорить с Дег Дал Илом; разговаривать сейчас было бесполезно, и об этом знали оба. Этим должны заниматься другие.
Когда они добрались до Тиуаны, Эрик снял комнату в гостинице “Цезарь”, расположенной на главной улице города; администратор гостиницы уставился на рига, но ничего не спросил. “Такова Тиуана, – подумал Эрик, поднимаясь с Дегом на свой этаж, – Никто не лезет не в свое дело; так было всегда и даже теперь, в военное время, Тиуана нисколько в этом не изменилась. Вы можете купить все, что угодно, заниматься всем, чем хотите. Если вы, конечно, не ведете себя слишком вызывающе и откровенно. И особенно если занимаетесь этим ночью, потому что ночью Тиуана превращалась в город, в котором все, включая самые невообразимые вещи, было возможно. Когда-то это были незаконные аборты, наркотики, женщины и азартные игры. Сейчас это было сношение с врагом”.
В комнате он передал Дег Дал Илу копию бумаги, удостоверяющей его покупку; в случае, если возникнут какие-либо трудности в отсутствие Эрика, это поможет доказать, что данный риг не сбежал из лагеря военнопленных и не является шпионом. Эрик проинструктировал Дега, чтобы тот немедленно обращался в ТМК, если произойдет что-то непредвиденное, например появятся агенты контрразведки Лилистар. Ригу предписывалось не выходить из комнаты даже для того, чтобы поесть, и никого не впускать, а если, несмотря на все предосторожности, агенты Лилистар доберутся до него, он не должен ничего говорить им, даже если это будет грозить ему смертью.
– Я думаю, что вправе требовать от вас этого не потому, что я не ценю жизнь рига, и не потому, что считаю, что земляне вправе ею распоряжаться по своему усмотрению, а просто потому, что я лучше вас знаком с обстановкой. Вы просто должны поверить мне на слово – это настолько важно. – Он подождал, не загорится ли ответ на стенке ящика, но напрасно. – Вы не хотите ничего сказать, – спросил он, испытывая смутное чувство разочарования. Контакт между ним и ригом явно не завязывался – этоказалось дурным предзнаменованием. Наконец ящик как бы нехотя осветился.
– ДО СВИДАНИЯ.
– Вам больше нечего сказать? – Не веря своим глазам, спросил Эрик.
– КАК ВАС ЗОВУТ?
– Это указано на бумаге, которую я вам дал, – ответил Эрик и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Выйдя из здания и оказавшись на тротуаре, Эрик остановил проезжавшее мимо старомодное колесное такси и приказал водителю – человеку – отвезти его в ТМК.
Пятнадцать минут спустя он снова входил в такое родное теперь серое здание, направляясь по знакомому коридору в свой собственный кабинет.
Мисс Перс, его секретарша, изумленно заморгала:
– О, доктор Свитсент… я думала, вы в Чиенне!
– Джек Блэйр здесь? – Он заглянул в смежную комнату, но не нашел никаких признаков присутствия своего помощника. Однако у дальней неосвещенной стены он заметил затаившегося Брюса Химмеля со своей тележкой в руке. – Чем закончился скандал с Публичной библиотекой Сан-Диего? – спросил его Эрик.
Перепуганный Химмель поднялся на ноги.
– Я подал на апелляцию, доктор. Я не сдамся так просто. Как вы снова оказались здесь?
– Джека вызвал мистер Вирджил Акерман, – сказала Тил Перс. – Вы выглядите усталым. Наверно там, в Чиенне, у вас много работы. Такая ответственность Ее голубые глаза с длинными ресницами излучали симпатию, а ее большие груди, казалось, даже немного подались вперед материнском, заботливом порыве. – Выпьете чашку кофе?
– Конечно! С удовольствием! – Он уселся за свой стол и позволил себе на минуту расслабиться, вспоминая подробности прошедшего дня. Казалось странным, что все, произошедшее с ним, в конце концов снова привело его сюда, в его собственное кресло. “Не было ли ото своего рода концом? Не окончилась ли на этом его маленькая – или не такая уж маленькая – роль в скандале, разыгравшемся между тремя расами галактики? Четырьмя, если считать этого бесформенного парня с Бетельгейзе… похоже, что закончилась. Кажется, эта ноша упала наконец с его плеч. Звонок в Чиенну Молинари – и на этом все, он опять вернется к Вирджилу Акерману и будет потихоньку заменять орган за органом по мере их износа. Но остается еще Кэти. Не здесь ли она, в клинике ТМК? Или в госпитале Сан-Диего? Возможно, она пытается вернуться к прежней жизни, несмотря на наркоманию, и продолжает работать у Вирджила. У нее есть характер; она не сдастся до конца”.
