Я говорю о картине «Женщина с петухом».
— Вы не поняли, — сказал Вадим и разлил мадеру. — Эта картина не продается. Родители, наверно, говорили вам, что это единственный сохранившийся портрет моей бабушки. Она вскоре трагически умерла.
— О да, блокада, я слышал. Ужасно, — кивнул мистер Уолш, смакуя мадеру. — Варварство. — Он помолчал. — И все же все имеет свою цену. Кстати, мадера у вас очень недурна. Вам приходилось бывать в Испании?
— Нет.
— Так вот, в Испании лишь немногим лучше. Впрочем, я, пожалуй, предпочитаю порто.
Они помолчали.
— Мне очень жаль, что мы не можем договориться, — сказал мистер Уолш, аккуратно счищая ножом кожицу с яблока «симиренко». — Но я уверен, договоренность все же будет достигнута.
— Ну а что еще вы хотите посмотреть? — не выдержал Вадим. Он очень рассчитывал на этот визит — пусть бы англичанин взял что угодно, пусть даже «Дачный домик на взморье», но только не «Женщину с петухом».
— К сожалению, — медленно, так, что каждое слово звучало веско и тяжело, сказал мистер Уолш, — в настоящее время меня интересует только одна картина Вадима Воронова. Та, о которой я уже упомянул.
«Сволочь! — вопило все в душе Вадима. — Сволочь. Измором хочет взять!»
Мистеру Уолшу нельзя было не отдать должное. Он очень хорошо разбирался в людях, в том числе и в тех, кто живет в этой варварской России (хотя не раз громогласно утверждал, что ничего здесь не понимает). Ведь, по сути дела, все люди устроены одинаково, а если наступает настоящая нужда, то как бы они ни цеплялись за наследие предков, фамильные ценности, память о покойных родителях и тому подобные вещи, нужда сделает свое. И сейчас он успешно работал в России, где обладатели художественных ценностей были готовы отдать их за десятую часть того, что они реально стоили на мировом рынке.
У него было особое чутье, вот и сейчас, хотя никто не рассказывал да и не мог рассказать ему о денежных затруднениях Вадима, он безошибочно понял: парню нужны деньги, и немедленно! Тут стоило поработать.
— Так что спасибо за угощение, было очень приятно повидаться. — Англичанин поднялся. Сейчас уйдет. А деньги?!
— Мистер Уолш, — как можно спокойнее сказал Вадим, — как долго вы пробудете в Петербурге?
— Ну, я планирую пробыть тут еще три-четыре дня, — любезно ответил англичанин. — Но, возможно, задержусь и чуть, дольше. У меня ведь билет первого класса, который я могу менять, — объяснил он. — Я вам зачем-то нужен? — Он пристально посмотрел на Вадима!
— Собственно… — Вадим замялся, ведь нелегко даже в самом безвыходном положении взять и попросить у почти незнакомого и несимпатичного тебе человека большую сумму денег. — Я хотел… Я попал сейчас в такие обстоятельства…
Мистер Уолш слушал Вадима совершенно бесстрастно, не пытаясь прийти к нему на помощь, хотя, по-видимому, прекрасно понимал, что сейчас последует.
— Мне нужна на три дня, максимум на четыре, некоторая сумма, — пересиливая себя, продолжал Вадим. — Сумма для меня довольно большая. Мне нужно пятьсот долларов. Я должен получить деньги от клуба в самые ближайшие дни, но эта сумма мне нужна раньше, так что я уверен, что смогу отдать вам эти деньги до вашего отъезда.
— Понимаете, — улыбнулся англичанин. — Я немного познакомился с обычаями в вашей стране. Здесь принято давать в долг и не спрашивать, на что они пойдут, без процентов и очень часто даже без расписки. Я не раз слышал от людей, с которыми встречаюсь, что их, как у вас теперь говорят, кинули и обули. Извините, я не хочу, чтобы кинули меня.
— Но я дам расписку! — воскликнул Вадим.
— Расписка, не заверенная у нотариуса, — это символ, который годится только на небольшие суммы. — Англичанин снова улыбнулся. — Я готов дать вам деньги под залог.
— Под залог чего? — холодея спросил Вадим, поскольку начинал догадываться.
— Под залог картины «Женщина с петухом», — ответил мистер Уолш.
— Но…
— Да, — опередил его англичанин. — Я знаю, она не продается, но ведь вы ее и не продаете. А деньги, как вы сами утверждаете, вы сможете вернуть через три-четыре дня. Так что риска для вас никакого.
