Прошло время, скандал постепенно утих.
И тогда из тюрьмы, куда был помещен Дон бен-Бецалел, его увезли в неизвестном направлении.
«Неизвестное направление» вело в штабквартиру израильской разведки Моссад. Ее шеф Якоб Дрор, или, как его именовали в своем кругу, «доктор Коби», высоко оценил готовность Дона бен-Бецалела сражаться с врагами Израиля и приказал подобрать ему подходящее дело в недрах своей конторы.
Такое дело быстро нашли.
В штаб-квартире Моссада Дона принял руководитель так называемого «боевого отдела» Сэмюэль Гершон. Под его руководством осуществлялись «боевые», а по существу террористические акции Моссада во всем мире.
Представившись как господин Илд Муниш, Гершон долго беседовал с Доном, прощупывая его убеждения. Наивный капрал был потрясен, насколько глубоко господин Муниш знал подробности его жизни. В разговоре всплыло имя дочери рэбе Берковича Шлиме и многие подробности отношений капрала с командиром роты капитаном Ойзером.
Дону хватило благоразумия не отрицать ничего и не оправдываться. Это понравилось начальству, и уже через два дня Дон бен-Бецалел под именем Дональда Морелли был зачислен на спецкурсы Моссада.
Год спустя Дональд Морелли оказался в штате боевого отдела в качестве «штыка» — кидона, в обязанности которого входила физическая ликвидация лиц, приговоренных израильской спецслужбой к смерти. Нельзя сказать, что назначение нового агента на особо секретную должность прошло без трений. У тех, кто в силу служебного положения принимал ответственные решения, вызывали настороженность не совсем нормальные сексуальные пристрастия будущего кидона.
Скрыть сам факт этой ненормальности начальство Дональда не решалось. В случае провала агента умолчание о его гомосексуальности грозило большими неприятностями тем, кто скрыл правду. Поэтому с каждым сомневающимся проводили специальную работу. Дольше других сопротивлялся генерал Авиэзра бен-Борат, один из советников президента. Он представлял Ширут ха-Битахон, службу безопасности Израиля, более известную в мире по аббревиатуре Шин Бет.
Генерал Аба, который убеждал коллегу одобрить представление боевого отдела, приложил для достижения цели немалые дипломагические усилия. При этом в беседе имя Дональда ни разу не упоминалось. Настоящие имена и псевдонимы в спецслужбе полагалось знать крайне ограниченному кругу лиц.
— У этого агента есть немалые достоинства. — Генерал Аба помолчал, ожидая, что собеседник поинтересуется тем, что он имеет в виду. Но бен-Борат вопроса не задал. Он прекрасно знал — собеседник и без того выложит все.
— Нетрадиционная ориентированность в сексе таит определенные выгоды…
Генерал бен-Борат брезгливо поморщился.
— С каких это пор в ваши штаты стали брать жопашников?
Генерал Аба только улыбнулся.
— Ацони бен-Борат, давайте вспомним слова незабвенного бен-Гуриона. «Мы не станем полноценной нацией, — говорил он, — пока у нас не будет своих убийц и проституток».
— Намек, что мы стали полноценной нацией, поскольку у нас завелись собственные гомики? Не узко ли?
— Вы не так меня поняли, генерал. Я всего лишь имел в виду, что полноценная нация не должна бояться никаких частностей. Тем более если читать Танах, мужелюбы существовали задолго до нашей эры. Думаю, писанию в этом можно верить.
— Что из этого вытекает?
— Мы профессионалы, генерал. А это значит, для всякого дела имеем специальный набор инструментов. Есть общественные сферы, куда для разработки нужных нам мужчин бессмысленно подсылать женщин…
— О, Господи! — Генерал бен-Борат готов был сплюнуть и сделал бы это, окажись он на улице, но здесь, в кабинете, блиставшем стерильной чистотой, он только позволил себе подумать, что сплюнул. — Куда мы катимся?
Генерал Аба помрачнел.
— Мы потому никуда не катимся, что выбираем средства не по их чистоте и мало беспокоимся о том, чем пахнут те или иные методы устранения наших врагов.
Последней попыткой генерала бен-Бората сопротивляться стал вопрос:
— А он, ваш агент, не скурвится? Не пойдет по рукам?
Генерал Аба улыбнулся улыбкой еврейского мудреца — лукавой и грустной.
