Стал бы он его тащить за шиворот из пропасти?
- М-м, м-м-м? - промычал Бомба, пытаясь оглянуться.
Но тот, кто вытащил падающего Бомбу за воротник куртки, ничего не ответил, только тихо шуршал сзади, мягко ступая по лежащим на мосту камешкам.
- М-м, м-м, м-м!!! - закивал головой Бомба, пытаясь показать, что он хочет, чтобы ему отлепили ото рта клейкую ленту. Он хотел начать разговор любыми судьбами, потому что знал, что всегда можно выкрутиться, разжалобить палача своей нелегкой судьбой или припугнуть, что его видели кореша, с кем он уехал, пообещать денег, в конце концов. Да мало ли отмазок можно придумать! Только бы позволили говорить. Если, конечно, это тот мужик из "москвича". А если не он, то кто?
Но тот, кто стоял сзади, никак не прореагировал на мычание Бомбы. Мало того, он подошел сзади и стал медленно толкать, по всей видимости, ногой в широченную спину Бомбы, пододвигая его ближе к краю. Бомба уперся, как мог, а упереться он мог только ягодицами, которые беспощадно скользили, и заорал в приклеенный на губы скотч: "Ты что делаешь, а? За двести баксов, бля! Кончай этот балаган! Я тебя не трону! Слово даю! Вытащи меня отсюда!"
Получилось так: "М-м, м-м, м-м-м-м, м-м-м-м, м-м-м-м-м!!!", непонятно, но очень убедительно. Мужик прекратил толкаться. Бомба затих, как хряк перед забоем. С него градом катился пот. Нет, бляха, господи, так не бывает! Херня! История ведь яйца выеденного не стоит! Подумаешь, хотел снять с мужичка двести бачков! Ну, ведь уснул Бомба в машине. Выбросил бы его мужик этот где-нибудь по дороге, да и дело с концом! Нет, ни хера - привез сюда, связал, рот заклеил, еще и на мост как-то посадил. И не лень же было тащить целый центнер! Да он же псих!!!
Бомба опять захотел завязать разговор. Пусть хоть вытащит его отсюда и бросит на дороге. И все, никаких претензий, все квиты. И так Бомба страху натерпелся - вон штаны все мокрые.
- Му-му-к, му-му-к! - позвал он мужика. Тот подошел сзади, шурша камешками, неожиданно надел Бомбе на голову огромный прозрачный полиэтиленовый мешок и старательно заклеил на горле скотчем. "Ну, это-то еще на хера? - чуть не заплакал Бомба, - что за ебанутый?" Вдруг мужик истерично захохотал и спросил у него тихо и хрипло:
- Что, страшно?
Мокрый снег колотил по мешку, надетому на голову Бомбы, и он слышал, как каждая из тысячи снежинок ударялась о твердую поверхность мешка и погибала, превращаясь в капельку воды. Снежинки колотили по мешку, Бомба слушал все это, смотрел на ручейки, текущие по той стороне мешка, пока вдруг не понял, что задыхается. Было ли ему страшно? Нет, ему было не страшно! Ему очень страшно, ему было нестерпимо жутко! Так жутко, как не бывает даже в самых отвратительных ночных кошмарах! Все внутренности как будто бы опустились в самый низ таза и там крутились, как бешеная карусель.
Бомба завертелся тоже и завыл, в сотый раз выдыхая внутрь мешка душный углерод, который сам же и надышал. Тогда мужик сзади сильно схватил двумя руками Бомбу за шиворот и толкнул его с моста прямо в кипящую внизу воду.
Бомба закрутился, замычал и воспарил в воздухе. Полетел он медленно, чувствуя каждую секунду, которая отдавалась в его висках двойным ударом пульса. Он ощущал даже плотность воздуха и молился, да, он молился первый раз в жизни, чтобы воздух был еще гуще, чтобы держал его на себе и не дал упасть на дно быстрой всепожирающей реки. Но гладь тумана расступалась перед ним, ветер вынырнул из-под тяжелого тела Бомбы, не в силах удержать его, и из-под черной воды Бомбе явственно улыбнулась смерть. "Пиздец!", - подумал Бомба.
Но ни хрена, это был не он еще. Что-то рвануло сильно возле подмышек, так, что Бомба чуть не задохнулся, и он повис, мерно раскачиваясь, как на качелях, на короткой веревке под мостом. Бомба терпеть не мог качели. С детства он ломал все качели, которые только видел. И уж сейчас ему совсем не хотелось качаться. Тем более с полиэтиленовым мешком на голове, который не пропускает кислород.