— А где гарантия, что вы мне ее отдадите? — спросил Вадим и осекся. Он понял, что уже согласился!
— Ну, я ведь все равно не смогу вывезти картину из России без вашего согласия, — мягко улыбнулся мистер Уолш. — Мы оформляем купчую, все, как полагается: через нотариуса, но действительна она будет только через четыре дня. Принесете деньги, получите Документ обратно. Нет… — Он улыбнулся. — Я доплачу вам до той цены, которую предлагал вам. Вы видите, — он развел руками, — я вовсе не стремлюсь получить у вас это произведение, за бесценок. Вы имеете дело с солидной фирмой.
— А когда можно будет оформить документы? — спросил Вадим.
— Завтра в десять вас устроит?
* * *
— Поздравляю, Воронов. Рад, что обошлось. — Было похоже, что Ник-Саныч был действительно рад. — Я говорил с Павлом Адриановичем. Ты в хорошей форме. Это был какой-то временный сбой. Ты не простужался, ничего?
— Да вроде нет, Ник-Саныч, — ответил Вадим. — Не помню, но кто его знает…
— Иногда и сам не замечаешь, — кивнул головой тренер. — Ну, я рад, что все нормально. Не скрою, мне было жаль терять тебя. Ведь после Кремля будет Шлем. Еще ни один советский теннисист не выигрывал на Большом шлеме. А у тебя все данные.
— Спасибо, — от души поблагодарил Вадим. — Извините, я хотел спросить, что там слышно в клубе? Когда будут деньги?
— Что я могу тебе сказать? Должны быть со дня на день. Ты же знаешь, какая сейчас ситуация.
По спине пробежал неприятный холодок. Вадим слишком хорошо знал ситуацию. Оставалось только перезанять.
Когда закончилась тренировка, Гриша Проценко, выходивший за Вадимом, предложил:
— Слушай, Ворон, не хочешь сходить в казино?
— В казино? Ну и чего там делать?
— Как чего? Играть.
— Да я как-то…
— Да пошли. Минимальная ставка — один доллар. Даже если проиграешь, ничего не стрясется. А так посмотришь.
«А вдруг выиграю», — мелькнула шальная мысль.
В первый миг казино «Гончий пес» Вадиму показалось дешевым, отдавало миром салуна из ковбойского фильма. Сквозь сизую дымную завесу виднелись мужчины в темных пиджаках, склонившиеся над покрытыми зеленым сукном столами. Вадим подал пальто гардеробщику и, небрежно заложив руки в карманы, прошелся по залу. Два стола были оборудованы для игры в рулетку. За двумя другими шла игра в карты. Вадиму хватило беглого взгляда, чтобы понять, что так называемый «Блэк Джек» мало отличается от хорошо знакомого еще со времен спортивных лагерей очка, за игру в которое по ночам гоняли тренеры и грозились отчислением из спортивной школы. За другими столами шла какая-то чуть более сложная игра.
Вадим оглядел игроков — почти все они были мужчины, и не из тех, с кем бы он с удовольствием сел за стол. Желания играть не было. Вадим никогда не увлекался азартными карточными играми. Сидение днями напролет в прокуренной комнате всегда казалось ему идиотской тратой времени. Совсем другое дело — спорт. Тут ты рассчитываешь только на себя, на свои силы, и куда меньше зависишь от слепой удачи, хотя фарт, что ни говори, тоже нельзя сбрасывать со счетов.
Гриша тем временем купил горсть фишек и пристроился у стола, где играли в «Блэк Джек».
В кармане у Вадима лежали сто долларов. Рискнуть или не стоит… Это было то, что осталось от суммы, которую он получил от мистера Уолша.
Сто долларов… Много это или мало? Кому-то, той же Кристине, эти деньги могут показаться целым состоянием. Но их не хватит ни на что. Вадим рассчитывал получить деньги в клубе, но их задерживали, и если их не дадут завтра… Трудно было даже представить, что будет, когда родители узнают, что он продал «Женщину с петухом». Но главным был даже не страх перед родителями. Ведь это будет значить, что проклятый англичанин взял-таки верх. Обвел вокруг пальца, как мальчишку. Вадим стиснул кулаки. Но спасти его сейчас могло только чудо.