— Эта воможность учтена. Мы найдем ему любимого мужчину…
Местом постоянного пребывания Дональда Морелли стал Неаполь.
По сравнению с такими гигантами шпионажа, как разведки Соединенных Штатов и Советского Союза, Моссад по своему штатному составу был и остается организацией карликовой. Но ни американская, ни советская секретные службы никогда не имели и никогда не смогут иметь такой огромной и мелкоячеистой разведсети, какой весь мир накрыл Моссад.
По канонам иудаизма, по законам Израиля каждый, кто рожден еврейкой, — еврей. Каждый еврей по рождению имеет права на гражданство страны обетованной. Следовательно, долг любого еврея, где бы он ни проживал, если и не служить Израилю, то в крайнем случае ему сочувствовать. К таким сочувствующим сотрудники Моссада нередко обращаются за поддержкой, и те становятся добровольными нештатными помощниками спецслужбы — сайянами.
Первой серьезной акцией, в которой принял участие Дональд Морелли, была ликвидация Абу Халеда — организатора террористических актов против евреев.
План долго и тщательно разрабатывался.
Сперва Абу Халеда вела группа специального наблюдения и обеспечения безопасности операций. Моссад не любит оставлять после себя отпечатков пальцев и следов ног возле окровавленных тел. Даже в случаях, когда ни у кого нет сомнений в том, кто исполнил заказное убийство, получить прямые доказательства участия в этом людей Моссада не удается самым искушенным спецслужбам.
Специалисты по разработке планов сперва обдумывают акцию, в уме отрабатывают мельчайшие ее детали, заранее готовят отвлекающие маневры, прокладывают ложные следы, и только потом дело передается в руки непосредственных исполнителей — кидонов.
Первым в Неаполе обнаружил Абу Халеда сержант Марк Лири — сын итальянца и еврейки. Его дядя, родной брат матери Бенжамен Герц, был убежденным сионистом и, судя по тому, сколь часто к нему приезжали таинственные гости, был тесно связан с исторической прародиной. Позже Марк Лири узнал, что дядя Бенжамен -бодель,а иначе — содержатель конспиративной явки Моссада.
Когда некий господин Бурех Розенблюм в доверительной беседе с Марком Лири предложил тому стать сайяном — добровольным негласным помощником, сержант твердо заявил, что не сможет выдавать тайны, которые ему известны в силу службы в итальянской полиции.
— Господи! Разве я об этом прошу?! — Господин Розенблюм говорил по-итальянски довольно коряво, но выражение его лица и активная жестикуляция убедили Марка Лири, что сотрудничество будет заключаться в другом. И он дал согласие.
В один из дней по каналам связи с израильскими друзьями Марку Лири передали просьбу оказать помощь в обнаружении серого «Фольксвагена», который, по некоторым сведениям, из Порто Реконати на востоке Италии направлялся в Неаполь.
Марк Лири сидел в патрульном «Фиате», постелив на колени бумажную салфетку, и сосредоточенно жевал пиццу. Ее с пылу и с жару он только что приобрел в небольшой пиццерии и теперь подкреплялся, запасая силы на все дежурство. Марк Лири не был наивным дурачком и прекрасно понимал, что такое же задание могли получить и другие сайяны в других городах. Рыбная ловля только тогда бывает удачной, когда забрасывается большой мелкоячеистый бредень. А такими снастями Моссад располагал в любой стране Европы.
Марку Лири повезло. Он еще не дожевал пиццы, когда на Виа Казанова засек «Фольксваген», о возможности появления которого его предупредили. Тут же сержант выяснил, что машина зарегистрирована на имя Витторио Ломбарди, жителя Милана.
На первый взгляд могло показаться, что водитель едет по городу без определенной цели. Съехав с Виа Казанова, он попетлял по улицам у центрального вокзала, выбрался на Корсо Гарибальди, по Корсо Умберто I направился к центру. Марк Лири не спеша следовал за ним в потоке машин, не позволяя преследуемому оторваться. Впрочем, тот и не проявлял особых ухищрений. По мобильному телефону Марк Лири соединился с дядей Бенжаменом и сообщил, что встретил старого знакомого с Востока и сопровождает его.
Цепочка связи сработала безотказно. Через три минуты прямо в машину Марку Лири позвонил человек, который представился племянником дяди Бенжамена. Он попросил Марка помочь связаться с тем самым знакомым, которого он встретил.
