- Проходите, садитесь на диван, - сказала Герцеговина Ивановна и пухлой ручкой указала на мягкий диванчик у стены. - Вас как зовут?
- Семен, - представился Семен, - А вас, по-моему... это..., - он забыл, как звали заведующую, но помнил что-то цветочное - то ли Гортензия Петровна, то ли Хризантема Семеновна...
- Герцеговина Ивановна, - улыбнулась женщина, - подождите, я поищу адрес.
Семен присел на диванчик и огляделся. У Гвоздики Ивановны был отличный кабинет. Дорогая мебель, цветы, хорошая видео-, аудио- аппаратура, много картин на стене. И сама заведующая выглядела дорого. На зарплату так не оденешься. Но Семену не было до этого никакого дела, его интересовал только адрес. В дверь постучали и через секунду в нее просунулась маленькое морщинистое лицо.
- Герцаговинаивана, - жалобно пропищала старушка, - соседка моя Нюська опять окно открыла. Хочет меня заморить совсем холодом. А я и так чихаю со вчера.
- Я зайду минут через десять, - ответила старушке Герцеговина Ивановна, - идите в свою комнату, милочка. Разберемся.
Довольная старушка закрыла дверь и пошаркала ногами по коридору. Герцеговина Ивановна продолжала копаться в бумагах.
- К сожалению, та папочка, где я храню адреса, у меня дома, - со вздохом произнесла Герцеговина Ивановна. - Если Вам нужно срочно, то Вы можете заехать вечером ко мне домой, я постараюсь его найти.
Семен задумался. Отыскать беглого папашку убиенной Инны можно было еще и таким образом. Поехать сейчас по продиктованному Танькой адресу, где жила раньше Инна с папой, потом жил покойный Юрий Петрович, а теперь проживали "котики", и хорошенько их расспросить. Но, во-первых, их могло и не быть дома, во-вторых, они могли и не знать местожительства брата покойного продавца квартиры, в-третьих... Впрочем, и этого достаточно.
- Хорошо, - согласился Семен, - мне обязательно нужно передать посылочку, хотя бы брату. Вы мне очень поможете.
Герцеговина Ивановна широко улыбнулась. "Не бесплатно, милый друг, не бесплатно", - подумала она.
- Вот Вам мой адрес, - сказала Герцеговина Ивановна, чиркая по бумажке ручкой. - И телефон. На всякий случай. Приезжайте после двадцати ноль-ноль, раньше меня дома не будет.
Герцеговина Ивановна подумала, что, используя свои связи, она с легкостью до двадцати ноль-ноль найдет адрес этого брата Голубеева. Потом она пригласит "принца" разделить с ней легкий ужин. Ну, а дальше будет видно...
Семен тоже был парень не дурак и заметил, что Герцеговина Ивановна смотрит на него плотоядно. "Не такая уж она и старушка, - подумал он, просто женщина приятной полноты".
- Я буду Вас ждать, - произнесла Герцеговина Ивановна, - прощайте до вечера.
- До свидания, - откланялся Семен и вышел за дверь.
Тут же на его бедре зазвонил телефон. Семен отошел к окну, чтобы лучше слышать, и включил трубу. Это был Антон Сергеевич.
- Слушай сюда, - сказал он, голос у него был не такой, как всегда, спокойный и уверенный, а очень нервный, и говорил он скороговоркой. - Звоню из автомата. Не знаю, что ты там натворил, но нутром чувствую, что все это какая-то ошибка. Тебя ищет милиция с ордером на арест. К себе домой не заходи, там тебя уже ждут. Машину брось, где попало. Позвонишь мне на трубу попозже, не называйся, скажешь место, где оставил автомобиль. Сам поезжай в офис, где мы с тобой были вчера после обеда. Помнишь?
- Да, - ответил Семен.
- Там найдешь грузина толстого. Не забыл, как он выглядит?
- Не забыл, - ответил Семен.
- Хорошо, что не забыл, - ответил Антон Сергеевич, - поезжай, он скажет, что делать.
- Клянусь, я ни в чем не замазался!!! - с жаром прошептал в трубку Семен. - Меня подставили...
- Я тебе верю, - сказал Антон Сергеевич, - иначе бы я тебе и не позвонил. Жаль, что ты мне ничего не рассказал, когда это все только началось. Свяжемся через грузина. Он тебе поможет, а пока спрячься и не высовывайся.