– Кэти нет здесь? – спросил он Тил Перс.
– . Я узнаю, доктор, -Она повертела пуговицу своего костюма. – Вот ваш кофе, у вас под рукой.
– Спасибо. – Он с благодарностью сделал глоток. Это было почти совсем как в старые добрые времена; его кабинет всегда был для него оазисом, где все излучало уверенность и благополучие и где он мог укрыться от бурь его неустроенной семейной жизни. Здесь он мог притворяться, что люди могут быть чуткими и отзывчивыми, что взаимоотношения между ними могут быть дружескими и естественными. И все-таки этого ему было мало. Должна быть еще близость, даже если она угрожает стать разрушительной Взяв перо и бумагу, он записал по памяти формулу антидота против Джи-Джи 180.
– Кэти в изоляторе на четвертом этаже, – сообщила мисс Перс. – Я и не знала, что она больна. Что-нибудь серьезное?
Эрик передал ей сложенный листок бумаги.
– Передайте это Джонасу. Он знает, что это такое и что с этим делать. – Он прикидывал, стоит ли зайти к Кэти и сказать про антидот. Его терзали сомнения, хотя он сознавал, что правила приличия обязывают его поступить именно так. – Ну хорошо, – сказал он, вставая. – Я пойду к ней.
– Передавайте ей привет, – крикнула ему вслед; Тил Перс, когда он уже брел по коридору.
– Конечно, – пробормотал он.
В изоляторе четвертого этажа он отыскал Кэти, Она сидела, откинувшись в кресле, скрестив босые ноги. На ней была белая хлопчатобумажная рубашка. Кэти читала журнал. Она выглядела постаревшей и поникшей; было заметно, что она приняла большую дозу успокоительного.
– Наилучшие пожелания, – сказал он, подходя, – от Тил.
Медленно, с заметным усилием, Кэти подняла глаза и направила на него взгляд.
– Какие новости для меня?
– Антидот уже здесь. Или скоро будет. Все, что осталось сделать “Хазельтин Корпорейшн” – это упаковать партию и отправить ее сюда,.Дело нескольких часов. – Он попытался ободряюще улыбнуться; это ему не удалось. – Как ты себя чувствуешь?
– В данный момент прекрасно. Из-за твоей новости. – Она была на удивление неразговорчива. – Это сделал ты, правда? Нашел его для меня. – Затем, вспомнив, она добавила: – О, конечно. И для себя тоже. Но ты мог мне и не говорить. Спасибо, дорогой. “Дорогой”. Это выражение больно его задело.
– Я вижу, – тщательно подбирая слова, сказала Кэти, – что в глубине души ты меня все еще любишь, не смотря на то, что я тебе сделала. Иначе ты бы…
– Конечно, я бы так и поступил; ты думаешь что я чудовище? Лекарство должно быть доступно для. всех, кто пострадал от этого проклятого снадобья, Даже для лилистарцев. Лично я считаю, что производство заведомо ядовитых, вызывающих наркотическую зависимость препаратов является преступлением против человечества, – Он помолчал, добавив про себя: “А тот, кто использует этот наркотик против других – преступник, заслуживающий того, чтобы быть повешенным или расстрелянным”. Я ухожу, – сказал он. – Улетаю обратно в Чиенну, Мы еще увидимся. Желаю удачного лечения. – Он добавил, пытаясь, чтобы его слова не прозвучали как желание причинить боль: – Ты должна знать, что произошедшие физические изменения не обратимы, ты должна это четко осознавать, Кэти.
– Насколько старой я выгляжу? – спросила Кэти.
– Ты выглядишь настолько, сколько тебе лет, тридцать пять.
– Нет, – покачала она головой, – я видела себя в зеркале.
– Позаботься О том, чтобы все, кто попробовали наркотик той ночью вместе с тобой, в тот первый раз, получили антидот, хорошо? Я доверяю тебе это сделать.