Подавая команды по телефону, Марк Лири вывел «племянника» на «Фольксваген» в районе Виа Толедо.
Выслушав благодарность человека, которого и в глаза не видел, сержант отцепился от преследуемого и отвалил в сторону, чтобы доесть остывшую пиццу.
Люди из группы наблюдения и обеспечения безопасности операций проследили «Фольксваген» до Вико Сан-Паскуале, где владелец машины вошел в одно из жилых зданий. Далее два бесцветных бродяги, шуровавшие по мусорным контейнерам, взяли под наблюдение парадный и черный подъезды интересовавшего их дома.
Фотографии, сделанные с разных расстояний и направлений, позволили точно определить, что лже-Витторио Ломбарди на самом деле и есть Абу Халед.
Шеф группы наблюдения доложил о результатах расследования руководству. Действовать на свое усмотрение он не имел права.
Террористические акции, которые проводит Моссад, стихийными не бывают. Решение о каждой из них принимается на самом высоком государственном уровне. Окончательное одобрение акции дает только премьер-министр. Затем шеф Моссада передает приказ главе боевого отдела. Оттуда распоряжение поступает к кидонам, которые доводят дело до конца.
Дональд Морелли получил сигнал ровно через два дня после обнаружения Абу Халеда, когда план операции по уничтожению араба был утвержден.
Дональд ждал машину, которая должна была отвезти его к месту акции. Он вынул все, что было в карманах, потом вывернул их, чтобы не оставить ничего компрометирующего на случай неудачи и задержания полицией. Проверив бумажник, Дональд оставил в нем сто долларов в банкнотах по десятке.
Закончив акт очищения, Дональд потуже затянул брючный ремень, надел тонкие нитяные перчатки. Тщательно протер белой тряпицей и заложил за пояс восьмизарядный пистолет «Беретта-Арми Рома». В ножны, подшитые к левой поле пиджака, вложил нож. Снарядившись, подошел к окну. Ждать машины пришлось недолго. На узкой улочке появился красный «Фиат». Проехал мимо подъезда. Остановился.
Дональд сбежал по лестнице, перескакивая через две ступени. Добрался до машины, сел на заднее сиденье. Водитель, не оборачиваясь и не задавая вопросов, тронул машину. Ехали молча.
За два квартала до нужного места машина остановилась. Дальше Дональд должен был идти пешком. Здесь он уже знал каждую подворотню, любой закоулок. Сразу после обнаружения логова Абу Халеда Дональд изучал место предстоявшей ему работы и ходил здесь, запоминая все, что попадалось на глаза. Перед тем как выйти из машины наружу, Дональд вынул из-за пояса пистолет, отстегнул ножны и все это положил на сиденье рядом с собой. Прикрыл газетой.
С переднего сиденья взял черный потертый скрипичный футляр. Внутри специалисты технического отдела смонтировали стреляющий механизм по типу арбалета. После нажима на один из замков спусковое устройство выбрасывало наружу стальную стрелу, которая на тренировках пробивала двухдюймовую доску.
Он вошел в подъезд дома неторопливым деловым шагом. Поднялся пешком выше лестничной площадки, на которую выходила дверь квартиры Абу Халеда.
Некоторое время пришлось подождать.
Наконец араб вышел из дому и стал запирать дверь. Дональд неторопливо двинулся вниз по лестнице. Абу Халед обернулся, чтобы взглянуть на идущего. Дональд слегка приподнял скрипку и нажал на спусковую скобу.
Выстрел был беззвучным. Звон разжавшейся пружины умер в плотном футляре. Мощный удар в грудь отбросил араба назад. Стальная стрела пробила его насквозь и пригвоздила к двери, как насекомое, предназначенное для коллекции. Не задерживаясь, Дональд прошел мимо, вышел на улицу и сел в машину.
Дело было сделано. Он отомстил за капитана Ойзера.
Он отомстил…
С началом распада Югославии и быстрым усилением влияния ислама в Боснии Моссад стал активно развивать агентурную сеть на этой территории. По приказу из Тель-Авива Дональд Морелли перебрался в Далмацию и обосновался в Сплите. Через своих помощников — сайянов — он установил, что боснийцы организовали в горах секретную базу для подготовки диверсантов и террористов. Эту информацию он передал сербской разведке, затем через агентов влияния побудил командование запланировать акцию по ликвидации опасного гнезда мусульман.