А день рождения Кристины… Как он хорохорился, предлагая то один ресторан, то другой. Тут и на кафе второго разряда едва хватит…
— Хорош менжеваться, — хлопнул его по плечу Гриша, — по первому разу всем везет, так что действуй…
Вадим разменял десятидолларовую бумажку и получил десять фишек. Он огляделся. Мест за столом, где играли в «Блэк Джек», не было, да и играть в двадцать одно не было охоты. Он подошел к рулетке и в течение нескольких минут наблюдал за игрой. Он знал, что ставки бывают на число, на чет-нечет или на цвет.
Какой-то кавказец разбросал свои фишки по полю, ставя на числа. Закончив, он обратился к девушке-крупье:
— Давай, милая, круты. Судбу пытат будим,что накрутыт?
Вадим посмотрел на крупье. Это была очень высокая жгучая брюнетка. Она совершенно бесстрастно толкнула рулетку, и та завертелась, а шарик запрыгал и в конце концов остановился на красной цифре 26.
— Ну не везет, да? Что ты скажешь… — сокрушенно вздохнул кавказец, а девушка, не моргнув глазом и даже не посмотрев на него, палочкой сгребла фишки к себе.
Кавказец вздохнул и повторил попытку. Вадим протянул руку и положил свою фишку — просто на красное.
Теперь он следил за бегом шарика уже со значительно большим интересом. Шарик пробегал круг за кругом и наконец остановился на какой-то цифре. На. красной.
Все так же бесстрастно девушка подтолкнула к нему новую, одиннадцатую фишку.
— Ну, с удачей, Ворон! — услышал он голос Проценко. — Теперь бери Фортуну за жабры: так и попрет. Давай ставь.
Вадим снова поставил, теперь уже три фишки — на этот раз на чет. И снова выиграл. Игра начала занимать его. Вадим ставил по малой и чаще выигрывал. Похоже и правда новичкам везет… Он взял двадцать пять фишек и поставил на черное. Проиграл. Чувство было неприятное. Надо было кончать игру. «Не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался», — выплыло откуда-то в мозгу. Но все же поставил на красное — и выиграл; Вадим оглянулся на Гришу, но тот был у карточных столов. Вадим вдруг увидел, что груда фишек перед ним значительно выросла. Он поднял глаза и улыбнулся красавице крупье.
— Можно вас угостить? — спросил он, указывая на бар.
— Только после работы, — холодно ответила красавица.
— Тогда я вас приглашаю, — Вадим улыбнулся, — если деньги останутся.
Он теперь внимательно посмотрел на крупье. На ней была темная шелковая блуза с узким и длинным разрезом. В ушах раскачивались рубиновые серьги. Такое же колье украшало красивую матовую шею. В ней был какой-то особый шик. Только она одна во всем этом довольно убогом заведении заставляла вспомнить о Монте-Карло.
У стола стояли и другие игроки, и кое-кто пытался делать ей неуклюжие, а иногда и грубоватые комплименты. Но стоило ей поднять на них свои строгие черные глаза, как даже навязчивые и толстокожие пошляки придерживали язык.
Вадима оттеснили от стола. Он отошел на пару шагов, продолжая следить за спокойными и точными движениями крупье.
— Попробуй «Блэк Джек», — позвал его Гриша. Они заняли места за другим столом, где банк держал неприятный субъект с рыбьими глазками. Он также был одет безукоризненно, и его жесты были не менее точны и уверенны, чем у девушки-крупье, но Вадим почему-то сразу почувствовал к нему антипатию.
Крупье положил перед собой короля, а перед Вадимом оказались туз и четверка.
— Пятнадцать, — скрипучим голосом сказал крупье.
— Еще, — ответил Вадим.
Крупье быстро вынул новую карту. Это оказалась пятерка.
— Себе.
Крупье протянул руку и бесстрастно положил перед собой туза, спокойно взял три фишки, которые поставил Вадим.
Игра началась снова, и все те фишки, которые он было выиграл в рулетку, стали перекочевывать к крупье. Движимый внезапно возникшим азартом, Вадим разменял оставшиеся деньги. Но и они постепенно перешли к крупье. Вадим расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке — внезапно в помещении стало ужасно душно. Он почувствовал, как руки вдруг сделались противно влажными. Крах, неужели крах?.. Вот тебе и «Женщина с петухом».
Зеро
Вадим отошел к стене. Еще никогда в жизни ему не было так плохо. Он был убит, раздавлен. Жизнь остановилась. Вот так люди когда-то стрелялись или сходили с ума прямо за рулеточным столом.
