- Точно сдаст всех, - прошипел нагнувшись к Семену и Таньке и оскалив неровные зубы Василий, - может и его заодно...
Он молча провел ребром ладони по шее.
Танька взвизгнула:
- Ты что охренел совсем, фашист?
Василий смутился:
- Так ведь продаст же, как пить дать расколется. Я же как лучше хотел.
- Не надо, Вася, - сказал Семен, - не надо больше жертв. Итак в дерьме по самые уши. И не пугай Кирилла больше, а то он от испуга пахнет плохо.
Они посмотрели на Кирилла, сидевшего в углу, поджавшего колени и шмыгающего носом.
- Не рассказывай никому ничего, - попросил его Семен, - а то посадят тебя за соучастие в убийстве и изнасиловании. А в тюрьме тебя обязательно трахнут в зад. Лучше помалкивай, Кирилл, и тогда никто тебя никогда не трахнет. Обещаешь?
Кирилл активно замотал головой.
- Ну, вот и хорошо, - вздохнул Семен.
В это время Бомба, в одиночку выжравший вторую бутылку водки, упал из-за стола. Стукнувшись головой об пол, он на минуту очнулся и спросил:
- Мужики, может, мы ее трахнем еще по разу, пока не остыла?
- Бля, дурдом какой-то! - заорала Танька. - Вы вообще понимаете, что происходит? У нас девка мертвая лежит прямо на полу... Вы понимаете?
- Ну, давай ее на кровать переложим, если хочешь, - сказал Василий, но ей уже, по-моему, безразлично, где лежать.
- О-о-о, - застонала Танька, - точно дурдом.
Наступила пауза. Все думали, и поскольку водка еще была, то ее тоже попивали помаленьку. Все ждали какого-нибудь решения от кого-нибудь и молчали. И тогда Танька решила взять бразды правления в свои руки.
- Короче, так, - сказала она, - берем ее, одеваем, сажаем в тачку к Семену. На стройке у нас возле дома кидаем в люк. Будто сама упала. Несчастный случай. Просто напилась и с непривычки упала. А я приеду, позвоню ей домой, скажу, что она пошла домой. Пусть ищет ее батя.
- Почему только батя? - спросил Василий.
- Матери нет у нее, сбежала в детстве, - ответила Танька, - отец ее вырастил.
- Не хочу я за руль пьяным садиться, - сказал Семен, - не хватало, чтобы нас еще всех бы повязали с трупом в машине.
- А что ты предлагаешь, на себе ее тащить до колодца? - истерично закричала Танька.
- На хера ее в такую даль переть, - взорвался Семен, - что, колодцев городе мало и домов брошенных.
- Домой она шла! Понимаешь! Домой! И упала! В колодец! - Танька живо изобразила, как Инна шла домой и упала в колодец. - Упала, ударилась виском и сдохла! Потому что напилась! Я скажу, что мы ехали на точиле из гостей и расстались прямо возле дома.
- Найти бы такой колодец, - мечтательно произнес Вася, - с кипятком. Мы бы ее туда кинули, и все - никаких улик. За два часа кусок вареного мяса.
- Не-е надо-о, - застонал заблеванный пердун Кирилл и на четвереньках пополз под стол.
- Ты куда, - закричал на него Василий, - опять гадить?
И поддал уползавшему Кириллу пинка.
- А где этот ваш Али-баба? - оглядевшись, спросил Семен.
Все дружно стали искать азербайджанца, но его уже нигде не было. Алик свалил тихо и бесшумно. Решил покинуть поле боя.
- Сбежал, чурка, - рассердился Василий, увидев, что Алика нигде нет. Он, значит, сейчас там дома спать ляжет, басмач, а мы тут таскай этот мешок с костями по городу!
- Хватит трепаться, - прервала Василия Танька, - светает уже. Сейчас одену ее в ее барахло покрасивше, и потащим в машину.
- Нужно амбала этого разбудить, - сказал Василий, указывая на Бомбу, а то как мы ее поволокем?
- Не нужно его будить, - отмахнулся Семен, - он и так до хрена уже глупостей наделал. Вон Кирилл поможет. Побольше замажется - поменьше трепаться будет.
Кирилл заскулил, как щенок, отполз в угол и нервно замотал головой. Семен подошел к нему, рывком поднял с пола и влепил ему пощечину сначала справа, а потом слева. Кирилл взвизгнул, накрыл кудрявую голову обеими руками и поджал ножки. Никто не заметил, что он описался.
- Слушай меня, - сказал Семен, - ты поедешь с нами. А завтра будешь молчать, и послезавтра будешь молчать, и всегда будешь молчать о том, что было. Понял?
Сломленный Кирилл согласно кивнул головой.
