— Его роль мне совершенно непонятна, — продолжал Плещеев. — С Бугаевым он, кажется, не связан ни с какого боку. На шестерку Чеботаревича тоже не похож. И не стал бы Чеботаревич подставлять своего.
— Скорее всего, его использовали как дурика, — сказал Дубинин. — Молитесь на меня, у меня везде есть глаза и уши. Так вот, по утверждению очевидцев, Чеботаревич и Воронов сидели за столом в одной компании, затем оба внезапно поднялись, вышли и направились к туалету, по-видимому для выяснения отношений. Это произошло как будто спонтанно, но надо учитывать, что за пару минут до этого туда же вышел личный охранник Чеботаревича Игорь Сытин, кстати сказать, состоящий на учете в психдиспансере. Значит, ссора произошла не случайно. А тогда, когда надо. Чеботаревич — мастер манипуляций.
— То есть Чеботаревич заметил в зале кого-то, кого он боялся, дал знак своему охраннику, тот вышел. Затем он быстро организовал ссору с ничего не подозревавшим Вороновым и вызвал его. Чужие боевики, видно, не дали себе труда разобраться в том, кто есть кто… и отделали того, кто остался.
— Хорошо вы все разложили, — кивнул Плещеев. — Тогда вам последний вопрос. Что связывает Чеботаревича и Воронова? Почему они оказались в «Астории» за одним столом?
— Ну уж это, дорогой Сергей Петрович, вопрос не ко мне, — покачал головой Дубинин. — Я все-таки еще не Господь Бог!
— Я думаю, их связывают общие знакомые, — заметила Пиновская.
— Ну-ну, — задумчиво кивнул Плещеев. У Вадима Воронова не могло быть общих знакомых с Антоном Чеботаревичем. Или далеко не все известно о самом Вадиме Воронове.
Надо бы повнимательнее приглядеться к этому светилу питерского тенниса.

Жизнь и мечта

Рано вставать Валерия не привыкла. Даже в те дни, когда ей не приходилось работать в казино ночью, она все равно любила понежиться в постели. Самым большим наслаждением было поставить при этом на видик какой-нибудь фильм о красивой жизни. О такой, какая грезилась когда-то в пыльном скучном Днепродзержинске долговязой девчонке, которую звали Лерка Бабенко.
Многое с тех пор изменилось, но реальная жизнь по-прежнему не дотягивала до мечты. Конечно, видеомагнитофон и стереосистема давно стали делом привычным, да и сама Лера по утрам щеголяла в прозрачном пеньюаре с кружевами, не менее соблазнительном, чем у фотомоделей в цветных журналах, а в модном баре на колесиках выстроился вполне представительный ряд бутылок, но все это, увы, происходило в заурядной однокомнатной квартире панельного дома, которую Валерия снимала уже третий год, да и той была рада. Ремонт здесь не делали уже лет десять, потолок в кухне являл следы недавней протечки, выгоревшие обои в цветочек вызывали у Валерии безумное раздражение, которое было еще больше от сознания, что она бессильна что-нибудь изменить.
А ведь есть и другая жизнь… Вот открывается дверь, и появляется горничная с подносом в руках. На нем дымящийся кофейник, круассаны, масло, сливки. Сама она, Валерия, лежит на роскошной кровати, устланной атласными покрывалами, берет с подноса чашечку кофе, одаривает улыбкой горничную: «Спасибо, Марта», изящными пальцами вынимает сигарету… (Валерии и в голову не приходило хоть на миг вообразить себя в роли этой самой горничной Марты.)
А вместо этого… Иногда Валерию охватывало отчаяние. Ну до чего ей не везет. Мужики попадаются либо чересчур деловые и хваткие, которые слишком много думают о своих удобствах, либо олухи, которые витают в облаках и не способны сделать что-нибудь стоящее ни для себя, ни для любимой женщины.
А сколько было надежд, когда поступала на курсы крупье.
Маринка Новикова, с которой когда-то Лера, провалившись в институт, оказалась в одном НИИ, где обе работали лаборантками, случайно встретила ее на Невском и чуть язык не проглотила, услышав Леркины новости.
— Лерка, да ты что! Да это ж казино! Представляешь, какие там мужики! Сплошные богатей. И иностранцы небось захаживают. Ух и повезло тебе! Не то что мы, дуры.
