В этой стране, никогда не знаешь, чего ждать от завтрашнего дня. Вчера коммунисты, сегодня демократы, а завтра придут к власти какие-нибудь ультра сине-желто-зеленые, и прощай привилегии, нажитые непосильным трудом на благо народа. Хорошо, если Герцеговина Ивановна в свой пансионат возьмет, а то ведь могут и в другой "пансионат" насильно разместить. А там уже не забалуешь.
Герцеговина Ивановна, ожидая гостя, приняла душ и намазала пышное тело душистым маслом. Она не боялась незнакомца, потому что на коврике возле двери мирно посапывала молодая стройная догиня Лайма, которая вполне могла защитить Герцеговину Ивановну от распоясавшегося хулигана или насильника. Специально для этого собака и была заведена.
Конечно, если быть предельно точным, то никаких поползновений на насилие хозяйке от мужчин испытывать не приходилось. Если кто-то кого-то и насиловал, то только сама Герцеговина Ивановна. Одно время у нее бывал дома молодой студент из мединститута, который проходил практику под началом Герцеговины Ивановны, и ушел с оценкой за "практику" "удовлетворительно", так и не дотянувший до "хорошо" по причине комплексов на почве недавнего брака и супружеской верности.
Потом у Герцеговины Ивановны целый месяц находился в фаворитах молодой веселый монтировщик из театра кукол. Он за месяц сожрал в доме почти все запасы продуктов на "черный" день, и к тому же каждый вечер вынуждал хозяйку дома покупать ему непременно бутылку водки "для смелости".
Его борьба с робостью каждый день заканчивалась одинаково - он выпивал всю водку и мирно засыпал под боком у Герцеговины Ивановны, так и не свершив ни разу того, ради чего его почти целый месяц кормили и поили. Когда Герцеговине Ивановне надоел такой расклад, она напрямую спросила монтировщика о том, будет ли он ей овладевать или нет? Подонок лишь рассмеялся ей в лицо и повертел пальцем у виска, за что и был с позором изгнан из ее гостеприимного дома.
После нескольких месяцев бесполезных надежд и ожиданий однажды случайно свершилось то, о чем Герцеговина Ивановна так долго мечтала бессонными ночами. Произошло это так. Как-то к ней на огонёк заглянул навестить безутешную вдову приятель покойного мужа, бывший в сильном подпитии.
Естественно, они помянули покойного, приятель мужа выпил в одиночку почти полбутылки водки и стал приставать к вдове с недвусмысленными предложениями. Если сказать точнее, то он так прямо так и сказал: "Давай, мол, сольемся в экстазе". На такое предложение Герцеговина Ивановна не смогла ответить отказом. Но экстаза не получилось, потому что пьяный приятель сначала никак не мог начать, а когда смог, то тут же и кончил. Сконфузившись, он ушел и больше никогда не появился в её жизни. А Герцеговина Ивановна осталась неудовлетворенной.
Одиночество очень сильно мучило её. Тоска по родной душе переходила иногда в манию. Поэтому хозяйка очень нежно любила единственную родную для неё на сегодняшний день душу - свою собаку Лайму. Но где-то в глубине души иногда до чрезвычайности сожалела о том, что у нее собака-девочка, а не мальчик-дог. А родилось у нее это странное сожаление после того, как Герцеговина Ивановна увидела в одном иностранном журнале интересную фотографию, где черный породистый дог проделывал весьма пикантные штучки со своей милой хозяйкой. Это было настолько занимательно, что Герцеговина Ивановна попыталась проделать тоже самое со своей собакой, но вскоре поняла, что у ее любимицы не хватает очень важного предмета, без которого такие эксперименты невозможны.
Вот почему так страстно Герцеговина Ивановна ждала к себе в гости молодого человека, назвавшегося Семеном. Он был такой милый, сильный, с грустными глазами. Наверное, очень добрый, раз так отчаянно носится с этой посылочкой для незнакомого человека. Возможно, у него есть девушка, молодая, симпатичная, стройненькая. Но разве ему трудно один раз, ну, максимум два, приласкать безутешную вдову? Совершенно нет, а уж она сможет его как следует отблагодарить.
В двадцать ноль-ноль сердце Герцеговины Ивановны сладострастно заныло. В квартире вкусно пахло цыпленком-гриль, и догиня Лайма жадно тянула воздух мокрым черным носом. Герцеговина Ивановна сидела на диване в шелковом разноцветном халате и нервно переключала каналы телевизора. Неужели он не придет? Обманет. А она купила это дорогое вино, приготовила курицу... Еще, как назло, по телевизору нет ничего интересного - какие-то глупые дешевые мексиканские фильмы и нудные передачи. Может быть, послушать радио? Нет, лучше телевизор.