Через двадцать минут они подтащили на плечах мертвую Инну к машине и посадили на заднее сиденье. Со стороны это выглядело так, как будто друзья усаживают не в меру подвыпившую подругу в машину. Все чисто, и никакого криминала. Еще через полчаса, из лилового автомобиля, остановившегося рядом с заброшенным строительством, на дорогу вдалеке от жилых домов вышел парень и с помощью длинной железки открыл крышку канализационного люка. Еще двое вытащили из машины темный куль и бесшумно бросили внутрь колодца. Куль упал, глухо стукнувшись о железные трубы канализации. Машина уехала. Было четыре часа утра, и никто ничего не увидел, а если кто и увидел, то промолчал. А Инна тогда еще была жива.
5
Бомба бросил трубку на автомат с такой силой, что она подпрыгнула на рычаге и повисла на шнуре. Пожилой человек поспешил пробежать мимо разъяренного короткостриженного амбала, коих в народе именуют отморозками. "Гондон! - подумал Бомба про Семена. - Мудило гороховое! Член кукольный! Думает, его говно пахнет розами! Ладно, разберемся". Ему захотелось сорвать на ком-нибудь злость и Бомба крикнул вслед трусливому прохожему:
- Счас догоню, профура, полипы выдеру, буцефал!
Пожилой человек тут же перешел на стремительный бег и как можно скорее заскочил за ближайший угол. Бомба довольно расхохотался. Он любил пугать чмырей и всегда с радостью делал это. Слово "буцефал" Бомбе очень нравилось, он полагал, что оно ругательное и означает тупого трусливого человека, типа как "чмо". А то что так звали коня Александра Македонского - сей факт Бомбе был неизвестен. Бомба и об великом полководце-то никогда ничего не слышал, не говоря уже про его лошадей. Он не знал множества лишних, ненужных вещей и этим очень гордился.
Денег у Бомбы не было, тачка его не ждала. Он соврал. Но это было в порядке вещей. Идти было некуда. Пока Бомба сидел в тюрьме, его родители-алкаши поменяли хорошую двухкомнатную квартиру в центре на халупу в коммуналке с доплатой. Деньги, конечно же, пропили, и теперь приходилось жить вчетвером в двенадцатиметровой комнате - мать, отец, Бомба и девятнадцатилетняя сестра Галка. Бомба жил с ними всего день, а они все ему уже до смерти надоели.
Бомба пошел поболтаться у ларьков, посмотреть, где чего есть. Пока он сидел на зоне, в городе, да и в стране все изменилось. Водки разной - хоть залейся, жрачка вся импортная. Изобилие. Внезапно Бомба вспомнил, что утром вытащил у сестры из сумки какую-то мелочь. Подсчитал, выходило как раз на поллитру без малого. Недостающие деньги он быстренько настрелял у проходивших мимо двух заморышей-очкариков по виду студентов. Те поспешили немедленно денег Бомбе добавить и, нервно хихикая, быстро засеменили от греха подальше. Лицо Бомбы не блистало ни интеллектом, ни добротой, тем более, что амбал недвусмысленно почесывал кулак. Вообще Бомба студентов не любил. Учатся чего то. А чего учится, когда и так все ясно?
Бомба положил деньги в карман, зашел в ларек и уставился на витрину. Без разницы, что брать - все равно налито из одной бочки. А с деньгами отобранными у очкариков получается, что хватает на хреновую водку и бутылку пива. "Ерша" Бомба любил с детства. Бывало, батя квасит на кухне один, а маленький Бомба придет с прогулки с мороза с мокрыми ногами - ботинки носил, пока совсем не развалятся - батя нальет ему пятьдесят грамм и чуть-чуть пива, чтобы не заболел.
Вот так и попивал Бомба "ерша" класса с шестого. Мать у Бомбы выпивала почище отца. Работала когда Бомба был маленьким и вплоть до его отсидки на заводе в столовой на раздаче - хорошо, хоть пожрать приносила. И к ней в столовку Бомба бегал на дню раза по три. Наестся от пуза и горя не знает, оттого такой здоровый и вырос. Но денег в доме никогда не было. А когда подрос Бомба - надо и в кафе сходить с герлой, и на тачке проехаться. Работать бы Бомба пошел барменом или швейцаром, да все сладкие места заняты "своими" - хрен пролезешь. Попробовал Бомба на "пятачке" тусоваться - валюту менять. Хотел в совершенстве науку кидания "лохов" изучить и на этом разбогатеть, благо примеров перед глазами было множество. Придет парень на "пятачок" в единственных джинсах, а через полгода уже на своей девятке с телками в "Метрополь" ездит.