– Конечно. Они мои друзья. – Она повертела в руках журнал. – Эрик, я не могу теперь рассчитывать на то, что ты будешь со мной жить, с такой, какой я теперь стала. Вся сморщенная и,… – она запнулась и замолчала.
Ему следовало воспользоваться шансом. Он сказал:
– Ты хочешь развода, Кэти? Если хочешь, я дам его тебе. Но лично я… – Он заколебался. Насколько далеко может зайти это лицемерие? Что требуется от него сейчас? Его будущее Я, его соратник из 2056, умолял его освободиться от нее. Разве не говорит все это за то, чтобы он это сделал, и, если возможно, прямо сейчас.
Кэти сказала тихим голосом:
– Я все еще люблю тебя. Я не хочу развода, Я попытаюсь обращаться с тобой лучше – обещаю.
– Должен я сказать честно?
– Да, – сказала она, – ты всегда должен говорить честно.
– Позволь мне уйти.
Она взглянула на него. Отблеск старого чувства, того яда, который вытравил теплоту из их взаимоотношений, загорелся в ее глазах, но теперь в нем уже не было прежней силы. Ее наркомания плюс успокоительные препараты ослабили ее; та сила, которую она выплескивала на него, подавляя его и удерживая рядом с собой, исчезла. Пожав плечами, она произнесли:
– Что ж, я просила тебя быть честным, и я получила, чего хотела. Мне следует быть довольной.
– Значит ты согласна? Ты начнешь бракоразводный процесс?
Кэти осторожно сказала:
– При одном условии. Если тут не замешана другая женщина.
“ – Так оно и есть, – Он подумал о Филис Акерман, это не стоило принимать во внимание. Даже в населенном призраками мире Кэти.
– Если я что-нибудь узнаю, я опротестую развод; я не пойду ни на какие уступки. Ты никогда не избавишься от меня – это я тоже обещаю.
– Значит, мы это уладили. – Он почувствовал, как громадный груз соскользнул с его плеч в бездонную пропасть, оставив ему только свою маленькую и вполне земную часть, которая была под силу обычному человеческому существу. – Благодарю, – сказал он.
– Спасибо тебе, Эрик, – сказала Кэти, – за антидот. Посмотри, какой полезной оказалась моя наркомания, мое многолетнее увлечение наркотиками В конечном итоге все это позволило тебе избавиться от меня. Сделало хоть что-то хорошее.
Ни за что в жизни он не смог бы определить, сказала она это серьезно или издевалась над ним. Он решил спросить о чем-нибудь еще.
– Ты собираешься, когда почувствуешь себя лучше, возобновить свою работу в ТМК?
– Эрик, со мной может произойти нечто необычное. Когда я находилась под воздействием наркотика в прошлом,… – она остановилась, затем, сделал усилие, продолжила: – Я отправила Вирджилу по почте электронную деталь. Обратно в тридцатые годы, Вместе с запиской, в которой я написала, что с ней делать и кто я такая. Чтобы он вспомнил обо мне поздно Как раз сейчас.
Эрик сказал:
– Но… – и замолк.
– Да? Что? – Ей даже удалось сосредоточиться на том, что он сказал. – Я сделала что-то не так? Изменила прошлое и нарушила нормальный ход событий?
Ему было трудно решиться, на то, чтобы сказать ей. Но она все равно узнает, как только попытается проверить сама. Вирджил никогда не получит никакой детали, потому что, как только Кэти ушла из прошлого, деталь ушла вместе с ней; Вирджил если и получил в детстве конверт, то пустой, а скорее всего, не получил ничего. Эрику было невыносимо тяжело.
– Что с тобой? – с трудом спросила она, – Я могу сказать по выражению твоего лица – я знаю тебя слишком хорошо, – что я сделала что-то плохое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
– Назови мне сегодняшнее число, – приказал он.
– 15 июля, сэр, – ответил автомат, деловито жужжа над зелеными долинами и холмами.
– Какого года?
Автомат ответил:
– Вы случайно не мистер Рип Ван Винкль, сэр? 2055, Надеюсь, это вас удовлетворит, – Такси было старым, довольно изношенным и заметно нуждалось в ремонте; его раздражительность объяснялась некоторой разболтанностью электронной схемы.
– Вполне, – сказал Эрик.