Лайма подошла и легла в ногах. Уже десять минут девятого. Ну, конечно, все опаздывают, никто и никогда не приходит вовремя. Пятнадцать минут прошло после двадцати ноль-ноль. И раздался звонок. Герцеговина Ивановна вскочила с дивана так, как будто ее подбросили пружины дивана. Лайма оглушительно залаяла и побежала к двери. Герцеговина Ивановна внимательно посмотрела на себя в зеркало, поправила прическу и не спеша направилась к двери.
- Тихо, Лайма, - сказала она собаке и спросила сквозь дверь, - кто там?
- Это я, Семен, - ответил из-за двери голос, от которого у Герцеговины Ивановны приятно заныло под сердцем. - Я насчет адреса Голубеева, как договаривались.
- Я помню, помню, Семен, - ответила Герцеговина Ивановна, отпирая засовы. - Проходите.
Семен прошел в коридор, с опаской глядя на оскаленные клыки Лаймы. Она тихо рычала.
- Свои, Лайма, свои, - успокоила собаку и Семена Герцеговина Ивановна и, отступив назад, сказала, - проходите, Семен. Дома у меня не оказалось нужного вам адреса, но если у вас есть время подождать... Мне должны перезвонить из адресного стола буквально через полчаса. Там работает моя подруга, она обещала помочь в поиске адреса.
- Хорошо, я подожду, - согласился Семен и стал снимать ботинки.
Лайма успокоилась и, внимательно обнюхав гостя, отошла в сторонку и легла на ковер, не спуская глаз с незнакомца и внимательно глядя на него, видимо, не приобретя еще должного доверия к явившемуся к ним в дом в первый раз неведомому собаке человеку. Семен прошел в комнату и присел на диван. Комнаты в квартире у Герцеговины Ивановны смотрелись не дешевле, чем ее кабинет в Доме Престарелых.
- Может быть, разделите со мной скромный ужин социального работника? улыбнувшись, спросила Герцеговина Ивановна.
- Не откажусь, - ответил Семен. Он знал, что нравится женщинам, и иногда этим пользовался. Тем более, что в квартире так вкусно пахло жареной курицей. Зачем было отказываться?
- Тогда, пожалуйста, подвиньте столик поближе к дивану, - попросила Герцеговина Ивановна и скрылась в кухне.
Семен подвинул столик и сел на диван, глотая слюну в предвкушении вкусного ужина. Герцеговина Ивановна появилась из кухни с подносом, на котором стояла бутылка хорошего вина, два бокала и блюдо с фруктами.
- Курица еще сыровата, - соврала Герцеговина Ивановна, - давайте пока выпьем моего любимого вина и закусим фруктами.
"Прямо-таки эротический ужин", - подумал Семен, но вслух ничего не сказал, только согласно кивнул головой. Герцеговина Ивановна села на диван рядом с Семеном, даже чуть-чуть касаясь его пухлой коленкой. Она подумала, что если Семен за рулем и не отказывается выпить, значит... От таких мыслей у хозяйки квартиры закружилась голова. Она ведь не знала, что Семен без автомобиля.
- У меня ведь дата сегодня, Семен, - скорбно сказала Герцеговина Ивановна, - печальная...
Семен не сразу понял, что все это спектакль, и затеян он для того, чтобы придать невинный вид всем этим эротическим играм. Он внимательно посмотрел в лицо Герцеговине Ивановне взглядом, полным сочувствия и внимания.
- Год назад у меня погиб муж, - сказала Герцеговина Ивановна, и глаза ее наполнились неподдельными слезами.
- Может быть, я не вовремя? - участливо спросил Семен безутешную вдову.
- Нет, что вы, что вы, Семен, - потупив взор, сказала Герцеговина Ивановна, - просто мне трудно в такой час быть одной. Давайте помянем моего мужа. Хотя вы и не знали его, но он был очень хороший человек. Я потом покажу Вам его фотографию.
Семен не очень хотел смотреть фотографию покойного мужа, но что бы не обидеть хозяйку сделал на своем лице выражение крайней заинтересованности и кивнул:
- Конечно, конечно.
- Выпьем, - бодро сказала Герцеговина Ивановна и опрокинула в себя бокал. Семен тоже выпил до дна.