Антон Сергеевич положил трубку. Семен пулей вылетел из Дома Престарелых и сел в машину. Бросать тачку тут нельзя, его видели. Семен выехал и не спеша поехал, ища место где можно было бы оставить дорогую машину в безопасности. Подъехав ближе к новостройкам, заехал в первый попавшийся двор и оставил там машину возле подъезда у которого выстроились железные кони той же породы. Семен сразу же позвонил Антону Сергеевичу на трубу и сказал только номер дома и улицу, где оставил автомобиль. Итак, он без "лошади", в розыске и единственный живой среди них шестерых. Расклад не особенно хороший. Но зато вечером у него будет адрес папаши Инны, и это хорошая карта. Не туз, конечно, но валет козырный точно. Нужно, правда еще съездить в офис к грузину.
Семен полез в карман. Денег осталось немного, если учесть то, что путь к домашней копилке закрыт. В метро Семен ехать не хотел, наверняка все постовые уже знают его приметы и могут его запросто арестовать. Вот как все быстро обтяпали - у них уже есть ордер на арест.
Впрочем, что тут удивительного? Легавые наверняка начали распутывать все это дело сразу же после гибели Василия. Потом погиб Алик, Бомба исчез за несколько дней до того, как ребят замочили. Все проходили по одной статье. Значит, у ментов остались в поле зрения Кирилл, Танька и Семен. И потом случается такой случай - кто-то убивает прямо в метро четвертого из них шестерых - Кирилла. Какой-нибудь следователь, покопавшись в архиве, находит, что приметы убийцы совпадают с приметами Семена. И выписывает ордер на арест.
Удивительно одно. Обычно все это не делается так быстро. Пока до вышеизложенных фактов додумается следователь, пока перероют архив, пока выпишут ордер, проходят минимум сутки. А тут и шести часов не прошло. Значит, легавые уже висели на хвосте Семена, он и был у них основным подозреваемым, раз они так быстро нашли его офис, начальство и место проживания.
Семен внезапно встревожился. А вдруг Антон Сергеевич просто играет в доброго дяденьку и разыгрывает телефонный спектакль о том, что он хочет помочь своему бедному попавшему в беду водителю. И сейчас Семен явится, как агнец на заклание, в этот офис, а там его уже ждут бойцы невидимого фронта с ордером на арест. Зачем Антону Сергеевичу, этому пухлому, наглому, самоуверенному и богатому джуки-пуку спасать от ментов ничтожного уголовника, мелочь, в сущности?
Тем более, что у самого Антона Сергеевича рыльце-то ой, как в пушку. Зачем ему лишний раз ссориться с родной милицией, прикрывая бывшего зека? Ведь наши доблестные защитники простых граждан запросто могли подслушать его разговор с Семеном даже по телефону-автомату. Не говоря уже о звонке Семена ему на трубу. Наверняка они уже сканируют эфир возле офиса Антона Сергеевича в поисках интересных разговоров по телефону.
В сущности, Семен - пешка в большой игре, и им пожертвовать ничего не стоит ради спасения шахматного короля от атаки. Но и в этих правильных, казалось бы, логичных рассуждениях есть одно "но". После двух лет работы с шефом Семен знает достаточно теневых сторон из жизни этого "честного" и "уважаемого" в городе бизнесмена. Конечно, не слишком много, но достаточно для простого шофера и для того, чтобы основательно подпортить тому репутацию. Может быть, Антон Сергеевич опасается того, что, попадя в руки правоохранительных органов, Семен "случайно" разоткровенничается со следователем, и придется тогда толстячку Антону Сергеевичу сменить тысячедолларовый костюм на зековскую робу, а звучную фамилию на обидную тюремную кличку. В этом случае Антон Сергеевич заинтересован в том, чтобы ни один волос не упал с головы Семена, а если и упал бы, то только с головой вместе.
Подумав и хорошенько поразмыслив, Семен решил все же пока больше полагаться на себя. Как, впрочем, он и привык за последние семь лет. Да что там семь лет - за всю жизнь. Был он у матери один, отец их бросил, когда Семену было семь лет. А сам поселился в соседнем подъезде с новой женой. Через год и сын у них родился, а Семена отец перестал узнавать. Как плакал тогда Семен никто не знает. Казалось ему, что мать во всем виновата. Часто до развода она на папку ни за что ругалась. И Семен, чтобы матери с отцом отомстить стал безобразничать. Убегал из дома, курил, шлялся без дела по улицам, дрался.
