Но, в любом случае, они могли контактировать и болтать между собой. Я бы помнила все точнее, если бы это была моя пациентка. Но её вела... - она взглянула ещё раз. - Да, доктор Пряхина, - Андрею показалось, что по лицу Столпниковой промелькнула тень недовольства и даже брезгливости.
- Эта доктор Пряхина была не очень хорошим врачом? - спросил он.
- Вполне нормальным, - ответила Столпникова. - Но... впрочем, не хочу злословить на коллегу. Она принимала роды у Митиной, и, судя по медицинской карте, Митина родила мертвого ребенка. Бедная девочка! Впрочем, для нее-то, возможно, так было и лучше...
- Вы сказали "судя по медицинской карте", - осторожно проговорил Андрей. - Что, на самом деле могло быть несколько иначе?
Столпникова тяжело вздохнула.
- Скорей всего, так оно и было, как написано. Просто у нас бывали случаи, что ребенка извлекали ещё живым, хотя он умирал буквально через несколько минут... если не секунд. Тогда его тоже записывали мертворожденным - чтобы было меньше возни с документами и чтобы, как считалось, матери не наносить лишнюю травму: мол, так она знает, что ребенок был мертв, и все тут, а скажи ей - ещё будет всю жизнь мучаться вопросом, мог ли он все-таки выжить или нет... Но главное - чтобы избежать абсолютно ненужных и идиотских разборок. Ведь при каждом случае смерти ребенка сразу после рождения, становившемся известным, тысячи комиссий начинали выяснять, можно ли все-таки было бы спасти этого ребенка, не имела ли тут местность халатность или непрофессионализм врачей... Почти в ста процентах делался вывод, что врачи ни в чем не виноваты, но вся эта бумажная писанина и разбирательства, часто по партийной линии... - она махнула рукой. - Я никогда не шла на такие мелкие подтасовочки, поэтому статистика у меня зачастую выглядела хуже, чем у других врачей - но зато все роженицы рвались попасть именно ко мне, и все жены и дочери начальства ко мне стремились попасть, поэтому никто никогда не заикнулся о том, чтобы трясти меня и выворачивать наизнанку. Да и в любом случае мне было на это наплевать. А Пряхина - не из таких. Она вполне могла записать в мертворожденные ребенка, прожившего всего несколько секунд.
- Но вы её как-то слишком не любите, - заметил Андрей. - Вы ведь не хотите сказать, - он нервно рассмеялся, - что она была из таких, кто мог бы и дать ребенку умереть, если бы, скажем, родители несовершеннолетней матери попросили её об этом за некую мзду?
Столпникова ответила не сразу.
- Вы знаете, - медленно проговорила она после затянувшейся паузы, иногда мне казалось, что она из таких... Во всяком случае, - торопливо добавила Аглая Ивановна, - спасение жизни такого обреченного ребенка - это всегда не норма, а чудо. У меня такие чудеса иногда случались, а у Пряхиной - ни разу. А мне всегда казалось, что у врача, более чуткого к людям, чем к деньгам, хоть раз за всю его медицинскую практику такое чудо должно произойти! - она задумчиво взглянула на медицинскую карту. - Но здесь не стоит подозревать злой умысел. Митина была из простой семьи, и вряд ли у её родителей имелись хоть какие-то деньги. Тысячи причин могли сказаться, вплоть до того, что её родители могли быть алкоголиками, и это отразилось... Вот, перепишите, если хотите, все её данные, которые есть на медицинской карте. Хотя, я думаю, они давным-давно устарели.
Андрей переписал телефон Елены Митиной, адрес, а также номер школы, в которой она училась. То, что она осталась учиться в старших классах, а не ушла в ПТУ после четырнадцати лет, кое о чем говорило. Хотя бы о том, что её семья не была совсем пропащей.
Он поблагодарил Аглаю Ивановну, и та, отмахнувшись с досадливым видом, стала шарить в своей сумочке.
- Курите, если хотите, - предложила она. - В моем кабинете можно курить.
Она извлекла пепельницу, стоявшую на полочке для бумаг прямо под столешницей. Андрей с удивлением увидел, что пепельница наполнена окурками "Парламента" - причем не "лайт", а крепкого. И из своей сумки Столпникова извлекла початую пачку "Парламента".