Герцеговина Ивановна вела беспроигрышную игру. Конечно, она соврала, что именно сегодня день гибели ее мужа. Но это было не важно. Еще тогда, на поминках, в истории с Арчибальдом она поняла, что горе сближает гораздо больше, чем счастье. Скажи она Семену, например, что у нее сегодня день рождения или именины, ничего бы не вышло. Ну, подумаешь, день рождения тебе и так хорошо и весело.
К тому же день рождения как бы намекает собой о возрасте, теме, ненавистной для Герцеговины Ивановны, а вот День смерти мужа - это уже Дата. В такой день нельзя покидать женщину, оставлять ее одну и отказывать ей в пустяках. Герцеговина Ивановна может, ломая руки, тихо молить уходящего Семена: "Ну, куда Вы уходите, в такую ночь, когда мне так одиноко и больно. Утешайте меня, обнимайте меня, целуйте, меня, возьмите меня!" и он, как честный и добрый человек, не сможет ей отказать.
Герцеговина Ивановна закусила вино яблочком и спросила:
- А где Вы работаете, если не секрет?
- Не секрет, - ответил он. - Я мерчантдайзер, работаю в фирме, которая занимается консалтингом, франчайзингом и маркетингом. Мой шеф настоящий американец и очень богатый человек.
Совершенно необязательно было говорить правду о том, где он на самом деле работает и кем. Поэтому он решил отделаться шуткой и выдал этот салат из новоиспеченных для русского языка слов, смысла которых наполовину не знал и сам. Но хозяйка на шутку купилась, потому что значения этих слов не знала.
- О, как это, наверное, интересно, - ничего не поняв, сказала Герцеговина Ивановна. - А кто Ваш шеф, может быть, я его знаю, как его зовут?
- Его зовут мистер Доу Джонс, - продолжал дурачится Семен.
- Да, - задумалась Герцеговина Ивановна, - я что-то про него слышала, но что именно, не помню...
- Это не важно, - ответил Семен, улыбаясь. - Не все же должны знать мистера Доу Джонса, ведь правда?
- Да, да, - согласилась Герцеговина Ивановна, - пойду принесу курицу, а Вы, Семен, пожалуйста, налейте нам еще по бокалу вина.
Герцеговина Ивановна удалилась, сильно покачивая бедрами, Семен налил в бокалы вина. Полчаса прошло, а никто не звонит. Может быть, эта Герцеговина Ивановна просто водит его за нос, хочет, чтобы Семен побыл с ней, а адреса у нее никакого нет.
Герцеговина Ивановна вернулась из кухни с двумя красивыми тарелками, на одной лежал здоровенный кусок, почти половина, курицы с жареной картошкой, а на другой маленький кусочек грудки и немножечко отварного картофеля.
- К сожалению, не могу позволить себе много есть на ночь, - сказала Герцеговина Ивановна, - диета, понимаете ли, да и тренер не позволяет.
- Занимаетесь спортом? - удивился Семен.
- А как же, - с гордостью произнесла Герцеговина Ивановна, - шейпингом.
- Здорово, - сказал Семен, и Герцеговина Ивановна смутилась.
Семен решил отложить решение вопроса с адресом на окончание трапезы и принялся за курицу с картошкой, перед которой они выпили еще по бокалу вина. Честно говоря, Семену некуда было идти в сегодняшнюю ночь, и он с радостью бы остался в этой теплой уютной квартире, но перспектива близости с вдовушкой как-то смущала его, и Семен даже слегка покраснел. Потом он подумал, что, может быть, он сам себя накручивает, и никто в этом доме не собирается насильно принуждать его к беспорядочным связям. Его просто выгонят через полчаса за дверь, и все.
Семен доел курицу, вытер салфеткой рот и спросил:
- Герцеговина Ивановна, а как же насчет адреса? Все-таки уже полчаса прошло?
- Ах, да, - засмеялась Герцеговина Ивановна, показав ряд хороших вставных зубов. - Я совсем позабыла. Вы такой приятный молодой человек, что я запамятовала, зачем Вы и пришли.
Семен улыбнулся в ответ и подумал, что хозяйка очаровательная женщина. Была бы она хоть чуть-чуть помоложе. А впрочем... Герцеговина Ивановна сказала:
- Посидите пока здесь, посмотрите телевизор, а я пойду пока позвоню из соседней комнаты.