Вадим разрыдался бы, если бы мог. Он смотрел прямо перед собой в пространство, затем подошел к стойке бара и на последние деньги купил пачку сигарет, хотя уже очень давно не курил.
Сигарета немного успокоила. Вадим трезво обдумал сложившуюся ситуацию и понял — выхода нет. Никакого. Завтра срок истекает. Денег в клубе, конечно, не дадут. Этот английский дьявол рассчитал все правильно — Вадим не вернет денег в срок.
Снова накатила волна отчаяния. Зачем он только согласился на это! Но тогда бы Челентаныч заткнул его в запас. А может быть, надо было поговорить начистоту с тренером? В любом случае теперь уже поздно.
Вадим посмотрел на столпившихся у столов игроков, на двух сытых милиционеров, дежуривших у дверей, на безобразно раскрашенную девицу с деревянными от лака кудрями… Как все они спокойны… Им нет дела ни до него, ни до мистера Уолша, ни до «Женщины с петухом». Вадиму казалось, что такого несчастья, как с ним, не случалось ни с кем и никогда, хотя на самом деле и милиционеры у входа, и девица за стойкой, и бесстрастные крупье привыкли к разным сценам — и к безудержной радости, и к безудержному отчаянию.
Вадим посмотрел на девушку-крупье, ту самую высокую брюнетку, которую приглашал выпить. Теперь будет не на что пить, милая, мысленно сказал он ей, и его губы сами собой скривились в горькой усмешке.
Девушка бросила на него быстрый взгляд и снова опустила глаза. Вадим был даже не уверен, смотрела ли она на него или ему только показалось. Крупье были больше похожи на ожившие очень совершенные автоматы, чем на людей, и от них невозможно было ожидать ничего человеческого.
Почудилось? Может быть, он уже начал сходить с ума от горя. Вадим загасил сигарету и подошел к столу. Девушка ловкими движениями красивых рук с длинными тонкими пальцами двигала фишки по зеленому сукну.
Собравшиеся делали новые ставки. Ставок было много. Подошел Гришка.
— Ну чего, Ворон, киснешь, давай ставь, испытай судьбу!
— Уже испытал, — мрачно ответил Вадим. — Ничего не осталось.
— Не вешай нос, фарт дело такое, его за хвост хватать надо, вот тебе десятка, завтра отдашь. А может, и сегодня.
— Если будет чем, — буркнул Вадим. Играть не хотелось.
— Да ставь ты! — Гришка, кажется, уже успел выпить.
Вадим бросил мученический взгляд на него, потом на поле, а потом на холодную черноволосую красотку, как будто хотел ей пожаловаться.
И снова, как ему показалось, она бросила на него быстрый взгляд.
— А, черт с ним! — сказал Вадим. — Судьба индейка, а жизнь копейка.
Он небрежно бросил фишку на цифровое поле, но успел заметить, что это оказалась красная дюжина.
— Двенадцать красное, — ледяным голосом объявила красотка крупье и подвинула Вадиму несколько разноцветных фишек. Вместо десяти долларов у него вдруг стало триста шестьдесят.
— Эй, Процент, забери свою десятку, а то вдруг потом будет нечем отдавать, — пробормотал Вадим и теперь уже сам бросил молниеносный взгляд на крупье. Собравшиеся делали ставки, а она вдруг снова быстро взглянула на него, а затем посмотрела на расчерченный стол.
Вадим был готов поклясться, что она указывала ему туда, где стояла цифра ноль, ЗЕРО.
Он поставил на зеро все.
С пристальным вниманием он смотрел, как рулетка крутится, все замедляясь и замедляясь.
Зеро.
Он снова выиграл.
Двенадцать тысяч шестьсот долларов.
Больше Вадим играть не стал.
Двенадцать тысяч шестьсот! Сумма эта была настолько велика, что не умещалась в голове. На эти! деньги можно объехать Америку и вернуться, жить в роскоши, не работая, на эти деньги в России можно многое. Можно начать свое дело, баллотироваться в Думу, раскрутить пирамиду… Но главное, можно получить обратно «Женщину с петухом». А это куда важнее.
Вадим чувствовал лихорадочное возбуждение. То, что он испытал за столом, покрытым зеленым сукном, было не похоже ни на что из того, что он испытывал раньше. Волнение, когда замирает сердце, горечь поражения, которую сменяет триумф! И эта черноволосая статная красавица… Вадим был уверен, что именно ей обязан своим космическим выигрышем.