Ему казалось, что мать его не любит - придирается без толку, лезет со своими советами. Окончив школу, твердо решил Семен уехать из своего маленького города и поступить в институт. Учителя над ним потешались, учился-то он совсем хреново. Но Семен был парень упорный. За лето самостоятельно подготовился как смог, сдал вступительные экзамены не слишком хорошо, но все-таки поступил в пединститут. Помог спортивный разряд по борьбе. Хотелось позлить учителей, которые узнав о том, что Семен возможно станет педагогом, упадут в обморок. А сам Семен о будущем тогда не думал. Кем он станет? Что будет делать в жизни? Жил как бог на душу положит сегодня есть чем развлечься, да и ладно.
Семен уехал в Питер и поселился в общаге. Одновременно с учебой занялся он и махинациями на валютном пятачке. Нельзя, конечно, сказать, что жил Семен честно, не нарушая закон. А как же иначе он смог бы купить свою модную "восьмерку" Жигуль? На учебу времени не осталось и из института его через полгода выперли. Но это его не огорчило. Зачем учится, когда деньги и без учебы так и липнут к рукам? Он снимал хорошую квартиру, бабки были и дело шло. За все это время он не написал матери ни строчки. А самое первое письмо за много лет отправил ей уже из тюрьмы. Когда пришел ответ, понял, что кроме матери у него в этом мире больше никого и нет.
Семен встряхнул головой, чтобы отогнать свои воспоминания и принял решение не ездить пока ни в какой офис к грузину. Важнее на данном этапе было найти настоящего убийцу всех его подельников. Наподдать этому уроду как следует и отволочь в ментовку, как живую улику и пусть они там с ним разбираются. Семен был невиновен и поэтому пускаться в бега ему пока не хотелось. Он все же верил, что сможет найти Голубеева и доказать, что именно он, Голубеев, а не Семен виноват во всех этих смертях.
Семен решил еще раз позвонить Татьяне и проверить, что с ней. Он зашел в беседку во дворе дома и набрал номер её телефона на своем "сотовике".
- Алло? - почти сразу схватили трубку. - Алло?
Семен узнал голос мужа Татьяны, только сейчас он был хриплый и все время срывался вверх. Семен молчал.
- Алло, кто это? - казалось, что мужчина сейчас заплачет. - Таня, это ты?
Семен отключил телефон. Говорить не пришлось - все было понятно. Значит, и Танька тоже... Значит, и она пропала. Может, как раз сейчас этот ублюдок режет ее на куски. Но Семен не знал, где он. И была только одна надежда, что Герцеговина Ивановна найдет его адрес, этого козла. Неуловимого Мстителя.
Семь лет прошло с тех пор, как случилось все то, что случилось. Семь долгих-долгих лет. Как они тянулись, медленно, как сыр в пицце. Особенно первые пять. Хотелось, чтобы время шло быстрей. Семен подгонял его, подстегивал, как коней, но потом понимал, что время-то не просто идет. Оно уходит навсегда. Уходят твои дни, вечера, ночи, которые на свободе бы были совсем, совсем другими. И по-другому бы ощущались. Не как однообразное мелькание похожих друг на друга серых картинок, а как прогулка по живописной картинной галерее. И может быть, все сложилось бы в жизни совсем не так, как сейчас.
А тот злополучный вечер? Тысячи раз вспоминал его потом Семен, хлебая баланду и работая в лесу, перед сном и читая письма от матери. Какой-то бред произошел тогда. Все было словно в шутку, да шутка-то получилась не смешная. Каждая секунда того вечера стоила им всем многих дней, проведенных за колючкой.
В восемнадцать лет, когда у тебя кипы легких денег, машина, когда девчонки отдаются за пачку импортных сигарет, ты вообще перестаешь думать. Ну, трахнули, делов-то на копейку. Поплачет, поплачет и забудет. Бывало у Семена и такое, что говорить - кормит-поит девочку, обхаживает, затащит в постель, а она не дает, и все тут. Ей наподдашь слегка, напугаешь, она и ножки раскинет. А потом еще спасибо скажет, что лишили ненужного кусочка кожи. Какая же дефлорация без насилия? Во-первых, больно, во-вторых, страшно, как у зубного. И чем врач безжалостней, тем операция короче, и боли меньше. Это все знают.