Семен согласно кивнул и уткнулся в ящик, а хозяйка пошла звонить. Лайма с двойной бдительностью взглянула на Семена. Ее давно привлекали куриные косточки, лежащие на тарелке, но хорошее воспитание не позволяло ей даже намекнуть незнакомцу об этом.
Герцеговине Ивановне не нужно было никуда звонить - адрес давно лежал у нее на столе в спальне, но она сделала вид, что звонит:
- Вера Петровна? - громко говорила она в трубку, откликающуюся длинным зуммером. - Как насчет адресочка, который я у Вас запрашивала? Нашли? Превосходно, диктуйте.
Через пять минут Герцеговина Ивановна появилась в комнате, сияющая, с адресом в руке и протянула бумажку Семену. Семен с жадностью схватил маленький листок и вчитался в ровные буквы начальственного почерка Герцеговины Ивановны. "Кобрино, - прочитал он, - бывали мы там с шефом летом, это недалеко за городом". На машине минут тридцать хорошей езды, но машины нет.
На электричке сейчас ехать бессмысленно. Пока пойдет поезд, пока он доедет, наступит ночь. В темноте он ничего не найдет, только засветится и спугнет подонка-маньяка. Ехать нужно рано утром на первой электричке. На крайняк, если Герцеговина Ивановна его погонит, можно перекантоваться и на чердаке. Вот дожился! На чердаке с голубями и бомжами придется спать. Такая перспектива Семена не радовала. Но выход неожиданно подсказала сама Герцеговина Ивановна, когда Семен встал с дивана, как бы намереваясь уйти.
- Семен, посидите со мной еще, - сказала она. - Я понимаю, Вас, наверное, ждет дома жена. Но уделите мне, пожалуйста, немного времени. Поверьте, мне так одиноко...
Семен даже смутился от таких слов.
- Конечно, конечно, - сказал он, - я посижу с Вами. Тем более, что у меня нет жены и живу я в своей квартире один, как и Вы, только без собаки и попугая.
Лицо Герцеговины Ивановны просветлело. И надо отдать ей должное - в мужчинах Герцеговину Ивановну интересовал не только секс, как могло бы показаться. Ей хотелось духовного, прежде всего, духовного общения. Ради чего, Вы думаете, она терпела целый месяц импотента и алкоголика-монтировщика из кукольного театра? А потому, что это был человек искусства, близкий к театру, живописи и музыке. Он ранее даже поступал несколько раз в театральный институт, на актерское отделение. Но его не брали. Не из-за отсутствия таланта, нет, он был очень талантлив. Просто, как он говорил, в институте творилось засилье жидов и педерастов, которые тащили своих бездарных детей, а он был простой парень от сохи, и поэтому в искусство его не впустили. Только в качестве монтировщика, так сказать на низшую ступень в табеле о рангах.
И от этого он и выпивал. Герцеговину Ивановну несколько поражала нелогичность его высказываний относительно бездарных детей, которых тащили за уши в институт жиды и педерасты. Ну понятно, у жидов, как и у всех нормальных людей, могут быть дети, но как же насчет педерастов? Какие, собственно говоря, дети у педерастов, да и откуда?
Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что примитивный коитус, без духовного родства, вызывал у Герцеговины Ивановны только отвращение. Впрочем, как и у всех нормальных женщин. Ей хотелось нежности и понимания, а приходилось пользоваться только суррогатом этого, самой придумывать себе страсть и любовь. Оттого Герцеговина Ивановна так любила женские романы и читала их запоем.
Семен был такой мужчина, что просто за версту в нем чувствовался настоящий мужчина. Нет, не то чтобы от него пахло как-то не так, или вид у него был такой. Обычный мужик, даже небритый. Но от него исходила во все стороны волна незаметных флюидов, которые способна почувствовать только опытная женщина. И эту волну специально не сделаешь - она либо есть, либо нет.
Так с виду неказистые мужчины овладевают женщинами с быстротой молнии, а женщины шепчут о них друг другу: "О, он такой лысенький, это так эротично!", или "Его отвислый животик сводит меня с ума!". И речь здесь идет вовсе не о толщине бумажника, потому известно, что ничто так не украшает мужчину, как пухлый бумажник из крокодиловой кожи. Нет, мы говорим о простых взаимоотношениях, например, в коллективе сотрудников, когда женщины говорят про одного, например: "Со своими бицепсами и трицепсами он похож на отвратительный жирный кусок мяса", а про другого: "Он такой маленький и худенький, что я бы его откормила и обогрела в постельке". Этим качеством своего тела - посылать флюиды - и пользуются многие брачные аферисты. Но Семен не был брачным аферистом, да и наше повествование совсем о другом. Просто от него исходили именно такие флюиды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26
Герцеговина Ивановна, ожидая гостя, приняла душ и намазала пышное тело душистым маслом. Она не боялась незнакомца, потому что на коврике возле двери мирно посапывала молодая стройная догиня Лайма, которая вполне могла защитить Герцеговину Ивановну от распоясавшегося хулигана или насильника. Специально для этого собака и была заведена.