Вадим попрощался с Гришкой и вышел на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51
— Вы не поняли, — сказал Вадим и разлил мадеру. — Эта картина не продается. Родители, наверно, говорили вам, что это единственный сохранившийся портрет моей бабушки. Она вскоре трагически умерла.
— О да, блокада, я слышал. Ужасно, — кивнул мистер Уолш, смакуя мадеру. — Варварство. — Он помолчал. — И все же все имеет свою цену. Кстати, мадера у вас очень недурна. Вам приходилось бывать в Испании?
— Нет.
— Так вот, в Испании лишь немногим лучше. Впрочем, я, пожалуй, предпочитаю порто.
Они помолчали.
— Мне очень жаль, что мы не можем договориться, — сказал мистер Уолш, аккуратно счищая ножом кожицу с яблока «симиренко». — Но я уверен, договоренность все же будет достигнута.
— Ну а что еще вы хотите посмотреть? — не выдержал Вадим. Он очень рассчитывал на этот визит — пусть бы англичанин взял что угодно, пусть даже «Дачный домик на взморье», но только не «Женщину с петухом».
— К сожалению, — медленно, так, что каждое слово звучало веско и тяжело, сказал мистер Уолш, — в настоящее время меня интересует только одна картина Вадима Воронова. Та, о которой я уже упомянул.
«Сволочь! — вопило все в душе Вадима. — Сволочь. Измором хочет взять!»
Мистеру Уолшу нельзя было не отдать должное. Он очень хорошо разбирался в людях, в том числе и в тех, кто живет в этой варварской России (хотя не раз громогласно утверждал, что ничего здесь не понимает). Ведь, по сути дела, все люди устроены одинаково, а если наступает настоящая нужда, то как бы они ни цеплялись за наследие предков, фамильные ценности, память о покойных родителях и тому подобные вещи, нужда сделает свое. И сейчас он успешно работал в России, где обладатели художественных ценностей были готовы отдать их за десятую часть того, что они реально стоили на мировом рынке.
У него было особое чутье, вот и сейчас, хотя никто не рассказывал да и не мог рассказать ему о денежных затруднениях Вадима, он безошибочно понял: парню нужны деньги, и немедленно! Тут стоило поработать.
— Так что спасибо за угощение, было очень приятно повидаться. — Англичанин поднялся. Сейчас уйдет. А деньги?!
— Мистер Уолш, — как можно спокойнее сказал Вадим, — как долго вы пробудете в Петербурге?
— Ну, я планирую пробыть тут еще три-четыре дня, — любезно ответил англичанин. — Но, возможно, задержусь и чуть, дольше. У меня ведь билет первого класса, который я могу менять, — объяснил он. — Я вам зачем-то нужен? — Он пристально посмотрел на Вадима!
— Собственно… — Вадим замялся, ведь нелегко даже в самом безвыходном положении взять и попросить у почти незнакомого и несимпатичного тебе человека большую сумму денег. — Я хотел… Я попал сейчас в такие обстоятельства…
Мистер Уолш слушал Вадима совершенно бесстрастно, не пытаясь прийти к нему на помощь, хотя, по-видимому, прекрасно понимал, что сейчас последует.
— Мне нужна на три дня, максимум на четыре, некоторая сумма, — пересиливая себя, продолжал Вадим. — Сумма для меня довольно большая. Мне нужно пятьсот долларов. Я должен получить деньги от клуба в самые ближайшие дни, но эта сумма мне нужна раньше, так что я уверен, что смогу отдать вам эти деньги до вашего отъезда.
— Понимаете, — улыбнулся англичанин. — Я немного познакомился с обычаями в вашей стране. Здесь принято давать в долг и не спрашивать, на что они пойдут, без процентов и очень часто даже без расписки. Я не раз слышал от людей, с которыми встречаюсь, что их, как у вас теперь говорят, кинули и обули. Извините, я не хочу, чтобы кинули меня.
— Но я дам расписку! — воскликнул Вадим.
— Расписка, не заверенная у нотариуса, — это символ, который годится только на небольшие суммы. — Англичанин снова улыбнулся. — Я готов дать вам деньги под залог.
— Под залог чего? — холодея спросил Вадим, поскольку начинал догадываться.
— Под залог картины «Женщина с петухом», — ответил мистер Уолш.
— Но…
— Да, — опередил его англичанин. — Я знаю, она не продается, но ведь вы ее и не продаете. А деньги, как вы сами утверждаете, вы сможете вернуть через три-четыре дня. Так что риска для вас никакого.