- Я никогда не отказываюсь, когда люди хотят меня "отблагодарить", сказала она, перехватив удивленный взгляд Андрея. - Но никогда не принимаю "благодарности" заранее или за то, что не смогла сделать... Всю жизнь курила "Дымок", с мундштуком, но теперь "Дымок" не производят, а "Парламент" оказался неплохой заменой... - Столпникова как-то зябко передернула плечами. - Только сегодня положила себе, что не буду курить хотя бы до вечера, чтобы завтра вообще без сигарет продержаться, и вот на тебе!.. Меня все эти истории и разговоры вечно выбивают из колеи, хотя пора бы привыкнуть, - она чуть натужно рассмеялась, как бы для того, чтобы смехом отогнать наползшую на день темную тень. - Как говорил Марк Твен: "Нет ничего легче, чем бросить курить - я бросаю каждый день!"
Андрей Хованцев и Столпникова расстались почти друзьями. Добираясь до школы, в которой некогда училась Елена Митина, он с улыбкой думал о её неравнодушии, которое она без особого успеха маскировала под профессиональную жесткость и приземленный практицизм. Она была из тех замечательных врачей, которые просто не могут понять, как это другие могут быть плохими врачами.
То, что она - несколько нехотя - рассказала о Пряхиной, вполне соответствовало схеме, уже возникшей в представлении Андрея. Пусть у родителей Митиной денег не было - и деньги, и все возможности "отблагодарить" не только деньгами были у родственников Людмилы Венгеровой, так? Если бы удалось найти хоть какие-то доказательства - даже намек на доказательства - того, что в роддоме под именем Елены Митиной оказалась Людмила Венгерова...
Тогда не представляло бы сомнений, что Пряхина исхитрилась подменить новорожденных, и что "родился мертвым" - а на самом деле, был убит ребенок Некрасовой, а ребенок "Митиной" - это Ленька.
Надо думать, осуществить это технически было для Пряхиной не слишком сложно - все-таки врач, обладающий довольно большими правами и полномочиями. Как именно, в какой момент младенцев можно было подменить, при этом отправив одного из них на тот свет, так, чтобы никто ничего не заподозрил - это смогут объяснить специалисты, лучше Андрея знающие, как строится работа в роддомах, как они функционируют. Андрей не сомневался, что найдет специалистов, которым можно доверять. В конце концов, неужели Столпникова откажется помочь, если Андрей сумеет достаточно веско обосновать перед ней свои подозрения?
А стоит ли вообще распутывать это дело? Ведь в любом случае Ленька сын Леньки-старшего, племянник Андрея. Не лучше ли не трогать старых черепов - и пусть гробовые змеи спокойно спят? Нет, не лучше, ответил себе Андрей.
Правду надо знать. И правда, по всей видимости, в том, что они с Богомолом связаны крепче, чем Андрей предполагал до сих пор. И чем больше он будет знать о прошлом Богомола - тем лучше будет представлять, как с ней вести себя, если она вновь всплывет в его жизни. А что она всплывет, и не раз - Андрей не сомневался.
Он был готов к этому. Более того, он ведь запрограммировал её немедленное "всплытие", на всякий случай: иметь дело с бандой "отмороженных" похитителей людей - это не шутки. Но Андрей очень надеялся, что ему не придется нажимать кнопку пуска этой программы. После Богомола всегда остаются трупы, и Андрею очень не хотелось оказываться причастным к очередной кровавой бойне, которую она наверняка учинит. Только если его жизни будет угрожать непосредственная опасность...
И ещё эта странная история с записью на магнитофон...
Но, скорее всего, на магнитофон было записано признание Люды Венгеровой в беременности. И эта пленка давным-давно благополучно уничтожена, а копии не осталось.
Была во всем этом какая-то странность - мелкая, очень мелкая неувязка, которая, при всей крохотности, являлась очень важной, но которую Андрей не мог ухватить, хотя шестым чувством угадывал её присутствие. Казалось, только руку протяни - и поймаешь в воздухе. Но пальцы всякий раз захватывали пустоту.