Конечно, если быть предельно точным, то никаких поползновений на насилие хозяйке от мужчин испытывать не приходилось. Если кто-то кого-то и насиловал, то только сама Герцеговина Ивановна. Одно время у нее бывал дома молодой студент из мединститута, который проходил практику под началом Герцеговины Ивановны, и ушел с оценкой за "практику" "удовлетворительно", так и не дотянувший до "хорошо" по причине комплексов на почве недавнего брака и супружеской верности.
Потом у Герцеговины Ивановны целый месяц находился в фаворитах молодой веселый монтировщик из театра кукол. Он за месяц сожрал в доме почти все запасы продуктов на "черный" день, и к тому же каждый вечер вынуждал хозяйку дома покупать ему непременно бутылку водки "для смелости".
Его борьба с робостью каждый день заканчивалась одинаково - он выпивал всю водку и мирно засыпал под боком у Герцеговины Ивановны, так и не свершив ни разу того, ради чего его почти целый месяц кормили и поили. Когда Герцеговине Ивановне надоел такой расклад, она напрямую спросила монтировщика о том, будет ли он ей овладевать или нет? Подонок лишь рассмеялся ей в лицо и повертел пальцем у виска, за что и был с позором изгнан из ее гостеприимного дома.
После нескольких месяцев бесполезных надежд и ожиданий однажды случайно свершилось то, о чем Герцеговина Ивановна так долго мечтала бессонными ночами. Произошло это так. Как-то к ней на огонёк заглянул навестить безутешную вдову приятель покойного мужа, бывший в сильном подпитии.
Естественно, они помянули покойного, приятель мужа выпил в одиночку почти полбутылки водки и стал приставать к вдове с недвусмысленными предложениями. Если сказать точнее, то он так прямо так и сказал: "Давай, мол, сольемся в экстазе". На такое предложение Герцеговина Ивановна не смогла ответить отказом. Но экстаза не получилось, потому что пьяный приятель сначала никак не мог начать, а когда смог, то тут же и кончил. Сконфузившись, он ушел и больше никогда не появился в её жизни. А Герцеговина Ивановна осталась неудовлетворенной.
Одиночество очень сильно мучило её. Тоска по родной душе переходила иногда в манию. Поэтому хозяйка очень нежно любила единственную родную для неё на сегодняшний день душу - свою собаку Лайму. Но где-то в глубине души иногда до чрезвычайности сожалела о том, что у нее собака-девочка, а не мальчик-дог. А родилось у нее это странное сожаление после того, как Герцеговина Ивановна увидела в одном иностранном журнале интересную фотографию, где черный породистый дог проделывал весьма пикантные штучки со своей милой хозяйкой. Это было настолько занимательно, что Герцеговина Ивановна попыталась проделать тоже самое со своей собакой, но вскоре поняла, что у ее любимицы не хватает очень важного предмета, без которого такие эксперименты невозможны.
Вот почему так страстно Герцеговина Ивановна ждала к себе в гости молодого человека, назвавшегося Семеном. Он был такой милый, сильный, с грустными глазами. Наверное, очень добрый, раз так отчаянно носится с этой посылочкой для незнакомого человека. Возможно, у него есть девушка, молодая, симпатичная, стройненькая. Но разве ему трудно один раз, ну, максимум два, приласкать безутешную вдову? Совершенно нет, а уж она сможет его как следует отблагодарить.
В двадцать ноль-ноль сердце Герцеговины Ивановны сладострастно заныло. В квартире вкусно пахло цыпленком-гриль, и догиня Лайма жадно тянула воздух мокрым черным носом. Герцеговина Ивановна сидела на диване в шелковом разноцветном халате и нервно переключала каналы телевизора. Неужели он не придет? Обманет. А она купила это дорогое вино, приготовила курицу... Еще, как назло, по телевизору нет ничего интересного - какие-то глупые дешевые мексиканские фильмы и нудные передачи. Может быть, послушать радио? Нет, лучше телевизор.