Запустив в ход механизм сложной политической интриги, Дональд Морелли стал ждать результатов.

Спектакль
Это только кажется, что мир огромен. Он мал и тесен. Это только кажется, что люди не знают один другого. Где бы они ни жили, все связаны между собой делами и судьбами. Как? Это трудно узнать и выяснить ДО. Это выясняется лишь ПОТОМ, когда подведены итоги.
Зуун Тэгрег, буддийский монах-философ XVIII века
Акт первый
— Госпожа Вера Васильевна. Господа офицеры. Я собрал вас вместе, поскольку пришло время начать наше дело.
Полковник Крюков по поведению и манерам мало походил на военного. Черный строгий костюм сидел на нем не морщась, не образуя складок. Брюки тщательно отглажены, ботинки начщены до зеркального блеска. Из-под рукавов пиджака выглядывали белые манжеты с запонками из розовых топазов, оправленные в золото. Седые усы аккуратно подстрижены. Глаза строгие, холодные. Голос спокойный, без каких-либо командных ноток.
За день до встречи Крюков пригласил всех, кого отобрал в свою команду, прибыть на дачу. Они, не зная один другого, приехали в Мамонтовку на электричке и без большого труда в поселке Сосновка нашли дом, окруженный забором и лесом.
Крюков сам встречал их у калитки, впускал внутрь усадьбы. Потом они прошли к даче и оказались на просторной застекленной веранде. Молча заняли места за столом, на котором стоял медный, начищенный до солнечного блеска самовар. Крюков с удовлетворением отметил, что все стремились устроиться так, чтобы свет падал в спины, позволяя лицам оставаться в тени. Уже в этом ощущалась школа, давшая людям привычку не бросаться в глаза.
Мужчины сразу обратили внимание на единственную женщину, которая прибыла вместе с ними, и теперь неназойливо старались ее разглядеть и угадать — кто она и зачем появилась на этой встрече.
— Господа, свои отношения мы уже оформили документально. — Крюков дал им возможность обдумать свои слова и продолжил: — Деньги, которые положены каждому из вас, внесены в банк. Его название и реквизиты я сообщу чуть позднее. Сейчас я познакомлю вас друг с другом и расскажу о задаче, которую нам предстоит решать. Итак, знакомьтесь. Госпожа Вера Васильевна Анисимова…
Верочка встала и дружески улыбнулась собравшимся. Мужики есть мужики, и она знала, что каждый сейчас ощупывает ее глазами, пытаясь представить, какие отношения можно с ней завязать.
— Там, где нам предстоит работать, Вере Васильевне придется изменить облик. Чтобы казалось — в команде одни мужчины. Далее, Лукин Алексей Сергеевич. Спецназ флота…
Лукин встал, позволив оглядеть себя.
— Юрий Петрович Демин. ОМОН. Сергей Денисович Мишин. Армейский спецназ. С вами я уже знакомился. Итак, нас пятеро. Вопросы есть? Вопросов нет. Тогда, если вы не против, пройдем в помещение.
В большой прохладной комнате на голых, оструганных до белизны досках просторного стола лежала карта. Мишин с первого взгляда определил — это так называемая «пятисотка», мелкомасштабная оперативно-тактическая карта, один сантиметр на которой равнялся пяти километрам на местности. Такой масштаб позволял топографам изобразить на бумаге особенности рельефа, нанести на нее сеть дорог, указать даже небольшие населенные пункты.
Подобные карты предназначаются для штабов, планирующих военные операции и передвижение войск. Кроме того, их используют в авиации в качестве полетных. Обилие коричневого цвета подсказывало, что район действий лежит в горно-лесистой местности.
Вошедшие расположились вокруг стола. Крюков положил на карту ладонь.
— Это территория Боснии. Думаю, вы уже поняли — работать нам придется именно там.
Слова прозвучали тревожно. В Боснии шла война. Судя по информации, которая звучала с экранов телевизоров, война жестокая, без правил и милосердия; война, не имевшая видимых целей и конца.
— Прежде чем рассказать о нашей задаче, обрисую в самых общих чертах военно-политическую обстановку…
Крюков взял большой плотницкий гвоздь, лежавший у карты, и, пользуясь им как указкой, обвел широкий овал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38