И все бы хорошо, но был Бомба человек такой непроходимой тупости, что, пару раз сам "лоханувшись" и влетев на пол-Жигулей, понял, что лучше ему в бригаде прикрытия долг отработать. Там ему и больше нравилось. Не надо головой соображать. Сказали - наподдать тому-то - наподдал, сказали, напугать - напугал. У Бомбы это хорошо получалось. Там же, на пятачке, он и познакомился с Семеном. Тот был "кидала" высшего класса. Закрутит мозги, заморочит, "лох" рот откроет, у Семена пальцы, как паучки, крутятся - чик, чик, где была стошка, осталось семьдесят.
Бомба тоже хотел так научиться, но пальцы - колбаски пролетарские - ими хорошо железо гнуть, а вот крутить-вертеть не получается. А Семен всегда был весь на пальцах. С телками умел разговоры заводить. Любую умаслит, заговорит, уговорит с собой поехать. Бомба так не умел. Вот жили они тогда, бабок не считали, не то, что теперь. Вроде друзья были, а теперь Семен и говорить с Бомбой не хочет, ссучился. Но ничего, Бомба его еще навестит, когда "поднимется".
Там, в зоне, авторитет один обещал Бомбу на воле пристроить на "работку". Такие, как Бомба, всегда нужны. Всегда найдется кому бока необходимо намять. Но поработать Бомба всегда успеет, а пока нужно хорошенько отдохнуть. Бомба взял бутылочку "Столичной", пива и папирос. Не престижно, конечно, такому крутому парню, как Бомба, курить папиросы, но денег пока больше нет, да и привык к папиросам на зоне. Закуски брать не стал, но не потому, что не на что было, а просто у него был такой принцип. Пить, так пить, и не хрен жрачкой градусы убивать.
Бомба прошелся по улице, зашел в свой загаженный и обоссанный подъезд, переступил через кучу собачьего дерьма и вошел домой. Замок на обшарпанной двери висел на одном гвозде, но никто его чинить не собирался - не на что было, да и незачем - брать-то в квартире все равно нечего. Все, что можно вынести - давно уже вынесено и пропито.
Соседки - две старухи, ровесницы чуть ли не Льва Толстого - тихо помирали в своих комнатушках уже лет по двадцать, и все никак господь их не прибирал. А так бы было неплохо, если б они окочурились - шикарная трехкомнатная квартира с длиннющим коридором почти в центре досталась бы Бомбе и его семье.
Бомба подумывал о том, что неплохо бы старух тихонько придушить вечерком или отравить. Да пока не время. Нужно было Бомбе тихо и спокойно отсидеться на "дне" после зоны, шороха особого не наводить. А после пары месяцев Бомба найдет кого-нибудь из друзей по отсидке, и они за пару ящиков устроят "доброе" дело старому корешу. Замочат сначала одну, а потом и вторую. А трупы Бомба знает куда деть. В зоне чувак рассказывал, как убитых прячут ночью в свежевыкопанные могилы. Сам рассказчик до отсидки на этом самом промысле работал. Закопают мертвечинку убитую, а утром в ту же могилу сверху цивильный гроб ставят и закапывают. И всё шито крыто. Скоро, когда этот чувак откинется, тогда Бомба с ним и помуцефарит относительно старух.
Бомба, не снимая грязных с улицы ботинок, пошел пить на кухню, но там на беду тусовались обе старые вешалки - их соседки. Бомба их прозвал Карга и Ведьма, но кому какую кличку дать, еще не понял, потому что жил в квартире всего второй день. При появлении Бомбы старушки замолчали. Они что-то варили на плите. Жили в этой квартире давно, еще с мужьями и, кажется, даже между собой не ладили. А вот старость и немощь помирили их. Вместе варили какой-то вонючий супчик из отходов. Бомба даже поморщился от этого запаха. Так дерьмово даже от баланды на зоне не воняло.
Бомба взял из шкафчика рюмочку с маленьким синим цветком на боку, прикурил от плиты и сел за стол. Выпустил изо рта струю дыма и налил себе водки. Старушки демонстративно закашляли, и одна из них сказала, подбоченясь и пытаясь выпрямить горбатую спину:
- Вы бы не курили тут, пока мы на кухне. У Верочки, между прочим, астма.
Бомба знал, что они и раньше доставали батю и маманю, а особенно сестру Галку своими дерьмовыми придирками, поэтому ему доставляло удовольствие позлить этих старых горгон. Он демонстративно молчал и только еще больше дымил папиросой. Старушка и не думала замолкать.
- И снимайте ботинки в прихожей, - сказала она поучительно, - здесь вам не тюрьма в ботинках ходить. И ваши никогда кухню не моют, а я за вами протирать на намерена! В моем возрасте... И не курите!
- Ладно, не каркай, кикимора, - лениво сказал ей Бомба, развалившись своим шкафоподобным телом на стуле, - сдохнешь скорей. А будешь пасть открывать заставлю и у нас в комнате мыть.