Директриса школы не удивилась его объяснению (Андрей и это объяснение сопроводил очаровательным презентом - на сей раз, приобретя в попавшемся по пути универсаме флакончик "Паломы Пикассо": и настоящие дорогие французские духи произвели на директрису даже более сильное впечатление, чем он ожидал): его двоюродная сестра, объяснил Андрей, некогда училась в этой школе. Недавно, перебирая свой фотоархив, она обнаружила, что пропала её выпускная фотография, которой она очень дорожила. Узнав, что он, Андрей, едет в Самару, она попросила его зайти в школу и одолжить негатив, чтобы отпечатать новый снимок в ближайшем фотосервисе, а если негатива не найдется - то хотя бы попробовать снять копию с самой фотографии, ведь по одному-двум экземплярам фотографий хранятся обычно в архиве школ... Излагая все это, Андрей подумал, с сухой и горькой иронией, что чему он действительно хорошо научился за время своей работы на детективном поприще, так это изобретать правдоподобные предлоги, чтобы завести с людьми разговор на нужную тему и выудить из них нужные сведения.
- Что ж, попробуем найти, - сказала директриса. - В каком году ваша сестра закончила школу?
- Она сказала - в восемьдесят восьмом... - Андрей задумался. - Или в восемьдесят девятом? Простите, вдруг засомневался... - он виновато улыбнулся директрисе. - Вы знаете, я мог бы ей перезвонить и уточнить, но, может, проще будет проверить два года?
- Разумеется, проще, - согласилась директриса. - В те годы мы выпускали по три параллельных класса. Как фамилия вашей сестры?
- Сейчас она замужем, - сказал Андрей. - А тогда была Венгерова. Люда Венгерова.
- Посмотрим, - и директриса открыла шкафы с архивом.
- В крайнем случае, я мог бы узнать её на фотографии, - сказал Андрей.
- Хорошо, тогда проглядите сами, - директриса нашла и протянула ему конверты с фотографиями за нужные годы.
Андрей тщательно вглядывался в каждое лицо на крупноформатных групповых фотоснимках. Если он ошибся, и Богомол училась совсем в другой школе... Как тогда перевести разговор на Митину? Но если он движется в верном направлении, то вероятность ошибки невелика. "Дублершу" должны были искать где-то рядом...
Он узнал её сразу, едва вынул из конверта снимок класса "Б" выпуска восемьдесят девятого года. Была ещё в ней подростковая угловатость, и руки она держала так, как будто не знала, куда их девать, но все равно она уже почти превратилась в ту потрясающую красавицу, которую знал Андрей.
- Вот она! - провозгласил он.
Негатива не было. Да Андрей на это практически не надеялся - негативы почти всегда остаются у фотографов, и только в редких случаях оказываются у заказчика.
- Замечательно! - сказала директриса. - Рада была вам помочь.
- Вы не против, если я пока возьму эту фотографию? - спросил Андрей. Я видел неподалеку фотомастерскую, в перечне услуг которой указано "копии с черно-белых и цветных фотографий, при утраченном негативе". Надеюсь, они недолго делают.
- Возьмите на столько времени, сколько вам нужно, - великодушно разрешила директриса. - Только не забудьте вернуть.
- Ни в коем случае! - горячо заверил Андрей. - Да, вот ещё что... Моя сестра просила меня восстановить, по мере возможности, все имена и фамилии одноклассников, и написать их на оборотной стороне, вместе со схемкой, кто где стоит. А то она уже начала забывать, с кем училась и кто есть кто.
- Ну, тут вам сможет помочь только... - директриса поглядела на снимок, какая учительница снята вместе с классом. - Да, Надежда Леонтьевна. Она была их классным руководителем. Я-то помню только самых ярких. Вот этот мальчик, Володя Казин, он всегда был отличником, и поступил после школы на физтех, в Москве... А вот эта, Елена Митина, она тоже не забываема, но по другим причинам - обратного порядка, так сказать... - директриса даже скривилась - видно, и спустя много лет в ней живо было кошмарное воспоминание о потрясшем школу скандале.
Андрей посмотрел на девушку, на которую указывал негодующий палец директрисы. Милая мордашка, выражение несколько простоватое - может быть, из-за широких скул и зачесанных за уши волос. В отличие от многих одноклассниц, её формы были совсем сформировавшимися, формами взрослой женщины...
- Что она натворила? - спросил Андрей.
- Родила ребенка, вы представляете? И это школьница!..
- Но из школы её не исключили, - задумчиво проговорил Андрей. - Хотя я помню, что тогда каждый такой скандал рассматривался как ЧП, требующее самых суровых мер. Я учился приблизительно в то же время, немного пораньше.
- Ее пожалели, - сказала директриса. - У неё родился мертвый ребенок, и решили, что в подобных обстоятельствах исключение из школы может стать только лишней травмой для её неокрепшей психики. Не знаю, пошло ли ей это на пользу... - директриса пожала плечами.