Видела бы Маринка это казино и этих мужиков. Либо игроки, у которых от азарта аж руки трясутся и им уже ничего не надо — ни женщин, ни водки, либо новые русские, которые в казино ходят для престижа — собьются в кучку у бара и талдычат о бизнесе.
Был еще, правда, Антон…
Валерия хотела отогнать эту мысль, но было поздно. Да, Антон. При воспоминании о нем Валерия покраснела, хотя вокруг никого не было. Скотина! Зачем он так вчера? За что?! Да, она накануне решила, что видит его в последний раз. Хватит унижений. Неужели догадался? В любом случае такой выходки она от него никак не ожидала. Но хватит об этом. Валерия умела переключать свои мысли в нужное русло и решила думать о приятном.
А ведь что ни говори, закончился этот дурацкий вечер весьма удачно…
Валерия усмехнулась. Ничего себе погуляли. А этот мальчик очень даже ничего, подумала она, вспоминая Вадима. То, что он не задумавшись бросился в драку, когда понял, что ее обидели, не могло не польстить Валерии, хотя она и считала такое поведение ужасно наивным.
Все-таки, что значит интуиция!
В тот первый раз в казино Вадим сразу обратил на себя ее внимание. Она умела разбираться в людях и видела, что парень пришел не просто так, поразвлечься. Ему очень нужно было выиграть. Что ж, он выиграл. Была нахлобучка от Эдуардыча, да что тут докажешь… Да, интуиция ее не подвела.
Работая крупье, Валерия насмотрелась разного. Бывали и бурные сцены. Некоторые счастливчики были готовы купать всех окружающих в шампанском после крупного выигрыша, а иногда напивались до того, что швейцару приходилось чуть ли не на себе доволакивать их до вызванного под утро такси. Но бывало, конечно, И безысходное отчаяние, явное или еле скрываемое. Одно Валерия поняла для себя твердо после первого же месяца работы: ни за что в жизни она не сядет за игорный стол. И никогда не свяжет жизнь с игроком. Она работала уже второй год, и до сих пор ей было странно наблюдать за тем, как каждый вечер люди устремлялись к их подъезду, украшенному мигающими лампочками, как мотыльки на свет.
— А тебе-то что? — усмехнулся Антон, когда она однажды высказала свои мысли вслух. — Это наше счастье, что порхают по свету такие мотыльки. На что бы иначе жила ты да мы с Эдуардычем?
Валерия фыркнула про себя: не слишком ли — равнять себя с самим Валентином Эдуардовичем. Тот, правда, в свое время заинтересовался Валерией, когда Антон еще только устраивал ее к нему на курсы крупье. Он даже на некоторое время приблизил ее к себе, но насчет Эдуардыча, как его обычно называли за глаза, а то и в глаза, Валерия никогда не обольщалась. Для Валентина Эдуардовича это была лишь составная часть имиджа — он считал необходимым появляться в свете всегда в сопровождении очередной красотки, причем красотки быстро менялись. При этом он искренне полагал, что осчастливил Валерию.
Она давно усвоила, что в этом мире каждый за себя и что пробиваться ей придется самой. Она и раньше это понимала, но окончательно в этом ее убедил Антон.
А как она на него клюнула, глупая провинциалочка! Решила, что раз Бог внешними данными не обидел, значит, все при ней. Не тут-то было… Как он ее унижал, как высмеивал южный акцент, украинское «г» и, главное, интонацию.
— Мне в Москве анекдот рассказали. Один на улице спрашивает: «Как пройти к кинотеатру «Ударник»?» — «А ехал бы ты, парень, на свою Украину!» Приезжий обиделся. В вопросе не было ни одной буквы «г». Сечешь? Дело не только в гэканье. Хохлушки вроде тебя даже смеются по-другому. Ржут, как лошади. Ты вот прислушайся к себе. Не умеешь, лучше не смейся.
А одежда? А манеры? Всему ее научил Антон. Причем учил грубо — унижениями, издевательствами и злыми насмешками. Валерия обижалась, рыдала, но училась. Короче, Антон, сам того не желая, повторил подвиг профессора Хиггинса, превратившего цветочницу в гранд-даму. Только методы у него были совсем другие. И помимо внешнего лоска и манер Валерия приобрела еще множество знаний — от того, как правильно вести себя в постели, до ясного понимания, что человек человеку волк.
А ведь она его когда-то любила. Но это давно прошло. И сейчас Антон не вызывал в ней никаких чувств, кроме раздражения. А сам-то… Тоже мне барин… Макаронщик!