Лайма подошла и легла в ногах. Уже десять минут девятого. Ну, конечно, все опаздывают, никто и никогда не приходит вовремя. Пятнадцать минут прошло после двадцати ноль-ноль. И раздался звонок. Герцеговина Ивановна вскочила с дивана так, как будто ее подбросили пружины дивана. Лайма оглушительно залаяла и побежала к двери. Герцеговина Ивановна внимательно посмотрела на себя в зеркало, поправила прическу и не спеша направилась к двери.
- Тихо, Лайма, - сказала она собаке и спросила сквозь дверь, - кто там?
- Это я, Семен, - ответил из-за двери голос, от которого у Герцеговины Ивановны приятно заныло под сердцем. - Я насчет адреса Голубеева, как договаривались.
- Я помню, помню, Семен, - ответила Герцеговина Ивановна, отпирая засовы. - Проходите.
Семен прошел в коридор, с опаской глядя на оскаленные клыки Лаймы. Она тихо рычала.
- Свои, Лайма, свои, - успокоила собаку и Семена Герцеговина Ивановна и, отступив назад, сказала, - проходите, Семен. Дома у меня не оказалось нужного вам адреса, но если у вас есть время подождать... Мне должны перезвонить из адресного стола буквально через полчаса. Там работает моя подруга, она обещала помочь в поиске адреса.
- Хорошо, я подожду, - согласился Семен и стал снимать ботинки.
Лайма успокоилась и, внимательно обнюхав гостя, отошла в сторонку и легла на ковер, не спуская глаз с незнакомца и внимательно глядя на него, видимо, не приобретя еще должного доверия к явившемуся к ним в дом в первый раз неведомому собаке человеку. Семен прошел в комнату и присел на диван. Комнаты в квартире у Герцеговины Ивановны смотрелись не дешевле, чем ее кабинет в Доме Престарелых.
- Может быть, разделите со мной скромный ужин социального работника? улыбнувшись, спросила Герцеговина Ивановна.
- Не откажусь, - ответил Семен. Он знал, что нравится женщинам, и иногда этим пользовался. Тем более, что в квартире так вкусно пахло жареной курицей. Зачем было отказываться?
- Тогда, пожалуйста, подвиньте столик поближе к дивану, - попросила Герцеговина Ивановна и скрылась в кухне.
Семен подвинул столик и сел на диван, глотая слюну в предвкушении вкусного ужина. Герцеговина Ивановна появилась из кухни с подносом, на котором стояла бутылка хорошего вина, два бокала и блюдо с фруктами.
- Курица еще сыровата, - соврала Герцеговина Ивановна, - давайте пока выпьем моего любимого вина и закусим фруктами.
"Прямо-таки эротический ужин", - подумал Семен, но вслух ничего не сказал, только согласно кивнул головой. Герцеговина Ивановна села на диван рядом с Семеном, даже чуть-чуть касаясь его пухлой коленкой. Она подумала, что если Семен за рулем и не отказывается выпить, значит... От таких мыслей у хозяйки квартиры закружилась голова. Она ведь не знала, что Семен без автомобиля.
- У меня ведь дата сегодня, Семен, - скорбно сказала Герцеговина Ивановна, - печальная...
Семен не сразу понял, что все это спектакль, и затеян он для того, чтобы придать невинный вид всем этим эротическим играм. Он внимательно посмотрел в лицо Герцеговине Ивановне взглядом, полным сочувствия и внимания.
- Год назад у меня погиб муж, - сказала Герцеговина Ивановна, и глаза ее наполнились неподдельными слезами.
- Может быть, я не вовремя? - участливо спросил Семен безутешную вдову.
- Нет, что вы, что вы, Семен, - потупив взор, сказала Герцеговина Ивановна, - просто мне трудно в такой час быть одной. Давайте помянем моего мужа. Хотя вы и не знали его, но он был очень хороший человек. Я потом покажу Вам его фотографию.
Семен не очень хотел смотреть фотографию покойного мужа, но что бы не обидеть хозяйку сделал на своем лице выражение крайней заинтересованности и кивнул:
- Конечно, конечно.
- Выпьем, - бодро сказала Герцеговина Ивановна и опрокинула в себя бокал. Семен тоже выпил до дна.