Воспользовавшись расположенным в такси видеофоном, Эрик выяснил в информационном центре Фонекса местоположение лагеря для военнопленных. Эта информация не была секретной. Некоторое время такси летело над пустынной равниной и однообразными скалистыми холмами и впадинами, которые когда-то были озерами. И, наконец, в самом центре этой бесплодной и дикой местности такси приземлилось; он прибыл в Лагерь 29, и этот лагерь находился именно в таком месте, какое он себе представлял: самое неприспособленное для обитания место, которое только можно вообразить. Громадные пустыни Аризоны и Невады напоминали ему поверхность чужих планет, совершенно не похожих на Землю; ему больше нравилась часть Марса, которую он видел во время посещения Вашин-35.
– Желаю удачи, сэр, – сказал автомат. Эрик заплатил, и такси застрекотало прочь.
Эрик направился к сторожевой будке, расположенной у входа в лагерь; солдату внутри он объяснял, что направлен тиуанской корпорацией “Меха и Красители” для приобретения военнопленного для выполнения конторской работы, требующей большой аккуратности.
– Только одного? – спросил солдат, сопровождав его к начальству. – Мы можем дать вам пятьдесят ригов. Две сотни, У нас все забито после последней битвы, когда мы захватили шесть транспортов.
В кабинете полковника Эрик заполнил положенные формы, подписав их от имени ТМК. Оплата, как объяснил он, будет производиться обычным путем в конце месяца, после выставления счета.
– Выбирайте, – с выражением смертельной скуки предложил ему полковник. – Приглядитесь, вы можете забрать любого, который вам понравится, – впрочем, они все похожи один на другого.
– Я заметил рига, который сидит с бумагами в соседней комнате. Он – или оно – выглядит достаточно квалифицированным, – сказал Эрик.
– Это старина Дег. – Дег стал частью здешней обстановки; его захватили в первую неделю войны, Он даже соорудил один из этих переводных ящиков, чтобы быть нам более полезным. Я бы хотел, чтобы все они были настолько же готовы к сотрудничеству.
– Я беру его, – сказал Эрик.
– В этом случае нам придется потребовать дополнительную плату, – сказал полковник, хитро взглянув на Эрика. – За обучение, которое он здесь у нас прошел. – Он подчеркнул: – Плюс плата за переводное устройство.
– Вы же сказали, что он сам его сделал.
– Из наших материалов.
Наконец они сторговались, и Эрик прошел в соседнюю комнату к ригу, погруженному в изучение страховых претензий.
– Теперь вы принадлежите ТМК, проинформировал его Эрик, – Пойдемте со мной. – У полковника он спросил: – Он не попытается убежать или наброситься на меня?
– Они никогда этого не делают, – ответил полковник, закуривая сигару я прислонившись к стене с выражением мрачной апатии. – У них не хватает для этого соображения – это просто жуки. Большие блестящие жуки.
Немного погодя, Эрик снова был снаружи, ожидая под палящим солнцем такси из Фонекса.
“Если бы я знал, что это займет так мало времени, – подумал он, – я не отпустил бы ту старую развалюху, которая привезла меня сюда”. Он чувствовал неловкость, стоя рядом с безмолвным ригом; формально это был враг, Риги воевали с землянами и убивали их, а этот был в свое время офицером, выполняющим ответственное поручение.
Риг, наподобие мухи, почистил крылья, усики, а затем нижние конечности. При этом он не выпускал из своей хрупкой руки переводящее устройство.
– Вы рады случаю покинуть лагерь? – спросил Эрик.
На поверхности ящика появились бледные под ярким солнцем пустыни слова.
– НЕОСОБЕННО.
Прибыло такси, и Эрик с Дег Дал Илом уселись внутрь. Скоро они уже летели по направлению к Тиуане.
– Я знаю, что вы были офицером контрразведки поэтому я и купил вас.
Ящик оставался темным. Но риг задрожал всем телом. Его непрозрачные темные глаза стали еще более тусклыми, а два фальшивых глаза чуть не выскочили из орбит.
– Я беру на себя риск сообщить вам это прямо теперь, – сказал Эрик, – Я выполняю посредническую функцию, чтобы установить контакт между вами и человеком из высшего руководства ООН. Сотрудничество в ваших интересах и в интересах вашего народа. Я привезу вас в мою фирму…
Ящик ожил:
– ВЕРНИТЕ МЕНЯ В ЛАГЕРЬ.