Как ни странно, Валерия до сих пор не очень ясно представляла себе, чем он занимается. Когда-то она пыталась выяснить этот вопрос окольными путями и получила очень расплывчатые ответы.
«Антон? Да он вроде в каком-то фонде подвизается?» Или: «Слушай, а разве он не в доле с Эдуардычем? Или что у них там за дела?» Или даже: «А кто его знает? Разве в наше время такие вопросы задают? Может, он макаронами торгует?»
Но Валерия подозревала, что Антон занят вовсе не торговлей макаронами. Во всяком случае в последнее время она не раз замечала, что там, где появлялся Антон, непременно торчал этот амбал с хвостиком. Не иначе телохранитель… А это уже кое-что да значит.
Нет, она поступила совершенно правильно, решив порвать с ним навсегда, хотя это и обернулось вчерашней весьма неприятной сценой…
Словом, на Антоне наконец можно ставить точку. Теперь у Валерии были развязаны руки, хотя Антон, надо сказать, никогда не препятствовал ее связям с другими мужчинами, даже поощрял их. В результате бывшая хохлушка-хохотунья виртуозно научилась морочить мужчинам головы. Для нее давно не было секретом, что стоит ей томно опустить глаза, затененные ресницами, не нуждающимися в искусственном удлинении, как на лицах окружающих появлялось особое глуповато-восторженное выражение. Другим действенным оружием были загадочные недомолвки в разговоре — Антон внушил Валерии, что никто ничего не должен знать о ней наверняка.
И надо же было так проколоться вчера! Это все чертов «Принц Уэльский». Чем больше Валерия об этом думала, тем больше убеждалась, что Антон нарочно подпаивал ее. Хотел спровоцировать скандал. Он умеет манипулировать людьми, этого у него не отнимешь.
Ведь обычно Валерия только с презрительной усмешкой слушала, как в ее присутствии знакомые девицы начинали откровенничать, выкладывая всю подноготную — свою собственную, своих близких и родственников и даже шапочных знакомых. Для себя она давно уяснила, что чем меньше о тебе знают, тем лучше. О своих детстве и юности, проведенных в пыльном промышленном Днепродзержинске, она сама старалась не вспоминать. Хотя было и в этом детстве немало радости — лето в райцентре Пятихатки (том самом, где дедуля резал кабанчика). Кременчугское водохранилище, таранька. В Днепродзержинске началось и ее восхождение к успеху, когда двадцатилетняя Лера Бабенко заняла третье место на городском конкурсе красоты. Этого было недостаточно, чтобы поехать на республиканский конкурс в Киев, но хватило для того, чтобы молодая чертежница обрела своего первого серьезного покровителя в лице Виталика — владельца сети торговых ларьков, одного из крутых парней.
Тот конкурс красоты резко переменил жизнь Леры Бабенко. Виталик впервые в жизни пригласил ее в дорогой ресторан, где он был своим человеком и где официанты из кожи вон лезли, чтобы угодить почетному клиенту. У Леры появились модные одежки, о которых она раньше могла только мечтать. А главное, она поняла силу воздействия своей красоты.
Очень хотелось вырваться из Днепродзержинска. Куда? Это было все равно. Лучше всего, конечно, в Америку. Но как? Выйти замуж за американца? Так ведь их в Днепродзержинске сроду не видали. Надо было ехать в столицы: в Киев, в Москву или в Ленинград.
Предлог для отъезда придумать оказалось несложно. Лера ехала поступать.
Правда, в вуз за красивые глазки не взяли. Ленинградский институт авиаприборостроения отверг прелести юной особы, прибывшей с родины Леонида Ильича. Но об этом Валерия жалела меньше всего. Куда бы она подалась сейчас с этим дипломом?
Но все это было в прошлом. Теперь Валерии было уже двадцать шесть лет, и она чувствовала, что время работает против нее. Пора было выходить замуж, но не просто же — лишь бы за кого. Желающих поухаживать за ней в казино хватало, но Валерия старалась держаться как можно строже. Во-первых, начальство не поощряло фамильярные отношения с клиентами: тот же Валентин Эдуардович, сам имевший право приглашать к себе сотрудниц казино, в отношении связей с клиентами проявлял большую принципиальность. Но главное, Валерия понимала, что большинство солидных посетителей, приходящих в казино поиграть, воспринимают ее как часть роскошной обстановки, необычной, экзотической атмосферы и не допускают мысли о том, чтобы впустить девушку из казино в свою повседневную, устоявшуюся жизнь. Впрочем, Валерия не отказывалась от своих планов и терпеливо ждала. И вот, кажется, дождалась.