- И не знаете, что с ней сталось? - полюбопытствовал Андрей.
- Знаю только, что сразу после окончания школы она уехала в другие края. Говорили, куда-то далеко. Может, и возвратилась когда-нибудь в наш город, но мне об этом, естественно, неведомо.
- Еще раз спасибо, - сказал Андрей. - И подскажите, когда лучше всего перехватить Надежду Леонтьевну?
- Часов в пять, в полшестого, - сказала директриса. - Обычно в это время она ещё в школе, а уроки уже кончаются.
- Обязательно подойду... Да, кстати! - Андрей хлопнул себя по лбу. Ведь, наверно, как раз в вашей школе учится и другой мой родственник мальчик, в семью которого я приехал в гости!
- Как фамилия? - поинтересовалась директриса.
- Жилин. Леонид Жилин.
- Как же, слышала о нем! Хороший мальчик, только, говорят, слишком непоседливый... Ведь в его семье тоже была какая-то трагедия?
- Да. Его отца убили.
- Конечно, теперь припоминаю... А вы сами чем занимаетесь?
- По образованию я филолог. Но, сами понимаете, наукой не проживешь, так что я зарабатываю на жизнь как сотрудник частного детективного агентства... Но вы не волнуйтесь! - сразу добавил Андрей. - В Самару я приехал по чисто семейным делам.
- Я и не волнуюсь, - улыбнулась директриса. - Просто интересно, сколько зарабатывают сейчас частные детективы.
- Очень по-разному, - ответил Андрей. - И даже в одной конторе месяц на месяц не приходится. Волка, понимаете, ноги кормят.
- Да, понимаю. Видите ли, я почему интересуюсь. У нас в школе постоянно собирают деньги - на то, чтоб школьные завтраки были получше, на праздничные подарки детям и даже, хоть об этом говорить и не принято, на то, чтобы сколько-то поддержать учителей. Ведь зарплата у многих нищенская, да и выдают её знаете как... Впрочем, у нас многие родители не в лучшем положении, поэтому мы ни к кому не пристаем с ножом к горлу, и эти выплаты не являются обязательными. Я знаю, что бабушке Леонида Жилина - он ведь с бабушкой живет, так? - любые выплаты не под силу...
- Все понятно! - сказал Андрей. - Я с удовольствием внесу любую посильную сумму. И, так сказать, надолго вперед. Ведь опять я приеду не раньше, чем через полгода, а то и через год.
- Ну... - директриса задумалась. - Право, не знаю... Вы уж простите, что я завела этот разговор, но ситуация нас самих душит, а деньги действительно идут на то, чтобы детям было хоть чуть-чуть получше и полегче.
Андрей мысленно прикинул, какая сумма будет достаточно солидной, чтобы полностью ублажить директрису, но не такой, по понятиям Самары, безразмерно большой, чтобы на Леньку стали поглядывать потом как на племянника миллионера - такое вовсе ни к чему...
В своих расчетах он угадал абсолютно точно. Внесенная в школьный фонд посильная сумма заставила директрису глядеть на него с ещё большим уважением, но без зависти и подозрений. Теперь Андрей мог быть спокоен за хорошее отношение к Леньке...
- Да, я вот что подумала! - сказала директриса. - Возьмите вы себе эту фотографию, и дело с концом! В школе она особенно не нужна, а копия все равно выйдет хуже по качеству, в какой мастерской её ни делай. Зачем вам зря мотаться туда и сюда?
- Спасибо огромное, - сказал Андрей. - Да, вот ещё что. Я хотел сделать маленький подарок и Надежде Леонтьевне, но сейчас засомневался может, подарить ей не что-нибудь изящное и красивое, а что-нибудь практичное. Продуктовый набор, грубо говоря.
Директриса рассмеялась.
- Какой же вы детектив, если не знаете, что женщина всегда остается женщиной? Подарите ей что-нибудь изысканное и приятное - и она будет счастлива, как бы она ни бедствовала!
ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
"Запись ведет полковник Сметников. Кроме моего диктофона, включена видеокамера, снимающая все происходящее. Время - восемь часов тридцать минут. Еще только светает, и мы работаем при свете автомобильных фар и трех мощных фонарей. Мы прибыли на место, возле двенадцатого километра местного шоссе, соединяющего Имжи с трассой Самара-Казань, два часа пятнадцать минут назад. С того времени мы извлекли восемь тел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38