Герцеговина Ивановна вела беспроигрышную игру. Конечно, она соврала, что именно сегодня день гибели ее мужа. Но это было не важно. Еще тогда, на поминках, в истории с Арчибальдом она поняла, что горе сближает гораздо больше, чем счастье. Скажи она Семену, например, что у нее сегодня день рождения или именины, ничего бы не вышло. Ну, подумаешь, день рождения тебе и так хорошо и весело.
К тому же день рождения как бы намекает собой о возрасте, теме, ненавистной для Герцеговины Ивановны, а вот День смерти мужа - это уже Дата. В такой день нельзя покидать женщину, оставлять ее одну и отказывать ей в пустяках. Герцеговина Ивановна может, ломая руки, тихо молить уходящего Семена: "Ну, куда Вы уходите, в такую ночь, когда мне так одиноко и больно. Утешайте меня, обнимайте меня, целуйте, меня, возьмите меня!" и он, как честный и добрый человек, не сможет ей отказать.
Герцеговина Ивановна закусила вино яблочком и спросила:
- А где Вы работаете, если не секрет?
- Не секрет, - ответил он. - Я мерчантдайзер, работаю в фирме, которая занимается консалтингом, франчайзингом и маркетингом. Мой шеф настоящий американец и очень богатый человек.
Совершенно необязательно было говорить правду о том, где он на самом деле работает и кем. Поэтому он решил отделаться шуткой и выдал этот салат из новоиспеченных для русского языка слов, смысла которых наполовину не знал и сам. Но хозяйка на шутку купилась, потому что значения этих слов не знала.
- О, как это, наверное, интересно, - ничего не поняв, сказала Герцеговина Ивановна. - А кто Ваш шеф, может быть, я его знаю, как его зовут?
- Его зовут мистер Доу Джонс, - продолжал дурачится Семен.
- Да, - задумалась Герцеговина Ивановна, - я что-то про него слышала, но что именно, не помню...
- Это не важно, - ответил Семен, улыбаясь. - Не все же должны знать мистера Доу Джонса, ведь правда?
- Да, да, - согласилась Герцеговина Ивановна, - пойду принесу курицу, а Вы, Семен, пожалуйста, налейте нам еще по бокалу вина.
Герцеговина Ивановна удалилась, сильно покачивая бедрами, Семен налил в бокалы вина. Полчаса прошло, а никто не звонит. Может быть, эта Герцеговина Ивановна просто водит его за нос, хочет, чтобы Семен побыл с ней, а адреса у нее никакого нет.
Герцеговина Ивановна вернулась из кухни с двумя красивыми тарелками, на одной лежал здоровенный кусок, почти половина, курицы с жареной картошкой, а на другой маленький кусочек грудки и немножечко отварного картофеля.
- К сожалению, не могу позволить себе много есть на ночь, - сказала Герцеговина Ивановна, - диета, понимаете ли, да и тренер не позволяет.
- Занимаетесь спортом? - удивился Семен.
- А как же, - с гордостью произнесла Герцеговина Ивановна, - шейпингом.
- Здорово, - сказал Семен, и Герцеговина Ивановна смутилась.
Семен решил отложить решение вопроса с адресом на окончание трапезы и принялся за курицу с картошкой, перед которой они выпили еще по бокалу вина. Честно говоря, Семену некуда было идти в сегодняшнюю ночь, и он с радостью бы остался в этой теплой уютной квартире, но перспектива близости с вдовушкой как-то смущала его, и Семен даже слегка покраснел. Потом он подумал, что, может быть, он сам себя накручивает, и никто в этом доме не собирается насильно принуждать его к беспорядочным связям. Его просто выгонят через полчаса за дверь, и все.
Семен доел курицу, вытер салфеткой рот и спросил:
- Герцеговина Ивановна, а как же насчет адреса? Все-таки уже полчаса прошло?
- Ах, да, - засмеялась Герцеговина Ивановна, показав ряд хороших вставных зубов. - Я совсем позабыла. Вы такой приятный молодой человек, что я запамятовала, зачем Вы и пришли.
Семен улыбнулся в ответ и подумал, что хозяйка очаровательная женщина. Была бы она хоть чуть-чуть помоложе. А впрочем... Герцеговина Ивановна сказала:
- Посидите пока здесь, посмотрите телевизор, а я пойду пока позвоню из соседней комнаты.
Семен согласно кивнул и уткнулся в ящик, а хозяйка пошла звонить. Лайма с двойной бдительностью взглянула на Семена. Ее давно привлекали куриные косточки, лежащие на тарелке, но хорошее воспитание не позволяло ей даже намекнуть незнакомцу об этом.