Бомба вдруг заметил, что его усилия по оранью не прошли даром, и скотч на верхней губе чуть-чуть отклеился. Бомба активно зашевелил челюстями, и через несколько секунд уже смог прокусить маленькую дырочку на полиэтиленовом пакете, который сидел на его голове, как шлем космонавта. Бомба с наслаждение вдохнул носом новую порцию свежего воздуха, сочащуюся через маленькую дырочку. Когда он сидел на мосту, то думал, что хуже, наверное, быть не может. Оказалось - может. Ему было гораздо хуже сейчас висеть под мостом, чем сидеть на мосту.
Но он висел себе, покручиваясь то вправо, то влево, и потихоньку прогрызая дырочки в мешке. Все остальное пока отошло на задний план. Только прогрызть хорошенько эти дырочки в мешке, и тогда можно будет дышать. Его положение нельзя было назвать завидным, но все-таки хорошо, что этот козел привязал Бомбу не за шею, а под мышками. Хотя веревка уже стянула ребра так, что хотелось выть от боли, а крест на шее душил, как удавка. Он висел и грыз свои дырочки, ни о чем другом не думая. Он выгрызал их причудливым полукругом, чтобы потом превратить в одну большую дырищу и дышать через нее, дышать!
Глядя на Бомбу из теплой квартиры, сидя за монитором компьютера и попивая кофеек с бутербродом, невольно задумаешься о истинных ценностях жизни. Один висит под мостом и радуется тому, что у него есть дырочки в мешке, через которые можно дышать. А какой-нибудь занудный клерк, которого уволили с работы по причине нерасторопности, ноет и жалуется на жизнь, сидя в квартире своей мамы, и клянет ее, обвиняя во всех своих грехах.
Мама плачет, клерк обличает зажравшихся начальников, пропихнувших на его место двоюродного племянника генерального директора, и хочет покончить жизнь самоубийством. Ведь бессмысленно жить дальше! Как же он теперь, имея в кармане только жалкое пособие безработного да мамину пенсию, поведет в "Макдональдс" свою плоскогрудую сикушку Марину, которая сжирает за один присест столько гамбургеров, сколько не проглотит и рота солдат?! Марина разлюбит его, это точно! Нет, только смерть! Только самоубийство спасет его от позора!
И мне хочется крикнуть клерку: "Остановись! Что ты делаешь? Может, повесить тебя на всего на минутку под мост, ночью, с мешком на голове и железным крестом на груди, как Бомбу, чтобы ты понял, дурак, что такое жизнь! И тогда ты плюнешь на сикушку Марину, на ее аппетит и плоскую грудь, быстро найдешь себе другую работу, еще лучше прежней, обнимешь свою мать, попросишь у нее прощения и будешь абсолютно счастлив, я гарантирую! И вот тогда Марина сама приползет к тебе на коленях и будет клясться, что разлюбила гамбургеры и обходится теперь пирожками с капустой, а генеральный директор прежней работы сам позвонит тебе и пригласит занять место администратора, а ты просто пошлешь его подальше. А мама не будет так пронзительно стареть у тебя на глазах! Вот что такое жизнь, мудак!".
И тут Бомба ясно услышал, как где-то недалеко наверху просигналил электровоз и застучали колеса поезда. Бомба набрал полную грудь воздуха даже мешок со всех сторон приклеился к голове - и заорал что есть мочи! Так, что мешок надулся, как большая пуховая подушка.
Бедный Бомба! Если бы мог он видеть сквозь мешок, то он бы заметил, что канат, которым он привязан, тянется наверх и лежит прямехонько на рельсах.
Электричка с ревом въехала на мост, и в тот же момент Бомба почувствовал, что веревка его уже не держит, и он падает вниз. Бомба сжался, готовясь упасть в студеные объятья реки, но вместо этого треснулся прямо копчиком о выступающие из воды камни. Боль была такая, что Бомба на секунду потерял сознание, но тут же, очутившись целиком под ледяной водой, пришел в себя оттого, что в его тело как будто впились со всех сторон миллионы маленьких пираний, кусая, разрывая его тело.
Ощущение было такое, что тело попало в кипяток, и Бомба погрузился в него с головой. Мешок на черепушке не дал ему глотнуть воды, но и дышать тоже было нечем. Крест потащил на дно, где Бомба, несомый сильным течением реки, со всего маху треснулся об острый подводный камень и потерял сознание уже навсегда. И никто не услышал, как кричал Бомба. А если даже кто и слышал, то толку от этого уже не было никакого. Ведь суровая река уже медленно тащила по каменистому дну мертвое тело.