— А где гарантия, что вы мне ее отдадите? — спросил Вадим и осекся. Он понял, что уже согласился!
— Ну, я ведь все равно не смогу вывезти картину из России без вашего согласия, — мягко улыбнулся мистер Уолш. — Мы оформляем купчую, все, как полагается: через нотариуса, но действительна она будет только через четыре дня. Принесете деньги, получите Документ обратно. Нет… — Он улыбнулся. — Я доплачу вам до той цены, которую предлагал вам. Вы видите, — он развел руками, — я вовсе не стремлюсь получить у вас это произведение, за бесценок. Вы имеете дело с солидной фирмой.
— А когда можно будет оформить документы? — спросил Вадим.
— Завтра в десять вас устроит?
* * *
— Поздравляю, Воронов. Рад, что обошлось. — Было похоже, что Ник-Саныч был действительно рад. — Я говорил с Павлом Адриановичем. Ты в хорошей форме. Это был какой-то временный сбой. Ты не простужался, ничего?
— Да вроде нет, Ник-Саныч, — ответил Вадим. — Не помню, но кто его знает…
— Иногда и сам не замечаешь, — кивнул головой тренер. — Ну, я рад, что все нормально. Не скрою, мне было жаль терять тебя. Ведь после Кремля будет Шлем. Еще ни один советский теннисист не выигрывал на Большом шлеме. А у тебя все данные.
— Спасибо, — от души поблагодарил Вадим. — Извините, я хотел спросить, что там слышно в клубе? Когда будут деньги?
— Что я могу тебе сказать? Должны быть со дня на день. Ты же знаешь, какая сейчас ситуация.
По спине пробежал неприятный холодок. Вадим слишком хорошо знал ситуацию. Оставалось только перезанять.
Когда закончилась тренировка, Гриша Проценко, выходивший за Вадимом, предложил:
— Слушай, Ворон, не хочешь сходить в казино?
— В казино? Ну и чего там делать?
— Как чего? Играть.
— Да я как-то…
— Да пошли. Минимальная ставка — один доллар. Даже если проиграешь, ничего не стрясется. А так посмотришь.
«А вдруг выиграю», — мелькнула шальная мысль.
В первый миг казино «Гончий пес» Вадиму показалось дешевым, отдавало миром салуна из ковбойского фильма. Сквозь сизую дымную завесу виднелись мужчины в темных пиджаках, склонившиеся над покрытыми зеленым сукном столами. Вадим подал пальто гардеробщику и, небрежно заложив руки в карманы, прошелся по залу. Два стола были оборудованы для игры в рулетку. За двумя другими шла игра в карты. Вадиму хватило беглого взгляда, чтобы понять, что так называемый «Блэк Джек» мало отличается от хорошо знакомого еще со времен спортивных лагерей очка, за игру в которое по ночам гоняли тренеры и грозились отчислением из спортивной школы. За другими столами шла какая-то чуть более сложная игра.
Вадим оглядел игроков — почти все они были мужчины, и не из тех, с кем бы он с удовольствием сел за стол. Желания играть не было. Вадим никогда не увлекался азартными карточными играми. Сидение днями напролет в прокуренной комнате всегда казалось ему идиотской тратой времени. Совсем другое дело — спорт. Тут ты рассчитываешь только на себя, на свои силы, и куда меньше зависишь от слепой удачи, хотя фарт, что ни говори, тоже нельзя сбрасывать со счетов.
Гриша тем временем купил горсть фишек и пристроился у стола, где играли в «Блэк Джек».
В кармане у Вадима лежали сто долларов. Рискнуть или не стоит… Это было то, что осталось от суммы, которую он получил от мистера Уолша.
Сто долларов… Много это или мало? Кому-то, той же Кристине, эти деньги могут показаться целым состоянием. Но их не хватит ни на что. Вадим рассчитывал получить деньги в клубе, но их задерживали, и если их не дадут завтра… Трудно было даже представить, что будет, когда родители узнают, что он продал «Женщину с петухом». Но главным был даже не страх перед родителями. Ведь это будет значить, что проклятый англичанин взял-таки верх. Обвел вокруг пальца, как мальчишку. Вадим стиснул кулаки. Но спасти его сейчас могло только чудо.