– Хорошо, – сказал Эрик, – я знаю, что вы вынуждены действовать в соответствии с образом, который вы для себя создали за все это время. Сейчас в этом нет необходимости. Я знаю, что вы продолжаете поддерживать связь с вашим правительством. Именно поэтому вы можете оказаться полезным для человека, с которым вы встретитесь в Тиуане, С вашей помощью он сможет вступить в контакт с вашим правительством…, – он заколебался и решительно закончил: – без ведома Лилистар. – Этим было сказано очень многое; пожалуй, он даже несколько превысил свои полномочия.
После непродолжительной паузы на ящике высветилась надпись:
– Я УЖЕ СОТРУДНИЧАЮ.
– Но это совсем другое, – Он решил пока отложить разговор. За все оставшееся время он не пытался заговорить с Дег Дал Илом; разговаривать сейчас было бесполезно, и об этом знали оба. Этим должны заниматься другие.
Когда они добрались до Тиуаны, Эрик снял комнату в гостинице “Цезарь”, расположенной на главной улице города; администратор гостиницы уставился на рига, но ничего не спросил. “Такова Тиуана, – подумал Эрик, поднимаясь с Дегом на свой этаж, – Никто не лезет не в свое дело; так было всегда и даже теперь, в военное время, Тиуана нисколько в этом не изменилась. Вы можете купить все, что угодно, заниматься всем, чем хотите. Если вы, конечно, не ведете себя слишком вызывающе и откровенно. И особенно если занимаетесь этим ночью, потому что ночью Тиуана превращалась в город, в котором все, включая самые невообразимые вещи, было возможно. Когда-то это были незаконные аборты, наркотики, женщины и азартные игры. Сейчас это было сношение с врагом”.
В комнате он передал Дег Дал Илу копию бумаги, удостоверяющей его покупку; в случае, если возникнут какие-либо трудности в отсутствие Эрика, это поможет доказать, что данный риг не сбежал из лагеря военнопленных и не является шпионом. Эрик проинструктировал Дега, чтобы тот немедленно обращался в ТМК, если произойдет что-то непредвиденное, например появятся агенты контрразведки Лилистар. Ригу предписывалось не выходить из комнаты даже для того, чтобы поесть, и никого не впускать, а если, несмотря на все предосторожности, агенты Лилистар доберутся до него, он не должен ничего говорить им, даже если это будет грозить ему смертью.
– Я думаю, что вправе требовать от вас этого не потому, что я не ценю жизнь рига, и не потому, что считаю, что земляне вправе ею распоряжаться по своему усмотрению, а просто потому, что я лучше вас знаком с обстановкой. Вы просто должны поверить мне на слово – это настолько важно. – Он подождал, не загорится ли ответ на стенке ящика, но напрасно. – Вы не хотите ничего сказать, – спросил он, испытывая смутное чувство разочарования. Контакт между ним и ригом явно не завязывался – этоказалось дурным предзнаменованием. Наконец ящик как бы нехотя осветился.
– ДО СВИДАНИЯ.
– Вам больше нечего сказать? – Не веря своим глазам, спросил Эрик.
– КАК ВАС ЗОВУТ?
– Это указано на бумаге, которую я вам дал, – ответил Эрик и вышел из комнаты, хлопнув дверью.
Выйдя из здания и оказавшись на тротуаре, Эрик остановил проезжавшее мимо старомодное колесное такси и приказал водителю – человеку – отвезти его в ТМК.
Пятнадцать минут спустя он снова входил в такое родное теперь серое здание, направляясь по знакомому коридору в свой собственный кабинет.
Мисс Перс, его секретарша, изумленно заморгала:
– О, доктор Свитсент… я думала, вы в Чиенне!
– Джек Блэйр здесь? – Он заглянул в смежную комнату, но не нашел никаких признаков присутствия своего помощника. Однако у дальней неосвещенной стены он заметил затаившегося Брюса Химмеля со своей тележкой в руке. – Чем закончился скандал с Публичной библиотекой Сан-Диего? – спросил его Эрик.
Перепуганный Химмель поднялся на ноги.
– Я подал на апелляцию, доктор. Я не сдамся так просто. Как вы снова оказались здесь?
– Джека вызвал мистер Вирджил Акерман, – сказала Тил Перс. – Вы выглядите усталым. Наверно там, в Чиенне, у вас много работы. Такая ответственность Ее голубые глаза с длинными ресницами излучали симпатию, а ее большие груди, казалось, даже немного подались вперед материнском, заботливом порыве. – Выпьете чашку кофе?