7
На следующий день Семен приехал домой поздно усталый и голодный. Он зашел на кухню, кинул на стол купленные по дороге домой пельмени и хлеб, и вспомнил, что опять забыл купить сахару - чай придется снова пить несладкий. Работал он практически круглые сутки, с восьми утра до одиннадцати вечера возил на фиолетово-черном "SAAB"-е Антона Сергеевича, владельца нескольких обменных пунктов, магазинов, продовольственных ларьков и одного ресторана в центре. Антон Сергеевич был очень значительным и влиятельным в настоящем человек, а в прошлом обычный, такой же, как Семен, валютчик с "пятачка", с которым они вместе несколько лет назад "кидали" доверчивых лохов. Антон Сергеевич, правда, и тогда уже был значительно богаче и старше Семена. Он был профессионалом, тогда как Семен еще только учился.
В отличие от Семена, Антон Сергеевич в тюрьме не сидел, а потихоньку делал свой бизнес и круто поднялся вверх в мутное время беззакония и произвола девяностых годов. Когда Семен отмотал свой срок и вернулся в город, он долгое время не знал, куда приткнуться, и слонялся без дела и без денег в поисках срубить по-легкому хорошую кучку денег.
Но все "теплые" места были уже давно заняты, и все те, кто там сидели, цеплялись за них руками и ногами. Старые друзья без энтузиазма встречали Семена, и он уже подумывал вернуться домой, в маленький городишко в Архангельской области, где напрасно ждала его мама, но в это время как раз и подвернулся Семену Антон Сергеевич. Он предложил ему пока, на первых порах, побыть у него водителем-телохранителем, присмотреться, вникнуть в дела, а потом Антон Сергеевич обещал пристроить Семена на более престижное и денежное место.
Но прошло уже два года, а Семен по-прежнему крутил баранку, Антон Сергеевич о повышении не заикался, а просить о чем-либо начальство Семен не привык - нужно будет, предложат сами. Вот так и ездил на чужой машине. А ведь мог бы, если б не эта дурацкая история с групповухой и последующей пятилетней отсидкой, мог бы и сам Семен иметь свой собственный "SAAB", магазин, ресторан, да что угодно. Голова у него на плечах есть, связи были не хуже, чем у Антона Сергеевича, да вот как все в жизни повернулось. За дурость свою и глупость приходится расплачиваться всю жизнь.
Зазвонил телефон. Меньше всего на свете хотелось Семену сейчас разговаривать по телефону, и он решил трубку не брать. Но телефон, отзвонив один раз, тут же взорвался новыми звонками, и Семену пришлось ответить. Он взял трубу в руку и, помешивая пельмени в кастрюле на плите, сказал:
- Слушаю Вас.
- Алло, алло, это Семен? - взволнованно спросил в трубке приятный женский голос.
- Да, это я, - ответил Семен, вспоминая, кто же это мог быть.
- Это Галя, сестра Бомбы, - ответили в трубке.
- Чудесно, - сказал Семен немножко разочарованно. Он любил, когда поздно вечером ему звонили приятные женские голоса и признавались в любви, умоляли о встрече. Галя этого, похоже, делать не собиралась.
- Семен, брат мой не у тебя случайно? - затараторила Галя в трубку. - Я уже всех, кого нашла в его записной книжке, обзвонила, но никто не знает, где он, никто с ним не встречался и не видел. Он вчера пьяный днем из дома ушел, не ночевал, и сегодня его нет. Не знаю, может быть, что-то случилось?
- Да что с ним случится? - спокойно ответил Семен. - Загулял парень. Поболтается пару дней и вернется. Никуда не денется твой брат.
- Ему же в милицию нужно было сегодня идти, - ответила Галя, - у него и паспорта-то пока нет, одна справка об освобождении. А он тебе не звонил?
- Звонил, но я был очень занят, не до него было, поэтому ничем тебе помочь не могу.
- Можешь, можешь, - закричала Галка в трубку, - у меня больше жетонов нет, а дома телефон брат поломал, когда с соседками ругался! Оторвал шнур!
- Так, прямо с зоны, и в новый бой с соседками? - спросил Семен.
- Да ну их! - ответила Галка. - Привязались к нему старые дуры, хотели милицию вызывать.
- Ну, Бомба дожился, - поиздевался Семен. - Со старухами воюет.
- Да я и сама бы их удавила, - ответила Галка, - хорошо, что брат теперь приехал, хоть заткнутся старые. Зато телефона нет и жетонов нет. А еще я хотела Василию, вашему подельнику, позвонить, и Алику, этому черному с рынка! А может, он у бабы этой, которая с вами была, завис? Позвони им, Семенчик, а?! Узнай про брата. Может, он с ними там... Скажи, что я волнуюсь! Пусть хоть скажет, что жив-здоров. А я тебе перезвоню завтра с работы утром. Хорошо, ладно?
Галка чуть не плакала, и Семену стало даже удивительно, что есть на свете такая крепкая сестринская любовь.