Старухи скроили такие рожи, что Бомба чуть не умер со смеху. Он опрокинул в себя стакан с водкой, поморщился, занюхал рукавом и запил пивом. Старухи оправились от первого удара и снова пошли в атаку.
- Между прочим, это мой стаканчик, - сказала молчавшая до этого "посудина", судя по всему, Верочка, у которой астма, - и это наш шкафчик, и я попросила бы...
- Заткнись, дура старая, - прервал ее Бомба, - попросила бы... Иди возле церкви проси, а я сегодня не подаю. И не гавкай за стаканчик, а то я тебя в этом твоем шкафчике и похороню вместе со всеми твоими стаканчиками. Будет хорошо за стеклянными дверками смотреть, как тебя земелькой посыпают.
- Как вы смеете, - снова возмутилась вторая, - прекратите сейчас же! Или Вы думаете, мы на Вас управы не найдем?
- Ой-ой-ой, боюсь, - развеселился Бомба, - сходи, рогоносца своего на кладбище откопай, может, он приканает и за тебя впряжется!
- Замолчите сейчас же! - завопила старушка. - И не смейте оскорблять память моего покойного мужа!
- Ишь ты, - ухмыльнулся Бомба, - сразу прочухала, старая, кого я рогоносцем обозвал. Небось любила в молодости манду почесать налево? Признайся, любила?
Старушка ахнула и схватилась за сердце.
- За нас есть кому заступиться! - гордо произнесла Верочка, стараясь гордо выпрямить горбатую спину. - И зря вы так думаете, что...
- Что ты тут изгибаешься? - издевательским тоном спросил ее Бомба. Переломишься сейчас напополам, карга старая и кони двинешь всем на радость!
Старушки ахнули, и та, которая была не Верочка, вскрикнула:
- Я сейчас участкового милиционера позову! Павла Тимофеевича! Поедете снова туда, откуда приехали!
Тут Бомба действительно рассвирепел. Он не хотел опять туда, откуда приехал. Там Бомбе не нравилось. Хотя за семь лет он почти уже привык к зоне, к ее порядкам, но возвращаться совершенно не хотелось. И теперь эта карга, которая еле дышит, его пугает тюрьмой.
- Ах ты, падла, - пригнувшись над столом, прошипел Бомба, - да я тебя сейчас...
Чего "сейчас" он сделает, Бомба придумать не мог и только свирепо вращал глазами. И неожиданно ему на глаза попался старушкин рыжий кот, мирно дремавший на подоконнике у стола.
- Задушу! - нашелся Бомба, для пущей убедительности схватил жирного кастрата за загривок и сдавил что было силы. У кота вывалился язык, он даже не нашел в себе сил, чтобы сопротивляться. Старухи хором запищали, закудахтали, боясь приблизиться к свирепому уголовнику, но отважная Верочка даже замахнулась на Бомбу издалека клюкой.
- Отпустите Барсика немедленно, - закричала она, - живодер! Боже мой, как таких земля носит?
- Вон отсюда! - гаркнул Бомба и швырнул ее под ноги полузадушенного кота. Тот треснулся головой об пол и, проскальзывая когтями по линолеуму, бросился наутек, на ходу сшибая все, что попадалось по пути. Старушки поспешили за ним, причитая и ругаясь.
- И дерьмо свое вонючее уберите с плиты, - крикнул им вслед Бомба, - а то счас сяду и посру туда! Будет вам колбаска в супе!
Бомбе так понравилась его острота, что он громко захохотал на всю квартиру, так что даже идущие по улице люди оглянулись на окно. Верочка вернулась, громко шаркая рваными тапками, схватила прихватками суп с плиты и поспешила вон из кухни.
Бомба налил себе еще стопарик и выпил за победу. После ухода старух ему стало скучно сидеть на кухне одному. Но тут в дверях появилась сестра Галка. Всю ночь она шлялась где-то, а теперь отсыпалась. К Галке Бомба братских чувств не испытывал. Когда его посадили, сестре было всего лет семь, но поскольку он тогда дома почти не жил, то сестру и не помнил и не общался с ней. Еще эта сучка малолетняя обидела его тем, что ни разу за всю отсидку его ни строчки в зону не черканула, падла.
Сейчас Галка стояла в дверях сонная, в одной белой футболке и маленьких трусиках. Она так и бухнулась спать, не смывая косметики, и Бомба увидел, что сестра у него очень даже ничего телка выросла. А поскольку настоящей женщины у Бомбы не было уже семь лет, то можно представить, как скрутило нахлынувшее чувство исстрадавшуюся душу несчастного Бомбы. Конечно, Бомба удовлетворял иногда свою страсть вручную, но это было совсем не то.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26