– Конечно! С удовольствием! – Он уселся за свой стол и позволил себе на минуту расслабиться, вспоминая подробности прошедшего дня. Казалось странным, что все, произошедшее с ним, в конце концов снова привело его сюда, в его собственное кресло. “Не было ли ото своего рода концом? Не окончилась ли на этом его маленькая – или не такая уж маленькая – роль в скандале, разыгравшемся между тремя расами галактики? Четырьмя, если считать этого бесформенного парня с Бетельгейзе… похоже, что закончилась. Кажется, эта ноша упала наконец с его плеч. Звонок в Чиенну Молинари – и на этом все, он опять вернется к Вирджилу Акерману и будет потихоньку заменять орган за органом по мере их износа. Но остается еще Кэти. Не здесь ли она, в клинике ТМК? Или в госпитале Сан-Диего? Возможно, она пытается вернуться к прежней жизни, несмотря на наркоманию, и продолжает работать у Вирджила. У нее есть характер; она не сдастся до конца”.
– Кэти нет здесь? – спросил он Тил Перс.
– . Я узнаю, доктор, -Она повертела пуговицу своего костюма. – Вот ваш кофе, у вас под рукой.
– Спасибо. – Он с благодарностью сделал глоток. Это было почти совсем как в старые добрые времена; его кабинет всегда был для него оазисом, где все излучало уверенность и благополучие и где он мог укрыться от бурь его неустроенной семейной жизни. Здесь он мог притворяться, что люди могут быть чуткими и отзывчивыми, что взаимоотношения между ними могут быть дружескими и естественными. И все-таки этого ему было мало. Должна быть еще близость, даже если она угрожает стать разрушительной Взяв перо и бумагу, он записал по памяти формулу антидота против Джи-Джи 180.
– Кэти в изоляторе на четвертом этаже, – сообщила мисс Перс. – Я и не знала, что она больна. Что-нибудь серьезное?
Эрик передал ей сложенный листок бумаги.
– Передайте это Джонасу. Он знает, что это такое и что с этим делать. – Он прикидывал, стоит ли зайти к Кэти и сказать про антидот. Его терзали сомнения, хотя он сознавал, что правила приличия обязывают его поступить именно так. – Ну хорошо, – сказал он, вставая. – Я пойду к ней.
– Передавайте ей привет, – крикнула ему вслед; Тил Перс, когда он уже брел по коридору.
– Конечно, – пробормотал он.
В изоляторе четвертого этажа он отыскал Кэти, Она сидела, откинувшись в кресле, скрестив босые ноги. На ней была белая хлопчатобумажная рубашка. Кэти читала журнал. Она выглядела постаревшей и поникшей; было заметно, что она приняла большую дозу успокоительного.
– Наилучшие пожелания, – сказал он, подходя, – от Тил.
Медленно, с заметным усилием, Кэти подняла глаза и направила на него взгляд.
– Какие новости для меня?
– Антидот уже здесь. Или скоро будет. Все, что осталось сделать “Хазельтин Корпорейшн” – это упаковать партию и отправить ее сюда,.Дело нескольких часов. – Он попытался ободряюще улыбнуться; это ему не удалось. – Как ты себя чувствуешь?
– В данный момент прекрасно. Из-за твоей новости. – Она была на удивление неразговорчива. – Это сделал ты, правда? Нашел его для меня. – Затем, вспомнив, она добавила: – О, конечно. И для себя тоже. Но ты мог мне и не говорить. Спасибо, дорогой. “Дорогой”. Это выражение больно его задело.
– Я вижу, – тщательно подбирая слова, сказала Кэти, – что в глубине души ты меня все еще любишь, не смотря на то, что я тебе сделала. Иначе ты бы…
– Конечно, я бы так и поступил; ты думаешь что я чудовище? Лекарство должно быть доступно для. всех, кто пострадал от этого проклятого снадобья, Даже для лилистарцев. Лично я считаю, что производство заведомо ядовитых, вызывающих наркотическую зависимость препаратов является преступлением против человечества, – Он помолчал, добавив про себя: “А тот, кто использует этот наркотик против других – преступник, заслуживающий того, чтобы быть повешенным или расстрелянным”. Я ухожу, – сказал он. – Улетаю обратно в Чиенну, Мы еще увидимся. Желаю удачного лечения. – Он добавил, пытаясь, чтобы его слова не прозвучали как желание причинить боль: – Ты должна знать, что произошедшие физические изменения не обратимы, ты должна это четко осознавать, Кэти.