- Хорошо, позвоню, только не плачь, - пообещал Галке Семен, - давай их телефоны запишу, - а ты запиши или запомни мой. На трубу мне позвонишь утром. Если чего узнаю - расскажу.
Семен выключил кипящие пельмени, прошел в комнату, взял ручку и записал продиктованный Галкой телефон Василия. Ничьих номеров - ни Алика, ни Кирилла, ни Таньки-Гарпии - у Бомбы в старой записной книжке не оказалось, и Семен клятвенно пообещал плачущей Галке, что надыбает все телефоны через Василия. Галка положила трубку, а Семен сел в кресло и стал набирать номер. С Аликом и Кириллом Семену вообще общаться не хотелось, но раз обещал, то позвонит. Звонок почему-то сорвался, и неожиданно Семену стало тревожно.
Вчера утром какой-то неизвестный позвонил ему и начал угрожать, теперь вот Бомба пропал. "Последний хищник выпущен из клетки, - сказал этот ненормальный, - и завтра начнется охота на волков". Да ну, что за фигня? Какая охота? Бред сумасшедшего. Никакой охоты, никаких волков. Но все-таки узнать, где находится Бомба, было необходимо. Годы, проведенные в зоне, научили Семена быть осторожным и придавать значение даже пустякам.
Семен снова набрал номер Василия. Бывает ли так, что за семь лет телефон у человека не поменялся? А может быть сам Василий живет где-нибудь в другом месте. У бабы своей, например. Должна же быть у Василия жена или просто сожительница. Позвонит Семен, и если Васьки там нет, то искать его он не будет. И пропади он пропадом этот Бомба, который только откинулся и уже телефоны ломает. Длинные гудки в трубке прекратились, кто-то коротко кашлянул и ответил.
- Алло, - спросили в трубке, - алло, кто это?
- Привет, Василий, - Семен сразу узнал его, по манере вскрикивать к концу предложения, - как живешь?
- Кто это? - закричал Василий в трубку. - Не узнаю ни хрена?
- Это Семен, Сэмэн, если помнишь, как меня в "Крестах" прозвали, усмехнулся Семен.
- Сэмэн? - удивленно протянул Василий. - Не ожидал! Вот уж не ожидал тебя услышать. Ха-ха-ха! Какими судьбами? Как ты?
- Да я-то ничего, живу твоими молитвами, работаю, а ты?
- Я тоже работаю, токарем на заводе металлическом, - ответил Василий, вот сейчас на ночную смену ухожу с двенадцати до восьми утра. Работа - не бей лежачего. С вечера станок заправят огромную болванку точить - она крутится всю ночь на автомате, а я только хожу вокруг, чай пью, посматриваю, чтобы ровно стружка шла. Классно! Мне еще и деньги за это платят неплохие, и начальства нет рядом, не то, что днем. Один в цеху. Заказ не наш - то ли китайцы, то ли вьетнамцы всю эту хренотень затеяли. А ты где работаешь?
- Да я так, где приткнусь, - нехотя ответил Семен. Ему не хотелось говорить Василию, что он простой водила и возит "нового русского". Семен решил не тянуть больше и спросил Василия:
- Бомба откинулся, тебе не звонил?
Вася какое-то время помолчал и ответил:
- Нет, не звонил. А чего ему мне звонить?
- Ну, мало ли, водочки попить, девчонок снять, молодость вспомнить. Мне-то он позвонил.
- Я , Сэмэн, водочки не пью больше, - уверенно сказал Василий. - И курить бросаю.
- Да ты что, заболел? - удивился Семен. - Лечишься небось от какой-нибудь любовно-половой болезни?
- Нет, ничего не лечусь, - ответил Василий. - Просто уже два месяца с половиной, как я в завязке. Не пью водки, и все тут.
- А пиво как же? - спросил Семен.
- Даже пива не пью, - ответил Василий. - Все. И девчонки-потаскушки мне не нужны - я жениться собрался. У меня невеста есть, свадьба через две недели.
- Ну, ты молодец, - искренне обрадовался Семен. - Поздравляю!
-Ты приходи на свадьбу, - пригласил Семена Василий, - тебе я рад буду...
Василий помолчал:
- А вот ни Бомбу, ни Алика, ни эту девочку Кирилла видеть не хочу. А ты приходи.
- Спасибо за приглашение, Василий, - ответил Семен, - приду, если получится. Все-таки еще две недели впереди. Кто знает, что с нами всеми будет.
- Да ладно, - отмахнулся Василий, - что уж ты так мрачно. Я думаю, что все дерьмо уже позади.
- Возможно, - согласился Семен и снова спросил, - значит, не видел ты Бомбу?
- А чего это ты о нем так печешься?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26