А день рождения Кристины… Как он хорохорился, предлагая то один ресторан, то другой. Тут и на кафе второго разряда едва хватит…
— Хорош менжеваться, — хлопнул его по плечу Гриша, — по первому разу всем везет, так что действуй…
Вадим разменял десятидолларовую бумажку и получил десять фишек. Он огляделся. Мест за столом, где играли в «Блэк Джек», не было, да и играть в двадцать одно не было охоты. Он подошел к рулетке и в течение нескольких минут наблюдал за игрой. Он знал, что ставки бывают на число, на чет-нечет или на цвет.
Какой-то кавказец разбросал свои фишки по полю, ставя на числа. Закончив, он обратился к девушке-крупье:
— Давай, милая, круты. Судбу пытат будим,что накрутыт?
Вадим посмотрел на крупье. Это была очень высокая жгучая брюнетка. Она совершенно бесстрастно толкнула рулетку, и та завертелась, а шарик запрыгал и в конце концов остановился на красной цифре 26.
— Ну не везет, да? Что ты скажешь… — сокрушенно вздохнул кавказец, а девушка, не моргнув глазом и даже не посмотрев на него, палочкой сгребла фишки к себе.
Кавказец вздохнул и повторил попытку. Вадим протянул руку и положил свою фишку — просто на красное.
Теперь он следил за бегом шарика уже со значительно большим интересом. Шарик пробегал круг за кругом и наконец остановился на какой-то цифре. На. красной.
Все так же бесстрастно девушка подтолкнула к нему новую, одиннадцатую фишку.
— Ну, с удачей, Ворон! — услышал он голос Проценко. — Теперь бери Фортуну за жабры: так и попрет. Давай ставь.
Вадим снова поставил, теперь уже три фишки — на этот раз на чет. И снова выиграл. Игра начала занимать его. Вадим ставил по малой и чаще выигрывал. Похоже и правда новичкам везет… Он взял двадцать пять фишек и поставил на черное. Проиграл. Чувство было неприятное. Надо было кончать игру. «Не за то отец сына бил, что играл, а за то, что отыгрывался», — выплыло откуда-то в мозгу. Но все же поставил на красное — и выиграл; Вадим оглянулся на Гришу, но тот был у карточных столов. Вадим вдруг увидел, что груда фишек перед ним значительно выросла. Он поднял глаза и улыбнулся красавице крупье.
— Можно вас угостить? — спросил он, указывая на бар.
— Только после работы, — холодно ответила красавица.
— Тогда я вас приглашаю, — Вадим улыбнулся, — если деньги останутся.
Он теперь внимательно посмотрел на крупье. На ней была темная шелковая блуза с узким и длинным разрезом. В ушах раскачивались рубиновые серьги. Такое же колье украшало красивую матовую шею. В ней был какой-то особый шик. Только она одна во всем этом довольно убогом заведении заставляла вспомнить о Монте-Карло.
У стола стояли и другие игроки, и кое-кто пытался делать ей неуклюжие, а иногда и грубоватые комплименты. Но стоило ей поднять на них свои строгие черные глаза, как даже навязчивые и толстокожие пошляки придерживали язык.
Вадима оттеснили от стола. Он отошел на пару шагов, продолжая следить за спокойными и точными движениями крупье.
— Попробуй «Блэк Джек», — позвал его Гриша. Они заняли места за другим столом, где банк держал неприятный субъект с рыбьими глазками. Он также был одет безукоризненно, и его жесты были не менее точны и уверенны, чем у девушки-крупье, но Вадим почему-то сразу почувствовал к нему антипатию.
Крупье положил перед собой короля, а перед Вадимом оказались туз и четверка.
— Пятнадцать, — скрипучим голосом сказал крупье.
— Еще, — ответил Вадим.
Крупье быстро вынул новую карту. Это оказалась пятерка.
— Себе.
Крупье протянул руку и бесстрастно положил перед собой туза, спокойно взял три фишки, которые поставил Вадим.
Игра началась снова, и все те фишки, которые он было выиграл в рулетку, стали перекочевывать к крупье. Движимый внезапно возникшим азартом, Вадим разменял оставшиеся деньги. Но и они постепенно перешли к крупье. Вадим расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке — внезапно в помещении стало ужасно душно. Он почувствовал, как руки вдруг сделались противно влажными. Крах, неужели крах?.. Вот тебе и «Женщина с петухом».
Зеро
Вадим отошел к стене. Еще никогда в жизни ему не было так плохо. Он был убит, раздавлен. Жизнь остановилась. Вот так люди когда-то стрелялись или сходили с ума прямо за рулеточным столом.