Люксембургский сад

И вот вчера Валерии, похоже, подфартило. Нет худа без добра. Антон умотал один, вернее, со своим хвостиком. Да, видно, вчера Лере везде светил зеленый свет. И исчезновение Антона пришлось как нельзя кстати. Потому что тут же последовало приглашение Вадима подвезти ее до дома. Дежуривший у гостиницы частник с готовностью подкатил к подъезду. Кристина села на заднее сиденье и вопросительно взглянула на Вадима, ожидая, что он сядет рядом с ней. Но Вадим вдруг галантным жестом со словами: «Прошу вас» — распахнул дверцу перед Валерией, а сам направился к передней дверце, чтобы сесть рядом с водителем.
«Смотри-ка, видать, парнишку зацепило», — усмехнулась про себя Валерия, смотря, как он пытается сохранять свой имидж галантного кавалера, несмотря на порванный пиджак и подбитый глаз. Однако вслух она ограничилась словом «спасибо» и ослепительной улыбкой. Ситуация начала ее забавлять. Ей даже не обязательно было прямо смотреть на Кристину: в зеркальце ей было прекрасно видно напряженное лицо именинницы, которая едва сдерживала слезы. Валерия Вделала вид, что ничего не замечает, и демонстративно адресовала свои реплики обоим спутникам, хотя отвечал ей только Вадим.
— Мне очень жаль, что так вышло, — в который раз повторял Вадим.
— Ну что вы, напротив, это я должна просить прощения за то, что привела Антона, — томно протянула Валерия. — Я знала, что он такой хам, но не настолько. Повезло вам, Кристина, ваш друг настоящий рыцарь. В наше время это редкость.
В зеркальце было видно, что Кристина недоуменно пожала плечами. Ей, как видно, странно было слышать, что можно идти в компанию с человеком, которого сама считаешь хамом. Вадим же явно был доволен комплиментом и сказал:
— Я просто не мог не вмешаться, когда у меня на глазах оскорбляют женщину.
— Я вам очень благодарна. В любом случае теперь с Антоном покончено. Вы даже не представляете себе, сколько я вынесла от этого человека. Вы помогли мне с ним развязаться.
Валерия была очень довольна своей импровизацией. Вадим обернулся к ней с оживленным и прояснившимся лицом:
— Ну, слава Богу, у меня гора с плеч свалилась. А то я уже ругал себя за несдержанность. Получается — хотел вас отблагодарить, а сам… — Он указал на синяк, наливавшийся под глазом.
Кристина слушала и не могла понять, как после всего случившегося они могут вот так сидеть и запросто болтать. А Валерия? У нее был такой вид, как будто ровным счетом ничего не случилось. «Просто Вадим вежливый, — уговаривала она себя. — Не может же он не отвечать, когда она сама с ним заговаривает. Ладно, осталось потерпеть всего чуть-чуть, сейчас мы с ней распрощаемся и…»
— Мне на Будапештскую, — ответила Валерия в ответ на вопрос Вадима. — На углу улицы Белы Куна.
— Так вам куда сначала, на Гагарина или на Будапештскую? — спросил водитель.
— Да как удобнее… — начал Вадим. В этот момент Кристина оторвалась от своих мыслей и до нее дошел смысл происходящего.
— На Будапештскую, — вдруг произнесла она необычным для себя решительным голосом. — Я вам покажу, как оттуда проехать на Гагарина.
— Не бойтесь, барышня, доставим, — бодро отозвался водитель, а Кристина снова устремила тревожный взгляд на Вадима, который, несмотря на все, что с ним произошло, выглядел оживленным, даже возбужденным и в то же время неуловимо отличался от того Вадима, которого она знала.
Машина уже подъехала к большому панельному дому, ничем не выделявшемуся в ряду соседних новостроек. «Наконец!» — чуть не вырвалось у Кристины. Она даже нашла в себе силы улыбнуться Валерии и произнести плоскую любезность на прощание. Собственно говоря, Валерия уже вышла, и шофер выжидательно посматривал на Вадима, а тот все не мог закончить разговор.
— Вы не разрешите вам позвонить? — вдруг услышала Кристина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51