– Насколько старой я выгляжу? – спросила Кэти.
– Ты выглядишь настолько, сколько тебе лет, тридцать пять.
– Нет, – покачала она головой, – я видела себя в зеркале.
– Позаботься О том, чтобы все, кто попробовали наркотик той ночью вместе с тобой, в тот первый раз, получили антидот, хорошо? Я доверяю тебе это сделать.
– Конечно. Они мои друзья. – Она повертела в руках журнал. – Эрик, я не могу теперь рассчитывать на то, что ты будешь со мной жить, с такой, какой я теперь стала. Вся сморщенная и,… – она запнулась и замолчала.
Ему следовало воспользоваться шансом. Он сказал:
– Ты хочешь развода, Кэти? Если хочешь, я дам его тебе. Но лично я… – Он заколебался. Насколько далеко может зайти это лицемерие? Что требуется от него сейчас? Его будущее Я, его соратник из 2056, умолял его освободиться от нее. Разве не говорит все это за то, чтобы он это сделал, и, если возможно, прямо сейчас.
Кэти сказала тихим голосом:
– Я все еще люблю тебя. Я не хочу развода, Я попытаюсь обращаться с тобой лучше – обещаю.
– Должен я сказать честно?
– Да, – сказала она, – ты всегда должен говорить честно.
– Позволь мне уйти.
Она взглянула на него. Отблеск старого чувства, того яда, который вытравил теплоту из их взаимоотношений, загорелся в ее глазах, но теперь в нем уже не было прежней силы. Ее наркомания плюс успокоительные препараты ослабили ее; та сила, которую она выплескивала на него, подавляя его и удерживая рядом с собой, исчезла. Пожав плечами, она произнесли:
– Что ж, я просила тебя быть честным, и я получила, чего хотела. Мне следует быть довольной.
– Значит ты согласна? Ты начнешь бракоразводный процесс?
Кэти осторожно сказала:
– При одном условии. Если тут не замешана другая женщина.
“ – Так оно и есть, – Он подумал о Филис Акерман, это не стоило принимать во внимание. Даже в населенном призраками мире Кэти.
– Если я что-нибудь узнаю, я опротестую развод; я не пойду ни на какие уступки. Ты никогда не избавишься от меня – это я тоже обещаю.
– Значит, мы это уладили. – Он почувствовал, как громадный груз соскользнул с его плеч в бездонную пропасть, оставив ему только свою маленькую и вполне земную часть, которая была под силу обычному человеческому существу. – Благодарю, – сказал он.
– Спасибо тебе, Эрик, – сказала Кэти, – за антидот. Посмотри, какой полезной оказалась моя наркомания, мое многолетнее увлечение наркотиками В конечном итоге все это позволило тебе избавиться от меня. Сделало хоть что-то хорошее.
Ни за что в жизни он не смог бы определить, сказала она это серьезно или издевалась над ним. Он решил спросить о чем-нибудь еще.
– Ты собираешься, когда почувствуешь себя лучше, возобновить свою работу в ТМК?
– Эрик, со мной может произойти нечто необычное. Когда я находилась под воздействием наркотика в прошлом,… – она остановилась, затем, сделал усилие, продолжила: – Я отправила Вирджилу по почте электронную деталь. Обратно в тридцатые годы, Вместе с запиской, в которой я написала, что с ней делать и кто я такая. Чтобы он вспомнил обо мне поздно Как раз сейчас.
Эрик сказал:
– Но… – и замолк.
– Да? Что? – Ей даже удалось сосредоточиться на том, что он сказал. – Я сделала что-то не так? Изменила прошлое и нарушила нормальный ход событий?
Ему было трудно решиться, на то, чтобы сказать ей. Но она все равно узнает, как только попытается проверить сама. Вирджил никогда не получит никакой детали, потому что, как только Кэти ушла из прошлого, деталь ушла вместе с ней; Вирджил если и получил в детстве конверт, то пустой, а скорее всего, не получил ничего. Эрику было невыносимо тяжело.
– Что с тобой? – с трудом спросила она, – Я могу сказать по выражению твоего лица – я знаю тебя слишком хорошо, – что я сделала что-то плохое.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26