Герцеговине Ивановне не нужно было никуда звонить - адрес давно лежал у нее на столе в спальне, но она сделала вид, что звонит:
- Вера Петровна? - громко говорила она в трубку, откликающуюся длинным зуммером. - Как насчет адресочка, который я у Вас запрашивала? Нашли? Превосходно, диктуйте.
Через пять минут Герцеговина Ивановна появилась в комнате, сияющая, с адресом в руке и протянула бумажку Семену. Семен с жадностью схватил маленький листок и вчитался в ровные буквы начальственного почерка Герцеговины Ивановны. "Кобрино, - прочитал он, - бывали мы там с шефом летом, это недалеко за городом". На машине минут тридцать хорошей езды, но машины нет.
На электричке сейчас ехать бессмысленно. Пока пойдет поезд, пока он доедет, наступит ночь. В темноте он ничего не найдет, только засветится и спугнет подонка-маньяка. Ехать нужно рано утром на первой электричке. На крайняк, если Герцеговина Ивановна его погонит, можно перекантоваться и на чердаке. Вот дожился! На чердаке с голубями и бомжами придется спать. Такая перспектива Семена не радовала. Но выход неожиданно подсказала сама Герцеговина Ивановна, когда Семен встал с дивана, как бы намереваясь уйти.
- Семен, посидите со мной еще, - сказала она. - Я понимаю, Вас, наверное, ждет дома жена. Но уделите мне, пожалуйста, немного времени. Поверьте, мне так одиноко...
Семен даже смутился от таких слов.
- Конечно, конечно, - сказал он, - я посижу с Вами. Тем более, что у меня нет жены и живу я в своей квартире один, как и Вы, только без собаки и попугая.
Лицо Герцеговины Ивановны просветлело. И надо отдать ей должное - в мужчинах Герцеговину Ивановну интересовал не только секс, как могло бы показаться. Ей хотелось духовного, прежде всего, духовного общения. Ради чего, Вы думаете, она терпела целый месяц импотента и алкоголика-монтировщика из кукольного театра? А потому, что это был человек искусства, близкий к театру, живописи и музыке. Он ранее даже поступал несколько раз в театральный институт, на актерское отделение. Но его не брали. Не из-за отсутствия таланта, нет, он был очень талантлив. Просто, как он говорил, в институте творилось засилье жидов и педерастов, которые тащили своих бездарных детей, а он был простой парень от сохи, и поэтому в искусство его не впустили. Только в качестве монтировщика, так сказать на низшую ступень в табеле о рангах.
И от этого он и выпивал. Герцеговину Ивановну несколько поражала нелогичность его высказываний относительно бездарных детей, которых тащили за уши в институт жиды и педерасты. Ну понятно, у жидов, как и у всех нормальных людей, могут быть дети, но как же насчет педерастов? Какие, собственно говоря, дети у педерастов, да и откуда?
Хотелось бы еще раз подчеркнуть, что примитивный коитус, без духовного родства, вызывал у Герцеговины Ивановны только отвращение. Впрочем, как и у всех нормальных женщин. Ей хотелось нежности и понимания, а приходилось пользоваться только суррогатом этого, самой придумывать себе страсть и любовь. Оттого Герцеговина Ивановна так любила женские романы и читала их запоем.
Семен был такой мужчина, что просто за версту в нем чувствовался настоящий мужчина. Нет, не то чтобы от него пахло как-то не так, или вид у него был такой. Обычный мужик, даже небритый. Но от него исходила во все стороны волна незаметных флюидов, которые способна почувствовать только опытная женщина. И эту волну специально не сделаешь - она либо есть, либо нет.
Так с виду неказистые мужчины овладевают женщинами с быстротой молнии, а женщины шепчут о них друг другу: "О, он такой лысенький, это так эротично!", или "Его отвислый животик сводит меня с ума!". И речь здесь идет вовсе не о толщине бумажника, потому известно, что ничто так не украшает мужчину, как пухлый бумажник из крокодиловой кожи. Нет, мы говорим о простых взаимоотношениях, например, в коллективе сотрудников, когда женщины говорят про одного, например: "Со своими бицепсами и трицепсами он похож на отвратительный жирный кусок мяса", а про другого: "Он такой маленький и худенький, что я бы его откормила и обогрела в постельке". Этим качеством своего тела - посылать флюиды - и пользуются многие брачные аферисты. Но Семен не был брачным аферистом, да и наше повествование совсем о другом. Просто от него исходили именно такие флюиды.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26