Вадим разрыдался бы, если бы мог. Он смотрел прямо перед собой в пространство, затем подошел к стойке бара и на последние деньги купил пачку сигарет, хотя уже очень давно не курил.
Сигарета немного успокоила. Вадим трезво обдумал сложившуюся ситуацию и понял — выхода нет. Никакого. Завтра срок истекает. Денег в клубе, конечно, не дадут. Этот английский дьявол рассчитал все правильно — Вадим не вернет денег в срок.
Снова накатила волна отчаяния. Зачем он только согласился на это! Но тогда бы Челентаныч заткнул его в запас. А может быть, надо было поговорить начистоту с тренером? В любом случае теперь уже поздно.
Вадим посмотрел на столпившихся у столов игроков, на двух сытых милиционеров, дежуривших у дверей, на безобразно раскрашенную девицу с деревянными от лака кудрями… Как все они спокойны… Им нет дела ни до него, ни до мистера Уолша, ни до «Женщины с петухом». Вадиму казалось, что такого несчастья, как с ним, не случалось ни с кем и никогда, хотя на самом деле и милиционеры у входа, и девица за стойкой, и бесстрастные крупье привыкли к разным сценам — и к безудержной радости, и к безудержному отчаянию.
Вадим посмотрел на девушку-крупье, ту самую высокую брюнетку, которую приглашал выпить. Теперь будет не на что пить, милая, мысленно сказал он ей, и его губы сами собой скривились в горькой усмешке.
Девушка бросила на него быстрый взгляд и снова опустила глаза. Вадим был даже не уверен, смотрела ли она на него или ему только показалось. Крупье были больше похожи на ожившие очень совершенные автоматы, чем на людей, и от них невозможно было ожидать ничего человеческого.
Почудилось? Может быть, он уже начал сходить с ума от горя. Вадим загасил сигарету и подошел к столу. Девушка ловкими движениями красивых рук с длинными тонкими пальцами двигала фишки по зеленому сукну.
Собравшиеся делали новые ставки. Ставок было много. Подошел Гришка.
— Ну чего, Ворон, киснешь, давай ставь, испытай судьбу!
— Уже испытал, — мрачно ответил Вадим. — Ничего не осталось.
— Не вешай нос, фарт дело такое, его за хвост хватать надо, вот тебе десятка, завтра отдашь. А может, и сегодня.
— Если будет чем, — буркнул Вадим. Играть не хотелось.
— Да ставь ты! — Гришка, кажется, уже успел выпить.
Вадим бросил мученический взгляд на него, потом на поле, а потом на холодную черноволосую красотку, как будто хотел ей пожаловаться.
И снова, как ему показалось, она бросила на него быстрый взгляд.
— А, черт с ним! — сказал Вадим. — Судьба индейка, а жизнь копейка.
Он небрежно бросил фишку на цифровое поле, но успел заметить, что это оказалась красная дюжина.
— Двенадцать красное, — ледяным голосом объявила красотка крупье и подвинула Вадиму несколько разноцветных фишек. Вместо десяти долларов у него вдруг стало триста шестьдесят.
— Эй, Процент, забери свою десятку, а то вдруг потом будет нечем отдавать, — пробормотал Вадим и теперь уже сам бросил молниеносный взгляд на крупье. Собравшиеся делали ставки, а она вдруг снова быстро взглянула на него, а затем посмотрела на расчерченный стол.
Вадим был готов поклясться, что она указывала ему туда, где стояла цифра ноль, ЗЕРО.
Он поставил на зеро все.
С пристальным вниманием он смотрел, как рулетка крутится, все замедляясь и замедляясь.
Зеро.
Он снова выиграл.
Двенадцать тысяч шестьсот долларов.
Больше Вадим играть не стал.
Двенадцать тысяч шестьсот! Сумма эта была настолько велика, что не умещалась в голове. На эти! деньги можно объехать Америку и вернуться, жить в роскоши, не работая, на эти деньги в России можно многое. Можно начать свое дело, баллотироваться в Думу, раскрутить пирамиду… Но главное, можно получить обратно «Женщину с петухом». А это куда важнее.
Вадим чувствовал лихорадочное возбуждение. То, что он испытал за столом, покрытым зеленым сукном, было не похоже ни на что из того, что он испытывал раньше. Волнение, когда замирает сердце, горечь поражения, которую сменяет триумф! И эта черноволосая статная красавица… Вадим был уверен, что именно ей обязан своим космическим выигрышем.
Вадим попрощался с Гришкой и вышел на улицу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51