А с Инной произошло все как будто по какому-то зловещему сценарию. Как будто все было заранее спланировано и изменить ничего уже нельзя. А ведь могло же быть и так, что трахнули они тогда эту Инну, да и забыли бы о ней через неделю. И она бы поплакала, попереживала, а потом бы еще не раз пришла в гости. Сколько угодно таких случаев Семен знал. Но нет, Бомбу угораздило ей "накатить" по физиономии, а потом они, пьяные дураки, не разобрали, что она живая, и таскали ее за собой. И бросили в этот колодец, где она и замерзла. Повезло им, что она тогда еще, когда они ее кинули в колодец, была жива, и экспертиза это подтвердила. Иначе все это происшествие по уголовному законодательству квалифицировалось бы совсем иначе, и всю их пьяную кодлу ждала бы другая, расстрельная статья.
А так получилось, что посадили их только за групповое изнасилование. И то, что Инна до смерти замёрзла в колодце, была уже как бы её, самой Инны, вина. Могла бы и вылезти, если б не напилась. К тому же вся их компания в один голос заверяла, что никто Инну пальцем не тронул, а повреждения она получила, падая в колодец, когда выскочила из машины по пути домой. Вот так и смогли отмазаться от статьи "Нанесение тяжких телесных повреждений" и оставили им только "Групповое изнасилование". Принимая во внимание хорошие характеристики с места работы и учёбы, незапятнанную ранее репутацию и хорошего адвоката, суд вынес всей шайке не слишком суровое наказание. Это-то и взбесило Инниного папашку.
Раскаивался ли Семен в том что они совершили? Было ли ему жалко девушку, которую они погубили? Нет! Наоборот, он ее ненавидел! Когда вдруг вокруг тебя в один день все рушится и тебя ведут по гулкому тюремному коридору, то проклинаешь не себя! И не себя во всем обвиняешь! Пришла девка. Вела себя вызывающе. Не ушла опять же, когда стало опасно оставаться. Сама практически подставила сама себя под насилие. Семен первый и последний раз в жизни ее тогда видел. Откуда он знал, что ей не нравится когда ее толпой на кровать валят? Если уж ты такая честная, то сиди дома, читай книжки, а не ходи по хазам с пьяными мужиками. А если уж пришла, то не веди себя, как королева на помойке, тогда и проблем не будет.
Семен просто шел по улице и думал. До двадцати ноль-ноль было еще почти два часа, а пойти ему было некуда. Дома ждала засада, на работе тоже не появишься - идти некуда. Ноги уже промокли и замерзли. Привык Семен на машине ездить, и поэтому ботиночки носил не по сезону, из тонкой замши. Можно было бы пойти в кафе посидеть, но раз уж решил Семен в офис к грузину пока не ходить, то деньги нужно экономить. Черт знает, сколько еще придется бегать по городу с этими копейками в кармане.
Напоминание о кафе сильно встревожило Семену желудок. Он ведь не ел ничего практически с утра. И у Семена появилась настоящая цель - перекусить. После получаса скитаний по спальному району он отыскал наконец уютную теплую забегаловку постсоветского образца, где продавали чудесные сосиски в тесте, и можно было спокойно посидеть. Семен даже взял пятьдесят грамм, чтобы согреться. Он не выпивал спиртного уже семь лет. Но теперь, когда завтрашний день был покрыт пугающим мраком, можно было позволить себе немного расслабиться, потому что Семен в эти минуты не знал где он завтра может оказаться - в тюрьме, на воле или в могиле?
Вокруг за столиками шумно выпивали алкаши. Из кухни Семену улыбалась и строила глазки толстая большегрудая повариха. Семен выпил, закусил горячей жирной сосиской и ему стало хорошо-хорошо на душе, он даже забыл на мгновение, что находится в розыске, откинулся на стуле и спокойно закурил. В забегаловке на баре работал черно-белый телевизор в котором кипели мексиканские страсти бесконечного сериала. Семен увлекся им, заказал себе еще пятьдесят грамм и так и сидел в кафе за столиком один почти до самого закрытия.
19
Герцеговина Ивановна ждала молодого человека. Она разогрела в микроволновке курицу-гриль, купленную в магазине. В том же магазине Герцеговина Ивановна приобрела также бутылочку "Мерло" Бартона и Гестье, пару кисточек винограда "Изабелла", коробочку шоколадных конфет и килограмм яблок. Подумав, Герцеговина Ивановна купила так же поллитровую бутылочку водки. Она практически без труда нашла адрес господина Голубеева С. П. и даже узнала, что он работает в фирме, которая занимается оптовой продажей мороженого, водителем маленького рефрижератора. С ее-то связями совсем не трудно устроить понравившемуся ей человеку маленькую приятность.
К Герцеговине Ивановне даже сам мэр города относился с большим почтением. Еще бы - сегодня ты важный мэр, а завтра старый пенсионер или еще хуже - старый зек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26